Эльвира Смелик
Магия в наследство
Глава 7. Чистильщик
Он называл себя Чистильщиком, и считал эту свою ипостась самой главной. В этом его истинное предназначение, смысл жизни; работа, дом, семья – не столь важно. И дело вовсе не в том, что он терпеть не мог грязь и дышащие смрадом помойки, окурки и очистки, бросаемые прямо под ноги. Хотя всё перечисленное он тоже ненавидел, брезгливо морщился и отводил глаза. Но безучастно проходил мимо.
Сам он очищал город совсем от другого. От живого мусора. От бродячих собак и кошек, этих мохнатых паразитов, переносчиков всякой заразы, от надоедливо громких и нахальных ворон, и от попадающихся на каждом шагу «крылатых крыс» – голубей.
Человек имеет приоритетное право проживать в безопасной среде, и, если власти не могут позаботиться об этом, а точнее, не хотят, Чистильщик возьмёт на себя эту миссию. Кто-то же должен заниматься подобным.
Особенно нетерпимо он относился к собакам. Даже домашним. Потому что они гадили где попало, а заботливые хозяева делали вид, что это в порядке вещей: ничего страшного, естественное к естественному. Но связываться с хозяевами Чистильщик не хотел. Тем более некоторые из них выглядели ещё похлеще своих волкодавов. А вот бездомным спуску не давал. Он же должен обезопасить себя и близких.
Уже сколько случаев было, когда дикая свора насмерть загрызала случайно попавшихся ей на дороге прохожих. Чаще всего детей.
Чистильщик не оставлял без внимания ни одного происшествия, тщательно собирал сведения обо всех подобных случаях.
На набережной бездомный пёс гнался за велосипедистом и тяпнул того за ногу. Возле автостоянки припозднившегося владельца машины облаяла стая собак. И ещё множество похожих случаев.
Хотя не всем пострадавшим можно доверять. Иногда такое порасскажут. То ли от страха привидится, то ли просто захочется придать своему рассказу значительности и трагичности.
Совсем недавно какие-то психи убеждали, что встретили в лесопарке настоящее чудовище. Устроились отдохнуть на природе (Чистильщик уже сам догадался, что без бутылки не обошлось), сидели, никого не трогали, и вдруг из зарослей прямо на них выскочил зверь. Огромный, не меньше человека, жуткий, со страшными клыками в пасти. Ага. И с глазами размером с чайные блюдца.
Прямо собака Баскервилей, а они – английские сэры. Алкаши. Немногим лучше четвероногих паразитов.
А вот это уже правда. Опять случай в лесопарке. Стая бродячих псов погналась за двенадцатилетним подростком. Непонятно, конечно, зачем мальца туда понесло и куда его родители смотрели. Мог бы и без собак найти неприятностей на одно место.
Повезло бедолаге, что люди его заметили, отбили у стаи. А ведь псы уже успели его повалить, рвали одежду, да и покусали прилично. И алкашей, скорее всего, напугал кто-то из этой своры. Просто глаза уже успели залить, вот и померещилось чёрт знает что. А парнишке по-настоящему досталось. Но дело дальше возмущённых разговоров не пошло. А диким только дай волю! Только разреши хотя бы раз почувствовать себя хозяевами.
Ничего! Чистильщик с ними разберётся. Для разрешения подобных ситуаций у него найдётся отличный аргумент. Специально купил у знакомого умельца. На основе промышленной модели, но сильно модернизированный, с увеличенной мощностью, с интегрированным глушителем и калибром, рассчитанным не только на то, чтобы ворон бить. А главное, достаточно компактный, можно спокойно таскать в небольшой спортивной сумке. Винтовку так не спрячешь, сразу бросится в глаза. К тому же стрелять из пистолета удобно даже не выходя из машины.
На дело Чистильщик отправлялся обычно поздним утром, когда на улицах меньше всего народу. Взрослые на работе, дети в школах. Чистильщику не нужны свидетели, он привык действовать незаметно и скромно. Да и нечего детишкам на такое смотреть.
Наверное, ночь многим показалась бы тут более подходящей, но только не Чистильщику. И видимость сильно ограничена, и слишком тихо, любой звук слышен издалека. Да и бродящий в темноте по пустырям и дворам одинокий человек легко вызовет ненужные подозрения.
Вот и на этот раз Чистильщик выбрал своё любимое время. Хотя в лесопарке людей всегда не слишком много. Есть обустроенные местечки, которые любят бегуны и велосипедисты, а есть совсем глухие места, которые все обходят стороной. Например, за большим пустырём, там, где раньше была деревня. Сейчас от неё осталось лишь несколько домов.
Дикие стаи любят такие места: пустыри, перелески, заброшенное жильё.
Чистильщик оставил машину на обочине дороги, надел сумку через плечо, чтобы не мешала, не занимала рук, и зашагал прямиком через пустырь, внимательно поглядывая по сторонам. На заброшенной стройке он никого не нашёл и решил в первую очередь проверить оставшиеся деревянные домишки. Там и теплее, и непогода не страшна, а собаки тоже не дураки. Особенно эти, бродячие.
В первом доме пусто. Ветер гуляет по комнатам, залетая сквозь выбитые окна и выломанную дверь. Чистильщик направился к следующему. Этот выглядел чуть приличней: и дверь на месте, и окна, если и без стёкол, то довольно плотно заколочены фанерой.
Доски крыльца просели под ногами. Чистильщику даже показалось: сейчас не выдержат и треснут. Но ничего, обошлось. Распахнул дверь. Заходил осторожно, выставив перед собой пистолет. Словно боец группы захвата. Не хотелось, чтобы неожиданно выскочили навстречу и набросились.
Не набросились, попробовали тихонько улизнуть, почти припав к полу. Одинокая трусливая собачонка.
Нет, не собачонка. Лиса. Самая настоящая.
А эта что здесь делает? Зараза лесная.
Что лисы – главные переносчики бешенства, Чистильщик прекрасно знал. Жуткая болезнь. Даже самого послушного питомца превратит в агрессивную неуправляемую тварь.
А если бродячие псы эту гадость подцепят? Представьте стаю обезумевших собак. Ещё не хватало!
Чистильщик торопливо выскочил назад на крыльцо. Лиса удирала со всех лап, только пятки сверкали. В сторону леса, конечно. И Чистильщик не стал дожидаться. Выстрелил.
Лисичку подбросило, швырнуло в сторону. Она упала, но лежала лишь несколько мгновений, потом рывком поднялась, побежала дальше, запинаясь и припадая на задние лапы. Чистильщик торопливо дошёл до того места, где зверька настигла пуля.
Крови много, и дальше ведёт пока ещё чёткий след из ярко-красных пятен.
Догонять не стал. Пусть побегает. Недолго ей осталось, всё равно подохнет.
А нечего в город ходить. Сидела бы у себя в чаще. Чистильщик и не предполагал, что в лесопарке могут водиться лисы. Да, пожалуй, это – единственная, и та ненадолго. От силы час протянет. И от своры бродячих скоро ничего не останется.
Найти бы только, где же они прячутся.
Перед последним домом Чистильщик обнаружил клочья шерсти. Дрались, что ли? Но самих собак не видно.
Чистильщик прошёл по краю, потом углубился в заросли, пересёк пару полянок. По тропинке уходил всё дальше и дальше. А есть ли смысл? Зачем псам забираться в глушь? Им бы поближе к домам, к помойкам.
Только Чистильщик решил повернуть назад и вдруг – засёк движение вдалеке между деревьями. Спешно направился туда, но остановился на полдороге, закаменел.
Возле дерева стоял зверь. Огромный, метра под два. Чистильщик рост по тому определил, что зверь стоял на задних лапах. А одной из передних опирался о ствол.
Да и правильно ли называть их лапами? Почти ноги, почти руки. Но когти звериные. Длинные, острые. Шерсть серая, клокастая. На спине особенно густая. Словно гребень вдоль хребта. Уши треугольные, остроконечные. Дрогнули, поймали звук, и зверь повернулся в сторону Чистильщика.
Лучше б не поворачивался.
Морда жуткая, не совсем звериная. Нос какой-то приплюснутый и широкий, хотя пасть вытянутая. Но зубы в ней не умещаются, выступают наружу. Взгляд впился в Чистильщика, пронзительный, безумный. Так и гипнотизирует, не оторваться.
Лапа-рука скользнула вниз по стволу, кора сошла стружкой, задетая когтями. Зверь опустился на четыре конечности, и шагнул. Прямиком к Чистильщику.
Пальцы безвольно разжались, пистолет выпал на землю. Да Чистильщик и забыл про него. Ощутил себя беспомощным, беззащитным. А зверь сделал ещё шаг. Ветка хрустнула под лапой. Тоже почти как выстрел.
От резкого звука Чистильщик вздрогнул, вспомнил, что он не просто перепуганное сознание. Ноги у него есть.
Он попятился, молниеносно развернулся, рванул с места. Опомнился, лишь когда выскочил из лесопарка на шоссе. Заметался по сторонам, не зная, куда идти дальше, не в состоянии понять, в какой стороне оставил машину. Перебежал через шоссе, перескочил через неширокую канавку и по небольшому газону подбежал к домам, завернул за угол, нырнул во двор – отдышаться, прийти в себя. И понять: кого же он встретил в лесу?
Глава 8. Лес хранит свои тайны
Только недавно Алике исполнилось восемнадцать, а у неё уже взрослый сын. К тому же влюблённый.
Эй, судьба! Что ты там ещё приготовила? Какие безумные фантазии планируешь воплотить в жизнь?
Алика воздела глаза к потолку, но там кроме люстры никаких высших инстанций не обнаружила.
Напрасно она пеняла на бесцветную размеренную жизнь. Скучно ей, видите ли. Допросилась?
Нет, нет, впредь никаких претензий. Что дано, тем она и будет довольствоваться.
Алика уронила голову на сложенные на столе руки. На напряжённо пялящегося на неё Фила она смотреть не могла. А тот ещё сурово произнёс:
– Мам.
Алика застонала.
– Фил, ну пожалуйста. Только не это. Какая «мама»? У нас с тобой разница в четыре года. Не пугай меня раньше времени.
– А как тогда?
– По имени. Да как угодно. Только не…
– Ладно, – пообещал сыночек послушно, понимая, что сейчас лучше вести себя паинькой.
Хоть один вопрос можно легко решить. А что делать со всем остальным?
Нет, мальчик – молодец, конечно. Нашёл себе достойную пару, девочку-анимага. Но уж лучше бы влюбился в какую-нибудь отличницу из соседнего подъезда. У той хоть жилплощадь есть, а у девочки-анимага только мамаша-змея.
Нельзя её оставлять на улице. Тут – без вопросов. Но Юлька устроит скандал и ещё заставит Алику платить три четвёрти от суммы за съёмную квартиру. И кормить всех надо, а Алика и одна не жирует на свою зарплату.
– Фил, ты ещё не родился, а от тебя уже одни проблемы, – попыталась воззвать к справедливости Алика. – И почему ты к отцу своему не подался, меня осчастливил?
– Я не знаю, где он живёт, – разумно заметил Фил. – Да и тебя-то случайно встретил. Значит, судьба.
В кого он такой ехидный? Сама Алика существо крайне милое и доброжелательное, а этот…
Ещё и добавил:
– И не рассчитывай, что случайно проговорюсь, кто он. Неинтересно же всё знать наперёд.
– Всё и не обязательно, – торопливо заверила Алика. – А вот это можно. – Но сразу же передумала сама. – Или правда не стоит. Предчувствую, тут ты меня не порадуешь.
Фил улыбнулся, трогательно так, с ностальгией и нежностью.
– Ты и потом точно такой же будешь.
– Да? – Алика разочарованно поморщилась. – А я-то надеялась, что стану ещё красивее. Или хотя бы мудрее. – Поднялась со вздохом. – Ладно. Пойдём. Где там она, твоя лисичка?
Фил подскочил с места, обрадовался, смутился – всё одновременно. Алика почувствовала себя сразу лет на десять старше.
Пожалуй, мудрости у неё достаточно. Глупости тоже. Всё уравновешено и гармонизировано. Идеально.
Пока шли мимо заброшенной стройки через пустырь, Алика удивлённо осматривалась по сторонам. Это куда же занесло двух юных искателей приключений? Она бы сама в здравом уме ни за что бы сюда не полезла. Вид нескольких заброшенных домов на краю лесопарка тоже не успокоил.
– И вы здесь жили почти целый месяц?
– Она – дольше.
С ума сойти! И ещё сильнее захотелось поскорее отыскать девочку и увезти её из этого места. Пусть Юлька бухтит сколько влезет. Она должна понять, и поймёт.
Фил задержался на крыльце, нахмурился, засуетился, рванул в дом.
– Инга! Мы пришли, – нетерпеливо крикнул с порога. – Ты где?
Алика вслед за ним вошла в комнату, скользнула взглядом по обстановке, сразу увидела и большую металлическую кровать, и стол. И никаких признаков, что здесь кто-то жил, только одинокий стакан на столе, но он мог тоже остаться от прежних хозяев. Зачем увозить с собой всякую старую дрянь?
Фил метался по дому, звал, потом растерянно остановился возле Алики.
– Здесь кто-то ещё был?
– С чего ты взял?
– Знаю. Просто знаю, – крикнул он сердито, но Алика и не думала обижаться. Она тоже начала волноваться и беспокоиться.
– Пойдём заглянем в другой дом, – предложила миролюбиво. – Если приходил кто-то посторонний, наверняка, она перепряталась.
Но и оставшиеся два дома встретили тишиной и пустотой.
Возле ближайшего к лесу Алика заметила клочья шерсти, остановилась.
– Это…
– Это собачья, – безучастно пояснил Фил и двинулся дальше в заросли. – Инга! – заорал во всё горло.
– Фил, стой! – Алика нагнала его, схватила за локоть. – Смысл носиться по лесу? Давай подождём её здесь. Она убежала, спряталась, потом успокоится и сама вернётся.
Он посмотрел непонимающе, словно услышал Аликины слова, а про что они, не понял. Или понял, но ни за что не собирался соглашаться.
– Нет! Я не смогу просто сидеть и ждать.
– Ну хорошо! – согласилась Алика. – Пойдём. Куда ты хочешь?
Фил двинулся по тропинке. Та вывела назад из лесопарка, и дальше тянулась вдоль по его краю. Фил прошёл по ней немного, потом опять устремился в заросли. Алика еле успевала за ним.
Ну что он мечется? Ведь самое разумное: подождать девочку в доме. Она же прекрасно знает, где её прежде всего будут искать.
У Алики сегодня выходной, сможет хоть до ночи здесь торчать. Если что, даже и ночью. В лесу она уже ночевала. Почему бы не обогатить опыт: заночевать ещё и в заброшенном доме?
Ах, да. И такое уже было в Аликиной беспокойной жизни. Умирающая деревня среди лесов. Только пятеро ненормальных , плюс старик-отшельник. Так не привыкать.
Алика послушно топала за Филом и даже объяснять ему больше ничего не пыталась. В конце концов, сам поймёт, успокоится.
Выскочили на полянку и даже не сразу поняли, что они здесь не одни. С другой стороны вышел человек. Мужчина. Не очень молодой, невысокий, одетый не по погоде. Не нём не было ни куртки, ни пальто. Зато было кое-что ещё, по чему Алика узнала человека раньше, чем по фигуре и даже по лицу.
– Павел?
Фил застыл на месте от её неожиданного, полного удивления вскрика. И мужчина застыл, посмотрел пристально, с настороженным недоумением.
– А! – Алика едва не хлопнула себя по лбу, наклонила голову, чтобы не слишком демонстративно, сама увидела, как свесившиеся на лицо пышные рыжие пряди выпрямились и потемнели.
Вот! Теперь она стала сама собой.
– Оу, – у Фила глаза чуть округлились. Хотя сам владел маскирующей магией и прекрасно представлял, как реально должна выглядеть Алика. И Павел удивился.
– Александра?
– Ну да, я! А ты… – она растерялась, не знала, о чём спрашивать в первую очередь. Хотелось сразу обо всем.
Как Павел выбрался из замка? Где дядя Вальтер? Что случилось после того, как Алика с Ричардом ушли сквозь портал? И что Павел делает здесь? И почему на нём его боевая перевязь, а у пояса – мощная булава с шипами.
– Не знаю я, чем всё закончилось, – хмуро произнёс Павел. – Когда вернулся, там уже тишина была. Всё разворочено. Даже Нины с Кларой в потайной комнате уже не было. И родственники мои уехать успели.
– Откуда вернулся? – озадачилась Алика.
– Оттуда, куда меня Вальтер отправил, – пояснил Павел, и вид у него был не слишком довольный. – Даже не спросил. Даже знака никакого не подал. Просто создал портал под ногами.
Алика смущённо хмыкнула, почему-то почувствовала себя тоже виноватой.
– Нарочно забросил куда подальше. Место мне совсем незнакомое. Чтобы я подольше выбирался. И что с ним самим, тоже понятия не имею. Искал, но безрезультатно. Никто ничего не слышал, не знает. Но и мёртвым его точно никто не видел.
Алику передёрнуло при слове «мёртвый», а Павел его спокойно произнёс. Наверное, верил, что к Вальтеру его никак его отнести нельзя.
Фил внимательно слушал, знакомился с семейной историей, с интересом поглядывал на Павла. А тот так же сосредоточенно присматривался к Филу, хотя не пытался узнать, кто он. Не сомневался в порядочности и благонадёжности Аликиных знакомых.
– Павел, а ты тут лису не видел?
– Лису? Нет, – отрицательно мотнул головой Павел. – Здесь ещё и лисы водятся?
– Да она не совсем лиса, – вмешался Фил. – Она анимаг.
Павел многозначительно взглянул на Алику. Кажется, тоже хотел задать вопрос, но та опередила:
– А ты-то что здесь делаешь? – указала на перевязь. – В таком виде?
– Заказ выполняю.
– В смысле?
Фил и Алика изумлённо уставились на Павла. Даже предположить не могли, о чём думать. Но Павел казался не слишком уверенным. Непривычно его таким видеть.
– Сам толком ничего не знаю. Только с чужих слов. Якобы здесь, в лесопарке, объявилось какое-то чудовище. На людей бросается. Скорее всего, результат неудавшегося колдовства. Или очень даже удавшегося. Любят наши время от времени монстров творить. А потом не справляются. Но бывает, и нарочно выпустят. Вот меня и наняли, чтобы я… – Павел не стал договаривать, и так понятно.
– Ты прямо как ведьмак, – проговорила Алика задумчиво, и Павел усмехнулся.
– Ну да. Получается. Но не очень-то я верю в эту историю. Хотя заплатили вперёд, приходится отрабатывать. Да и действительно проверить надо. Всё бывает.
– И давно ты тут?
– Второй день. Но пока никого не видел. Только собак бродячих.
– Я тоже никого не видел, – опять вклинился Фил. – И Инга не говорила. А она здесь всё хорошо знает.
Сказал про свою лисичку и опять встревожился, опять не смог устоять на месте. Поэтому дальше отправились вместе. Фила всё равно не свернуть, а с Павлом надёжней, хотя в существовании монстра все трое сомневались. Павел даже оружия в руках не держал. Тяжёлая булава с большими пирамидальными шипами висела у пояса, но всё равно выглядела жутко, стоило лишь представить, что будет, если ею ударить. Особенно, если ударит Павел, у которого и руки-то словно вылиты из металла.
Бродили-бродили по лесопарку, без всякого результата – лишь будничный покой и умиротворяющий шелест сбрасывающих последние листья ветвей. И никого живого, только редкое чириканье птиц в кронах: синички советуются, как лучше подготовиться к предстоящей зиме. Да ворона пару раз сердито каркнула где-то вдалеке.
– Давай вернёмся, – предложила Алика сникшему Филу. – Может, она уже давно в доме и ждёт тебя.
Павлу тоже поднадоело бесцельное шатание среди деревьев.
– Я вас провожу. А потом поброжу ещё немного. С другого краю.
Фил, вдохновлённый Аликиными словами, забежал далеко вперёд. И никто не успел до конца осознать, что случилось. Только тихое шуршанье за спиной….
Громадный зверь налетел стремительно. Сумел подкрасться неслышно? Скорее уж, мчался за ними, почуяв издалека. Рассчитанным, точным ударом мощной когтистой лапы сшиб Павла, потом налетел на Алику, повалил на землю. Прижал, даже не пошевелиться. Зубы щёлкнули возле самого лица.
Жуткая морда. Словно кошмар из снов, словно иллюстрация из бестиария. От ужаса Алику словно парализовало – не дёрнуться, не выдавить ни слова. Только и успела неосознанно выставить вперёд руки, и ладони упёрлись в звериное горло, помешали вцепиться сразу. Отсрочили на несколько мгновений. Не дольше. Алике всё равно его не удержать, он в тысячу раз сильнее.
Павел вскочил, выхватил булаву, в один прыжок оказался рядом, встал сбоку, не боясь, что зверь его заметит.
Да и пусть отвлечётся, отвернёт морду от Алики. Павел успеет ударить. Изо всех сил, точно в цель, чтобы с одного раза перебить позвоночник.
Павел занёс булаву над головой.
– Стой! – внезапно заорал Фил. – Не надо!
Кому? Неужели хотел остановить криком зверя?
Павел задержался на миг, стрельнул взглядом в сторону мальчишки.
Нет! Тот не чудовищу орёт. С ужасом смотрит на него, на Павла.
– Не надо! Нет!
Совсем обезумел от страха.
Глава 9. Красавица и чудовище
В который раз время замерло. Зачем? Чтобы Алика как следует могла прочувствовать последние мгновения, напиться ими до предела, чтобы взмолиться самой: ну, быстрее же, быстрее!
Невозможно же столько времени жить с мыслью: всё! конец! И в прямом смысле смотреть в лицо своей смерти. Ужасное лицо. Нет, безобразная морда. Уродство, доведённое до совершенства. Глядишь и не оторваться, и страшно до упоения.
А ладони ощущают биение чужого пульса. Диссонанс полный. И смятение. Тонкое испуганное дрожание маленькой жилки. Беззащитность и слабость.
Чья? Аликина? Не этого же кошмарного монстра! Который отрывисто и загнанно дышит прямо в лицо, смотрит, не мигая, глазами странного цвета. Почти чёрного, но с яркой голубой полоской возле зрачка. Пристально смотрит, словно задумался и пытается что-то вспомнить или сказать.
Чего ты ждёшь, урод? Наслаждаешься беспомощностью жертвы?
Шерсть на морде торчит клочьями. Тоже какая-то странная. Не бурая, не серая. Смесь чёрных и белых волосков.
Зачем Алике всё это запоминать? Глаза, шерсть. Там, дальше, не понадобятся воспоминания. Их не будет. А в сознании упрямо прыгают мячики: чёрное – белое, тёмное – светлое, чёрное…
– Господи! Ричард! – выдохнула едва слышно, а потом во всё горло: – Ричард!
Зверь словно окаменел, даже дышать перестал.
Павел каким-то чудом успел вникнуть в ситуацию. Подсознание само сработало, подхлёстнутое Аликиным криком, странными воплями Фила и звучанием имени, слишком хорошо знакомого. Разумом, может и не поверил, но…
Булава бесполезно ухнула вниз, а всю приготовленную силу Павел вложил в удар ногой.
Зверя отшвырнуло в сторону, но недалеко. Он упал рядом с Аликой. И, пожалуй, дело было даже не в ударе Павла, а в чём-то ещё, обрушившемся на зверя не снаружи, а изнутри. Он изогнулся, когти пробороздили землю, оставляя в ней глубокие дорожки. И началось превращение. Сначала медленное и уродливое, но дальше всё быстрее.
Алика приподнялась, села, но даже не заметила своего движения. Взгляда не могла отвести от корчившегося рядом монстра. Нет, уже человека.
Теперь он лежал неподвижно, словно и не живой. На боку, спиной к ней. И всё равно его легко узнать, и сомнений совсем не осталось.
Алика придвинулась поближе, тронула за плечо. С опаской. Боялась, да, боялась, что он никак не отреагирует на прикосновение.
– Ричард. Рик.
Он дёрнулся, судорожно втянул воздух, словно и правда долгое время не мог дышать. Сначала сел – Алика по-прежнему видела только спину и затылок – и лишь затем развернулся, поймал взгляд.
Глаза тёмные, мрачные, но чернота в них пылает.
Долго смотрели друг на друга. Очень долго. Словно срослись взглядами. И всё крепче, а потом – ближе. И мир вокруг тоже пропитался странным напряжением, которое смутило даже посторонних.
Фил уже собрался предупредительно кашлянуть, напомнить, что тут есть ещё присутствующие, в том числе несовершеннолетние, но Алика сама справилась.
– Ну знаешь, Гаргетт! Такого я даже от тебя не ожидала.
– Да я тоже не ожидал, – негромко произнёс Ричард, как будто с трудом. Отвык разговаривать по-человечески.
Поднялся. Движения неуверенные, словно он их заново осваивал. Но руку Алике протянул. Привычка, ничем не убиваемая. Хотя опять не слишком уверенно. Ладонь дрогнула, а в глазах вопрос: «Решишься? Не испугаешься?».
Да без проблем!
Ричард потянул Алику вверх, приблизил к себе. И опять – пауза, замешательство, взгляд.
– Как ты? – теперь нарушил молчание Павел. Булава уже на ремне, и даже вспоминать не хочется о том, что мог пустить её в ход. – Не холодно?
На Ричарде рубашке с коротким рукавом, и та не совсем целая.
– Нормально.
– Я могу куртку отдать, – предложил Фил.
Ричард скользнул по нему взглядом, не заинтересовался.
– Обойдусь.
Засунул руки в карманы брюк, отвёл взгляд в сторону.
– Я на машине, – доложил Павел. – Пойдёмте. Отвезу, куда скажете.
Шли молча, никто ни слова не проронил. Павел впереди, дорогу показывал, Алика – рядом, чтобы видеть только деревья, да кустики, да разворачивающуюся тропинку под ногами, а Фил и Ричард сзади.
Белый фургон у обочины. Алика одновременно надеялась и не ожидала его увидеть. Разве он не остался в замке?
– Машина как раз в городе была, – объяснил Павел. – Наверное, думали, что и я там.
Кто знал, понял, а Фил не стал уточнять, что мутные фразы значат. Вспомнил совсем о другом. О своём.
– А…
– Павел, давай заедем сначала в одно место, – попросила Алика. – Это тоже на краю лесопарка. Только там, поближе к домам, – махнула рукой в нужном направлении. – Наверное.
Павел не стал возражать. И снова знакомый путь: через пустырь, мимо стройки, в заброшенный дом. И опять никого, словно второй раз по одному и тому же месту. Или времени?
Что ищешь, не найдёшь, зато получишь взамен весьма неожиданное.
– Фил! А может, она домой вернулась? Сам же говорил, здесь кто-то посторонний был. Может, её мать? Одумалась, отыскала дочь. В любом другом случае она бы тебя дождалась.
Фил кивнул. Безразлично.
– Ну давай попозже ещё приедем. Хочешь, даже на ночь здесь останемся?
А что ещё говорить?
– Фил, ну пошли. Смысл здесь торчать всё время?
Он бы проторчал. Запросто. Во взгляде мелькнуло сердитое и разочарованное осуждение: «Знаю я, почему тебе здесь не хочется задерживаться». Но смирился, отвёл глаза.
– Ладно.
Так и ехали всю дорогу, каждый пялился в свою сторону.
– Рик, тебе куда? – спросил Павел.
Ричард назвал адрес. Алика о такой улице и не слышала. Да она вообще мало улиц знала в этом городе. Ту, на которой жили, когда только появились здесь, как раз недалеко от лесопарка. И несколько в том районе, где сейчас работала и снимала квартиру.
Приехали, но выходить из машины, кажется, никто не собирался.
– У меня ключа нет, – виновато буркнул Ричард.
– Ничего, разберёмся, – пообещал Павел.
Фил остался в фургоне, хотя и спросил у Алики:
– Можно я сразу домой поеду?
Павел ответил первым.
– Доставлю.
И Алике даже добавлять ничего не пришлось.
Справился с замком Павел быстро – железяки всегда его слушались, не только оружие, но и всякие скобяные изделия – распахнул дверь. Ричард вошёл, Алика вошла. Непонятно, зачем, но раз все, то и она тоже.
Ага, не все. Павел прямо с лестничной площадки сообщил:
– Пойду, парня домой отвезу, – и закрыл дверь. С наружной стороны.
– Проходи, – пригласил Ричард. Или позвал? Непривычно тихий, сдержанный.
Алика прошла, остановилась у входа.
Квартирка совсем маленькая. В комнате диван, кресло и журнальный столик. Ноги класть.
– Не знаешь, я ничего такого не натворил, пока был… – Ричард умолк, не договорив, опустился в кресло, уставился в пол.
– Скорее всего, нет, – ответила Алика. – Иначе бы слухи по городу поползли, а я ничего особенного не слышала. – Вздохнула сочувственно: – Неужели ты совсем ничего не помнишь?
– Не знаю, – Ричард сдвинул брови. – Крыша реально ехала. Не могу разобрать, что было на самом деле, а что казалось. И сейчас ещё не могу привыкнуть. Словно сам себе чужой.
Алика присела на диван.
– Как тебя угораздило-то?
– Тоже не знаю точно, – признался Ричард. – Вроде бы чем-то опоили.
– Кто?
– Ну… – не торопился с ответом. Да и не надо.
– Поняла. Можешь не продолжать.
Ричард наклонил голову, потёр лоб.
Да, да, да. Банально до идиотизма. Алике не обязательно тактично прятать усмешку, Ричард и сам в курсе.
Кто-то отлично знал, как его легче всего достать, на что он клюнет непременно. И без разницы, что пить в столь приятной и многообещающей компании.
В какой-то момент стало до предела легко и беззаботно. Мир медленно плыл перед глазами, радостный, возбуждённый, словно катался на карусели. И мысли плыли. Похожие на сладкий сироп: вязкие, липкие, бестолковые. А она просила показать, как Ричард превращается в собаку. Почти умоляла, трогательно сложив руки на груди, клялась, что не расскажет никому. А его даже ни капли не встревожило: откуда она знает?
Он же ничего такого не говорил. Или уже успел ляпнуть самодовольно, но совсем не помнил, когда?
Да какая разница? Если ей так нравятся огромные собачки, почему бы и нет? Белого все больше любят. Хотя сейчас-то он чёрный. Как ночь.
Однажды Алика чуть ни прибила Ричарда, когда тот выходил, обернувшись, из тёмной комнаты, а она видела только горящие глаза. Тьму с глазами.
А! Пусть и эта посмотрит.
Она не умилилась, не восхитилась и даже не удивилась. Истошно завизжала. Лицо перекосилось от ужаса. Ричард не успел понять, почему, отключился.
Очнулся в лесу, на подмёрзшей за ночь земле, но холода не чувствовал. И сам себя не чувствовал. Тело чужое, неуправляемое. Что с ним делать?
Даже как ходить, толком не знал. То опускался на четвереньки, то поднимался на две ноги. Да это и не ноги вовсе, и не руки. Даже не лапы. Именно – конечности. Пальцы почти как у человека, когти как у зверя, но не собачьи. Какие-то неимоверно длинные и острые, словно ножи. Рыхлили землю, на всём оставляли после себя глубокие тонкие царапины.
Долго не мог с ними совладать. Застревал, цеплялся, падал. Лицом в землю. Хотя какое там лицо? Перед глазами маячила чёрная вытянутая морда. И зубы щёлкали, аж самому слышно.
Сознание не хотело помогать телу, словно был пьян или спал. По крайней мере, человеческое сознание. Легко забывал, что случалось всего минуту назад. Мир воспринимался не в плавном продолжении, а отдельными фрагментами. То звук, то запах, то картинка, то странный привкус во рту. Даже думать не хочется о том, что он там ел.
Людей, кажется, не встречал. Хорошо, что не встречал. Или наткнулся однажды. Вроде бы. Когда ещё с трудом управлялся с тем, что было вместо рук и ног.
Мерзкий, шибающий в нос запах, потом крики, треск, топот. А он даже разглядеть не сумел, какие и сколько, только понимал, что люди.
Догонять не пытался, не получилось бы. Ещё и сам поторопился убраться подальше. И больше ни единого человека на пути. А может, и попадались, только он уже не различал, люди это или животные.
Стало без разницы. Совершенно. Кто-то живой, а значит…
Нет, не мог он до такой степени… Или мог?
Ещё день-два и бросался бы на всех подряд. Как раз с новым телом более-менее освоился, приспособился, пусть ещё и не привык окончательно. Но передвигался уже достаточно быстро и ловко. Вон как Павла удачно сшиб. Или получилось потому, что в тот момент сознание отчасти прояснилось? Из-за запаха, хорошо знакомого запаха, который без труда выделил бы из миллиона.
Поймал его и застыл ошарашенно, и пошёл по нему, сначала почти не понимая, зачем. Но не мог противиться зову. Не потому что жрать безумно хотелось. Из-за другого, совсем из-за другого.
Желал вернуть себя прежнего, настоящего. Только не знал, каким должен быть и кем. Но она напомнила.
Удивительно и странно. Всего лишь назвала имя. Его имя.
