Эльвира Штейн
Место, которое помнит нас
Как бы хотелось гостье запомнить эту картину навсегда, запечетлив ее в своей памяти и пронести через все года, чтобы даже в старости наслаждаться этим мигом. С самого того момента, когда только она видела Ее, ее душу наполнило нежное вездесущие чувство покоя и наслаждения.
Кроткое и легкое "привет", без объятий и пожатий руки, вот, что было их приветствием. Им не нужны были прикосновения, что бы понять свою близость. Их голоса, сливающиеся воедино, смех и долгие взгляды, делали их ближе всего этого.
Так же как и раньше, они начали разговор из ниоткуда, рассуждая обо всем на свете и ведя дискуссии на разные темы, все, что приходили им в голову. Сами разговоры приносили им удовольствие. Перелив их голосов и, то нарастающие, то спадающие их оживление. Гостья жила этими моментами, когда необъяснимые чувства охватывали ее, которые нельзя было назвать ни одним известным ей словом. Ни любовь. Ни привязанность. Ни радость. Она не понимала что это. Но они охватывали ее целиком, заставляя забыть о времени и месте, о существовании всего мира, кроме них самих.
Как бы ей хотелось, чтобы и для Нее, все это значило столько же. Она верила в это, искренне надеялась, что и Она чувствует, хотя бы ту самую малость от ее собственных чувств.
Их разговоры все не кончались, ни под зеленым дубом, ни в прохладных водах пруда, когда под жгучим солнцем их звенящий смех сливался с плеском воды.
Все еще хохоча, они вышли из воды, испачкав свои ноги в сухом рыхлом песке, они босиком дошли до одеяла, на который легли в одежде, пропитанной водой. Их мокрые волосы липли к телам, а каждое дуновение ветра приносило желаемую прохладу. Лежа на спинах они устремили свои взгляды в крону дуба, сквозь которую выглядывало высокое голубое небо, лишенное всяких облаков. Слушая собственное дыхание они на миг замерли.
Повернувшись к подруге лицом, она взглянула в Ее прикрытые глаза, на ресницы, в которых играл солнечный свет, на спокойствие Ее лица. Закрыв в тот миг глаза и воссоздав в сознании эту картинку, она задумалась, над всем тем умиротворением которое ощущалось сейчас в одном Ее виде. Что Она скрывает под ним? Невесомую лёгкость собственной души, которая словно свет тянет людей погрязших в своих печалях? Или преображенное отражение чувств своей подруги? Ждет ли Она так же этого лета, с таким же замиранием сердца? Хранит ли она память об этих ничем не омрачаемых мгновениях?
Или же все это сон, приукрашенная действительность, и нет в ней тех же чувств и той же возвышенности, что царит в душе гостьи?
