Эльвира Еникеева
Клятва Гиппо Кратоса

Глава двенадцатая: Божественная трагедия

Дункан, конечно, знал, что они с Беккой пришли сюда за ответами, но не ожидал получить их из прямого диалога с настоящим призраком.

– …И потом я убежала, – закончила длинный рассказ о последних (читай: посмертных) годах своей жизни Бекка. Солнце уже было в зените, а Лукас только-только начал что-то понимать. – А Дункан со мной…

– А ведь буквально вчера я сказал одному щенку, что очень бы хотел узнать, что ты жива, – задумчиво ответил невидимка, гладя дочь по ушам. Волчонок вскинула голову.

– Щенок? Тут живет кто-то еще?

– Его привела одна особа… – ответил Лукас. – Как называет ее твоя мама…

– Мама? – тихо повторила Бекка. – Мама тоже призрак?

– Чтобы объяснить тебе все, надо начать с истоков, – выдохнул ее отец, и белая перчатка махнула в сторону кресел. Маленькая волчица поспешно села в одно, а в другое почти насильно усадила Дункана.

– С истоков? Выходит, есть какая-то тайна, да? Ты что-то скрывал от меня всю жизнь?

– Все волки из ее семьи хранили тайну, которую она в большом секрете передала и мне…

Бекка слушала, затаив дыхание.

– Дело в том… Принцесса моя, ты никогда не замечала, что у твоей мамы мех был чуточку желтее? И что она на добрую голову была ниже моей мамы, не говоря уж обо мне?

– Конечно, но что в этом такого особенного?

– Она была японским волком. Верней, потомком.

– Всех японских волков жестоко истребили в девятнадцатом веке, – сказала Бекка, на этот раз не особо радуясь возможности блеснуть знаниями. – Всех волков рода оками не стало!

– Оками были не простыми животными, они владели магией и часто помогали другим зверям. Волков очень чтила вся Япония. Всего было два вида оками. Два Дома. Хоккайдо и Хонсю. Первых убили в конце девятнадцатого века. А вторые умерли от эпидемии бешенства в начало двадцатого, хотя большинство из них погибло еще в восемнадцатом веке от извержения вулкана Фудзисам… Вот из этого рода и происходила твоя мать, – медленно произнес Лукас. – Конечно, она уже не могла быть чистокровной оками, ведь много лет назад выжили от силы две семьи… Из поколение в поколение их род просто бежал подальше от земель предков. Они создавали семьи с обычными волками, поэтому какие-то явные признаки скрадывались, к примеру, прибавлялся рост или форма морды… Имена были уже не японские, а английские. В любом случае, твоя мама… Твоя мама была последней в роду Хонсю, однако теперь последняя не она, а ты…

– А она? – настойчиво вопросила Бекка. – Призрак?

– Нет. Тут и начинается самое удивительное, принцесса моя. Твоя мать – не призрак. Она – дух Дождя. Амэ-Онна. Амэ-Оками. Я, правда, не совсем понимаю причину этого, но… Это связано с теми богами, про которых ты сказала.

– И с твоей сюитой?

– Да… Нет… Я не знаю. Но что мне точно известно, так это существование древнего круга волшебных существ из разных стран, избранных, которых простые животные называли богами… Когда-то были избраны вот эти конкретные звери, бывшие боги из разных пантеонов, в то время как остальные их коллеги отправились на покой… Каждый из избранных отвечал за отдельную часть природы. Слон Прометей, например, поддерживает в мире огонь. Не будь его, костры и свечи не горели бы, а звери умерли бы от холода. Бизон-горбач Хадуигона, бывший когда-то покровителем болезней и смертей, взялся охранять и беречь землю и почву, притом справлялся превосходно, несмотря на неприятное прошлое в индейском пантеоне. Его однажды пронзили копьем, и его кровь окрасили целые скалы в красный цвет… Камни же, минералы, металлы – все это взяла на себя кошка Фрейя из Скандинавии, игравшая когда-то роль богини любви. Тигр Сома создал Небо и поддерживает Луну и звезды. Если бы не он, ночью на земле царила бы великая темень.

– Когда пасмурно, она итак царит, – буркнул Дункан. Бекка шикнула на него.

– А волчица из греческих сказок? – спросила она. – За что отвечает она?

– За ветер. За бриз, за ураганы, за зефир и пассаты, за муссоны и сирокко…

– А почему ты ничего не говоришь про Кратоса? – полюбопытствовала Бекка. Лукас вздохнул.

– Вот мы и дошли до Анубиса и Кратоса. Они отвечали за…

– Смерть и холод? – предположила Бекка.

– Смерть не нуждается в богах. Но Анубис долгое время работал перевозчиком по реке, поэтому его назначили главным по водам. Моря, озера, реки…

– Нашли кому доверить, – пробормотала Бекка.

– А Кратосу, этому сильному и могущественному гиппопотаму, выпала роль повелителя всего и вся, этакого контролера. И он отлично справлялся с этим долгое время, но однажды совершил одну глупость Анубис…

– Он же шакал. Шакалы вообще все такие… – заявила Бекка.

– Он возжелал отправиться жить в мир смертных и исполнил свое желание. Моря и океаны вышли из-под контроля, но Амэ-Оками вовремя предотвратила катастрофу…

– Мама? – восхитилась Бекка.

– Нет, – ответил Лукас. – Тогда Амэ была просто Амэ, а твоя мать – просто Альбертой. В этом и кроется причина… Амэ привыкла управлять водой, но лишь дождями, и ее сил было недостаточно, чтобы удержать весь мир от второго Потопа… Кратос пошел на отчаянную меру: сам тоже принял вид смертного и спустился на землю, желая найти Анубиса, пока не поздно. А Амэ помогали пока Сома и Прометей, ведь огонь – это как маленькое солнце, а Солнце и Луна издревле влияли на приливы и отливы.

– И Кратос нашел его?

– Да, к сожалению… Потому что Анубис наотрез отказался возвращаться, втайне желая найти способ подчинить себе не моря, а зверей. Кратос понял, что бессилен, но кое-что он все же сумел: он очень ограничил способности шакала, так что он мог колдовать лишь на уровне обычного мага. А потом выбрал из… Нет-нет, все по порядку. Одним словом, Кратос остался в смертном теле, к нему присоединились еще один или двое богов… Они дали клятву не дать Анубису подчинить мир себе. Тогда Анубис поднял архивы чернокнижников, отыскав заклинание, способное уничтожить богов… Но оно было зашифровано. Нотами.

Бекка ахнула.

– Так Фараон – это и есть… И ты отказался, поэтому он сделал то, что сделал. Да?

– Не совсем… – замялся Лукас. – Моя последняя сюита – это и есть переписанное заклинание. А видение твоего друга… Я, правда, не имею представления, что это было. Будущее? Прошлое? Знамение?

– Ты пошел на поводу у этой твари, – прошептала Бекка. – Ты… Как ты только мог?! Я же думала, ты…

– Я надеялся, что он пощадит тебя и маму, – оправдывался невидимый волк. – Но Альберта знала о заказе, она могла разболтать… Прислугу он перебил или, может, стер память… Не знаю. Но ты слышала и видела, как он расправлялся с нами. Поэтому он устранил и тебя…

– Это был гипноз, не так ли? То есть… Ты бы не убил нас по доброй воле?

– Гипноз? – удивленно спросил Лукас. – Нет-нет, это… Это был напиток. Сома. Он влил в меня огромную дозу, и я перестал что-либо соображать… Мой разум больше не подчинялся мне… Но я точно знаю, сома у него уже заканчивалась, и ему нужен был кто-то, кто приготовил бы ему новую партию. Полагаю, какой-нибудь ученый, от которого он бы потом жестоко избавился… Еще я точно знаю, что он хотел применить другие ноты для изготовления сыворотки в том же духе… Но главное не это, принцесса моя.

– А что же? – негромко спросила Бекка и почувствовала, как невидимый нос уткнулся в ее носик.

– Твоя мама… Ее взяла в свои избранницы Амэ-Оками. Теперь Амэ-Оками – как раз Альберта, а настоящая богиня занялась большими водами. Твоя мама говорила, что тебе дарованы силы оками! Но Фараон может прознать об этом и воспользоваться ими. Зато, если ты разовьешь магию, то сумеешь, наверное, даже одолеть Анубиса…

– У меня есть только сила воя, – честно призналась Бекка. – Как развить то, чего я в себе не замечала отроду? И… Мэри могла догадываться?

– Полагаю, ей это известно, детка. Она надеялась тебя удержать от реальности, но… Видишь ли, ты не одна такая. Понимаешь, вот как небеса избрали богов, так Кратос избрал некоторых детенышей простых смертных, когда понял, что Анубиса ему не настигнуть и не остановить. Как раз затем к нему и присоединились еще боги, сделавшись смертными: чтобы отыскать этих избранников, потому что их раскидало по миру и обстоятельствам… У тебя есть некий дар с рождения, но подробней я сказать не могу, это было виднее твоей маме… Альберта предполагала, что Анубис нарочно избавляется от семей таких вот избранников, потому что знает, что они могут погубить его самого.

– Прямо божественная трагедия, – пошутила Бекка.

– Значит, я тоже могу быть избранным? – робко поднял лапу Дункан. Бекка закивала:

– Не сомневаюсь, неспроста ты видел сцену победы над шакалом, а главное – неспроста мы встретились! А Мэри же еще сказала, что к нам присоединится кто-то! Наверное, это тоже избранник Кратоса!

– Вполне возможно, моя принцесса… Я думаю, с этим как-то связан тот щенок, которого привела волчица. Он утверждал, что сошел с ума, что его отравили его же родители… Внутри него, действительно, было что-то. Раздвоение личности?..

– Надо его отыскать, пока на него не наткнулись звери из организации Кровавой Мэри, – решила Бекка.

– Вот что. Тебе, Бекки, нужно уехать в Японию, на родину маминых предков. Там тебя никто не отыщет, и там ты получишь реальный шанс научиться пользоваться магией, которая спит у тебя внутри!

– Но я никого не знаю в Японии… – растерялась Бекка. – Я и японский-то не знаю! Может, тогда сначала найти того щенка?

– Ну, тогда надо тебе поехать в такой город, где ты будешь точно как в крепости… Чтоб там было достаточно народу, чтобы…

– Как в крепости? – переспросил Дункан. – Бекки, Бекки! А я помню, что есть какой-то такой город в Японии, у которого на флаге такая решетка…

– Это Гифу, – мгновенно отреагировала Бекка. – Да, хорошая мысль! Гифу – не самый большой город Японии, но там достаточно зверей, чтобы среди них затеряться! Ду-Ду, ты гений!

– А тот щенок, – прибавил Лукас, – мне кажется, отыщется сам. Ты, моя принцесса, действуешь, как магнитик. Сама притянешь избранных Кратосом, совсем как Дункана. А потом, быть может, вас узнает и сам Кратос.

– А где он сейчас?

– Кто? Кратос? Не имею понятия. Где-то на земле, а вот где… Он и его друзья-коллеги странствуют, путешествуют, но, насколько я знаю, не нашли пока никого. Не сомневаюсь, это дело лап Анубиса…

– А у Кратоса есть новое имя? – не отставала Бекка.

– Твоя мать… Да, кажется, она упоминала… Сейчас, постой… Точно! Гиппо! Гиппо Кратос. Необычно, да?

– Уж, во всяком случае, оригинальней, чем «Фараон», – отметила Бекка.

И все с ней согласились.

Глава тринадцатая: Как добраться до Гифу

– Надо сначала доехать до Ричмонда, там в двадцати с лишним километрах есть аэропорт. Купим билеты на ближайший самолет, который прибудет в аэропорт в Гифу. Он, кстати, находится в центре острова Хонсю, и там очень красиво! Там такой шикарный-шикарный замок на горе Кинка, построенный в тринадцатом веке… Ду-Ду! – возмущенно вскрикнула Бекка. – Ты даже не слушаешь!

– Прости, но в этот раз твой план очень… непродуманный, – заметил Дункан.

Они с волчонком сидели на скамейке в саду Беккиного дома.

– Что тебе не нравится? – обиженно уточнила она. Куница вздохнул.

– Во-первых, почему именно до Ричмонда?

– Там ближайший к Механиксвиллю аэропорт.

– Хорошо. Доберемся мы до аэропорта. А как, кстати?

– Автостопом. Или на автобусе.

– Ага. А как билеты купим? На самолет? А?

Бекка театральным жестом извлекла из рюкзачка свернутые в трубочку и собранные канцелярской резинкой купюры.

– Это из маминых и отцовских денег. Сбережения… Знаешь ли, нет надежней банка, чем старый сервант! Папа сам сказал, чтобы я взяла… – добавила она, встретившись с укоризненным взглядом куницы. – Должно хватить на первое время. Ну, чтобы добраться до Гифу точно…

– Ага. Добраться… – хмыкнул Дункан. – Ни о чем не забыла? Мы с тобой – малолетние детеныши без родителей. Нам не продадут никакой билет и ни в какой самолет не пустят! И, к тому же, у нас нет документов. Мои, наверное, остались в моем старом доме. А ты официально скончалась и, скорее всего, не числишься нигде живой. И уже давно!

– Н-да, проблемка… – нехотя согласилась Бекка. – Но в Японию нельзя добраться из Америки автостопом или, тем более, пешком!.. Только если… Слушай, а ты плавать умеешь? – неожиданно спросила она.

– А что?

– Просто можно попробовать поплыть своим ходом через океан. Вот было бы приключение! Уверена, что акулы…

– Не надо через океан! – запротестовал Дункан. – Я акул боюсь! Они зверей едят. Мне еще жить и жить. В смысле… нам.

– Эх, Ду-Ду, какой-то ты прям нерешительный! – досадливо махнула лапкой Бекка. – Ладно, тогда… Тогда мы проберемся на корабль, спрячемся где-нибудь в трюме и…

– Но у Механиксвилля нет выхода к морю. Какой корабль?!

– Надо просто добраться до Норфолка! Сначала доберемся до Тоямы, потому что у Гифу тоже нет выхода к морю… Сложно, но ведь весело! Целое приключение, Ду-Ду!

Дункан молчал, напряженно скривив мордочку. Бекка нахмурилась.

– Что?

– Ты вот хотела уехать – и уже есть такая возможность… Ты сердишься на своего папу, да?

Маленькая волчица вперила взгляд в землю.

– Да. Сержусь.

– Что он не рассказывал о твоем прошлом?

– Нет. Что пошел на поводу у этого шакалишки… Я никогда бы не подумала, что он такой слабый.

– Он боялся смерти. Своей и твоей…

– Но мы все равно умерли… И не только мы.

– А кто еще?

Бекка встала и подошла к какому-то кусту, давно завянувшему и уже полусгнившему, полу высохшему.

– Это были розы, Ду-Ду. Одной-единственной розе было не суждено расцвести в этом саду… Знаешь, Куцехвостик, по мне, так лучше умереть гордо, чем жить на коленях.

– Это мне в тебе и понравилось, – усмехнулся Дункан.

– Что я рассуждаю, как дура?

– Нет. Ты рассуждаешь так, как хотел бы рассуждать я.

– А ты слыхал о призраках затонувших кораблей? – вдруг выпалила маленькая волчица. – Говорят, их полно на дне, но они поднимаются к живым зверям и разбивают корабли! Может, и «Титаник» затонул от этого?

– А, может, из-за русалок? – воодушевился Дункан. – Встретить бы одну!

– Может, и встретим! Главное – пробраться в трюм грузового корабля так, чтоб нас не заметили, и не высовываться.

– А если поймают?

– Ну, не высадят же они детей посреди океана, ну? Не волнуйся, Ду-Ду, – подмигнула ему Бекка. – Мы доберемся до Гифу, или я – не Принцесса!

***

Юная выдра Колдер был сыном капитана грузового корабля.

С малых лет, едва только нежный пух на теле сменился шерсткой, Колдер путешествовал с отцом.

Сейчас Колдеру было уже четырнадцать, и он вовсю помогал отцу на судне. В этот раз они идут в Японию. Доставляют уголь из Америки.

Колдер стоял на палубе, наслаждаясь соленым ветерком и думая о том, как он вырастет и станет капитаном. Хотя зачем ждать? Вон, Гюль Верн написал книжку про пятнадцатилетнего капитана. И кто герой! Барханный кот Дик, дитя пустыни – что уже видно из его фамилии «Сэнд» – «Песок», – отважный и смелый юноша, который в конце стал настоящим капитаном!

– Но сначала получил образование, – строго замечал папа, когда Колдер говорил ему об этом. – Не забывай, нормальным капитаном не станешь, пока не выучишься!

Отец поручил ему осмотреть трюмы и каюты перед отплытием. Колдер делал это каждый раз и уже привык, но сегодня его ожидал сюрприз.

– Вы кто такие?!

Маленькая волчица и маленькая куница осторожно выглянули из-за ящика. Куница тихо прошептал:

– Я вот говорил, что этим кончится.

– Тихо! – шикнула та. – Я…

– Та-а-ак, – как можно обстоятельней и самодовольней процедил Колдер, выпятив грудь для особой важности. – У нас за-а-айцы…

– Мы не зайцы, – неожиданно возразила волчица и, выскочив из укрытия, ткнулась носом в нос выдры. – У нас есть и деньги, и честь и… Нам очень, очень нужно в Гифу! То есть сначала в Тояму, а оттуда… Короче! Это вопрос жизни и смерти, понял? И мы бы с удовольствием отплыли на нормальном корабле или улетели бы на самолете, но это невозможно!

– Почему это? – совсем обомлел от такого напора Колдер.

– А потому что, во-первых, мне двенадцать, а ему тринадцать. А во-вторых, – добавила волчица. – Дело еще и в документах. Потому что вот у него их вообще нет, а я мертвая!

Колдер изумленно моргнул. Решительная юная леди скрестила на груди передние лапы.

– Слушай, ты, конечно, можешь хоть сейчас выдать нас – и дела с концом. Но мы добирались до Норфолка автостопом, мы планировали эту поездку целую вечность…

– Несколько дней, – вставил куница. – Причем спланировали весьма спонтанно…

– Цыц! Так вот, в Гифу, возможно, я узнаю хоть что-то о своих истинных предках, овладею своей силой, соберу команду и одержу победу над Анубисом!

С минуту Колдер смотрел на нее, как на сумасшедшую, но куница так убежденно кивал, что не поверить было невозможно.

– Только я все равно ничего не понял, – пробормотал выдренок.

Волчица в сердцах сплюнула.

– Что ты еще не понял?! На моем жизненном пути, что, одни балбесы будут попадаться?!

– Э-эй! – обиделся куница.

– Не беси! – грозно предупредила она.

– Ты из какого дурдома сбежала? – фыркнул Колдер. Волчица аж задохнулась от ярости.

– Дурдома?! Дурдома?! Да я нормальней тебя буду! Чтоб ты знал, я – Волчонок со Стадли-Роуд!

– Рассказывай! – насмешливо отозвался выдра. – А я – призрак Летучего Голландца.

Незнакомка рассвирепела. Маленькая волчица завыла, но не запрокинула голову, а направила свой вой (и свой гнев) на выдру в голубой тельняшке. Колдер не удержался на лапах и рухнул на пол, зажимая уши. Ящики, которыми был заполнен трюм, полетели все на одну сторону помещения, как во время урагана.

За дверью не раздался голос взрослой выдры:

– Колдер, что там у тебя?

Обозленная волчица мгновенно прекратила свой безумный вой и замерла. Колдер поспешно вскочил, открыл какой-то ящик – он безошибочно определил, что он пустой, и прошипел:

– Сюда! Быстро!

«Зайцы» нырнули внутрь, выдренок захлопнул крышку и отставил ящик подальше.

Дверь открылась. Капитан в ужасе воззрился на сваленную у стены кучу ящиков.

– Сын, что случилось?

– Ничего, – пожал плечами Колдер, старательно делая вид, что так и есть.

– Но ящики стояли по всему трюму, друг на друге, аккуратно… Во что ты тут играл?!

– Играл? Нет-нет, это… Волны… Эти… Да, они…

– Но мы еще не отошли в море! Откуда здесь такие волны?! Тут, что, центр цунами?!

– Э… Да, – вдруг просиял Колдер. – Это был цуна-а-ами! И лишь мне было суждено остановить конец света, забаррикадировав тайные гроты, где и прячутся бедные жители! Помнишь, ты со мной тоже так играл, когда я был маленьким?

Капитан даже улыбнулся.

– Эх, киль мне в клотик… Помню. Ты такой кроха был, такой… Ладно, давай приберись тут и поднимайся. Сейчас отплывать будем…

Едва дверь за ним закрылась, как из ящика показались две смеющиеся мордочки.

– Такой большой, а в игры играет, – хихикнула волчица. Колдер только пробурчал:

– Я ж вас прикрывал!

– Но тебе-то это зачем? – недоумевал куница.

– Мне понравилось, как она это сделала… – прошептал выдренок, взглянув на волчицу. – Никогда не думал, что такие штуки реальны… Я столько всего читал о всяких… Ну, там магии, сверхспособностях, приключениях! А ни разу в жизни не видел… Я бы ни за что не поверил, если б…

– Ну, теперь-то ты веришь? – осведомилась та.

– Верю. Вот килем и бортом клянусь, что верю! И даже согласен вас прикрывать и помочь вам добраться до Гифу, – добавил он, – но с условием.

– С каким?

– Вы мне расскажете подробно о себе и о своем путешествии. Я… Всегда… Мечтал…

– Как звать-то тебя, мечтатель? – снисходительно улыбнулась та.

– Я Колдер. Это значит «Сильная вода».

– Ладно, мистер Цунами, рада знакомству. Я Ребекка, – в тон ему представилась волчица, протягивая лапку. – Это библейское имя, значит «Связывающая». Хотя ты, конечно, можешь звать меня просто Беккой.

– А я Дункан, – сказал куница. – И я понятия не имею, что мое имя значит. И, если честно, мне плевать.

– Думаю, будет честно, если мы тут приберемся без тебя, Колди, – заметила Бекка. – А ты иди к папе и возвращайся, как освободишься.

Колдер улыбнулся и кивнул. Ему не терпелось погрузиться в очередную увлекательную историю – только прежние истории были не больше, чем выдумкой писателей. А в этой он сам был героем!

Глава четырнадцатая: Лис и роза

– Расскажи еще про этого Смита, – попросил Колдер. – Кто его проклял?

За окном плескались волны, почти черные в вечерней темноте. В трюме тоже было темно: ящикам ведь свет не нужен. Но юный сын капитана принес с собой фонарик, и получалось что-то вроде трапезы при свече (или скорее лампочке): выдренок тайно пронес новым друзьям филе из форели, булочки с корицей, бутерброды с листьями салата и грибным паштетом и чай.

– В следующий раз наловчусь доставать и больше еды, – прибавил он, но и против такого ужина никто не возражал: куница и волчонок не ели ничего с самого попадания на корабль.

Ужин проходил весело. Бекка со всеми подробности рассказывала историю своей жизни, повторяла биографию Кровавой Мэри и делилась смешными эпизодами из жизни незадачливого козла-кучера.

– Он не говорит точно, – обстоятельно отвечала маленькая волчица, смакуя бутерброд. – Смит у нас вообще козел с приветом. Без понятия, как Мэри допустила к себе такого дурачка… Правда, личный водитель из него неплохой. Все бордюры пересчитает, но собьет, кого попросишь! Вообще-то Смити родом из Южной Африки, – задумчиво протянула Бекка. Выдренок пожал плечами.

– Никогда о нем не слышал.

– Вот умора! Услышь об этом наш козленок – ой, разозлился бы! Он же так хотел стать знаменитостью…

– А что, были поводы? – залюбопытствовал Дункан.

– Ладушки, как говорит Луиса! – хлопнула в ладоши Бекка. – Я расскажу вам единственный рассказ о козле-кучере, который известен хоть кому-то. И то благодаря Альфреду Лису, который включил эту историю в свои «Южноафриканские очерки»… Кстати, у Смита экземпляров десять этой книги в шкафу. Так вот…

Четверо мужчин – кот Латтеродт, мышь Серурьи, ворон Энтони Де Хир и неназванный очковый пингвин в очках, житель Кейптауна, отправились в повозке из Сиреса в Бофорт-Уэст. Ехали они, ехали, и вдруг повозка сама собой остановилась. И налетает на них повозка… Верней, сперва они услышали шум и грохот – а потом завидели летящую на них повозку, запряженную четырнадцатью лошадьми, и погонял ими козел-кучер…

– Лошадьми? – повторил Дункан.

– Угу. Тогда еще было развито рабовладельчество… Да. Кот, мышь и пингвин спешно спрыгнули со своей повозки на обочину, а ворон лишь взмахнул крыльями и уж с воздуха наблюдал, как повозка козла проезжает в миллиметре от их собственной повозки.

Исполненный злости, Энтони крикнул кучеру:

– Куда прешь?!

И козел, на миг обернувшись, ответил:

– В ад!

Позже Латтеродт говорил, что они узнали нечто страшное: тот, кто заговорит с извозчиком, обречен…

– И что? – прошептал Дункан, покусывая кончик хвоста от страха.

– Тело ворона нашли неделю спустя у подножия скалы, – замогильным голосом произнесла Бекка. – В обломках повозки и жу-у-утко изуродованное… Конец! – бодро объявила она. – Остается только добавить, что, когда рабов просто не стало, и мир стал свободным для всех зверей, включая и лошадей, то призрачные кони свалили от Смита, и ему пришлось сдавать на права.

– И как, сдал он? – усмехнулся Колдер.

– Нет, конечно. Инструктор, принимавший экзамен, умер от сердечного приступа.

– Что, Смит так гонял?

– Нет. Он поздоровался. И у бедняги-инструктора сердце не выдержало.

– Классная история, – кивнул выдренок.

– А расскажи и ты что-нибудь, Колди! Что-нибудь такое… Чтоб я то-о-очно не заснула!

– Тебя, я думаю, ничем не проймешь, – усмехнулся выдренок. – Жила у Кровавой Мэри, дралась в переулках… Читала много.

– Так брось мне вызов! – тряхнула головой Бекка.

– Уломала… Итак. В тысяча шестьсот сорок первом году…

– Как ты узнал такую точную дату? – удивился Дункан. Колдер надулся.

– Мне так говорили…

– Рассказывай дальше, – попросила Бекка.

– Так вот… В тысяча шестьсот сорок первом году капитан Филипп Ван Дер Деккен, бессердечный зверь, возвращался на «Летучем Голландце» из Ост-Индии, везя на борту молодую пару мышей или шиншилл…

– Как он мог везти кого-то, если они плыли? – вставил Дункан.

– Корабли не плывут, а ходят, – поправила его маленькая волчица, заворачиваясь в принесенное Колдером же одеяло. Она даже соорудила себе и кунице некоторое подобие кроватей из ящиков.

– Так вот, капитан влюбился в девушку и убил ее жениха, а потом сделал ей предложение…

– И шиншилла его зарезала! – фанатично выкрикнула Бекка, оскалив зубки.

Дункан поперхнулся булочкой. Колдер на всякий случай отодвинулся от волчонка подальше.

– Нет, она… Она выбросилась за борт.

Бекка разочарованно фыркнула и растянулась на импровизированной кровати.

– Эх… Ну, и что?

– И когда Филипп огибал мыс Доброй Надежды…

– Кого? – спросил Дункан.

– Мыс на Капском полуострове, в ЮАР… Когда он огибал мыс Доброй Надежды, то корабль попал в страшный шторм, и в команде поднялся жуткий бунт… Тогда Филипп продал душу Дьяволу, чтобы тот помог ему миновать мыс без потерь. Но в договоре не прописывалось, сколько раз это будет сделано…

– И отныне их корабль обречен блуждать по морям? – догадалась Бекка.

– Именно. Но, говорят, капитан будет освобожден от договора, и его корабль подберется ближе или даже пристанет к берегу, если какая-нибудь красавица согласится стать его женой, подкрепив помолвку клятвой выйти за него, а если выйдет за другого – умереть и обречь всю команду «Голландца» на верную гибель.

– А что, если столкнуться с «Голландцем», будет что-то плохое, да? – сглотнул Дункан.

– С кораблями кораблям вообще сталкиваться нежелательно, – хмыкнул выдренок. – А с призрачными – тем более.

– А корабль-призрак – это совсем не призрачный корабль! – сообщила Бекка, просто чтобы опять блеснуть знаниями.

– Правильно, – кивнул Колдер. – Корабль-призрак – это корабль, на котором больше нет никого живого. Как правило, команда умирает из-за эпидемии или из-за чего еще… Нет, не надо таких страстей на ночь, – прибавил он, увидев, как Дункан, бедняга, весь сжался в комочек от страха. – Спокойной вам ночи! Я приду утром, как освобожусь.

– И тебе сладких снов, морячок, – улыбнулась Бекка, закрывая глаза. И, уже убедившись, что дверь за выдрой закрылась, прошептала: – А я еще выйду за настоящего вечно молодого капитана. И я не повторю судьбу невест Эдварда Птича…

– Что за Эдвард Птич? – сонно пробормотал Дункан. Бекка так же сонно ответила:

– Пират, Ду-Ду. Черная Борода. Не то бык, не то зубр… Он очень не уважал свой вид, потому что был сиротой или что-то в этом духе. Поэтому считал себя птицей.

– Ненормальный. Мне вот нравится мой вид.

– Ага. А еще у него был ужасный нрав и четырнадцать жен.

– Целых четырнадцать?

– Ага.

– И куда ему столько?

– Ну, они ж не все сразу появились…

– А-а, постепенно?

– Ну… Типа да.

Но Дункан уже сладко посапывал и не слушал. Бекка разочарованно вздохнула и достала из рюкзака плюшевого мишку.

Она прижала к себе мягкого друга и тоже попробовала уснуть, но ей на ум все приходили красивые свадьбы: то с пиратом, то с призрачным капитаном, то с настоящим королем, а то с каким-то лисом-сиводушкой. Его морду скрывала черная, как ночь, маска. Того же цвета был и длинный шелковый плащ.

Лис протягивал Бекке розу.

– Это мне? – прошептала маленькая волчица, принимая цветок и почему-то робея.

– Вам, мадемуазель, – ответил лис.

– Но я вас даже не знаю…

– И что же? Вы боитесь меня?

– Нет… Разве незнакомым дарят цветы?

– Дарят, если незнакомка попадется такая же красивая, как вы.

– А я красивая? – выдохнула Бекка, не сводя взгляда с глаз лиса – таких умных и решительных изумрудных омутов, в которых нестрашно было застрять даже навсегда.

– Прекрасней на свете не сыщешь.

– А вы кто? Капитан? Или король? – полюбопытствовала Бекка, поглаживая розу по влажным лепесткам.

– А кого бы вы хотели во мне видеть? – хитро улыбнулся незнакомец, и маленькая волчица тихо рассмеялась.

– А я вас узнала…

– Вот как? Неужели?

– Да. Мне рассказывали сказку про Элизу Дэй. Это же вы ее убили?

– Возможно… И что вы сделаете? Убежите? – не без досады уточнил он, явно злясь, что его раскрыли.

– Нет, – усмехнулась Бекка. – Нет, если вы ответите…

– Отвечу? И что вам хотелось бы узнать? – с легким раздражением осведомился лис. – Кто я такой? Зачем я срезал тот чистый невинный цветочек? Или, может, узнаете, убью ли я вас?

– Нет. Ответьте: я красивее Элизы?

– Намного, – сказал он, и губки волчонка дрогнули в улыбке.

– Правда?

– Да.

– А вы пришли и меня убить, да? Нет, сначала вы завладеете моим сердцем, а потом убьете… Вы ведь должны уничтожать все красивое.

– Посмотрите сюда, миледи.

Лис достал из складок черного плаща другую розу – поменьше первой и с не раскрывшимся еще бутоном.

– Скажите, мадемуазель, она красивая?

– Да, но только она еще маленькая…

– Вот и вы сейчас пока только такой бутончик. Красивый, но слишком юный. Когда вы раскроетесь, когда вы станете пышной и взрослой – тогда я и приду убить вас. А пока возьмите ее.

Бекка приняла и этот подарок. Теперь в ее лапках было две розы – но почему-то бутон казался ей красивее раскрывшегося цветка. Может, потому что ее жизнь обещает быть дольше?

– А почему вы хотите дождаться, когда моя роза раскроется?

– В вашем дивном саду еще расцветут самые удивительные цветы, мадемуазель… Но нам обоим нужно проявить терпение. Вам – чтобы насладиться этим садом, а мне – чтобы уничтожить его красиво.

Бекка посмотрела на нераскрывшийся бутон у себя в лапах.

– А, когда он раскроется, вы точно ко мне придете?

– Точно.

– Вы не забудете?

– Нет. Обещаю.

Лис грациозно склонился, поцеловал Бекке лапку и растворился в темноте.

…Когда Бекка проснулась утром, то обнаружила у себя на одеяле не раскрывшийся бутон красной розы.