Элтэнно. Хранимая Звездой
Аромат волшебства. Книга вторая
Глава 4
Утро тринадцатого июня триста сорок седьмого года после завершения Войны Драконов пришлось на воскресный день, но королевство Ортланд этого словно не заметило. Страна погрузилась в траур. Кремацию верноподданного короны намеревался посетить сам Его величество Стефан, и это послужило причиной для того, чтобы накануне в Лоррендауме и прочих крупных городах страны были отменены все мало-мальски увеселительные мероприятия. Так что, естественно, что Людвиг, ничего не знающий о планах своего монарха, оторопел. Дело в том, что, покинув приют гостиницы «Лотос» (роскошной и расположенной недалеко от центральной площади Барговерца), новоиспечённый граф Даглицкий первым делом услышал глашатая, призывающего с редкостным трагизмом в голосе посетить храм и помолиться за упокой души Его сиятельства Людвига Верфайера Старшего.
От такого сообщения лицо Людвига Верфайера Младшего мгновенно перекосило, по его спине пробежал пот. Он наконец-то понял насколько несвоевременен оказался его отъезд из столицы и из‑за этого испуганно поправил чёрный цилиндр так, чтобы тень от него упала на лицо. У него оставался, конечно, вариант сесть в экипаж и незамедлительно отправиться обратно. Расстояние между городами было таким, чтобы ему как раз поспеть к трём часам по полудни к Первому храму. Но тогда получалось, что Людвиг приехал в Барговерц ради ночлега и это…
Он помотал головой.
«Мальчики, – заставил он думать себя. – Моё присутствие не воскресит отца, но без меня мальчики могут погибнуть. Им нужна моя помощь».
А между тем сестре Людвига помощь тоже не помешала бы. В целях безопасности о предстоящем визите Его величества ей сообщили в самый последний момент. Ей одной досталась весть про это. И из-за известия женщине стало так дурно, что она неожиданно для себя лишилась чувств. Несчастная Шарлотта, конечно, и ранее понимала, что ей придётся выгораживать брата. Как бы ей ни хотелось обратного, на кону стояла честь семьи. Она не могла позволить повсеместно зазвучать подобного рода упрёкам! Но оправдываться перед представителем самого короля?
«Благие Двенадцать, помогите мне!» – мысленно простонала она, когда к ней повторно обратились с вопросом о местонахождении брата.
– Милорд Верфайер, – бледнея на глазах до цвета первого снега, тихо произнесла Шарлотта. – А он… эм-м, он совершает паломничество.
– Паломничество? – более чем изумился доверенное лицо Его величества.
– Да, такова была последняя воля нашего отца, – как можно увереннее прошептала женщина, молясь, чтобы душа графа простила ей эту наглую ложь. Людвиг Верфайер Старший сущности Тринадцати за богов не почитал в принципе.
Однако, оправдание вышло удобоваримым. Во всяком случае, несмотря на переживания Шарлотты и подрагивающие коленки миледи Ванессы, церемония прошла без сучка без задоринки. Его величество Стефан в своей прощальной речи дал понять, что для него приемлемо отсутствие Людвига Младшего. Он даже витиевато, то есть косвенно, одобрил его поступок. А раз монарх ничего против не имеет, то подданные подивились изрядно, переглянулись, но языки послушно прикусили. По крайней мере, публичные осуждения молодого графа Даглицкого произносить отныне никто не осмелился бы. Но это не значит, что последствий его опрометчивый поступок не возымел.
Присутствующий на кремации Сириус ван Отто мысленно схватился за голову. Барон был умным человеком, хорошо просчитывающим шаги наперёд человеком, но импульсивность Людвига в очередной раз сбила ему все карты. Его спонтанные поступки просто‑напросто невозможно было предугадать!
Не меньшее волнение испытали люди таинственного человека с тростью. Мало того, что в Барговерцком Доме Милости следов Виктора Верфайера сыскать не удалось (мальчик вместе с распорядителем приюта взяли и как будто сквозь землю провалились!), так, выходит, теперь ещё вот этого некроманта по новой ищи.
– Уроды! – устраивал разнос подчинённым разъярившийся из-за новостей господин Борис Малахитов. – Как вы за ним не уследили?!
– Там была такая мастерская слежка шпиков, что мы не смогли близко подобраться. Нас бы заметили, – виновато отвечали подчинённые.
– И его отсутствие в доме вы тоже не заметили, что ли?!
– Так в кабинете полночи горел свет и нам показалось, что это он там ходит. Обознались, наверное.
Конечно, эти люди обознались. В кабинете вовсю рылась Анна Златова. Экономка желала во что бы то ни стало разобраться с тем, пора ей искать другую работу или нет.
– Как можно было! – точно также скрипел зубами Луиз Фуго. – Как вы за ним не уследили?!
– Наверное, он нас у банка заметил, – растерянно пожимая плечами, оправдывались агенты. – Иначе с чего ему просить банкира тайно вывести его через чёрный ход?
– Но правда, шеф, он даже виду не подал, что обнаружил хвост! – в горячем возмущении воскликнул один из них.
А Людвиг действительно никого не обнаружил, у него просто начала развиваться паранойя.
В общем, цепь событий отъезд молодого графа запустил основательную. Но было ещё кое‑что не менее важное. А, может, это было даже важнее всего прочего. Его величество Стефан после кремации возжелал разговора на тет‑а‑тет с миледи Ванессой Дэ Флёррон Верфайер. Они бок о бок пошли по широкому коридору храма немногим впереди свиты, и правитель Ортланда, в чьих волосах имелась основательная примесь седины, сухо шепнул следующее:
– Мы крайне недовольны поведением милорда Верфайера Младшего. Он выражал непростительное пренебрежение к отцу при его жизни и не постеснялся выразить оное после его смерти. Вы же не думаете, что мы поверили в… так называемое паломничество?
Ледяной взгляд монарха и его скривившиеся губы заставили женщину испуганно перевести взгляд на пол.
– Вам известно, где именно он находится?
– Прошу прощение, но нет, Ваше величество.
– В таком случае, постарайтесь выяснить, – требовательно приказал король. – Лишь уважение к древнему роду Верфайеров, а особенно к нашему покойному другу, останавливает нас от указа отправить неблагодарное чудовище в ссылку, а имя его предать забвению. Не будь он единственным наследником, так бы оно было прямо сейчас. Но я даю отсрочку.
Глаза миледи Ванессы с надеждой посмотрели на венценосного собеседника. Она ждала, что он ей скажет с трепетом в душе. Своего пасынка женщина любила как родное дитя и нынче укоряла себя в том, что не смогла уберечь его от королевской немилости.
… Что именно она упустила в его воспитании?
– Вам должно быть известно, что обычно мы празднуем свой день рождения скромно и неприемлем обилие гостей. Однако, в этот раз наше желание таково, чтобы ваше семейство посетило нас в этот благословенный день.
– Ваше величество, к двадцать четвёртому июня глубокий траур уже закончится, но неподобающе будет…
– Лично вы и семья миледи Шарлотты по этой причине можете отказаться. Вам даже стоит так поступить, – строго перебил король и грозно нахмурил брови. – Но милорд Верфайер обязан присутствовать. Род графов Даглицких должен быть продолжен и посему мы намерены представить милорда Верфайера его будущей супруге. Для нас неприемлемо его повторное увлечение недостойной женщиной. Подобное будоражит общество и служит неподобающим примером для незрелых умом. Так что либо он прислушается к нашему пожеланию и в начале следующего лета вступит в брак с избранной нами особой, либо мы окончательно потеряем расположение к нему.
Монарх остановился и пристально поглядел в глаза миледи Ванессы. Женщина тут же сделала книксен.
– Я поняла вас, Ваше величество.
– Очень хорошо.
– Вы… вы позволите поинтересоваться именем особы, о которой идёт речь?
– Мы ещё обдумываем этот вопрос, но пока нам видится супругой милорда Верфайера Младшего леди Вероника Дэ Катрион.
На этом беседа на тет-а-тет подошла к концу, но лишь оставшись в одиночестве миледи Ванесса позволила себе недовольно поджать губы. А после она подошла к падчерице и, начав часто обмахиваться веером, спросила:
– Милая, я уже более четырёх лет не посещала Лоррендаум. Скажи, дела Олмера Дэ Катриона, графа Флоркского, по-прежнему плохи?
– Вскоре после того, как папа подал в отставку, он заложил столичный дом и переехал в Артенвилль. А где-то полгода назад поговаривали о том, что он не смог выплатить ссуду и продал не только этот дом, но и своё имение. После чего переехал в Барговерц. Там, насколько я знаю, Его сиятельство обустроил фабрику в надежде создавать уже не фантастические летательные, а более реальные паровые машины. Но нет нужды говорить, что это также нерентабельно. Кому нужны устройства, передвигающиеся по рельсам, когда у нас по всей стране вот‑вот начнут постройку телепортов? – сухо ответила Шарлотта, после того как окинула приёмную мать непонимающим взглядом.
– А что его дочь леди Вероника? О ней нет дурных слухов?
– Мама, да о чём вы? Она не красавица, ей уже под тридцать, а её отец умудрился растратить на безрассудные идеи всё своё состояние. О ней не может быть хороших слухов.
– Я имею в виду слухи, порочащие её честь.
– Недели три назад я слышала пикантную новость, что она явилась на фабрику в мужской одежде. Представляете, изображала из себя нового управляющего, рассчитывая выдать свои указания за указания отца.
– О боги, – пролепетала миледи Ванесса и начала обмахиваться веером ещё энергичнее.
Конечно, со стороны Его величества соединить два древних рода выглядело блестящей идеей. Леди Вероника была единственным ребёнком графа Флоркского, не иначе как утратившим разум в своём увлечении механикой. Если во времена юности Ванессы о нём говорили только как о человеке с лёгкой причудой, то нынче весь высший свет судачил об его сумасшествии. Но дозволить имени Дэ Катрион пропасть всуе? Или, ещё того хуже, что если леди Вероника опорочит свою честь? Нищета даже благородную даму может заставить пойти на дурной поступок, а это уже сродни тому как измазаться в грязи всей аристократии. Ветреному же Людвигу Верфайеру Младшему как раз следовало остепениться и прочувствовать на себе королевское недовольство.
– Что «боги»? – не поняла Шарлотта.
– Сколько же у этой семьи должно быть долгов, – едва не всплакнула Ванесса, представляя в какую сумму выльется женитьба. Род Верфайеров не мог допустить банкротство Дэ Катрионов, покуда леди Вероника носит их славную фамилию.
– Мама… Мама, вы в порядке?
– Что? Ах, прости, милая, – очнулась от своего расстройства Ванесса и тихим шёпотом рассказала падчерице про намерения Его величества. После чего потребовала. – Ты должна мне сказать, где твой брат.
Шарлотта тяжело вздохнула.
– Он поехал к детям этой дряни Марьи, но, право слово, я не запомнила в каком пансионе они находятся. Мне это было так безразлично! Возможно, лорд ван Отто знает больше.
– Тогда я незамедлительно отправлюсь к нему, – сказала бедная женщина и, приподняв подол платья, действительно сделала несколько решительных шагов.
– Постойте, мама, – Шарлотта не менее стремительно подошла к ней. – Я знаю, что папа всегда хорошо отзывался о лорде ван Отто, но я хочу вам напомнить. Он имеет очень сильное влияние на Людвига.
Выразительный взгляд падчерицы и её интонации заставили миледи Ванессу задумчиво нахмурить лоб.
– О чём ты, золотце? – наконец хмуро спросила она.
– Если бы Людвиг не получил от лорда ван Отто поддержку во время обдумывания своей идеи отправиться в глупое странствие или же если бы тот отвернулся от него после заключения брака, то кто знает, я не думаю, что он бы проявлял своё упрямство так рьяно. Поэтому понимаете? Ему достаточно одобрения этого человека. Одобрения Сириуса ван Отто, а не нашей семьи. И если в нынешней ситуации из уст такого заядлого холостяка, как он, мой брат услышит, что лучше ссылка нежели союз…
Шарлотта многозначительно замолчала, но миледи Ванесса понимающе кивнула.
– Я сообщу ему о другом. Например, что речь касается наследства. Быть может, даже того последнего завещания, что я пока не успела сжечь.
– Да, так будет лучше.
После этих слов миледи Ванесса, украдкой утирая слёзы, всё же покинула храм. Она даже оплакать мужа толком не смогла, так как знала, что он этого не оценил бы. Ему никогда не была нужна её любовь, но им обоим был нужен крошка Людвиг.
«Теперь только мне заботится о тебе. И ах, как бы я хотела справиться, солнышко!» – мысленно обратилась женщина к бедовому пасынку и непроизвольно ускорила шаг.
***
А Людвиг тем временем ступал по улицам Барговерца и можно было бы написать, что шагал он безмятежно, но это было не так. Пусть его отнюдь не тревожило неизвестное для него указание Его величества, однако других забот его мысли были полны и самой горькой из них оказалось осознание собственного идеализма.
Думая про поиск мальчиков в Барговерце, Людвиг представлял себе, как пройдёт по мостовым и через час-два непременно увидит пасынков. Но солнце уже давно перевалило за полдень, а никого похожего на Виталия и Виктора он не встретил. Это заставило мужчину встревожиться и предпринять попытку найти другое решение.
«Что делать?» – раз за разом думал он.
Наконец, думы подвели Людвига к попытке розыска через приюты. Он посетил все три этих заведения и лично посмотрел в лицо каждому ребёнку, чтобы убедиться наверняка. Увы, надежда оказалась ложной. Ему пришлось возвратиться в гостиницу ни с чем, и состояние при этом он испытывал ужасное. Людвига трясло от собственной беспомощности. Гордый маг по прозвищу Пламенный на деле оказался пустышкой. Всего лишь игрой воображения!
– Прости, Мари. И ты, отец, прости меня, хотя я знаю – ты бы сказал, что мне нет прощения, – горячо прошептал Людвиг, с тоской глядя через окно на огни ночного города и полное звёзд небо.
С не меньшей тоской на одну из звёздочек смотрел через крошечное подвальное окошко Виталик Верфайер. Тело мальчика покрывали синяки, правый глаз отёк, но плакал он не из-за этого. Виталику было стыдно, что он не выдержал побоев и предал брата. Ему думалось, что маленького Витеньку уже схватили и повязали.
Но это было не так. Мы-то с вами знаем, что мальчик остался на свободе. Так давайте поищем его и узнаем, что же с ним сталось.
Эм-м, где же он? Вроде вот тут недавно был. Да, тут, во дворе трактира.
… А, вот он! Парой улиц левее и совсем рядом со своим другом Федюнькой. Сидят рядышком мальчики и что-то там непонятное делают.
***
– Ничего, огрубеет так легше будет, – приговаривал Федюнька, щедро смачивая Витькины колени и локти крепким рассолом. Удалось выпросить у трактирщицы вместе с огурцами за чистку нужника.
Малыш от соприкосновения солёной пахучей воды с ссадинами морщился и повизгивал, но терпел. Понял уже, что иначе никак. Раны у него даже гноиться начали и надо было эту гадость вытянуть. Завтра же опять трудиться. Поэтому он смотрел как светлеет чёрная кожа от протирки рассолом и надеялся, что оно ему поможет.
– Федюнь, не могу я туда. Два дня терпел, но третий не смогу. Не хочу больше, моченьки нет! – лишь единожды горько всплакнул он, но приятель вдруг сухо осведомился.
– Тебя чем сегодня кормили?
– Кашей овсяной. Вечером половину кружки молока ещё дали. Больше не налили, сказали, что толстый больно.
– А я сегодня кроме этих огурцов ничего не ел, – честно сказал Федюня и посмотрел мальчонке прямо в глаза. – Также хочешь?
– Не-а, – виновато опустил взгляд к земле Витька и замолчал.
А затем оба мальчика стали готовиться ко сну. Пользуясь тем, что уже стемнело, аккуратно большую бочку для сбора воды набок повернули и оба в неё залезли так, чтобы даже головы наружу не торчали. После чего Витькиным чёрным мешком прикрылись. Грязный али нет, а всё так теплее.
Призрачный дракончик поверх бочки устроился да калачиком свернулся. Затем полежал-полежал и надоело ему так, тоже внутрь бочки юркнул. На Витькином плече примостился, замурлыкал довольно. Мальчик тут же руку приподнял и в полусне по спинке дракончика ласково погладил. Тот ещё счастливее стал, а Витёк снова ручонку под голову сунул. Из-за копоти на теле он пока ещё не заметил, что на тыльной стороне ладошек чешуя у него прорастать начала, а книга… книга так и вовсе к пояснице словно приклеилась.
***
На этом, мои дорогие читатели, автор просит вас сделать небольшой перерыв в чтении. Сходите на кухню, налейте себе в кружку горячий чай или кофе. Хотите, посвятите время рабочим моментам. Но, чем бы вы ни занялись, обязательно закончите отдых от книги семейным времяпрепровождением.
Вот возьмите и навестите родственников или друзей. Просто так, без повода встретьтесь с ними или хотя бы переговорите по телефону.
И да, этот тот самый момент, когда вы столкнулись со знаком судьбы, а не с таргетированной рекламой.
Наша жизнь сплошь череда неожиданностей. Наша жизнь сплошь череда сближений и отчуждений. Но вы сами себя оставите одного на свете, если забудете, что такое человеческое общение. Вы сами себя загоните в беспощадный угол бесконечного одиночества, если изо дня в день будете игнорировать тех, кто вокруг вас.
Ваши близкие хотят услышать слова любви не меньше, чем вы ждёте подобных слов от них самих.
Ваши близкие нуждаются в людях, которым они могут довериться, не меньше, чем вы хотите всецело доверять кому-то.
Так почему бы не сделать первый шаг? К чему откладывать важное, если напольные часы в холле особняка на Ольховой улице безостановочно напоминают «тик-так, тик-так, тик-так»? Каждая секунда способна изменить будущее всего мира, что уж говорить об отдельно взятом человеке.
Идите и стройте своё будущее, покуда оно само не сгрызло вас за прежнее безразличие.
…
Ты слышишь меня, мой дорогой читатель? Оставляй закладку и иди.
И тс-с-с.
Пусть это будет нашим с тобой секретом.
Глава 5
Разумеется, Сириус ван Отто не оставил без внимания отъезд друга. Так что, едва Его величество Стефан покинул зал кремации, барон переговорил с Шарлоттой и после покинул святую обитель, чтобы написать Людвигу гневное письмо. Увы, из-за его поспешных, но в целом верных действий, с миледи Ванессой Дэ Флёррон Верфайер он разминулся. Они смогли встретиться только поздним вечером и по этой причине второе письмо в Барговерц отправилось значительно позже первого.
– Вам корреспонденция, милорд, – стоило Людвигу спуститься в холл гостиницы, с почтением сказал хорошо вышколенный портье.
Естественно, молодой граф направился к стойке администратора. При этом испытываемое им раздражение и отсутствие аппетита привели к тому, что он не пошёл к завтраку, а сел в обитое шёлком кресло и сразу вскрыл конверт. После чего его глаза пробежали по строкам, и щёки мужчины аж сделались пунцовыми от возмущения.
Нет, какая-то часть души Людвига оторопела, узнав об оказанной его семье чести. Всё же не так часто Его величество Стефан снисходил до личного посещения похорон подданных. Но вот всё остальное… Слова на бумаге сквозили яростью и требованиями. Друг беззастенчиво обзывал его беспросветным идиотом. Пожалуй, отъезд Людвига довёл Сириуса ван Отто до белого каления, раз он позволил себе столь прямолинейные выражения! Вот только привычное чувство вины Людвиг не испытал. Он не замер с часто бьющимся сердцем и не согласился с изложенным, как поступил бы в своём обычном состоянии. Ведь что ни говори, а к разумным доводам и советам стоило прислушаться. Но Людвигу Верфайеру довелось провести ночь в размышлениях, и вывод из них он сделал следующий – он посчитал себя обязанным приложить все силы к поиску детей Мари.
«Нельзя опускать руки, – сжимая кулаки, незадолго до рассвета решил он. – Даже если эти поиски означают бесконечные блуждания по улицам и посещение бандитских притонов, я просто-напросто должен сделать всё возможное и невозможное!».
Как читателю уже понятно, помимо импульсивности Людвиг Пламенный обладал редким даже для аристократии упрямством. Его мало что могло остановить, если он вбил себе что-то в голову. Так что после прочтения письма маг поджал губы до узкой черты и парой секунд позже решительно уведомил обслугу об отъезде.
Но нет, не собирался Людвиг ни в какой Артенвилль, чтобы там поклониться мощам святого Лукреция. Ему просто стало понятно, что раз Сириусу ван Отто известно его нынешнее местонахождение, то друг не оставит его в покое и в конце концов возьмёт измором. Скорее всего, лично приедет и отчитает. Поэтому часом позже Людвиг прибыл в гостиницу куда как проще «Лотоса» и занял один из скромных номеров, представляясь мистером Леонидом Вишневским. Имя, столь часть используемое Людвигом в странствиях, не вызвало вопросов у администратора в штопаном сюртуке. Его даже не попросили предоставить документы, хватило платы наперёд.
Ну, а чинный портье прежнего отеля, повертев в руках новое послание для милорда Людвига Верфайера Младшего, пожал плечами и протянул его обратно.
– Простите, мистер, но этот человек уже уехал.
– Давно?
– Минут десять назад. Как только получил первое письмо, что вы принесли, так сразу оплатил счёт и выписался.
Прилично одетый мужчина с кислой миной на лице принял конверт обратно. Выглядел он при этом более чем растерянно.
***
У Людвига Пламенного не было с собой вещей, он покинул Лоррендаум налегке. По этой причине его переезд из «Лотоса» не стал долгим. Вскоре упрямец продолжил поиск пасынков…
Но было ли в его самозабвенных усилиях хоть сколько-нибудь смысла?
Виталик по-прежнему сидел в подвале и отсутствие общения хоть с кем-либо изводило его. Мальчику приносили еду и воду, но… его не отпускали и не разговаривали с ним. Он был уже готов биться головой об стенку от отчаяния! Самая худшая на свете пытка – незнание.
Если же говорить о маленьком Викторе, то мальчик находился в очередном дымоходе. Лёжа в грязи, он чистил прямой угол (стоит заметить, такие углы забиваются первыми), когда скопившаяся сверху чёрная масса обрушилась ему прямо на лицо. Места в дымоходе было совсем мало, чтобы смахнуть копоть или толково перевернуться. Сажа душила!
Хорошо, что этот малыш смог воспользоваться силой, без которой тысячи детей до него в аналогичных ситуациях погибли. Витёк сам не понял, как вдруг призвал стихию воздуха. Дышать сразу стало легче, а поднятый порывистый ветерок унёс с собой большую часть сажи.
Уняв сердцебиение, Витенька, тихо подвывая от ужаса пережитого, продолжил тереть щёткой дымоход. Отчего-то ругани Семёна Михалыча он боялся больше, чем того, что едва не погиб из-за этого происшествия.
Дела Федюни-Щипаря, хотя его-то Людвиг Верфайер совсем не искал, тоже были неважнецкими. Он сумел не просто руку в карман сунуть, а толстый кошель с пояса срезать. Даже помечтать успел, каких вкусных калачей себе и Витьке на эти деньги купит, как вдруг заголосил свисток.
– Вор! – закричал жандарм и бросился к мальчугану.
Федюнька не будь дурак ноги в руки и бежать. И бежал он, естественно, не в сторону блюстителя порядка, а от него – то есть к мосту, нависшего громоздкой каменной аркой над широким каналом. На нём как раз народу достаточно столпилось, чтобы, юркнув мимо дамских юбок, постепенно затеряться среди прохожих.
– А ну стой, ворюга, стой тебе говорят!
Громкие крики привлекли всеобщее внимание. Некоторые женщины испуганно заохали, мужчины с любопытством вытянули шеи и начали ухмыляться. Не так часто горожанам доводилось видеть, как доблестный страж порядка весом побольше центнера несётся за ушлым мальчуганом. Погоня выглядела откровенно забавной, так звонко бряцали металлические накладки на форме и так ловко, словно заяц, парнишка петлял. Хвастливый Федюня даже будто забыл о своём страхе. Поняв, насколько легко ему дать дёру, он развеселился и, чувствуя себя недосягаемым, как раз где‑то на середине моста, в очередной раз обернулся, чтобы подразнить преследователя. Бахвал принялся подскакивать на одной ноге, корча рожицы, вовсю кривлялся… вот тут-то его кто-то за ухо и схватил!
– Да как ты тут промышлять смеешь, гадёныш, – гневно прошипел неприятный голос возле уха Федюни. – Здесь только кто подо мной ходит работает. Вот ужо я тебя проучу!
На этом грозно шептать одетый в обноски мужчина перестал. Он ухватил Федюньку за локти и ловко завёл их ему за спину. После чего крикнул жандарму.
– Давай сюды. Шустрее, покуда держу его!
Как бы ни хотелось раскрасневшемуся от натуги толстяку передохнуть, а пришлось ему шевелить ногами. Федюня тем временем всё вырваться пытался. Он безрезультатно юлил и так, и эдак, а кольцо любопытных зевак вокруг него всё сужалось.
Ловушка захлопывалась.
«Всё, пропал», – понял Федюня, как вдруг мужик в обносках смилостивился и его отпустил. И смог бы парнишка сбежать, но тут он Людвига Верфайера посреди толпы увидел. Жуткий отчим приятелей как раз в первые ряды протиснулся.
«Ох! Вот теперь точно пропал», – аж позеленел Федюня, мигом вспомнив про книгу. Однако, не растерялся, в сторону дёрнулся.
А там уж жандарм!
«Куда? Куда?!» – ещё панически пронеслось в голове мальчугана, прежде чем он взял и за ограждение моста сиганул. И ведь не умел плавать, просто ещё страшнее ему попасться было.
***
Людвиг не захватил в дорогу запасной костюм, а потому вид у него был уже помятый настолько, что прохожие на него порой косились. Качественный пошив траурной одежды мало соотносился с небрежностью облика, но именитый граф этого не замечал. Его выбивало из колеи другое – в лицах шныряющих повсюду мальчишек он видел уйму черт пасынков, но… но его пасынками они не были.
А затем вдруг какой-то воришка на мосту.
Увы, Людвиг не успел рассмотреть лицо толком, но память и интуиция откликнулись.
«Виталик!» – озарило его.
Совсем не думая о том, что он бесцеремонно расталкивает людей, Людвиг бросился к балюстраде. Его пальцы до белизны ухватились в поручень. Тело наклонилось вперёд. Глаза суетно выискивали между волн силуэт мальчишки.
Вот он вынырнул! Руки часто бьют по воде, но это не помогает. Вопль, и мальчик с головой скрылся в тине.
… Снова как-то вынырнул.
– Боги, да он же утонет! – в ужасе закричала какая-то женщина, и Людвиг перестал медлить. Резким движением скинув с себя камзол, он без раздумий прыгнул в воду. За спиной раздалось дружное «Ах!», а затем боль от столкновения и холод.
«Где он, где Виталий?» – смахнув влажные волосы с лица, принялся озираться по сторонам Людвиг, но увидел лишь рябь от поднимающихся со дна пузырьков.
Ему пришлось нырять. И не сказать, чтобы маг огня чувствовал себя в грязной вонючей воде городского канала словно в родной стихии, но плавать он за свою жизнь выучился. И сейчас это умение спасло ребёнка. Скорее нащупав, нежели углядев тельце, Людвиг ухватил мальчика и потянул его за собой на поверхность. А там, едва их головы оказались над водой, перехватил его удобнее со спины и, совершая гребки свободной рукой, поплыл в сторону спуска. К счастью, в этом месте канала как раз был один, причём пологий. Поэтому Людвиг достаточно быстро вытащил мальчугана на сушу и наконец-то смог рассмотреть его лицо.
Нет, этот ребёнок не был Виталиком. Он ошибся. Надежда в очередной раз оказалась ложной.
– Дышит? Дышит? – между тем сбежала вниз по ступеням некая экстравагантная девица. Оригинальность этой особы заключалась в том, что она была одета в мужской костюм, хотя её светло‑русые волосы были уложены как подобает. По-женски.
Если вам сложно понять, отчего Людвиг вдруг глупо округлил глаза и ничего не ответил, то представьте, что в аналогичный момент к вам несётся одетый в тюлевое розовое платье брутальный мужчина с наколками.
Девица между тем уже добежала до бледного как мел мальчика и, ловко повернув его на живот, начала хлопать по спине. Вскоре ребёнок закашлялся водой и даже открыл глаза.
– Ага, попался! – подоспел осчастливленный жандарм и, тяжело дыша, упёр ладони в колени. Его форменная каска при этом со звоном упала с головы.
– Кто вам «попался»? – бережно прижимая к себе голову мальчугана, холодно осведомилась девица и, смерив толстяка брезгливым взглядом, добавила. – Так это из-за вас он с моста спрыгнул?
– Тык вор это. Он кошель срезал, надыть поймать было.
Тут мальчишка, видно достаточно пришёл в себя, чтобы резво подняться на ноги. Но из-за испытываемой слабости он качнулся, упал на четвереньки. И эта попытка к бегству стоила ему покровительницы. Девица никак не воспрепятствовала тому, чтобы жандарм воришку схватил и за собой увёл. Вместо этого она подошла к оставшемуся сидеть на земле Людвигу. Он чувствовал себя ровно так же, как выглядел – отвратительно.
– Вы как? В порядке?
Мужчина ненадолго перевёл взгляд на обратившуюся к нему девицу и сделал вывод, что она старше нежели ему сперва показалось. Лёгкие морщинки у глаз не присущи юности. Если бы не вздёрнутый курносый носик, то этой особе даже на первый взгляд можно было дать не меньше двадцати пяти. Если говорить об остальном, то разрез глаз у неё был красивый, но сами глаза были какого-то невыразительного цвета. То ли тёмно-зелёные, то ли карие. Тонкие губы были бледными, а строгий взгляд отталкивал. На такое лицо, хотя не было в нём ничего дурного, оказалось как-то неприятно смотреть. Поэтому Людвиг вновь уставился на мерно покачивающийся на волнах цилиндр. Его шляпа напоминала некий странный кораблик.
– Эй, мистер. Вы как, в порядке? – повторилась с вопросом встревожившаяся девица, и несчастный граф всё же едко произнёс:
– Я потерял шляпу и, скорее всего, камзол. Судя по обилию воров в этом городе, на мосту он лежать не остался.
Сказав так, Людвиг в презрительной ухмылке приподнял правый уголок рта и, оправив манжеты, встал. Вода стекала с него ручьями, но ему был безразличен его непристойный внешний вид. Утраченная надежда угнетала его намного больше.
– Погодите, так вы не пойдёте за камзолом? – нагнала его незнакомка, когда поняла, что Людвиг двинулся в противоположную мосту сторону.
– Нет, миссис.
– Я не замужем, так что я… мисс. Мисс Вера.
«Неудивительно, что вы не замужем», – едва не сорвались едкие слова с языка. Людвигу виделось, что особа в мужском наряде не может быть кем-то кроме девицы лёгкого поведения, однако он посчитал ниже своего достоинства оскорблять женщину, пусть даже падшую.
– Вы поступили очень благородно. Я как раз шла оттуда, – тут мисс Вера указала рукой вдоль улицы, – и мне было хорошо видно, как вы бесстрашно бросились в воду. Остальные стояли, разинув рты, а вы нет… Вы не против, если я напишу про это?
Вопрос заставил Людвига с удивлением уставиться на девицу.
– Я иногда пишу статьи для газеты «Барговерцкие новости». Меня нечасто печатают, но такое редактор должен пустить на первую полосу.
– Простите, но на мне вы не заработаете.
Из-за его резких слов мягкая улыбка сошла с девичьих губ. Судя по взгляду, мисс вроде как обиделась, но вслух ничего такого не сказала.
