Иар Эльтеррус
Бремя императора: Тропой мастеров
– Помнишь, как ты искупал вышибалу? – спросил паяц. – Я был тогда очень тобой доволен, я давно так не смеялся. Ты молодец, достойный мой последователь. Сделай это еще раз, я снова хочу посмеяться. Сделай – и уже этим вечером ты будешь давать представление на арене столичного цирка!
Он указал на выросший из пола рычаг, смотря на Санти с жадным ожиданием. Скоморох замер, уставившись на наполненные болью глаза друга, на его залитый кровью бок, разбитое лицо. Энет продолжал упорно ковылять, раздраженно отмахиваясь мечами от стрел и иных метательных предметов. Вспомнив, как сам совсем недавно так же шел из последних сил, рыжий вздрогнул. И вот сейчас этот бедняга рухнет в отхожее место?! Ощущения после такого падения Санти вполне мог себе представить. Да еще и страшная, рваная рана в боку. Как она, наверное, болит… Но, паяц… Да, паяц все еще выжидающе смотрел на скомороха и весело скалился.
– Выбирай… – почти неслышно сказал он. – Твой выбор. Только помни, что это твой последний шанс выйти на арену. Помни… Что ему сделается-то? Смешно ведь, как он барахтаться будет.
Смешно? Санти это почему-то смешным не казалось, впервые, наверное, за много лет. Он вспоминал, как они вместе с юным графом тренировались, поддерживали друг друга во всем, вместе шалили, вместе получали втык от старших мастеров, наставника, а то и от самого императора. И вот сейчас он обречет раненого, истекающего кровью друга на падение в отхожее место? Смешно? Да нет, подло это.
– Давай! – глаза паяца горели лихорадочным огнем. – Он сейчас наступит на плиту. Ну же!
– А не пойти бы тебе куда подальше? – Санти криво усмехнулся.
– Зря… Тогда я сам.
Он дернулся к рычагу, но не успел. Нога скомороха взметнулась вверх, ударив паяца прямо в лицо. Тот вскрикнул и отлетел в сторону. Немного полежав, он медленно поднялся на ноги. Глаза паяца горели желтым огнем, из разбитого носа стекала черная кровь.
– Ты-ы-ы… – злобно прошипел он. – Ты-ы-ы пожале-е-ешь…
– Да ну? – весело рассмеялся Санти. С его души рухнул огромный камень – он свой выбор сделал. Друзья дороже даже мечты.
Картаги сами собой прыгнули в руки скомороха, наливаясь белым светом. Паяц испуганно пискнул и что-то прокричал. В глазах Санти мигнуло, и он оказался совсем в другом месте…
Неровный красноватый свет в конце коридора манил, но Храт почему-то никак не мог заставить себя двинуться дальше. Что-то его настораживало, чем-то этот свет был знаком, что-то напоминал. И орку было страшно. Почему? Он не мог объяснить, не мог понять, убеждал себя, что все в порядке, только страх почему-то не желал никуда уходить. Взяв себя в руки, Храт все-таки пошел дальше. Он смело шагнул из коридора и оказался в огромной пещере рурк-дхаладского родового зала. Создатель миров! Это что еще за чудеса такие? Как он сюда попал?! На длинных каменных скамьях восседали мрачные старейшины, на троне посреди зала сидел сам Хранитель Очага. И все они пристально, жестко смотрели на застывшего с широко распахнутыми глазами молодого орка.
Храт едва не позеленел от ужаса. Прийти без приглашения в родовой зал?! Во время заседания Кагала Старейшин?! Это же изгнание! Навсегда! Да как же это?! Ему бы в голову никогда не пришло лезть сюда без спроса. Если в Мроке сына старейшины могли и простить, сделав вид, что ничего не произошло, то в столице… Прощения святотатцу нет и не будет.
– Храт Сломанный Клык! – торжественно провозгласил Хранитель Очага. – Мы призвали тебя сюда, чтобы сказать: ты сделал невозможное. Твой народ гордится тобой!
Призвали?! Он облегченно перевел дух. Слава Создателю Миров, изгнание святотатцу не грозит! Только как они смогли призвать горного мастера прямо с черного полигона? Чудеса, да и только. Впрочем, шаманы на многое способны, даже лучшим имперским магам не снились доступные орочьим волшебникам заклятия.
– Я счастлив служить народу урук-хай, Отец! – Храт низко поклонился. – Приказывайте!
– Ты возглавишь оборону крепости Врарх Роторм! – негромко сказал Хранитель Очага, требовательно смотря на молодого орка. – Мы на грани поражения, без воинов уровня горных мастеров мы обречены, святоши готовы к прорыву. Ты обучишь молодых егерей всему необходимому!
– Я готов, Отец!
Глаза Храта горели. Да, именно об этом он лихорадочно мечтал ночами! Об этом, ни о чем ином. Спасение всего народа в его руках, ни в чьих иных! Ради этого юноша бежал из дому, ради этого тренировался как безумный, ради этого отрекся от всего, что дорого. Теперь старшие братья никогда больше не осмелятся сказать, что он бесполезный гмырх. Пусть только попробуют! Командующий гарнизоном легендарной крепости Врарх Роторм, полтысячи лет сдерживающей наступление карвенцев? Да это же… Это больше, чем мечта, это что-то невозможное, невероятное. Величайшая честь! А ведь Храту нет еще и двадцати. Он гордо выпрямился, в глазах молодого орка горели едва сдерживаемые радость и торжество, его тянуло смеяться и прыгать, но приходилось держать себя солидно и уверенно. Кагал ведь может и передумать…
– Но случилась еще одна беда. – Хранитель Очага нахмурил кустистые брови. – Старый враг вышел из своих лесов и готовится нас уничтожить.
– Какой старый враг?
– Остроухие… – Старик опустил голову. – Они сговорились со святошами, жаждая стереть с лица земли саму память о нас.
– Создатель Миров! – Храт побелел.
– А ты стал кровным братом их разведчика… Стыдно, юный урук-хай.
– Тинувиэль не разведчик!
– Нам лучше знать! – Хранитель Очага рассерженно стукнул посохом об пол. – Не смей прекословить!
– Простите, Отец. – Храт опустил голову, лихорадочно припоминая поведение друга.
Что за чушь? Какой из этого изнеженного певца разведчик? Бард, он бард и есть. Молодой орк снова окинул взглядом старейшин, и что-то насторожило его. Почему они сидят так неподвижно? Как мертвые, право слово. Не чешутся, не переговариваются, даже не дышат, кажется. Только внимательно, пронзительно смотрят на него. От этих взглядов душа переворачивалась.
– Он не должен пройти испытание, – сказал Хранитель Очага. – Я не прошу убивать его, убить кровного брата – величайший грех и несмываемый позор. Но испытания Тинувиэль Эллевалериэ пройти не должен! Не должен стать горным мастером! Пусть с позором вернется домой.
Так вот для чего его выдернули прямо с испытания? Храт посмотрел на Кагал Старейшин с тоской. Почему-то должность командующего гарнизоном крепости Врарх Роторм мгновенно потеряла всякую привлекательность в его глазах. Старейшины требуют от него предать друга… Да как же это? Да, эльф, да, остроухий. Но друг. Даже больше – брат. Кто-то из шаманов поднял руки и в сгустившемся неподалеку тумане возник Тинувиэль. Бедняга выглядел настолько изможденным, что Храту сразу захотелось оказаться рядом и подставить плечо. Как обычно этот бард недоделанный куда-то вляпался, вон, весь изранен…
– Останови его, – в голосе Хранителя Очага звучала угроза. – Он не должен дойти до центрального зала пирамиды.
– А откуда вы знаете, что это пирамида? – подозрительно прищурился молодой орк.
– Мы многое знаем. Последний раз прошу тебя – останови его! Добром прошу. Один-два удара, он потеряет сознание и опоздает к выходу.
Создатель Миров, да старейшины ли это? Никогда до сих пор Храт не слышал, чтобы старейшины, а тем более Хранитель Очага, предлагали кому-нибудь совершить подлость. Или предлагали, но об этом никто не знал? Тоже возможно. Как узнать правду? Откуда-то из глубин души поднималось отчаяние. Ну не мог он, не мог предать брата! Невозможно это! Как же они не понимают? Да после такого поступка только глотку себе распороть… Нельзя после такого жить! Нельзя! Храт едва не плакал, с надеждой всматриваясь в лица старейшин. Увы, в их глазах горела непреклонность. Он опустил голову, руки тряслись.
– Ты предпочитаешь изгнание? – голос Хранителя Очага скрежетал. – Вместо того чтобы перед тобой преклонялись твои сородичи? Выбирай, Храт Сломанный Клык. Ты уже взрослый, имей смелость нести ответственность за собственный выбор.
– Я не предам кровного брата… – мертвым голосом ответил молодой орк. – Не предам.
– Ты выбрал, – презрительно скривился старик. – С этого момента ты больше не принадлежишь к народу урук-хай. Ты изгнан! Не советую появляться в Рурк-Дхаладе, даже твой ранг посла не спасет тебя от справедливого возмездия.
– Там посмотрим! – Храт не заметил, что его глаза стали алыми от ярости, в руках сами по себе появились того же цвета картаги. – Меня не так просто убить! Не верю вам, не могли старейшины моего народа предложить мне совершить подлость!
– Угрожаешь? – Хранитель Очага насмешливо оскалил клыки, однако в его глазах, устремленных на пылающие алым огнем мечи, виден был откровенный страх. – Убирайся, предатель!
У Храта на мгновение закружилась голова, и он оказался совсем не там, где был только что…
В глазах темнело, ноги подкашивались, рана на боку болела так, что Энет едва сдерживался, чтобы не заплакать. После неожиданного падения в яму с кольями ему стало совсем плохо. Сейчас юный граф использовал последние резервы жизненных сил, не представляя, как станет драться, если придется. От стрел он еще кое-как отбивался, да и то не от всех, две или три торчали в спине, вонзившись, по счастью, неглубоко. Но оптимизма новые раны не добавили. Отнюдь.
Впереди показалось пятно света. Энет остановился, с недоумением посмотрев туда. Что это? Очередной «приятный» сюрприз? Похоже. Единый, как же все это надоело! Уже не верилось, что он выйдет живым из этой кошмарной пирамиды. Граф поковылял дальше и внезапно вышел в огромный зал, заставленный бесчисленными стеллажами с книгами. Он в недоумении остановился. Библиотека? Здесь?
– Добрался, касатик мой, ой, добрался! – раздался неподалеку чей-то кудахчущий голос. – Слава тебе, Создатель! Ой, как же долго я тебя поджидал, ой, как же долго. Устал ждать-то!
Из-за ближайшего стеллажа выскочил белый как лунь, сухонький старичок и бодро засеменил к Энету, опираясь о суковатую палку. Он казался каким-то запорошенным, пыльным, пролежавшим все это время (а какое время?) в забытом всеми древнем сундуке. Граф с недоумением посмотрел на него. Это что еще за явление?
– Исполнилась твоя заветная мечта, исполнилась, касатик… – волновался старичок, наворачивая круги вокруг юноши.
– О чем вы? Какая мечта?
– Как это, какая? А попасть в библиотеку, где все знания мира запрятаны?! Не мечтал, скажешь? Вот ты сюда и попал, касатик, вот и попал. Все здесь, все, чего душенька пожелает. Даже писания самого Элиана имеются! Только тебя и жду! Старый я. Устал. Ученик нужен. Хранитель библиотеки!
Энет замер. Единый Создатель! Он попал в ту самую легендарную библиотеку, где хранились погибшие и ненаписанные книги всех времен и народов? Сколько сказок, сколько легенд, сколько глупых россказней о ней ходило. Каждый настоящий книжник или ученый в мире мечтал когда-нибудь попасть сюда и вдоволь порыться на бесчисленных полках. Понятно, что мало кто осмеливался говорить вслух о том, что верит в существование великой библиотеки, не хотелось выставлять себя на посмешище, но втайне… Да, втайне мечтал каждый. Энет не составлял исключения. Он застыл, зачарованными глазами пробегаясь по корешкам книг, свиткам пергамента, деревянным табличкам, клинописным глиняным плитам. Даже раны были мгновенно забыты. Книги, Единый, сколько книг!
– Идем, касатик, идем! – продолжал волноваться старичок, таща ошеломленного юношу за руку куда-то в глубину зала. – Ларта попьем, поговорим. Тебе теперь спешить некуда, пришел уже.
– Как это некуда? – оторопел Энет. – А испытание?!
– Да на кой оно тебе, – отмахнулся библиотекарь. – Не надо оно тебе. Книги! Посмотри сколько книг!
Юноша посмотрел. Впечатлило. Настолько впечатлило, что захотелось немедленно зарыться в каталоги и перебирать, перебирать, перебирать книгу за книгой.
– А… А правда, что здесь рукописи Элиана Завоевателя есть? Вы не лжете? Разве он писал что-нибудь?
– Да чего ж мне тебе брехать-то, касатик? – удивился старичок. – Незачем оно мне. Щас покажу.
Он поковылял куда-то за стеллажи и вскоре вернулся с огромной, походящей на амбарную книгой. Положил на стол неподалеку, сдул пыль с обложки и открыл.
– Ходь сюды, касатик!
Энет нерешительно подошел. Книга вызывала уважение одним своим древним видом. А когда юноша бросил взгляд на первую страницу, у него затряслись руки. Почерк Завоевателя, угловатый, необычный нельзя было спутать ни с каким другим. Никто больше так не писал. Ни до, ни после. Он посмотрел внимательнее и едва не задохнулся. Дневник первого императора! Единый Создатель! Дневник! Можно узнать всю правду до последнего слова, а не жалкие ошметки. Энет буквально вцепился в книгу, глаза его пылали лихорадочным огнем, руки тряслись. Однако старичок оказался проворнее и выхватил свое сокровище из-под самого носа юноши, спрятав за спину.
– Э-э-э, нет, касатик… – хитро прищурился он. – Э-э-э, нет. Ты попервах выбери, чаво тебе важнее, а там уж читай скоко влезет.
– Что выбрать? – удивился граф.
– Как чаво? Али бушь моим помощником тута – тады читай. Али испытание свое дурное – тады иди себе. Неча живым тута делать, не для вас оно.
– Так вы мертвый? – побледнел Энет.
– А то как же! – мелко захихикал старичок. – А то как же, касатик! Давно мертвый, третью тыщу лет уж. Но и живой.
– Это как? – растерялся юноша.
– Так. Ты думай, думай, оно полезно.
– Мне тоже умирать придется?
– Придется, придется, – суетливо закивал библиотекарь, ехидно скалясь. – Да ты не боись, оно не больно. Глазки прикроешь, я Слово скажу, и усе. Сядешь и читать бушь, хоть до посинения. Спать не надо, есть не надо. Ничо не болит никода. Благодать!
– А как же ребята?
– Да плюнь ты на них, – посоветовал старичок. – Сдались они тебе! Дурачье дурачьем.
Дурачье? Может, и так. Только вот вспомнилось, как Храт тащил его на себе, ворчал, но тащил, а потом осторожно массировал, помогая ожить. Заботился, как о малом ребенке. Вспомнились совместные с Санти шкоды и забавы, за которые не раз влетало от отца, наставников и императора. Впомнились загадочные глаза Тинувиэля и его невероятный голос. А главное, Лек. Если бы не он, то Энета давно и на свете не было бы. Одно за другим перед юным графом проходили лица друзей. Внезапно показалось, что он стоит на опушке леса, постепенно врастая ногами в землю, а от него вдаль уходят израненные, измученные четверо. Энет зовет их, но они не слышат, они уходят все дальше и дальше. А ведь они правы – что слушать предателя? Ведь если он останется, то это именно предательством и будет. Ничем иным. Стоят ли такой цены все знания мира? Юноша прикусил губу и медленно, отрицательно покачал головой. Нет, не стоят. Нет ничего, за что стоило бы платить предательством. Он с тоской окинул взглядом бесконечные книжные полки, закусил губу, отвернулся и направился к выходу.
– Ой, и дурак же ты, касатик, ой, и дурак же… – с сожалением бормотал в спину уходящему юноше старичок, семеня следом. – Хоть бы подумал чуток, а то сразу…
Энет не слушал его, он старался не смотреть на книги, содержащие столько всего интересного. Но, если разобраться, то к чему все эти знания, если он никогда больше отсюда не выйдет? Знание ради знания? Оно нужно, чтобы помочь другим, а не ради себя самого. Знать все, но сидеть здесь сиднем, ничего не предпринимая? Зачем тогда знать? Просто так, из интереса? Глупо. Юноша обернулся и посмотрел на старичка с искренней жалостью. Тот уловил эту жалость и остановился. Потом разочарованно вздохнул и махнул рукой. В глазах Энета на мгновение потемнело, и он оказался совсем в другом месте…
Дыхание перехватывало, израненное тело отказывалось слушаться, за спиной оставалась цепочка кровавых следов. Тинувиэль из последних сил отмахивался от стрел, выкарабкивался из ловушек, сражался с кем-то, но убей его Свет, если помнил с кем. С какими-то многорукими чудищами, кажется, потом со стальными воинами и непонятными хищными зверями. Эльф чувствовал, что все, что, скорее всего, он из этой пирамиды не выйдет. Впереди показалось светлое пятно. Снова ловушка? Свет, как же это надоело… Принц зло передернул ушами и двинулся дальше, на всякий случай приготовившись к бою. Он осторожно шагнул вперед, закрыв глаза, не полагаясь на них, благо чувство опасности ему натренировали достаточно, вполне способен отбиваться вслепую.
– Тини! – позвал его нежный голосок. – Ты собрался меня убить?
– Алливи! – вскрикнул эльф, роняя мечи и распахивая глаза. – Ты?!
Всеблагий Свет! Это еще что такое?! Как такое возможно?! Тинувиэль находился дома, в Эльваране, а напротив стояла, недоуменно растопырив ушки в стороны, его старшая сестра, среброволосая красавица, по которой вздыхала добрая половина молодых эльфов Гиинеля, столицы и единственного города древнего народа. Девушка за прошедшие с их последней встречи восемь месяцев стала еще красивее, если такое вообще было возможно. А рядом… Рядом стоял отец, Фартаэль Эллевалериэ, Хранящий Свет, владыка Эльварана. И мама… И предводители Зеленой Стражи… И двое высших магов… Ой.
– Набегался? – хмуро спросил Фартаэль. – Эх, сынок-сынок, задал ты мне головной боли. Здравствуй, что ли.
– Здравствуй, папа. – Принц поежился, пытаясь понять, как он оказался дома. – Я добился своего. Ты меня с испытания выдернул.
– С испытания? – Уши его отца вздернулись вверх. – Это как понимать?
– На черный шнурок. Я выковал свои картаги, ставшие мечами Жизни.
– Не смеши меня, мальчишка! – отмахнулся владыка Эльварана. – Мечи Жизни – старая и глупая сказка. Снова твои идиотские фантазии! Надоело уже.
– Фантазии?! – Тинувиэль от обиды до крови закусил губу.
Значит, в глазах отца он все еще ничтожество?! Значит, все его усилия ничего не значат?! Значит, они пошли насмарку?! Что ж, сейчас он им всем докажет! Принц зло оскалился, протянул руки вверх и призвал силу Жизни. Картаги прыгнули ему в ладони, запылав яростным зеленым огнем, глаза юного эльфа приняли тот же цвет, тучи над ним свернулись в воронку, закручиваясь в смерч. С неба рванулись тысячи зеленых молний, они били в Тинувиэля, и юный эльф горел, хохоча во все горло. В глазах Фартаэля появилось сначала изумление, а затем и страх. Он неверяще смотрел на окутанного пламенем младшего сына, которого смерч поднял в воздух и носил над поляной, как ветер носит листья осенью. Такое было не под силу ни одному из эльфийских магов. Тинувиэль, между тем, мягко опустился на поляну, погасил мечи, спрятал их в ножны и победно улыбнулся.
– Значит, старая и глупая сказка? – насмешливо спросил он.
– Теперь вижу, что нет… – задумчиво сказал Фартаэль. – Ты меня удивил. Откуда у тебя эти мечи?
– Выковал. Своими руками. Но заготовки получил в Доме Стали города Тарсидара. Меня учил сам император! Не только он, конечно, но и он тоже.
– Даже так? – Владыка Эльварана нервно передернул ушами. – И что же понадобилось от тебя этому колдуну?
– Не знаю, – пожал плечами принц. – Да и какая разница? Говорят, мы те самые пятеро, что в пророчестве Пятерых.
– Пятеро?! – побелел Фартаэль, переглянувшись с мгновенно насторожившимися магами. – Но тогда среди вас должен быть орк…
– Да. Мой кровный брат Храт Сломанный Клык.
– Ты побратался с орком?! – ужаснулась Алливи. – С чудовищем?!
– Никакое он не чудовище! – обиделся за друга Тинувиэль. – Ты бы видела, как он рисует! Валлаэлю до него далеко.
– Теперь мне понятна причина увядания… – мрачно пробормотал Фартаэль. – Как же ты мог, сын мой? Неужели ты не знал, что случится, если эльф смешает свою кровь с орком? Ты ведь изучал каноны…
– Какие каноны? – растерялся принц, не понимая, что имеет в виду отец.
– Какие?! – раздраженно переспросил тот. – А такие! Иди сюда.
Тинувиэль подошел. И сразу просиял улыбкой. Отец-дерево! Его отец-дерево. Принц нежно коснулся пальцами коры, позвал и настороженно замер. Никто не ответил на призыв! Дерево молчало, как будто было мертвым! Оно отвергало своего воспитанника…
– Твое дерево умирает. – Фартаэль внимательно посмотрел на сына. – Когда Зеленая Стража сообщила мне об этом, я кинулся сюда. Увы, это оказалось правдой. Такое, как ты знаешь, случается только тогда, когда умирает связанный с деревом эльф. Мы выдернули тебя сюда усилиями лучших магов Эльварана, а ты оказался кровным братом орка… Ты хоть понимаешь, что стал своей родине чужим?
– Чужим? – растерялся принц. – Но почему?!
– Ты еще спрашиваешь?! В твоих жилах теперь течет кровь врага! Ты должен отречься от него. Или…
– Или что?
– Или уходи и никогда больше не возвращайся.
– Отец! – с ужасом воскликнула Алливи. – Как ты можешь?!
– Я – Хранящий Свет! – отрезал Фартаэль. – На мне ответственность за всех эльфов Эльварана! Если кровный брат твари Тьмы останется среди нас, то деревья-покровители отвергнут наш народ. Ты понимаешь, что это значит, девчонка?! Мне больно от того, что Тинувиэль – мой сын!
– Тини, мальчик мой… – К ошеломленному принцу протянула руки мать, Ланлиэли, самая прекрасная женщина эльваранских лесов. – Зачем тебе этот орк? Отрекись…
– Отрекись, сын… – поддержал жену Фартаэль. – Отрекись.
– Отрекись, юный эльф… – выступил вперед Дамаэль, самый сильный эльфийский маг. – Или уйди.
– Тини! – вскрикнула Алливи, с болью смотря на брата. – Ну на что он тебе сдался? Отрекись!
Тинувиэль отчаянно звал отца-дерево, всей своей сущностью звал, но оно молчало, презрительно игнорируя его призывы. Только в шуме листвы звучало то же самое страшное слово: «Отрекись!» Да как же это? Неужели они не понимают, чего требуют? Нельзя отречься от кровного брата – это предательство! Даже хуже, чем предательство… Подлость. В глазах принца застыли слезы, он неверяще смотрел на отца, мать, сестру. Но в их глазах не было ничего, кроме требования отречься. А он вспоминал, сколько раз Храт спасал его от последствий собственной безалаберности, сколько раз тащил на спине, когда Тинувиэль падал без сил. Разве можно все это забыть? Никак нельзя.
– Но я ведь носитель мечей Жизни… – неуверенно пробормотал он.
– Мечи Жизни пригодятся нашему народу. – Фартаэль резко кивнул. – Когда мы начнем войну, они могут помочь.
– Войну? – удивился Тинувиэль. – Какую войну? Зачем?
– Люди с орками загнали нас сюда, на крайний юг, – зло усмехнулся владыка Эльварана. – Мы ничего не забыли и ничего не простили. Этот мир должен принадлежать эльфам, сын. Наш долг уничтожить захватчиков. И мечи Жизни могут в этом помочь.
– Но есть ведь и другие великие мечи…
– Другие?
– Каждый из нас получил пару великих мечей. Храт носит алые мечи Ярости, Энет – синие мечи Мудрости, Санти – белые мечи Света.
– Мечи Света пришли в мир?! – Фартаэль едва не подпрыгнул от такого известия. – Почему они не у тебя?!
– Не знаю, – пожал плечами Тинувиэль. – От меня там ничего не зависело.
– Но ты говорил о пяти парах великих мечей. – Владыка Эльварана пристально посмотрел на сына. – Какова же пятая?
– Черные мечи Тьмы. Их носит наш наставник, Лек ар Сантен.
Эльфы спали с лица, посмотрев на принца с откровенным ужасом. У магов вообще начали дрожать руки, такого Тинувиэль не видел ни разу.
– Твой наставник служит Тьме?! – Алливи отшатнулась от брата.
– Никому он не служит! – рявкнул в сердцах Тинувиэль, едва не плача от отчаяния – да что они все, с ума посходили? Не были же они раньше такими! Никогда не были!
– А…
– Нас не спросили, на нас эти мечи свалились, как птичье дерьмо на голову! И все мы – кровные братья!
– Не нужны эльфу люди и орки в кровных братьях! – отрезал Фартаэль. – Да, я предпочел бы иметь мечи Жизни в Эльваране. Но только если их носитель будет истинным эльфом. Отрекись и оставайся дома, мы будем рады тебе, сын.
Отречься? Не только от Храта, а от всех? От Санти? От Энета? От Лека? Перед глазами вереницей проплывали лица друзей. Нет, не мог он от них отречься. Не мог. Свет, до чего же больно… Душа рвалась на части, плакала, стонала. А ведь если не отречется, его изгонят… Он станет чужим для Эльварана. Навсегда чужим. Но отречься? Нет… Даже ради родного дома нельзя уродовать свою душу, ни в коем случае нельзя. Юный эльф опустил голову. Он уже принял решение, только боялся признаться в нем даже самому себе.
– Я не могу предать… – Принц поднял голову. – Отец, я не могу!
– Ты мне не сын! – выплюнул Фартаэль, брезгливо кривясь. – У меня нет больше сына по имени Тинувиэль!
Принц зашатался, ноги его не держали. Такой страшной, такой раздирающей душу боли он никогда еще не испытывал. За что? За то, что он не хочет становиться предателем? Отец ведь сам говорил, что нельзя предавать друзей! Сам! Отец, да как же ты можешь? Как?!
Тинувиэль попытался поймать взглядом глаза матери и сестры, но они отворачивались, не желая смотреть на отступника. Значит, он для них чужой только потому, что не способен предать друзей? Свет, да как же это? Ведь Фартаэль с детства учил его, что нельзя предавать, никого, никогда. И сам же теперь требует предательства…
Юный эльф долго еще стоял и молча смотрел на родителей, а затем повернулся и пошел, куда глаза глядят. Он почти ничего не видел вокруг, все скрывала какая-то пелена, ноги дрожали и подгибались, руки тряслись. Ему сейчас хотелось только одного – умереть, не чувствовать этой пронзительной, не поддающейся описанию боли. Тинувиэль не знал, сколько он шел, но внезапно на кого-то натолкнулся.
– Тини, мать твою, зараза ушастая! – раздался знакомый рык. – Ты когда под ноги смотреть научишься?! Больно же!
Принц ошеломленно открыл глаза – и замер. Эльваранский лес куда-то подевался, он, Тинувиэль, стоял в огромном пирамидальном зале черного цвета. Перед ним скорчился, сипя от боли, Храт. Эльф натолкнулся на него, и раненая нога орка подвернулась. Рядом сидел на полу прямо в луже крови изможденный до синевы Энет. Неподалеку от него бинтовал руку Санти, тоже, видимо, потерявший немало крови.
– Ребята… – Тинувиэль развесил уши в стороны. – Ребята…
Он сел на пол и тихо заплакал. Раны, которые в лесу не болели, снова начали болеть, да так, что дыхание перехватывало. Только душевная боль была куда как сильнее.
– Ну, чего ты… – присел рядом Храт. – Не баба.
– Меня из дому изгнали… – всхлипнул принц. – За то, что вас предавать отказался…
– Меня тоже… – помрачнел орк. – И за то же самое.
– А я от мечты отрекся… – пробормотал Санти.
– И я… – тяжело вздохнул Энет.
– А зря! – прогремел под потолком чей-то насмешливый голос. – Вы отреклись от самих себя. Значит, умрете!
Из множества ведущих в зал коридоров начали выходить люди, орки и эльфы. С мечами. Не сразу друзья поняли, что смотрят на самих себя. Их шли убивать бесчисленные Храты, Энеты, Сантиары и Тинувиэли. Четверо переглянулись и с трудом, поддерживая друг друга, встали, обнажив картаги. Умирать следовало с достоинством.
– Моя кровь – ваша кровь, братья! – прохрипел оскалившийся орк, тяжело дыша, – сил не осталось ни на что.
– Моя кровь – ваша кровь! – повторил принц, сморщив уши. – Наше время, похоже, пришло. Встретимся там!
Вслед за ними ту же фразу произнесли Санти с Энетом. Четверо друзей молча стояли и ждали начала своего последнего боя. Они ни о чем не жалели. Выбор был сделан, и жалеть о нем глупо, да и недостойно. Они просто стояли и ждали, не замечая, что их мечи медленно разгораются цветами Жизни, Мудрости, Ярости и Света. Это уже не имело никакого значения, все осталось позади. За все было заплачено, все долги отданы. Мосты были сожжены. Если бы кто-нибудь посмотрел на них со стороны, то удивился бы. Обреченные на смерть улыбались. Глаза каждого были широко распахнуты навстречу иному миру, который уже открывал свои ворота, заливая все вокруг нездешним светом. И какая разница, что пирамида над головой начала раскрываться, а за спиной каждого медленно растут крылья? Да никакой!
Лек ломал пальцы уже который час, не зная, что и думать. Никто еще не задерживался в пирамиде на такой срок. Никогда! Неужели погибли? Не дай Единый Создатель! Он не видел, что император волнуется не меньше его. Да и Ланиг с Керталом тоже мерили нервными шагами площадку у подножия гигантского монолита. Все они успели полюбить четверых оболтусов.
– Твое величество! – донесся до Марана голос одного из эльдаров. – Смотри! Это же…
Император посмотрел вверх и ошеломленно замер. Верхушка пирамиды раскрывалась! Медленно расходились в стороны черные лепестки странного цветка, чего никогда еще не случалось. Ни в одной хронике не описывалось ничего подобного, ученики входили в пирамиду и выходили из нее через одну и ту же дверь. Иных отверстий в черном монолите не было! Что происходит? Но какое-то воспоминание не давало покоя, что-то он читал об этом. Но что? Маран лихорадочно припоминал. А припомнив, застыл как изваяние. То же самое пророчество Пятерых. «И взлетят они, пять птиц, над памятью Тьмы, и станут крылаты над черным цветком».
– Крылаты… – прошептал император. – Крылаты… Создатель, неужели свершилось?
Свершилось. Над раскрывшейся черной пирамидой медленно всплывали в небо четыре фигуры, горящие неземным светом. За спиной каждой бились полупрозрачные, почти невидимые крылья. У каждого своего цвета. Белые. Алые. Синие. И зеленые. Летящие казались ангелами, пришедшими из небесных сфер. Но это были не ангелы, это были два человека, эльф и орк. Крылатые. Совсем как на рисунках Храта.
– Что это? – непонимающе спросил Лек.
– Не что, а кто, – ответил его величество, руки императора дрожали. – Твои ученики. Что же ты стоишь, парень? Лети к ним, они тебя ждут!
– Лететь?! – Изумлению горца не было предела. – Как?!
– А никак! Просто бери и лети!
Просто? Хорошо же! Лек трясущимися руками обнажил картаги и призвал их силу. Лезвия медленно загорелись черным огнем, за спиной выросли черные полупрозрачные крылья. Он одним прыжком взметнулся в небо и понесся к парящей там четверке. Друзья радостно встретили наставника.
Только немногие свидетели чуда, стоявшие у подножия пирамиды испытаний, могли видеть парящих в недоступной человеку выси Пятерых. Крылатые хохотали, купались в океане разноцветного пламени и летели. Ничто больше не имело значения, только они и небо. Все остальное осталось внизу.
Иерусалим, январь—июнь, 2005
