Эльмира Велешко
В иной мир
– Ну, здесь самая ближайшая только деревня Моховица, откуда я еду от кума, везу горшки для своей корчмы. А ты, значит, за два дня отмахала верст двадцать, а то и все пятьдесят! Значит, из-за Порубежья пробиралась. Далеко-о-о-о-о! Оголодала, небось? Ну не беда, садись, подвезу тебя в Славль. Я там обретаюсь, корчмарь я.
– Благодарствую, а то совсем не знаю куда податься, пока вспомню кто я, да откуда, да как в беду попала?
Мужик внимательно рассматривал красивую девицу с пышными золотистыми волосами.
Худощавая, стройная, на вид лет восемнадцать, в непонятной одежде: стремные узкие штаны, куртка, расписанная какими то незнакомыми символами, поди, обережными! Обувка тоже непонятная. Но лицо приветливое, глаза уж больно хороши – так и плещут небесной синью! Такого цвета глаз у местных девок нет. Все кареглазые, редко какая зеленоглазая. А чтоб вот таких, ярких голубых глаз, то не видал пока! Сразу видно -девка издалека!
Решившись, мужик представился:
– Меня зовут Еремей Прозорович. Ну полезай в телегу, подвезу. А в городе, если остановиться где захочешь на время, так давай у меня, в корчме. Пока родные найдутся, перемогешь. Если денег нет, по мере сил, отработаешь на кухне!
Мужик с сомнением посмотрел на тонкие кисти рук девушки: поди не у всякой барыни такие увидишь. Вряд ли тяжелой работой в дому ее нагружали!
– Как звать-то тебя, голуба?
Машка не стала ждать повторного приглашения: живо забралась в телегу, нагруженную мешками с вышеупомянутыми горшками, и ответила:
– Машей меня кличут! Марья Владимировна Соколова я!
– Ох! Как по-княжески тебя нарекли! Уж не из благородных ли ты? – поразился Еремей. – Да ведь не помнишь… Эх жаль! Но, ничего! Ежели ты из благородных, то тебя непременно будут искать. Так что не печалься голуба, и память вернётся и родня найдётся!
Корчмарь пошуршал в мешке, лежащего у ног, достал оттуда краюху белого хлеба и круг колбасы, сунул еду в руки благодарно пискнувшей девушке.
Телега медленно двинулась в сторону города Славля, где Машку ждала новая жизнь – в новом, незнакомом мире.
Утолив голод вкусной колбасой и ароматным деревенским хлебом, Машка немного пришла в себя, стала крутить головой по сторонам, разговорилась с Еремеем Прозоровичем. Она была несказанно довольна тем, что речь была понятная, русская, имена тоже русские. Мир похожий на родной. Значит не сильно будет отличаться от местных пока определится как дальше жить, как попасть обратно в свой мир, к бабушке.
Про Валеру Машка не помнила. Именно часть жизни, связанная с ним, выпала у неё из памяти. Что-то свербило там, в глубине, что-то грустное, но вспомнить причину этой грусти пока не удавалось.
Меж тем, Еремей Прозорович поинтересовался таким странным методом борьбы с икотой, который она продемонстрировала ему.
Машка засмеялась:
– Это меня бабушка так учила, наклониться, завести за спину руки, пить маленькими глотками. Вот грудина сожмется и больше не будет вызывать икоту!
– Так ты помнишь свою бабушку! Это уже хорошо! Значит и вся память к тебе в скором времени вернется, – уверенно заявил Еремей. На что Машка только неопределенно хмыкнула.
– А что-ж она тебя заговору от икоты не научила? И быстрее было бы и легче. Или бытовой магический артефакт не дала? – продолжал мужик, жалостливо поглядывая на девушку.
"Так! Здесь имеются заговоры, артефакты. Неуж-то магия тоже, как в классических попаданских романах? – подумала Машка. – Надо будет осторожно расспросить потом, между делом."
Под мерный цокот копыт лошадки вели неторопливую беседу.
Еремей Прозорович охотно и обстоятельно отвечал на многочисленные машкины вопросы, которые из нее сыпались как из рога изобилия.
Еремей вводил в курс дела потерявшую память дивчину.
Город Славль, по местным меркам, был очень большой: жителей было около 200 000!
Он подковкой раскинулся у побережья Спокойного моря. Имелся свой порт. Правил в городе боярин Всевежд Мудрый – мужик строгий, но справедливый. Славль входил в Росское княжество, во главе которого, вот уже несколько столетий, стояли отпрыски князей Соколовых. При последних словах Еремей испуганно дернулся:
– Так твоя же фамилия тоже Соколова!? Ай, родня?
– Да ну, что вы такое говорите! Где князья, и где – я! Это просто совпадение! Да и не местная я, сами говорите – по мне видно сразу, что не местная! – успокоила его Машка.
Еремея больше успокоили не слова девицы, а её беззаботный тон. Другая бы сразу ухватилась за совпадение, а эта даже засмеялась. Да так светло, весело! Одно слово – Солнечная деваха!
Еремей с какой-то отцовской приязнью глянул на Машку и решил про себя, что поможет девице, чем сможет. А то мало ли охальников на такую необычную красу найдётся. Найдутся и хорошие и плохие, поди сразу разберись: с каким умыслом начнут подкатывать? А что так и будет, Еремей уже не сомневался – деваха красивая! Ещё отбиваться от ухажеров поди придётся!
●
Машка шла под проливным дождём через заброшенный парк не глядя по сторонам. Она словно зомби медленно, механически, переставляла ноги по грязным лужам, многие из которых скрывали под собой глубокие рваные выбоины в когда-то, наверное в доисторические времена, проложенном здесь асфальте.
Промокшие до основания кроссовки уже даже не хлюпали при каждом шаге, а словно срыгивали из своего чрева порции грязной воды, боясь окончательно захлебнуться стылой осенней жижей из подтаявшего первого снега. Струи холодного дождя стекали по мокрым коротким волосам за ворот тонкой ветровки, выхолаживая голую шею девушки, покрытую мурашками озноба, затем стекали дальше по озябшей спине вплоть до талии, медленно впитываясь в джинсы, которые, в свою очередь, напитались водой почти до колен.
Машка уже несколько раз подскальзывалась и проваливалась в предательские омуты многочисленных луж, при этом, каким -то образом, умудряясь не переломать ноги. Но она, казалось, не замечала ни промозглого дождя, ни того, что гипотетическая тропинка вникуда, подальше от боли, сжавшей раненое сердце, давно закончилась и кустарники лесопарка сменились все более густеющим перелеском. Она шла словно в тумане, в каком-то коконе, за границей которого реальный мир потерял свою четкость и материальность. В ее вселенной остались только струи холодного дождя вперемежку с солеными горячими слезами.
Машке хотелось просто упасть в мокрую высокую траву, откуда-то появившуюся под ногами вместо выщербленного асфальта, и просто тупо умереть. Но она все шла и шла вглубь леса, пытаясь оставить позади разбитую любовь и горечь предательства.
Уже давно исчезли за стеной деревьев парковые столбы с тусклыми фонарями, сплошной шум ливня сменился барабанной дробью капель дождя по листве высоких кряжистых дубов, все чаще попадавших навстречу плачущей девушке, бредущей неизвестно куда.
А все началось банально, как в плохом спектакле. Наверное Шекспир был тысячу раз прав, говоря, что "Жизнь это театр, а люди в нем актёры!"
В этот пятничный день Машка собиралась поехать в деревню к любимой бабушке, поздравить её с девяностолетним юбилеем и отвезти гостинцы.
Сразу после работы она забежала в торговый центр, где приобрела огромный оренбуржский платок, который давно уже приглядела в подарок, а также, пакет сочных апельсинов и торт.
Баба Прасковья растила свою внучку Машку почти с пеленок. Когда девочка подросла, то бабушка рассказала ей о том, почему она растёт без папы и мамы. Дочь Прасковьи и зять погибли в автокатастрофе, когда их старенький жигуль был смят камазом, водитель которого был "в стельку" пьян.
От страшного удара маленькая шестимесячная Машка вылетела вместе с боковой дверью и плетеной корзиной, в которой она лежала на заднем сиденье машины, прямо в гущу придорожных кустов. Ребенок совершенно не пострадал. Кусты смягчили падение и не дали плетеной люльке- корзине упасть на землю. Родителям так не повезло – скончались на месте.
В одночасье маленькая Машка стала сиротой. Единственный родной человек, который остался у малышки, была бабушка Прасковья. Ещё не старая женщина, враз потерявшая любимую дочь и доброго улыбчивого зятя, не сломилась, оформила опекунство и энергично взялась поднимать на ноги внучку, окружив сиротку заботой и любовью.
Машка росла крепкой здоровой девчушкой, такой же жизнерадостной и улыбчивой, как её погибший отец. Квартиру дочери и зятя бабушка продала, деньги положила в банк до совершеннолетия внучки. В соцобеспечении не были против, так как дом в деревне у Прасковьи, куда она прописала внучку, был большой и благоустроенный. Его строил своими руками покойный муж бабушки- Семен Логвинович, мастер на все руки. Так что Машка выросла в деревне у бабушки.
Деревня была большая, с парой магазинов, кинотеатром и трёхэтажной школой. Директор школы был не только хороший педагог, но и отличный хозяйственник : он привлекал учителей в деревню благоустроенным жильем и хорошими надбавками от колхоза к зарплате . Да и от села до города было всего двадцать километров, так что некоторым учителям несложно было приезжать на работу из города.
Преподавательский коллектив подобрался крепкий, дружный, компетентный. Машка училась легко и с удовольствием, школу закончила с золотой медалью. С первого раза поступила на бюджетное отделение в художественную академию. Рисовать её тянуло с самых ранних лет. Да и учитель рисования попался просто замечательный. Он сразу распознал талант у светловолосой синеглазой девчонки и всемерно помогал развивать его.
Машка с отличием закончила академию и ее "с руками" взяли работать художественным оформителем в престижную фирму, а на время отпусков она уезжала в деревню-на этюды.
В фирме девушку уважали и любили за солнечный нрав и работоспособность. Она никогда никому не отказывала в помощи, чем некоторые сослуживцы нередко злоупотребляли. Там же она познакомилась с Валерой, высоким харизматичным парнем, который сразу стал "окучивать" симпатичную перспективную сотрудницу, которая просто фонтанировала идеями и была на хорошем счёту у руководства.
Валера стал приглашать девушку в рестораны, на концерты, дарить небольшие презенты. Неизбалованная вниманием парней, так как времени на знакомства и развлечения постоянно не хватало, Машка сразу же влюбилась в сослужица и, буквально через пару месяцев, съехала из своей съёмной квартиры к парню в двушку, тоже съёмную.
Валера о свадьбе пока не заговаривал, но это Машку не настораживало. Она успокаивала себя тем, что слишком быстро у них все закрутилось и такая Великая Любовь просто обязана быть вечной и прекрасной, с хорошим концом. Когда "жили они долго и счастливо и умерли в один день"! А фата и кольцо никуда не денутся, так как у них с Валерой Любовь!
Машка много рисовала. Её картины с деревенскими пейзажами уже дважды выставлялись в небольшой городской галерее. И даже некоторые работы были куплены городской администрацией для украшения кабинетов.
Пейзажи с картин Машки завораживали своей пронзительной чистотой и какой-то сказочностью. Вроде все то же самое, как в натуре, но кисть девушки словно акцентировала волшебность бытия, не замечаемую в гонке будней. Посетители галереи надолго зависали у ее картин, нехотя выходили из состояния завороженности, на какое-то время погрузившись в беззаботность ушедшего детства, расцвеченного радужными красками, ощущения присутствия волшебства во всем.
Ну если точнее высказаться, то жизненная позиция Машки была такая: "взгляд пчелы, а не мухи"!
Влюбленная в жизнь и Валеру, Машка не замечала, что все её деньги уходят на счёта за жильё, на дорогую одежду для Валеры, на подарки Валере, на лучшие вкусности, опять же для Валеры. Покупалось именно то, что нравилось Валере. Себя и свои потребности девушка как-то незаметно задвинула.
Очень быстро со стороны парня прекратились презенты и приглашения в театры и рестораны. Все чаще вечера Машка коротала за проектами Валеры, который постоянно не успевал с их оформлением, часто задерживался, а приходя к полуночи домой, жаловался на загруженность и необъективность начальства, которое слишком его нагружает работой, но при этом, не ценит в должной мере его таланты.
Машка с радостью бралась ему помогать, не замечая, что практически всю работу выполняла за своего, так горячо любимого, сама.
В этот день она предупредила парня, что уезжает в деревню поздравить бабушку с днём рождения. Валера ехать с ней отказался, сославшись на незаконченный проект. Он умело увиливал от предложений Машки наконец -то познакомиться с бабушкой Прасковьей, каждый раз находя очень веские причины. Ну очень занят! Следующий раз!
Машка сразу же, после посещения торгового центра, отправилась на автобусную станцию. Но застряв перед витринами в ювелирном отделе-выбирала серьги бабуле и,чего греха таить, любуясь на обручальные кольца, немного не рассчитана время и опоздала на последний рейс автобуса, следующего до деревни.
Слегка расстроившись, Машка безуспешно покрутилась по территории станции – попутчиков до деревни не было. Тогда решила вернуться домой, а уже утренним рейсом поехать к бабушке.
" Тем более что день рождения у бабы Прасковьи был на следующий день, в субботу.-успокоила себя девушка.Да и весь вечер впереди! Она ещё успеет помочь любимому доделать очередной проект!"
Звуки громкой музыки в квартире, чужие высокие сапоги на шпильке и ярко красное дамское пальто на вешалке, не сразу согнали улыбку предвкушения от факта своего появления перед очами благоверного. Машка прошла в комнату.
Вид голой парочки на разложенном диване ввел девушку в ступор: её Валера самозабвенно охаживал пышногрудую лаборантку Светочку, находящуюся в коленнолоктевой позиции. Намотав пышную рыжую гриву девицы на кулак, Валера с гиканьем, под "Арлекино" Пугачевой, изображал лихого наездника – жеребца.
Разгоряченные любовники не сразу заметили окаменевшую Машку. Громкий шум выпавшего из рук девушки на пол пакета с апельсинами и тортом заставил голую парочку отвлечься от сексуально-ролевой игры.
Последовала немая сцена: "К нам приехал ревизор!"
Встретившись взглядом с обалдевшим, от неожиданного развития событий, Валерой, Машка отмерла. Она несколько мгновений растерянно переводила взгляд от глупо таращившейся Светочки на раскатывающиеся по комнате апельсины, на отвисшую челюсть Валеры, затем медленно нагнулась, вытащила из упавшего пакета коробку с тортом. Потом, неторопливо вскрыв коробку, подошла к дивану и со всего размаха впечатала трехкилограмовый кулинарный шедевр в физиономию своего, уже бывшего, любимого! Затем развернулась и вышла из квартиры.
К вечеру погода совершенно испортилась: проливной дождь враз превратил дороги улиц в стремительные водные русла, а кое-где и в бурлящие водовороты у забитых мусором сливных канализационных люков.
Машка шла не выбирая дороги: ей было все равно куда идти, лишь бы подальше от человека, предавшего ее. Правду говорят, что большее всего может пнуть тот, перед кем ты раскрыл своё сердце!
Получасовой бег от самой себя привёл девушку в такую лесную глушь, что даже невозможно было представить о наличии таковой у окраины большого города.
Машка совершенно озябла. Мокрая и несчастная, она споткнулась ногой о небольшую корягу, незаметную среди густой влажной травы, и с размаху впечаталась лбом в ствол огромного дерева. Резкая боль отрезвила девушку, вывела из морозного ступора. Потирая ушибленный лоб, Машка стала шарить растерянным взором по сторонам.
В поздних вечерних сумерках глухой лес выглядел пугающе! Ливень давно уже перетек в затяжной накрапывающий дождь, почти не проникавший сквозь густую листву раскидистых крон деревьев. Накатившее отчаяние дало попонять, что она совершенно заблудилась и жутко замерзала, что не помнила с какой стороны ноги её принесли в это место.
Страх накрыл её с головой. Обхватив озябшие плечи посиневшими от холода руками, в надежде как-то согреться, Машка подошла к ближайшему огромному дереву и прислонилась к нему спиной. Небольшой рюкзак на спине уткнулся в шершавый ствол и послышался треск отслоившейся коры. Машка, потеряв равновесие, ввалилась в нутро ствола дерева, сердцевина которого когда-то, давным давно, была выжжена молнией. Отбив себе пятую точку, девушка кое-как поднялась на ноги и стала ощупывать неожиданный приют от непогоды. Внутри пахло застарелой гарью и прелыми листьями. Но было, как ни странно, тепло!
Поняв, что выбраться в потемках из лесу в таком состоянии ей не под силу, Машка решила заночевать в этом неожиданном приюте. Она сняла кожаный рюкзачок со спины, присела на кучу сухой листвы под ногами, когда-то нанесенной ветром через расселину в стволе, и стала шарить по карманам, в надежде найти миниатюрный фонарик – подвеску на ключах. Включив фонарик, девушка стала осматриваться.
Выжженное нутро столетнего дуба было в диаметре метра два. Обугленная сердцевина ствола давным давно осыпалась, обнажив подточенные многочисленные ходы жуков – древоточцев. Посмотрев вверх, Машка увидела пару каких- то чёрных глянцевых коконов, свисающих с корявых сучков.
Тот, что находился слева, вдруг закачался в лучах яркого света и, развернувшись, подобно салфетке в руках ловкого фокусника, превратился в небольшую летучую мышь, недовольно прикрывающую мордочку кожистыми крылом. Почему-то Машке стало намного уютней от присутствия маленьких живых комочков рядом. Страх ушёл, боль от предательства тоже словно отступила куда-то в дальние схроны души.
"Я об этом подумаю завтра",– процитировала слова Скарлет О'Хара.
Отдача от всплеска негативных эмоций трансформировалась в сонное, какое-то ирреальное, состояние. Машка свернулась калачиком, прикрылась бабушкиным подарком на день рождения -оренбуржским платком, выуженным из рюкзачка, и погрузилась в сон.
––
-Ой! Какая хрупкая и несчастная! Кто же ее довел до такого состояния?
-Думаю, несчастная любовь!
-Как это часто у людей бывает…не ценят они такой великий Дар Богини Процветания, как Любовь!
-А это та самая девушка, которая так прекрасно рисует! Помнишь, Зарянка, как мы любовались ее картиной? В деревне, на берегу речки? Как прекрасно она передала весеннее пробуждение природы! Очень талантливая девушка!
-Я чувствую в ней божественную искру, способную пробуждать Животворящую силу Матери Природы. Откуда в человеческой девушке эта сила? Как ты думаешь, Мерцана?
-Она словно не из этого мира.
-Такое жизнерадостное существо обидели!
-Давай ее перенесем в магический мир Родии? Может там она забудет свои печали- невзгоды. А этот жестокий мир еще будет жалеть, что не бережет таких светлых созданий!
-Да, неспроста все волшебные существа, когда-то населявшие этот мир, покинули его.
-Давай дадим ей шанс на счастье!?
-А память? Она забудет все?
-Вспомнит, если будет стоять перед выбором.
-А как поступим с ее обидчиком? Его надо наказать!
-Не надо! Он сам себя наказал. Ему был дан шанс прожить в любви рядом с такой светлой, щедрой душой, а он не понял, профукал. Когда поймет, тогда и почувствует всю меру потери!
__________________________________________________________
Солнечный луч, невероятным образом прорвавшийся сквозь изумрудную лиственную завесу, скользнул по шершавой коре дуба, проник в его выгоревшее нутро, и мягко коснулся щеки спящей девушки. Машка открыла глаза и с изумлением оглядела свой ночной приют.
Некоторое время было потрачено на то, чтобы понять :"Кто я? Где я?"
Пуховый платок соскользнул с плеча девушки на пожухлую листву, послужившую ложем на эту ночь. Машка задрала голову вверх: летучих мышей не было.
"Наверное приснилось,"– подумала Машка вставая на ноги и со скрипом потягиваясь. Тело от непривычного ложа прямо -таки закостенело.
Выбравшись из убежища-ствола дуба, девушка попыталась сообразить, как она оказалась в этом густом лесу, почему ночевала в стволе дуба, пораженного молнией. И вообще: где находится такой необычный лес со столетними великанами дубами.
Как ни напрягалась Машка, ей не удалось вспомнить причину, по которой она оказалась в этом незнакомом и странном месте.
А вокруг звенела проснувшаяся природа: высоко в кронах деревьев перекликались какие-то звонкоголосые пичуги, в воздухе носились яркие незнакомые насекомые, приятно щекотали лицо тёплые лучи солнца, проглядывающие сквозь резную зелень могучих дубов.
Утренняя бриллиантовая роса нежной вуалью покрывала густую траву и пышные соцветия незнакомых ярких цветов.
"И это конец октября!?– удивлённо прошептала Машка, озираясь вокруг.– Эх! Где мои карандаши, краски!"
Руки просто зачесались: хотелось ухватить кисть и запечатлеть это яркое, невообразимо прекрасное, буйство природы на холсте.
Машка вспомнила, что у неё в рюкзаке лежит набор красок и кистей, купленных в художественном отделе торгового центра перед уездом в деревню к бабушке.
"Бабушка!-молнией сверкнула в голове у девушки мысль. -Она же собиралась поехать на день рождения к любимой бабушке! Но почему же рассвет встречает в незнакомом лесу?"
Машка вновь попыталась проследить цепочку событий, приведших её в это место. Факты не высвечивались в сознании, лишь эхом отдавалось в душе какое-то горькое разочарование, постигшее ее накануне. Девушка с досадой тряхнула головой, расплескав волнистое золото кудрей по плечам, и подумала, что будет решать проблемы по мере их поступления. А пока нужно было приводить себя в порядок и искать выход из лесу.
Как ни странно, одежда на ней была совершенно сухая и, относительно, чистая. Нашлась и расчёска в рюкзаке.
Машка с удовольствием собрала в ладони росу, щедро накопившуюся в соцветии огромного яркооранжевого цветка, и ополоснула лицо; причесалась и решила устроить ревизию в своём рюкзаке.
Её конечно очень напрягала непонятная ситуация, в которой она оказалась, но на душе было предвкушение чего-то прекрасного. Этому способствовала необыкновенной красоты природа вокруг. Машка выросла в деревне и её не пугали лесные чащи и буераки.
В рюкзаке были сложены подарки для любимой бабушки Прасковьи: коробочка с золотыми сережками с топазами, под цвет её глаз, набор батистовых платочков, отороченных кружевами, спицы и крючки(так как бабуля любила вязать), коробочка с разноцветными шелковыми нитками и иголками, флакон с любимыми духами "Ангел и Демон," прокладки женские, пудренница с зеркалом, помада, карандаш, тональный крем, записная книжка, пара шариковых ручек, зарядка, телефон(разряженный), пакет с лекарствами для соседской бабули Ирины Матвеевны, ну и шаль, которой она укрывалась ночью от холода.
Кроме этого, нашлась коробка с овсяным печеньем, пакет леденцов, бутылочка с водой и два пакетика сливок с трубочками. Машка не успела после работы поужинать и предполагала в автобусе, по дороге в деревню, "заморить" голод печеньем и любимыми сливками. Девушка сложила аккуратно все обратно в рюкзачок, закинула его на спину и, наконец, решилась выбираться из лесного приюта к людям.
В какую сторону идти у нее вопрос не стоял – в сторону, наименее заросшую подлеском, откуда пробивались солнечные лучи. Она оглянулась по сторонам, затем подошла к дубу, внутри которого спаслась от непогоды и нашла приют на ночь, приложила руки к шершавой коре и громко произнесла:
-Благодарю тебя, батюшка, хозяин дубовой рощи за приют и ласку!
Затем положила на землю у корней дуба пару печенек и отвесила низкий поклон. Так в детстве её учила бабушка. Быть предельно вежливой в лесу, оставлять Лешему- лесному хозяину, угощение, птицам- крошки и семена, белкам- орехи.
"Лес живой! Ты к нему с уважением, так и он тебя отблагодарит грибами , ягодами", – часто повторяла бабушка Прасковья, когда они с внучкой ходили в лес за дарами природы.
Как-то машкины подружки стали свидетелями её такого поведения в лесу, когда гуляли в березняке, и подняли девчонку насмех. Но та не обиделась, а только задорно заявила:
"Вот давайте посмотрим, кто сколько грибов наберет в этом лесу! Я, или вы, которые пришли только брать, при этом даже не благодарив!"
Подруги рассыпались по березняку с корзинками, весело перекликаясь и отпуская незлобливые шуточки в сторону Машки. Результат всех привёл в ступор – два часа поисков не увенчались успехом ни у одной подружки. Зато Машка еле тащила корзинку, полную отборных подберезовиков!
Сказать что все были в шоке – это не сказать ничего!
После этого случая каждая из подружек Машки, отправляясь в лес по грибы-ягоды, предварительно оставляла на пеньке в лесу какое – нибудь угощение лешему, духам лесным. Ну и результат не замедлил последовать: всегда возвращались домой с полными корзинами лесных даров.
Какое -то время Машка пробиралась меж высоких раскидистых кустов, усыпанных крупными красными ягодами, которые попробовать не решилась, так как видела такие первый раз в жизни. Ягоды были размером с крупные грецкие орехи!
Спустя полчаса блужданий, деревья, наконец, расступились и девушка вышла на поляну. Внимательный взгляд остановился на целенаправленной помятости травы- это была небольшая тропинка. Двигаясь по этой тропке она скоро оказалась у лесного родника.
Из- под невысокого холма пробивалась тонкая струйка воды, наполняя каменную чашу естественного природного образования. Обрадованная Машка с удовольствием ополоснула лицо и руки, наполнила полупустую бутылочку сладкой родниковой водой.
А потом испугалась! Многочисленные звериные следы вокруг чаши говорили о том, что это водопой!
И следы были очень крупные! Машка с опаской оглянулась по сторонам, прислушалась. Вроде все спокойно. Облегчённо выдохнув, девушка стала размышлять: "Что делать дальше?"
С противоположной стороны этой поляны деревья стояли уже намного реже, значит есть шанс, в скором времени, выбраться куда-нибудь к людскому жилью, или к дороге.
Закинув рюкзак на спину, она двинулась в сторону редколесья.
Яркое солнце, красивые голубые облака, пышное разнотравье, одуряющие ароматы самых разных цветов- все это великолепие быстро подняло дух, отгоняя тревогу от неопределенности положения, в котором Машка оказалась непонятно почему.
Хорошо прогретый воздух заставил скинуть ветровку, закатать рукава рубашки- становилось жарко.
"Да куда же это я попала?"– удивлялась Машка, восхищенно оглядывая этот рай для художника.
Вдруг, на грани слуха, девушка уловила какой -то шум. Остановилась, напряглась. Тихий звук напоминал попискивание маленького щенка. Не раздумывая, шагнула к зарослям, откуда раздавался писк.
Раздвинув кусты, Машка испуганно вскрикнула. Её взору предстала жуткая картина: на земле лежала огромная чешуйчатая тварь. То ли рептилия, то ли животное! Мертвая.
То что существо мертвое, видно было сразу- из окровавленного бока торчал конец длинного копья. По всей видимости, тварь была мертва уже давно, так как кровь, покрывавшая траву и мелкие камни вокруг, уже свернулась.
Машка долго, издалека, завороженно рассматривала труп, пытаясь выудить из памяти хоть какие-то аналогии.
Тело существа было покрыто крупными тусклыми чешуями антрацитового цвета; присутствовал длинный хвост с ороговевшими наростами на конце. Более крупные роговые образования шли от продолговатой головы по хребту до самого хвоста; мощные подогнутые лапы были увенчаны длинными загнутыми когтями. По бокам спины проглядывались толстые наросты.
Гигантское существо напоминало что-то доисторическое, виденное в книгах по палеонтологии.
Отойдя от ступора, с огромной опаской, девушка медленно обошла мертвую тушу вокруг, попутно строя догадки-откуда этот доисторический монстр мог взяться. И ещё смущал метод, которым была умервщлена тварь. Вернее, чем: копьем!
Немного осмелев, подобралась поближе, чтобы рассмотреть клыкастую морду, досадуя на разрядившийся телефон. Ах какие получились бы фотки! Ведь кому расскажи-не поверят!
Долго внимательно рассматривала мощные надбровные дуги и островерхние уши существа.
Вдруг, у окровавленного брюха монстра, что-то шевельнулось.
Машку словно ветром сдуло метров на пятьдесят! Попутно кусты, из которых она прорвалась с визгом, украсились вырванным "с мясом" рукавом рубашки и прядью волос! Сердце от страха бухало в груди словно молот. Минут двадцать Машка приходила в себя.
Вновь послышался писк. Он не давал ей плюнуть на все и "уйти от греха" куда подальше!
Наконец, набравшись храбрости, Машка вновь полезла через кусты.
У брюха поверженного монстра копошился маленький живой комочек-детеныш, микроскопическая копия! Он жалостливо попискивал, тыкался мордочкой в живот мёртвой матери(а скорее всего монстр был его матерью), вяло перебирал лапками. Весь перемазанный кровью и грязью!
Его движения становились все медленнее, а писк все тише и тише. Сердце Машки сжалось от жалости. Она сделала несколько робких шагов и приблизившись к мелкому монстрику, наклонилась и осторожно взяла его на руки. Детеныш был не больше котёнка. Черненький, с ещё мягкими чешуйками, и огромными для его мордочки ярко-синими глазами. Малыш посмотрел на человека и жалобно запищал: он умирал от голода!
Уже не раздумывая, Машка понесла малыша к роднику. Осторожно вымыла это слабо сопротивляющееся чудо от крови и грязи, затем закутала в пушистый платок и, положив на колени, стала кормить его через трубочку сливками, что так кстати затерялись у неё в рюкзаке.
Малыш жадно припал к вкусному источнику еды. Он почти захлебывался, пытаясь лакать. С грехом пополам, ему удалось приноровиться и более спокойно насыщаться. Сразу было видно, что он голодал уже давно.
Машка размышляла : "Что делать со свалившимся в руки детёнышем? То что это хищник, понятно по острым зубкам в пасти, да и вид погибшей мамаши не оставлял иных предположений. Но не бросать же беззащитное существо на погибель!"
Это ей даже не приходило в голову.
Она осторожно, пальчиком, погладила насытившегося малыша по голове. Тот сонно приоткрыл свои необыкновенные синие глазищи и благодарно лизнул руку Машки шершавым язычком. Сердце девушки было окончательно покорено! Она поняла, что малыша заберет с собой.
Упаковав сонное чудо в слегка приоткрытый рюкзак, она вернулась к трупу монстра. Ей хотелось понять, что это был за зверь и кто его убил. Машка долго рассматривала его со всех сторон, стараясь запомнить внешность-надо было понять чего стоило ожидать от малыша, когда он подрастет. Разглядывая огромную морду, обратила внимание на какой то яркий предмет, торчащий из клыкастой пасти. Машка подобралась поближе и попыталась выдернуть из пасти эту вещь. Кое -как ей это удалось. Это была золотая цепь с большим кристаллом-подвеской.
Отойдя в сторонку, девушка стала рассматривать находку.
Это был крупный кроваво- красный кристалл необыкновенной огранки. Его необычная форма и, словно льющийся изнутри, свет заставили Машку восхищенно, в каком -то трансе, пялиться на этот чудесный артефакт минут десять. Необыкновенное тепло, исходящее из кристалла, медленно стало обволакивать кисть руки, затем поднялось выше по предплечью.
