Эллина Наумова
Секрет моего начальника
Когда я окончательно усвоила, что дома ей хорошо, что уходить она не собирается, я это приняла. Не сразу. Хотелось остаться одной. Мне нужен был водораздел, чтобы прочувствовать, что я вырастила дочь. Я. Сама. Вырастила. Все по-настоящему – она может обойтись без меня. Какой-то второй подростковый период намечался – я жаждала самостоятельности, рвалась делать все, что взбредет в шальную башку, и ни перед кем не отчитываться. Да, еще с собственным замужеством кое-какие иллюзии донимали. Но время шло. Постепенно я смирилась. Затем обосновала сложившийся порядок вещей. И наконец, стала готова яростно его защищать как единственно верный. Нет, серьезно, почему человек должен куда-то перебираться из трехкомнатной квартиры в отличном районе, тратить деньги на заведомо худшее жилье? Почему он должен жить один, а не с мамой, с которой дружит? Зачем лишаться спонтанности бытия, когда можно взять и позвать друг друга на бульвар или в кино на последний сеанс? Двадцать первый век на дворе, кому как лучше, тот так и живет. Нам лучше вместе. А порознь не только хуже, но и глупее…
И тут произошло то, о чем Арина теперь сочиняет небылицы. Она, видите ли, резко захотела стирать белье по своему расписанию. Выбирать еду из той, что утром была приготовлена для толпы голодных клерков навынос и долежала до вечера. И главное, дать маме шанс устроить личную жизнь. Эта самая мама умоляла ее не пороть горячку и обсудить изменившуюся реальность трезво. «Что случилось? Ты же нормальная, объясни», – заклинала я. Дочь так и не призналась в своем романе. Я случайно услышала ее треп с подругой по телефону.
Мужчина предложил арендовать квартиру и начать жить вместе. Оплата аренды, еды и развлечений пополам. Ну, при мне действительно не стоило озвучивать такие условия совместного проживания. Я не ханжа, мальчики в качестве финансовых и бытовых партнеров часто оказываются надежнее девочек. И, если двое приехали с медными деньгами из тьмутаракани, этот вариант смущать не должен. Вопрос один: при чем тут секс? Ради него весь сыр-бор с равноправием нищебродов затевается? Уважающая себя и партнера женщина так низко опуститься не может. И вообще, зачем эта колхозная радость тридцатилетней москвичке? Поздновато экспериментировать. Все получилось так, как я зловеще предрекала. Неудивительно, что дочь предпочла скрыть от меня неполноценные отношения. Я решила излишней осведомленностью не бравировать. Дала ей шанс искупаться в унижении без свидетелей.
Арина переехала, когда я была на работе. Сказала по телефону: «Мамочка, ты желаешь мне счастья? Отпусти. Когда-то ведь надо». Я не стала уточнять, когда именно ее насильно удерживала. Принялась внушать себе, что жить одной упоительно, просто выворачивая наизнанку аргументы, которыми недавно убеждала себя в обратном. В конце концов, в нынешние времена главный ужас одиночек – не с кем словом перекинуться – не актуален. Как я ошиблась. Самым неуютным было открытие, что стоит вам с человеком перестать делить одно пространство, как все его и ваши попытки связаться начинают относиться к разряду «не вовремя». Вот на полчаса, на десять минут позже или раньше оживил бы он твой смартфон, и вы обязательно наговорились бы вдоволь, а то и встретились, чтобы прогуляться или перекусить. А так есть всего минута, чтобы набрать эсэмэску: «Извини, занята, позже». Когда освободишься и сообщишь об этом, получишь уже от другой стороны: «Извини»…
И еще поразило. Когда ты одна в доме, у тебя молниеносно возникают железобетонные привычки. Живя с дочерью, я легко исполняла вариации на тему. К примеру, могла приготовить ужин и вдруг решить, что обойдусь стаканом минералки с лимонным соком. Или предложить изменить маршрут прогулки по капризу. Оставшись без живой души рядом, я почему-то начала свято блюсти собственный распорядок. Не съесть то, что приготовила себе? Немыслимо. Свернуть в заинтересовавший сию минуту переулок? Зачем? Посмотреть комедию вместо мелодрамы? Да ну, еще настраиваться на другой лад, завтра посмеюсь. А я была уверена, что на свободе поведу себя иначе.
Жизнь Арины тоже состояла из открытий, которыми она не делилась. Но на расстоянии все угадывалось гораздо быстрее и точнее, чем вблизи. Насколько я поняла по ее неожиданно ставшими регулярными вечерним звонкам, продержалась она с любовником месяца три. Кудесник секса попался, не иначе. Стоило из-за него перекраивать и мою, и свою жизнь? Похоже, он начал занимать у наивной любовницы сначала четверть, потом половину своего взноса… Затем объявил о поисках работы мечты и жизни за ее счет. Что-то в этом роде всегда происходит с неопытными, но самонадеянными дурындами. Расстаться с ним ума у дочери хватило, однако с первого раза она явно не уразумела, что к чему. Через какое-то время ее занятость вновь начала мешать нашему общению, и длилось это с год. Девушка раздухарилась и намекнула мне, что, кажется, встретила свою судьбу. Вторая судьба делила с ней кров на тех же условиях, что и первая. Следовательно, должна была освободить место третьей. Так она и поступила.
Я насторожилась. Приехала к Арине. Сказала, что расставания с мужчинами даются женщинам тяжело, но зато вплотную подводят к необходимости трудиться и зарабатывать на себя самостоятельно. Она, бедняжка, закатила мне истерику, вопрошая, помню ли я еще хоть что-нибудь про любовь? «Попробуй еще раз еще с одним – и хватит, – вздохнула я. – Чувствуешь же, что надо менять твой подход к отношениям, а не мужчин». Ответ на эту невинную фразу был дан развернутый и грубый. Мне было так жалко дочку, что я не обиделась и не рассердилась. Спросила только, много ли ее одноклассниц и сокурсниц до сих пор не замужем и бездетны? Сколько знакомых разведено? И когда она наконец повзрослеет?
Сердце мое все чувствовало правильно. Измотанная любовными неудачами, Арина стала хуже работать. Поэтому недавно ее уволили. Она, разумеется, утверждает, что достигла потолка. И сама вырвалась на простор. Если не сейчас менять профессию, то когда? Но я не верю.
Не хочется о безработице. Только дочь пишет в дневнике, что напрасно поддалась на мои уговоры и вернулась домой. Одна шевелилась бы активнее. А я в этот раз не уговаривала. Сказала, что времена настали трудные, лучше нам быть вместе – по душе. И экономить деньги – по уму. Вот и все. Через день в ее комнате горел свет. Я возвращалась из магазина, подняла голову, увидела освещенное окно и сентиментально шмыгнула носом. На самом же деле знаю, что девочка уйдет, не оглядываясь, когда ей заблагорассудится. Натренировалась уже.
Арина объявила детокс до того момента, как найдет работу и переедет в хорошую квартиру. Мне очень нравится это модное слово. Мы уныло констатировали – вредно или полезно для здоровья. Отказывались от вредного с понедельника. Словесные конструкции были громоздкими. Пока выговоришь, разуверишься в том, что курить, пить, жрать и смотреть телевизор больше трех часов с расстояния меньше трех метров опасно. Детокс – это же выстрел в смерть. Короткий бодрый призыв к спасению – выплюнь яд, прополощи рот от отравы. Выживай немедленно, здесь и сейчас, а не после Нового года или дня рождения. Да, чтобы по-настоящему заценить молодежный сленг, надо постареть.
Дочь
23 июня
Я больше не могу. Смотрю на очередную девицу, которая грозится позвонить через три дня, и вижу, что лжет. Она уже решила: для должности личного помощника ее начальника или переводчика, редактора или референта я чем-то не вышла. И мне, честно говоря, плевать, чем именно – рожей, фигурой или мозгами. У меня нет комплекса неполноценности. Но, кажется, скоро возникнет. Действительно, как это я без него столько лет прожила? В жизни надо все попробовать.
Мне в голову никогда не приходило, что я буду искать работу долго. Нет, мне в голову не приходило, что я когда-нибудь буду искать работу. Но вот свершилось. И выяснилось, что мои знания и умения никому не нужны. Что сама я какая-то несимпатичная, необаятельная, не в состоянии к себе расположить даже мелкашку, которая отсеивает совсем уж шлак.
Сначала мои подруги яростно возмущались: «Как не взяли? Тебя? Идиоты! Поэтому у нас в стране такой убогий бизнес. Все начинается с подбора кадров. А они лучших бортуют. Уроды. Выше нос. Это недоразумение. Или тренировка. Или проверка. Вселенная часто готовит избранных к прорывам». Через пару месяцев их энтузиазм начал иссякать. Во взглядах читалось сомнение, за ту ли они меня годами принимали? Как вообще нормального человека и приемлемого специалиста могут уволить? Какое непотребство я могла вытворить, чтобы меня послали слишком далеко?
Я перестала рассказывать им о своих поисках. Туманно бросала: «Выбираю. Слишком маленькие деньги предлагают. Но мне торопиться некуда». Вскоре девчонки перестали спрашивать. Даже самая близкая подруга. Хотя она попыталась обосновать: «Арина, какой прок в моих однообразных вопросах. Они тебя бесят. Найдешь что-то подходящее, сообщишь. Имей в виду, я всегда готова поговорить, если тебе будет надо».
Я толка в этом не усмотрела. Но нашла кучу сайтов, где чужие люди подсказывали друг другу, как пройти интервью. Я «Театральный роман» перечитала! Примеряла на себя вариант, когда в реальности у соискателя искажается любезная физиономия, отрепетированная перед зеркалом. Наконец поняла, что надо сдаваться маме. Знала, что она во всех неудачах винит себя. Следовательно, меня тоже не пощадит. Но кто-то должен был живым голосом что-нибудь про трудоустройство мне втолковать. А то возникало чувство полного одиночества. Будто всех брали на хорошие денежные места сразу, и только меня гнали прочь. Я хотела выяснить, почему.
К моему изумлению, мама ласково сказала, что нормальную работу ищут полгода минимум. И надеются на удачу, ничего стыдного в этом нет. Что она уже говорила со всеми своими знакомыми, и теперь они интересуются вакансиями на предприятиях других знакомых. Шанс мизерный, но ведь есть. Что мы вместе все перетерпим и, главное, сообразим, чего жизнь от нас хочет. Вот тут мне бы насторожиться, потому что она не раз повторяла, что ни жизни, ни судьбе, ни вселенной от человека ничего не может быть надо. Человек и есть это все. Моя твердая мамочка противоречила самой себе редко, неспроста и не к добру. Но, измотанная поисками, я утратила бдительность. И доверчиво спросила: «Что мне делать?»
– Взглянуть правде в глаза, – ответила мама уже не елейным тоном. – Времена изменились. Когда ты начинала, под личными помощниками подразумевались доверенные секретари, а теперь – мальчики и девочки на побегушках. Ты для этого старовата. Дальше, переводчики и безработные тоже стали синонимами. Работодатели догадываются, что зарплату толмачам можно платить символическую. Тебя такие деньги уже не смешат, а оскорбляют. Что там еще? Референт? Ну, доклады на конференциях и речи на собраниях нужны в периоды международной открытости, так что тоже мимо. Боюсь, тебе придется тщательно изучить вопрос. Поинтересуйся, кто на рынке труда сейчас нужен? Готовься согласиться на незавидную должность и маленькую зарплату в фирме, где есть перспективы роста. Ну и у вас ведь теперь в чести осознанность. Вот и осознавай, кто ты, где живешь, за что сможешь бороться, на что усилий тратить не намерена…
– То есть десять моих лучших лет псу под хвост? – мрачно уточнила я.
– В смысле карьеры – да, – легко бросила мама. – Но в общем и целом ты молода. Если опомнишься сейчас, еще много всего успеешь. Пенсию вашему поколению, надо думать, раньше девяноста никто выплачивать не станет.
После такого утешения остается плакать. Самый близкий мне человек несет обидную чушь, а я раздавлена и не могу банально возразить. И личные помощники, и переводчики, и референты отлично чувствуют себя в фирмах, холдингах, банках. И прекрасно зарабатывают. Только со мной что-то не так. Я ведь смотрю, как вакансии закрывают другими людьми. Быстро и наглухо. А у меня на лбу клеймо профнепригодности. Я не то что до начальника, до кадровика приличного уровня дойти не могу. Еще немного, и мама предложит мне заплатить за какие-нибудь курсы и демонстрировать там рвение и способности, которые точно будут вознаграждены трудоустройством. Меня заметят и продвинут! Если до этого дойдет, я немедленно уйду из дома. Все-таки привыкла считать себя дочерью умной женщины, и такого разочарования не вынесу.
Мерзопакостно то, как меня уволили. И мама тут ни при чем. Просто один из владельцев уже пару лет живет в Калифорнии. Второй замутил еще один бизнес в Москве и потерял интерес к их общему детищу. Он сменил управленца, а тот в качестве новой метлы вымел меня, отвечавшую за связи с западными партнерами, и Всеволода Сергеевича, курировавшего сотрудничество с теми, кто еще помнил русский язык на территории бывшего Союза. Не предупредив, не дав времени цивилизованно найти работу. Отыскал какой-то мутный пункт в договорах, мол, если мы не будем загружены полностью, то двери на выход распахиваются автоматически. Мы с этим новым третьим начальником даже познакомиться не успели. Так и не узнали, кто нас выкинул. Не хочу об этом ни думать, ни тем более писать. Хватит с меня на сегодня. Ненавижу эту тупую безжалостную мразь. Ненавижу!!!
Мать
24 июня
Как полезно читать дневники. Мне дочка сказала, что их лавочку прикрыли. Всем заплатили, всех выдворили. Я так бесилась. Неужели она даже не догадывалась, к чему идет? Неужели вот так просто можно ликвидировать фирму – всем спасибо, все свободны? В одночасье? Честно говоря, не верилось. Я решила, что она сама ушла. Мало ли, сорвалась, наговорила не то, не тем тоном. Написала заявление, ждала, что будут удерживать пряниками, а ее стегнули кнутом. Это бывает через десять лет так называемой беспорочной службы, когда начинаешь чувствовать себя незаменимой и недооцененной. Поэтому и мне наврала с три короба. Случается так, что правда отвратительна, и выдумать чушь, и увериться в ней легче, чем признаться в собственной глупости. Они ведь не другие, в сущности. Позволили себе оставаться детьми до сорока, и ведут себя соответственно. И вытворяют то, что мы уже в двадцать себе не позволяли.
Но если уволили ее и коллегу, тех, кто интеллектуально обслуживал владельцев, дело другое. Верю, что поступили по-хамски, не стали встречаться и обсуждать. Видела такое, и не раз. Даже облегчение какое-то испытываю. Потому что она ни в чем не виновата. Начальники, один за границей, другой, занявшийся чем-то более выгодным, – не балласт. Моя дочь и, как там его, Всеволод Сергеевич, – балласт. Пусть катятся куда подальше. Ее отец сказал мне давным-давно: «Если бы мне в жизни не повезло, и я стал официантом, то был бы лучшим из них. Пришлось бы быть уборщиком, и более добросовестного на свете не нашлось бы». Я тоже везде пашу на износ. И дочь такая же. Она не умеет, не в состоянии работать плохо. Таких всегда ищут, их остро не хватает, но почему-то не узнают при найме, постоянно путают с халтурщиками и бездарями.
Нет, так я далеко зайду. Уже не могу согласиться с тем, что уволивший Арину человек – тупая безжалостная мразь. У него свои резоны, он выполняет задание оптимизировать деятельность так, как ему проще и легче. Самой о себе надо заботиться. Надейся на лучшее, готовься к худшему. Этого принципа еще никто не отменял. И никогда не отменит. При социализме тоже избавлялись от неугодных. Просто изобретательности и подлости надо было больше. А при капитализме все честнее. И горше. Попробуй-ка смириться с тем, что не нужен именно ты, и только ты. Но ничего, все выкручиваются. И уговаривают себя восточной мудростью: «Прошлое неизбежно, будущее свободно». Ее, мудрости, скопилось неимоверное количество. На все случаи жизни. И вся она применима задним числом.
А фирма, которая рассталась с моей дочерью, значит, собирается процветать? Ну-ну. Так хочется отомстить всему миру. Настроение у меня сегодня болезненное. Вчера звонил бывший муж. И сообщил, что больше не будет переводить нам деньги. Он ровно двадцать лет расставался с тысячей долларов каждый месяц. Достаточно. Я прикинула, действительно ровно двадцать лет. Не месяц в месяц, а день в день. От его скрупулезной точности меня в дрожь бросило. Чуть не ляпнула: «Ну, добавь уж еще десять тысяч, чтобы вышло четверть миллиона, не жмоться. Вырвись на волю красиво». Хорошо, что с возрастом я научилась прикусывать язык. Поблагодарила. Спросила, не хочет ли встретиться с дочерью. Я ей сразу объяснила, что отец мог бы не давать ничего или давать гораздо меньше или только до ее совершеннолетия. Так что она готова сказать ему «большое человеческое спасибо». Он отказался: «Я виноват перед вами, девочки. Но свой долг отдал, что называется, с процентами, условий не ставил, отчетов не требовал. Все, Надя, буду жить настоящим, а вы мое прошлое».
Я попыталась испытать гордость: зарабатывала сама, обошлась без его денег, накопила на черный день и себе, и Арине. Но никак не получалось. Было ощущение, что по-настоящему он нас с дочкой бросил, закончив этот разговор. Меня накрыло иррациональной тоской. Иррациональной потому, что в ней не было ни его предательства, ни моих тогдашних страданий, ни жалости к себе. Только мучительное недоумение: «Как сказать Арине? Когда? Сразу, подкинув дровишек в ее горящее самоедство? Или позже, когда найдет работу, чтобы жизнь медом не казалась? А может, через годик походя бросить: „Твой отец уже давно не оказывает материальную помощь, мы с тобой на полном самообеспечении?“»
«Беда никогда не приходит одна, – взбодрила я себя с другого бока. – Хорошо, что бывший прекратил давать деньги, всего лишь. Хуже было бы, если бы я или Арина серьезно заболели». Но и этот подход оказался неудачным. Во-первых, проблемы со здоровьем равны обнищанию из-за стоимости лечения. Во-вторых, я забыла, что самые жуткие гипотетически несчастья не могут отвлечь меня от крохотной царапины, зудящей и болящей сейчас. Если уж отвлекаться от сиюминутного, то радужными перспективами. А в случае с бывшим и его деньгами – это что? Истратить все к чертовой матери быстро и некачественно? Нет тут ни перспектив, ни радуги. В общем, я сейчас развлекусь чем-нибудь в Интернете, приготовлю ужин. Вечером позову дочь на прогулку. Утром станет лучше, тогда и решу.
И все равно есть что-то трусливое и лживое в откладывании важных решений на утро. Будто вечером можно пренебречь, кое-как его отжить по принципу «скорее бы кончился». Но он единственный, неповторимый и твой. Он – для радости, а не для перетерпеть, чтобы радоваться, что перетерпела. Хотя… Удовлетворение от этого полноценное и долгоиграющее. Можно годами вспоминать и хвалить себя, умницу. Можно поделиться с кем-то, и он похвалит тебя. Что человек вообще делает без расчета на поощрение, а?
Дочь
29 июня
Мама сказала, что папа больше не будет перечислять деньги. Она смешная – мялась, едва ли не извинялась за то, что принесла дурную весть в трудное для меня время. Я почти растрогалась. Но она взяла себя в руки и сурово заговорила об отсутствии жизни без накоплений. В том смысле, что отныне я сама должна о себе заботиться. Как же достают эти бесконечные нравоучения. Она упрямо не замечает, что я давно взрослая. Я сама себя содержу, между прочим. И понимаю, что папе давным-давно пора было решиться на это. Он ни разу не встретился со мной с тех пор, как ушел, даже по телефону не говорил, с днем рождения и Новым годом не поздравлял. Отстегивал тысячу без комментариев, по-деловому прикинув, скольких денег мы лишились с его уходом. Еще, наверное, какой-нибудь процент высчитал. Потом сам себе назначил срок – двадцать лет. Выдержал его. Герой, конечно.
Жаль, что он не узнает, как мне хотелось отказаться от его помощи. Тайной останется и мое вчерашнее желание, чтобы мама вернула ему все до копейки, то есть до цента. Ведь она копила его унизительные подачки, а он все выкупал и выкупал себя. Будто рассчитал, что, пока нам деньги с неба валятся, мы не будем претендовать на него, на человека. Я несколько раз уговаривала маму прекратить эту молчаливую игру. Она в самый первый раз написала ему: «Спасибо». Он ответил: «Не благодари. Вообще не реагируй, будет лучше для всех». Мама набрала: «Как знаешь. Все равно спасибо». Так прекратилось и письменное общение. Самое ужасное в том, что она действительно ему благодарна. Прощение обманутой жены он купил точно.
На просьбы и требования не брать у папы денег мама сначала обещала, что после моего совершеннолетия «золотой дождь» точно сам собой иссякнет. Потом несколько обескураженно бормотала: «Решил поддержать тебя в университете? На тот случай, если ты на платном отделении учишься? Щедро». И наконец, устало отмахивалась: «Пусть разбирается со своей совестью. Мешать не будем. До твоих восемнадцати он поддерживал брошенных жену и дочь, до двадцати трех одну дочь, а потом исключительно себя, это же очевидно». Как очевидно и то, что мне не удалось бы заставить маму швырнуть ему в лицо нетронутые доллары. Она их не просила, она на них не жила, но, по-моему, тайно гордится собой: такого порядочного мужчину выбрала когда-то. Да, разлюбил, ушел, но продолжил содержать. Это ли не чудо в нашей стране и в наше время? В любой стране, в любое время чудо, если добровольно, а не по решению суда. Поэтому все осталось, как есть. У нас счета на черный день, у папы просто счета и чистая совесть. Финита ля комедия. Но я по-прежнему мечтаю сама отдать ему целиком весь наш долг, когда разбогатею. И сказать: «Забери, обрадуй жену и сыновей. Не знаю, как маме, но мне ты был нужен, а не доллары».
Со мной сегодня такое случилось! Голова кругом! Сказала маме, что пойду к себе в комнату, отошлю резюме, если найду вакансии. Так хотелось побыть одной. И вот сижу на кровати дура-дурой и не знаю, реветь или хохотать.
Мне не везло ни с мальчиками, ни с парнями, ни с мужчинами. Они говорили, что я умная, веселая, обаятельная, надежная… Словом, человек хороший. А я еще и стройная, и красивая, и неплохо одетая, и в современной ювелирке, и не фригидная. И выгляжу моложе своего возраста лет на десять.
– Это и подводит, – вздыхает мама. – Тебя долго принимали за несовершеннолетнюю, поэтому не связывались. А потом сразу решили, что такая стройная, красивая, модно и дорого одетая-обутая девушка не может сама себя содержать. Кому же приятно нарываться на отказ. Вот и не приближаются.
– К другим-то приближаются, и еще как, – не верила я.
– Так они демонстрируют заинтересованность. А на тебе, как на трансформаторной будке, написано: «Не подходи – убьет». Расслабься, доченька. Флирт сам собой возникает из легкости настроения и потребности в контакте. Ну, большинство мужчин распускают перья, когда замечают, что женщина готова ими полюбоваться.
– Ага, рационалисты все, как один.
– Не поверишь, но это у них от комплексов. Им легче прятать свои чувства и биться головой об стенку, чем услышать: «Проходи мимо, у тебя нет шансов».
– Нам тоже, мам. Роковых женщин, которых все хотят с первого взгляда, очень мало.
– Умных еще меньше, к сожалению. Впрочем, гормоны лишают разума оба пола.
– Ты намекаешь, что мне пора сходить к эндокринологу? В смысле уровень гормонов низковат?
– Ни на что я не намекаю. Просто реши, нужен ли тебе мужчина, если да, то для каких целей. И проявляй инициативу. Я не о пошлом: «Бегай за ним». Но технически это осуществимо.
Вот такие общие разговоры мы вели. Девчонки с мамами свои любовные приключения не обсуждали, потому что считали их отсталыми. Какой секс в стране, где ни тряпок, ни квартир, ни денег у людей не было? Где тридцатники родителей пришлись на девяностые, когда надо было выживать с маленькими детьми? Где мужчины, у которых что-то получилось, отметили это сменой жен? И то верно, зачем удачливому бизнесмену баба, видевшая его нищим и отчаявшимся, часто намекающая, что две трети его достижений – это ее идеи, терпение и помощь?
А моя для меня не была авторитетом, потому что не удержала любимого в трехкомнатной квартире на троих при строго нормированном рабочем дне и приличной зарплате. Да, она не гадала, что будет, сидя в тине ушедшей воды на берегу. Река сменила русло, женщина проинтуичила – надо плыть, хоть и непонятно куда. И как-то ухитрилась не работать на тех, кто не платил. Разворачивалась и уходила сразу, бросив: «Мне достаточно того, что я, экономист, стала бухгалтером. Это не бесплатно, извините и прощайте». И папа, по-моему, не слишком мучился безвременьем и безденежьем. Накатывали трудные периоды, но родители как-то выкручивались, страхуя друг друга. И все равно папа нас бросил. Поэтому вряд ли советы мамы были применимы, да еще в двадцать первом веке. И вообще мы с подружками думали, что сексуальная революция наших мам не затронула – староваты уже были для расшатывания устоев и бунта против общественного мнения. Они жили по привычке. Но старались нам свои устои навязать. А мы сопротивлялись.
Честно говоря, в основном теоретически. Для практического осуществления наших взглядов не хватало все тех же квартир и денег. Мне, повторюсь, не везло с ребятами. Я в основном сопутствовала подругам. Выслушивала их откровения, утешала, давала толковые советы. Переживала за них, как за себя. Столько эмоций испытала вхолостую. Столько романов прокрутила в голове. Сознавая, что они продвинутые и храбрые, сама не решилась бы ни уехать за границу, ни охотиться на миллионеров. Сейчас уже можно признаться, что испытывала некоторую брезгливость к методам, которыми невесты без места действовали, чтобы заполучить стоящего парня. И еще ждала любви. Полагала, что с ней никакие ухищрения не нужны, все само собой складывается. Подружки клялись, что влюблены до безумия, но слишком резво меняли бесперспективные объекты. Поэтому я им не очень верила. То есть верила, но жалела – не знали они, бедные, что такое настоящая любовь.
Так и не дождавшись своей взаимной, переспала с милым сокурсником. Да, уже неловко было признаваться в собственной девственности. Это следующее поколение гордо именует себя асексуалами, а в нас мамы успели вбить четкое понимание о сроках. О том, что, если пора, значит, обязательно надо. Мы с мальчиком нравились друг другу, но потребности в частом общении не испытывали. А тогда перебрали горячительного на вечеринке. Потом еще несколько раз ложились в одну постель при случае. И как-то незаметно для себя перестали. Мне, наивной, чудилось, будто желающих заняться со мной сексом теперь прибавится. Ведь я, войдя в женскую лигу, отключила тормоза. Мужчины должны были это почувствовать. Но они упорно продолжали игнорировать меня в смысле близости. Изредка доходило до поцелуев, но дальше не шло. Я выслушивала рассказы замужних подруг уже о любовниках, разведенных – о новых кандидатах в мужья, сожительствующих – о смене партнеров. И возвращалась после работы к маме.
А в тридцать встретила Игоря. И то ли влюбилась, то ли решила начать жить по-взрослому немедленно. Ушла из дома, сняли с ним пополам однушку. Мама лезла на стенку, отговаривая. Но что она понимает в современной реальности, думала я. Сначала все было превосходно. А потом он решил сменить работу. Конечно, чтобы зарабатывать больше и самореализоваться полнее. Но через несколько месяцев его подвыпивший друг попытался за мной ухаживать и ляпнул, что Игорек всегда находит новую подругу и меняет сферу деятельности. Так и назвал – сфера деятельности. И чем лучше женщина, тем дольше ищет себя. Подруга, которая была за то, чтобы не торопиться в ЗАГС, испытать чувства на прочность, вдруг выдала свирепую отповедь моим жалобам:
– Ну, прежде чем вместе жить, надо хоть разобраться в мужчине. Твой Игорь наверняка дорого сдает собственную квартиру, пока вы кувыркаетесь в постели в дешевой съемной. Так что расставания ему не страшны.
– Говорит, что приезжий, – опешила я.
– А ты проверяла? Видела паспорт? Слушай, ну при знакомстве не проверила, ладно. Но потом-то, когда спал или принимал душ, неужели здоровое любопытство ни разу не разобрало? Отлично устроился парень. Живет за счет девушки, которой морочит голову. Ты ведь одна платишь за аренду. Еще и кормишь на свои. Потом нахлебник спокойно возвращается к себе и ищет очередную дуру. Не переживай, мы все нарывались на таких. Все учились требовать деньги за кров и стол вперед. Ты просто позже начала.
Другие подружки выражались мягче и сочувствовали больше, но толковали о том же самом. Тут для меня многое прояснилось. Я давала удачные советы, как уговорить их приятелей сделать то, что им не особо хотелось. Меня называли мастерицей уламывать. Но мне, как выяснилось, не все рассказывали. У самой близкой девчонки, с которой мы со школы дружим, я обиженно спросила:
– Нельзя было предупредить? Ты же все время только о любви, о взаимоотношениях, о «трудностях перевода» с мужского на женский язык говорила. А тут мошенник на мошеннике, оказывается.
– Знаешь, Арин, неловко как-то признаваться, что тебя, умницу и красавицу, банально использовали. Мозг блокирует, что ты, то есть я, тупая коза, и высвечивает только то, что он козел, во-первых. Во-вторых, это потребительское отношение к нам, оно же не в чистом виде, а в такой густой адской смеси. Пока сама главное вычленишь, уже не до откровений. Сейчас, когда ты поставила вопрос ребром, до меня дошло, что самое неприятное замалчивалось. Но, клянусь, для расставания там хватало и того, чего я от тебя не скрывала. Если совсем честно, в интимных отношениях много такого, о чем ни маме, ни подруге не скажешь. Самой себе не скажешь. Процесс самопознания ведь неописуем. Я никогда не думала: «Арине не признаюсь – разболтает всем или отвернется от меня». Нет, все происходило само собой. Не обижайся.
Я ей поверила. Но еще долго не знала, что делать со своим открытием – мне доверяют толику информации. А я, простодырая, выкладывала про себя все. Еле утешилась тем, что мужчин у меня не было. Следовательно, я не могу поклясться, что рассказала бы без утайки обо всем. Но запомнила: абсолютной искренности от подруг ждать нельзя. И пользоваться их опытом и советами надо с оглядкой. Впрочем, последнее им было известно гораздо лучше, чем мне.
Игоря я попросила или найти работу немедленно, или уйти. В паспорт, кстати, так и не заглянула. Он попал в собственную ловушку. Мог бы изображать одинокие тщетные поиски. И я долго сострадала бы ему. Но он взахлеб разглагольствовал о том, как много у него друзей, зовущих в свои проекты. И всем для полного и безоговорочного успеха был нужен только он, ни в коем случае не талисман, а основная движущая сила. Парень же хотел в покое и отстраненности рассчитать все наверняка. Прекратить растрачиваться из жалости к хорошим людям. Или замутить собственное дело.
