Элли Эванс
Лагерь «Чистые воды»
Пролог
Приготовления были окончены. Всё шло как по маслу. Она идеально выстроила свой план: никто никогда не догадается, что к происходящему причастна именно она. А если и догадаются – что ж, будет уже поздно.
Она чувствовала себя режиссёром перед премьерой грандиозного спектакля. Как упоительно чувство предвкушения! Никаких сомнений. Никаких колебаний. Лишь полная готовность исполнить задуманное. К чему волнение? Её сценарий тщательно продуман, декорации куплены, и актёры готовы к игре: жаль только, они пока не подозревают об этом.
Они думали, что преступление может сойти им с рук. Как они заблуждались! Глупцы! Как посмели они недооценить её? Неужели они рассчитывали, что она простит их грех и всё забудет? О, нет. Женщины никогда ничего не забывают. Они откладывают месть по необходимости и преподносят на золотом блюде, когда никто не ждёт.
Она мягко улыбнулась своему отражению в старинном зеркале. Она долго ждала: пусть же её ожидание будет вознаграждено.
Глава 1
Катерина проснулась далеко за полночь. Она открыла глаза и тут же сощурилась: горевшая на столе лампа едва не ослепила её. Катя смахнула чёлку со лба и сердито застонала. Набросок, за который она взялась три часа назад, до сих пор не был закончен. Но сон, увиденный ею, оказался таким приятным, что она и не подумала расстраиваться. После таких снов чувствуешь себя поначалу самым счастливым человеком на свете, а уже потом – немножко разочарованным возвращением в свою серую неприглядную реальность.
Катя смущённо улыбнулась, вспоминая красивого темноволосого парня из сна. Нет, ничего такого: они всего лишь гуляли. В пятнадцать лет это вовсе не запрещено, так ведь? Он брал её за руку, улыбался, а в конце концов даже потянулся вперёд, чтобы поцеловать. Ох, и почему такие сны обрываются на самом интересном месте?
В комнате стояла духота. Катя распахнула окно, впуская майский ветерок с неизменным запахом сирени. Затем взяла лист бумаги и карандаш. Красивое утончённое лицо, высокие скулы, тонкие очерченные губы и внимательный взгляд… да, и растрёпанные каштановые волосы, и карандаш, небрежно убранный за ухо… Пальцы скользили над шероховатой поверхностью, словно в танце. Она точно помнила, как он выглядел. Любимая преподавательница из художественной школы всегда хвалила её за отменную память: Катя улавливала все, даже самые мельчайшие детали, и умело отображала их на бумаге.
Творчество поглотило её. Портреты всегда удавались ей лучше всего. Она умело передавала не только внешние черты человека, но и жесты, и мимику, и глубокие чувства, скрытые, например, в поджатых губах или задумчивом прищуре глаз.
– Готово, – вздохнула она и победно улыбнулась.
Лицо с портрета глядело на неё, словно живое. Катерина бережно уложила его на полку между книг – подальше от родительских глаз – и, удовлетворённая собой, погасила свет и быстро легла спать.
Глава 2
Катерина Белкина была ученицей обычной средней школы города Ярославля. Её родители переехали в столицу Золотого кольца за несколько лет до её рождения: здесь их ждало гораздо больше возможностей, чем в родном сибирском городке. Старшие Белкины владели небольшой юридической фирмой и были довольны доходами, да и жизнью в целом. Единственную дочь ни в чём не обделяли, даже, напротив, старались дать ей гораздо больше, чем могли позволить люди их положения. Только одно расстраивало Катю: в своих вечных заботах о процветании фирмы мать и отец нередко оставляли её совершенно одну.
Так и вышло и в это утро. «Не скучай, скоро приедем» – гласила маминым почерком оставленная на кухонном столе записка. Рядом, словно в извинение, лежала целая тарелка вкуснейших пончиков из ближайшей кондитерской. Парочку Катя съела, а оставшиеся уложила в контейнер, чтобы угостить подруг.
Последний школьный день, а затем – каникулы. Как долго она их ждала! Впереди ждал целый месяц летнего лагеря: весь класс под предводительством нескольких преподавателей отправится в Краснодарский край. Разве не здорово? Катя редко покидала свой город – обычно в рамках школьных экскурсий. Родители, к сожалению, не могли себе позволить оставить работу и взять отпуск на неделю-другую.
Уже предвкушая свободу от надоевших уроков, Катя надела джинсы и любимую футболку с принтом «The Rolling Stones». Улыбнувшись своему отражению – красивой девушке с длинными светло-русыми волосами и выразительными чёрными глазами – она схватила лёгкий рюкзак и поспешила в школу.
Последние дни весны выдались необычайно тёплыми. Двор, обрамлённый чугунным забором, сиял в солнечных лучах. Над бережно засаженными цветами в фигурных клумбах лениво летали пчёлы. Соседка с четвёртого этажа, тётя Аня – грузная семидесятилетняя женщина – приветливо замахала Кате рукой и продолжила поливать многочисленные нарциссы, петунии, бархатцы и анютины глазки. Май оказался засушливым: дождя не было вот уже дней десять.
На школьном крыльце обосновались старшеклассники. Катя неслышно вздохнула, услышав знакомый басовитый смех, и попыталась было проскочить мимо. Однако её всё равно заметили.
– Эй, Белкина, куда торопишься?
Она остановилась и хмуро поглядела на рыжего парня. Его звали Антон Вольский – симпатичный высокий отличник, с острым языком и вечной дерзкой улыбкой, от которой все девчонки краснели. «Цены бы ему не было, если бы не курил, как паровоз», – говорила о нём Саша, лучшая Катина подруга, и не забывала ехидно хмыкнуть.
– А что, есть варианты? – буркнула Катя. Из дверей рванул поток кричащих младшеклассников, и она безуспешно пыталась протиснуться сквозь них внутрь.
Антон продолжал смотреть на неё, вызывая чувство неловкости. Его друзья за спиной хихикали и открыто ржали. Среди них были и те, кого учителя называли гордостью школы, но Катя всегда считала, что эти семнадцатилетние лбы по уровню развития недалеко ушли от первоклассников.
– А что ты такая нервная? – поинтересовался он. – На, прикури, – в протянутой руке лежала смятая сигарета. – Мне всегда помогает.
Раздался новый приступ ржания.
– Спасибо, но я не хочу прокурить себе все мозги. В отличие от вас, мне они ещё понадобятся, – холодно ответила Катерина. Она рванула в школу, но Вольский настиг её в холле.
– Белкина, ну почему ты так груба? – поинтересовался он с неизменной улыбкой. – Неужто до сих пор не простила мне прошлую олимпиаду?
Она резко покраснела. Напоминать об этом точно не стоило. Катя до сих пор не могла смириться со своим проигрышем. Литература была её коньком, она рассчитывала победить и отправиться на всероссийскую олимпиаду в Санкт-Петербург – иной возможности посетить культурную столицу у неё просто не было. Но Вольский, опередив Катю на один балл, просто растоптал её мечту.
– Тут не на что злиться, – заявил Вольский. – Я победил, ты проиграла. Всё было честно.
– Как же, честно! – воскликнула она, блеснув глазами. – Как будто я не знаю, что ты жульничал! Все говорили, что у тебя в карманах ответы припрятаны! И Даша Самойлова видела, как ты шпаргалками шуршал!
– Делать мне больше нечего. Я и без бумажек знал все ответы. Просто тебе стыдно признать, что я умнее тебя, – сказал Антон. Усмехнувшись, он схватил её за руку, но Катя её оттолкнула. – Да брось ты, Белкина. Не так уж и классно в этом Питере. Он не стоит того, чтобы ссориться.
Катя зло хмыкнула. Больше всего на свете ей хотелось уйти. Он приблизился к ней, внезапно перестав улыбаться.
– Белкина, – произнёс он почти шёпотом.
– Что ещё?
– Пойдём на свидание?
«Не в этой жизни», – ответила она одним взглядом и, не обернувшись, устремилась прочь.
В классе царил полный бедлам. Классная руководительница отправилась в учительскую за журналом и оставила восьмиклассников без присмотра. Если она рассчитывала, что подросткам хватит ума тихо и мирно сидеть в ожидании, то её ждало грандиозное разочарование. Увы, их 8 «Б» класс не мог быть тихим и мирным просто по определению. Мальчишки, словно мячом, бросались друг в друга указкой. Староста класса – строгая и педантичная Юля Комарова – требовала успокоиться и не портить школьный инвентарь, но хулиган Мишка Колобков её не услышал и случайно выбросил указку в окно.
Два одноклассника промчались мимо Кати, едва не сбив её с ног: указку надо было спасать (и свои жизни – тоже). Юля отчитывала Мишку, отчаянно жестикулируя, пока тот пытался спастись от неё бегством.
– Белкина! – завопили с первой парты Саша и Лёля.
Катя нашла лучших подруг взглядом и протиснулась к ним. Ей хотелось рассказать обо всём, что произошло. Даже в худшие минуты переживаний вместе с подругами было легко и спокойно. Эта троица была вместе, сколько себя помнила: про таких обычно говорили «не разлей вода».
– Наконец-то. Я думала, тебя Вольский похитил, – сказала Саша. Она была девушкой с яркими, выразительными чертами. Её длинные чёрные волосы были заплетены в хвост. Она, как и Катя, не стала заморачиваться и оделась в джинсы и футболку (правда, с группой «Queen»).
– Он хотел, – сказала Катя, помрачнев. И понизила голос. – Он позвал меня на свидание.
Саша издала звук, очевидно, означающий глубокое удивление и возмущение. А Лёля, напротив – ахнула и принялась хлопать в ладоши, будто никогда не слышала лучшей новости. Из них троих она была самой романтичной и, как считали все, самой красивой: платиновые волосы, голубые глаза и светлая кожа делали её похожей на ангела.
– Как здорово! – воскликнула она. – Ну наконец-то хоть у одной из нас будет приличный парень!
Кое-кто обернулся на них. Парочка одноклассников услышала эту фразу. Андрей Коровьев – пронырливый рыжий парень маленького роста – подкрался к ним сзади и спросил:
– У кого это появился парень?
– Не твоё дело! – Катя смутилась, чувствуя, как щёки наливаются красным.
– Значит, у тебя? Эй, слыхали? – заорал Коровьев. – У нашей Белкиной парень появился! Наверное, кто-то из пятиклашек!
– Пошёл вон! – Саша схватила учебник и угрожающе замахнулась. Она терпеть не могла Андрея и за небольшой рост часто называла его «гномом». – Тебе только с первоклассницами встречаться! Они тебе подходят и по росту, и по развитию!
Начался какой-то переполох. Как всегда, когда окружение внезапно прознаёт некую страшную тайну. Наташа Артемьева внезапно отвлеклась от чрезвычайно интересного разговора про татуаж бровей и уставилась на Катю так, что та поёжилась. Даже Миша Колобков перестал носиться по классу и втянулся в обсуждение.
– С кем это ты встречаешься, Белкина? – воскликнул Гриша Орлов.
– Рассказывай, Катюха, кто он такой! – потребовал Егор Кораблёв.
– Я знаю! Я знаю! – завопила Даша Мухина, поднимая руку, как на уроке. – Это же Вольский! Старшеклассник! Он давно к Катьке клинья подбивает! А она всё ломается!
В классе резко наступила тишина. Катя покраснела до цвета варёных раков: хуже, чем сейчас, она себя ещё не чувствовала. На неё словно был устремлён невидимый прожектор. Можно подумать, она первая девушка в мире, которую пригласили на свидание!
К счастью, краснеть ей пришлось недолго. В класс вернулась Ольга Николаевна – классная руководительница и учительница русского языка и литературы. Она покачала головой на воцарившееся безобразие: разбросанные тут и там учебники с тетрадями, разукрашенная цветными мелками доска.
– Восьмой «Б» класс, вас нельзя оставлять наедине. Вы всё превращаете в хаос, – вынесла она неутешительный вердикт. – У вас есть один час на то, чтобы устранить этот беспорядок, помыть полы и парты. Пока класс не начнёт сиять чистотой, никто отсюда не выйдет!
Глава 3
После утомительной уборки девушки поспешили домой. Они первыми покинули школьный двор, провожаемые взглядами. Когда одноклассники остались позади, Саша заговорщически ухмыльнулась и спросила:
– Так что там с твоим Вольским? Когда вы пойдёте на свидание?
Катя покраснела:
– «Мы» никуда не пойдём!
– Почему? – удивилась Лёля, захлопав глазами. – Разве он не твой идеал парня?
– Кто – он? Хулиган и мерзавец! Мне такие никогда не нравились! Нужно иметь интеллект одноклеточной водоросли, чтобы влюбиться в такого, как он, – заявила непреклонная Катерина.
Саша и Лёля переглянулись и с ехидством уставились на неё.
– Как самокритично, – заметила Саша. – Помнится, два года назад ты была о нём лучшего мнения. Что изменилось? Неужели всё из-за этой дурацкой олимпиады?
Катя хотела оскорбиться и заявить, что олимпиада никакая не дурацкая, но смех подруг остановил её. Она была возмущена этим напоминанием о прошлых грешках. Как они могли напомнить, что раньше она была влюблена в него? Это выглядело смешно: маленькая тринадцатилетняя пигалица, увивающаяся за главным красавчиком средних классов. Впрочем, увивающаяся – это громко сказано. Катя не бегала за ним по пятам, не роптала и не выпрашивала у него внимания. Наоборот: повинуясь зову характера, она постоянно бросала ему колкости в лицо, без конца спорила и насмехалась над ним. Антон, наверное, и не заподозрил ничего «такого» (она хотела на это надеяться).
– Это было давно. Я была молодой и глупой, – сказала Катя.
– Ты и сейчас не особо старая, – сказала Лёля.
– И не особо умная, – сказала Саша.
– Эй! – притворно разозлилась Катя, и они рассмеялись.
Они устроились на лавочке рядом с детской площадкой и принялись с аппетитом поедать пончики. Катя размышляла о природе своих чувств. Она не ненавидела Вольского, но и полюбить его не могла. Неужели всё в мире так непостоянно? Сначала мы готовы пойти на всё ради одного человека, но спустя время даже не хотим о нём вспоминать.
– Разве любовь не должна быть вечной? – вслух спросила она.
– Ничто не вечно. Даже мы сами, – сказала Саша.
– Мои родители любят друг друга всю жизнь, – Катерина обняла себя руками и уставилась куда-то в пустоту. – Я всегда думала, что однажды тоже так полюблю. Но все говорят, это невозможно: полюбить один раз и навсегда.
– Любовь – это не смысл жизни, – сказала та. – Есть ещё куча всего интересного. Книги, музыка, творчество, путешествия… еда, в конце концов! Вот я, пока ем эти пончики, и думать не думаю ни о какой любви.
Лёля посмотрела на неё с полным неодобрением:
– Ты вообще никогда о ней не думаешь! В голове у тебя только книги. А, извини, ещё пончики! А ведь у нас так много симпатичных парней… Неужели тебе никто не нравится?
– Симпатичные? Да они все чокнутые! – сморщилась Саша, сердито размахивая пончиком. – У них в голове нет ничего, кроме компьютерных игр, футбола и Инстаграма. Попробуй подойди к такому и спроси, нравится ли ему творчество Чехова: он решит, что это какой-нибудь блогер!
– С ней бесполезно разговаривать, – обратилась Катя к возмущённой Лёле. – Пока мальчишки не научатся отличать хорей от ямба и не выучат всего Пушкина наизусть, она на них даже не посмотрит.
– Ум – это не так уж и важно.
– Сказала блондинка, – передразнила Саша.
Они проспорили ещё с полчаса, выясняя, каким должен быть идеал парня. В итоге им удалось прийти к консенсусу и сойтись в самых важных вещах. Первая: парень должен быть добрым и заботливым. Вторая: сильным и смелым, готовым всегда прийти на помощь. Третья: умным и воспитанным, но не занудным зазнайкой. Четвёртая: красивым, высоким и чертовски обаятельным.
– С таким парнем я была бы готова провести всю жизнь, – мечтательно сказала Лёля.
– Жаль, что его не существует, – вздохнула Катерина. Тут уже никто не смог ей возразить.
Глава 4
Дорога от Ярославля до Краснодара составляла сутки пути. В качестве транспорта школьная администрация предоставила довольно старый выцветший автобус с облупившейся краской и частично выбитыми стёклами. Ребята без особого энтузиазма любовались этим произведением искусства.
– Да, этой штуковине самое место в музее раритетов, – заметил Мишка Колобков.
Водитель, куривший подле открытого окна, мрачно уставился на него.
– Нам ехать целые сутки, – сказала Настя Комиссарова своим обычным ноющим тоном: она всегда и всюду находила повод всем пожаловаться. – Моя укладка столько не выдержит!
Одноклассницы сочувственно поддержали её. Они принадлежали к тому типу девочек, для которых сломанный ноготь или выбившийся из укладки локон приравниваются к трагедии мирового масштаба.
– Мы что, на модный показ едем? – буркнул Андрей Коровьев.
– Спать-то мы как будем? – громко поинтересовался Егор Кораблёв.
Директриса, стоявшая неподалёку и отчитывавшая за что-то двух одиннадцатиклассников, почувствовала их вопросительные взгляды. Женщина средних лет, элегантно одетая блондинка: вряд ли кто-то посторонний принял бы её за директора школы. Она занимала пост всего пару лет, а до того работала завучем по воспитательной работе. Её мало кто любил, но высказывать это открыто редко решались: Регина Геннадьевна была матерью Наташи Артемьевой, а связываться с Наташей, как все знали – себе дороже.
– Молча, Кораблёв, – холодно ответила директриса. – Уж тебе молчание точно не повредит. Если тебя что-то не устраивает, можешь вернуть свою бесплатную путёвку. Я за две минуты найду желающего занять твоё место. Поспите сидя один разок: от этого, насколько я знаю, ещё никто не умирал.
Катя заметила, как одноклассник нахмурился. Регина Геннадьевна села в свой автомобиль – новенький Мерседес леденцово-красного цвета – и велела водителю ехать. Наташа помахала подругам с заднего сиденья: она, конечно, в самых комфортных условиях ехала с матерью.
– Очаровательно, – ядовито сказала Даша Самойлова. – Они через полсуток будут на месте. А нам, наверное, неделю придётся добираться на этой колымаге. Если она по дороге не сломается.
Тут ребята совсем приуныли. Вовремя появившиеся преподаватели в лице Ольги Николаевны и Елены Алексеевны – учительницы математики – торопливо загнали подростков в автобус. Лёля и Саша сели вместе, а место рядом с Катей оказалось свободно. Все устроились. Водитель нажал на педаль газа. Автобус издал утробное рычание.
– Стойте! Эй, меня забыли!
К автобусу, словно оглашенный, бежал Антон Вольский. Он размахивал оранжевой дорожной сумкой будто флагом.
– Что он здесь делает? – удивилась Саша и издала аханье. – Неужто его привела сила любви?!
Лёля хихикнула. Катя, сама порядком удивлённая, смерила подруг испепеляющим взглядом. Снова этот Вольский! Нигде от него спасения нет! Как это называется – злой рок?
Вольский протиснулся в автобус и независимо плюхнулся рядом с Катериной. Её это, к слову, вовсе не осчастливило.
– Что ты здесь делаешь? – почти рыкнула она, явно намереваясь спихнуть его. – В лагерь пригласили только наш класс! Мало тебе было Олимпиады, так ты ещё и на мой отдых покуситься решил?!
Антон засмеялся.
– Никто на твой отдых не покушается, Белка! Угомонись. Один из ваших на больничном. Остапьев, или Отступин, или как там его? Я просто воспользовался возможностью свалить подальше от предков. Или это, или картошка на даче. По-моему, выбор очевиден.
– Это аргумент, – невозмутимо закивала Лёля. Они с Сашей были несказанно рады.
– Пора ехать, – заметила Ольга Николаевна. – Надеюсь, неожиданных гостей больше не предвидится.
Автобус вновь издал рычание, и вскоре школьный двор остался позади. Катя чувствовала на себе многочисленные взгляды одноклассников. Чего они ждали, интересно? Что она с Вольским при всех начнёт любезничать, или, ещё того хуже, на шею вешаться? Вот ещё.
Задумавшись, она остановила взгляд на проезжавшем рядом автомобиле – чёрном джипе. Сидевший на переднем сиденье мужчина в чёрных очках сказал что-то водителю, и они оба уставились на Катерину. Смутившись, она уткнулась в книгу.
Глава 5
В пять часов дня они остановились рядом с придорожным кафе. После жуткой автобусной духоты все жадно глотали свежий воздух и с предвкушением думали о предстоящем ужине. Пообедали они второпях, «на коленках», всего пару часов назад: кто-то принёс бутерброды и сэндвичи, кто-то перекусил пиццей и пирожками из школьной столовой. Катя угостила подруга сырными лепёшками: они ели их вприкуску с остывшим чаем. Егор Кораблёв за минуту покончил с сытной шаурмой размером с хлебный батон и без конца жаловался, что не наелся. Бедная Настя Комиссарова, глотая невероятно полезный, как она утверждала, смузи из сельдерея, с завистью принюхивалась к запаху картошки «фри», которой предусмотрительно запаслись Андрей и Миша. Теперь же все ребята были жутко голодны и раздражены, но запахи из забегаловки взбодрили всех павших духом.
– Кажется, я чувствую пельмени, – мечтательно сказала Даша.
Андрей и Егор, не сговариваясь, первыми рванули к дверям. Елена Алексеевна принялась их отчитывать, но они уже скрылись.
– Пельмени? – скривилась Настя. – А смузи там есть?
На фоне её стройной фигурки, облачённой по последней моде русской провинции, забегаловка выглядела особенно убого. Перекосившаяся вывеска, пыльные и явно давно не мытые окна, неприличные надписи – всё навевало мысли об упадке и заброшенности.
– Насчёт смузи не знаю, но тараканы там точно имеются, – сообщила Саша.
Внутри кафе оказалось не менее отталкивающим, чем снаружи. На закопчённом потолке копошились мухи; деревянные столики, обугленные, словно их не раз пытались поджечь, прикрывали убогие клетчатые скатёрки в дырках и потёртостях; полы были давно не мыты и не чищены, так что подошва липла. Катя с отвращением ощутила, помимо запаха еды, ещё и сильнейший запах перегара.
Мужчина за кассой, одетый в красный передник, уставился на визитёров так, словно те прилетели с другой планеты.
– Чего надобно? – буркнул он, заметив среди толпы тинейджеров Ольгу Николаевну. – На экскурсию, что ли, едете?
– Нет, мы едем в лагерь «Чистые воды», это рядом с Краснодаром, – ответила учительница и махнула рукой на ребят. – У нас есть час, чтобы подкрепиться и немного отдохнуть. В полдень завтрашнего дня нас уже ждут.
– «Чистые воды»? – переспросил мужчина, протирая лоб от испарины. И покачал головой: – Я чего-то не слышал про такой. Эй, Михалыч, есть такой лагерь – «Чистые воды»?
Из-за двери за его спиной высунулся низкорослый лысый мужчина в грязно-белом переднике.
– Не. «Минеральные воды» – про них я слышал. Их все знают, – заявил он с видом эксперта. – Вот недавно проезжал двухэтажный автобус с туристами. Три часа я на них харчи готовил! Тамбовские, рязанские, ростовские, и ещё хрен знает какие – все в эти «Воды» прутся!
Мальчишки загоготали. Ольга Николаевна возмущённо покраснела: она не считала приемлемым использование подобного сленга.
– За час мы вас всех накормим. Не оставим голодной детвору, – успокоил её мужчина в красном переднике. – Михалыч, иди щей навари. И пюрешку с котлеткой: как раз фарш свежий вчера привезли. А я вас пока компотом вишнёвым угощу. И пирожки выбирайте, угощайтесь.
Выбор у них оказался богатый. На витрине красовались, уложенные в корзинки, хлебобулочные изделия с весьма живописными названиями: в обычных городских пекарнях таких не найти. «Вишнёвое искушение» – аппетитный пирожок с вишней, посыпанный сахарной пудрой. «Плюшка школьная» – круглая булочка, посыпанная сахаром. «Лимонное наслаждение» – пышная слойка с лимонной начинкой. «Ягодный презент» – песочные корзинки с кремом, украшенные малиной и смородиной.
К сожалению, количество столов и стульев в помещении не предусматривало такого количества посетителей. Катя, Саша и Лёля наполнили поднос всевозможными пирожками и заняли единственный свободный столик на улице. Гостеприимство взяло верх над неухоженностью и запущенностью заведения: к тому же, смущённый хозяин пояснил, что единственная уборщица вышла в отпуск, а он в наведении порядка ничего не смыслит.
– Эй! – Лёля замерла с пирогом в руке. – Посмотрите! Это ещё что такое?
Она указывала на автобус. Катя и Саша синхронно уставились на незнакомого человека, зависшего над задним колесом, держа какой-то предмет в руке.
– Это же нож! – воскликнула Катя. – У него нож!
Человек, чьего лица они не видели, здорово замахнулся и ткнул острием в колесо. Катя, поначалу опешившая, подскочила и со всех ног понеслась в кафе. Водитель, ничего не подозревая, поедал пиццу.
– Скорее! – от избытка чувств девушка замахала руками. – Там какой-то человек пытается проткнуть шину!
Несколько секунд стояла гробовая тишина.
– Белкина, ты что, обкурилась? – спросил Коровьев обычным ехидным тоном. Водитель, равно как и все остальные, продолжали удивлённо смотреть.
Один Вольский, бросив поднос с едой, вскочил и ринулся к выходу мимо Катерины. Уже за ним и ломанулись полкласса, а едва поспевавшая Ольга Николаевна, причитая, едва не рухнула на пол. Когда они вышли, раздался странный звук: так лопается воздушный шарик, если проткнуть его острой иглой.
– Стой! А ну стой! – рявкнул Антон, когда незнакомец, набросив капюшон, ринулся бежать.
– Антон! Антон, не надо! Он же тебя убьёт! – завопили девочки всей гурьбой, но тот их словно не слышал. Он рванул за незнакомцем прямиком в лес. За ними кинулся, подгоняемый испуганной Еленой Алексеевной, водитель. Вскоре оба вернулись – поверженные и злые.
– Удрал, гад! – воскликнул водитель, пнув первую попавшуюся корягу.
– Шине конец, – громко сделал вывод Егор. Он не изменял себе и даже в критической ситуации продолжал есть пирог.
Он был прав: задняя шина безнадёжно сдулась, так что автобус чуть покосился. Водитель буркнул, что у него есть запаска, но взбудораженных подростков это совершенно не успокоило.
– Он мог нас убить!
– А то! Вдруг это какой-то маньяк?
Лёля от пережитого вся дрожала: она была жутко впечатлительной. Подруги отошли поодаль от других, не желая принимать участие в воцарившейся панике.
– А вдруг и правда маньяк? – Лёля принялась стирать слёзы со щёк. Катя обняла её. – Я про таких слышала. Сначала они протыкают колёса, а потом…
– Маньяки людей убивают, а не ломают автобусы, – с презрительным спокойствием ответила Саша. – Зачем он это сделал? Объясните, зачем рандомному человеку, с которым никто из нас не знаком, прокалывать нам шину? Из вредности, что ли?
– Может, он просто больной? – предположила Катя. – Я про таких читала. У нас в соседнем доме жила старая тётка, которая поджигала двери соседям.
– Зачем?
– Не знаю. Вроде бы, ей так голос в голове приказывал.
– По-любому, кто-то из параллели, – вмешался вдруг Вольский и нагло обнял Катю за плечи. – Взбесились, что путёвки достались именно вам, а они остались с носом.
Девушка сердито отпихнула его. Он беспечно хмыкнул, засунул руку в карман и вытащил длинный нож с резной деревянной рукояткой. Подруги изумлённо уставились на него.
– Забирай. Будет, чем от маньяка защищаться, – сказал Антон.
– Это же тот самый нож!
– Ага. Он обронил его, когда убегал.
Нож выглядел совершенно обычно: такой можно было найти на рынке уценённых вещей, или, например, на кухне у бабушки. Поверхность серебряного лезвия испещряли, словно шрамы, тонкие царапины – следы многолетнего использования. А сверху, венчая рукоятку, темнели тщательно вырезанные когда-то буквы: «А.З.».
– «А.З.», – произнесла Катя, проводя пальцами по лакированной поверхности. – Что это может значить?
– Инициалы? – предположила Лёля и ахнула. – Девочки, а ведь это улика с места преступления! С его помощью можно найти того ненормального! Отнесём в полицию и… А что? – оскорбилась она, поймав сразу три скептических взгляда. – В детективах всегда так делают! В «Пуаро», например. Я его с бабушкой в детстве смотрела.
– Ничего мы не найдём. Кроме проблем на свои задницы, – сказала Саша мрачно. – Ладно, идёмте есть. Пока нам оставшиеся колёса не порезали…