Наши дни
Мы выбегаем в холодный темный коридор. Корзина, в которой мы оставили свои телефоны, пуста.
– Кто их взял? – Голос Кертиса звучит угрожающе.
– У меня был совершенно новый телефон, – говорит Хизер, которая готова вот-вот разрыдаться. – В нем все мои рабочие контакты.
– Успокойся, – поворачивается к ней Дейл. – Мы его найдем.
Кажется, что все в замешательстве.
Я стою в коридоре, смотрю в одну сторону, потом в другую. Один из этих четверых забрал телефоны или в здании есть кто-то еще? Жаль, что я не могу трезво мыслить. Происходящее не имеет смысла. Я не понимаю, что происходит. Я уже чувствую опьянение, спасибо выпитому виски. Алкоголь на этой высоте действует гораздо сильнее, да еще и на голодный желудок
– Мы можем определить, кто не брал телефоны, – заявляю я. – Кто не выходил из зала? Я выходила в туалет до того, как началась игра.
– А ты видела телефоны в корзинке? – спрашивает Кертис.
Я напряженно думаю.
– Не помню, – признаюсь я.
– Я ходил за выпивкой, – говорит Дейл. – И я тоже не обратил внимания. – Дейл поворачивается к Кертису. – А ты зачем выходил?
– Надо было позвонить, – отвечает Кертис. – Потом в туалет.
– Кому ты звонил? – спрашиваю я.
Кертис вопросительно приподнимает брови, словно говоря, что это не мое дело.
– Ну? – не отстает Дейл.
– Почему это имеет значение? – спрашивает Кертис.
– Может иметь, – заявляет Дейл.
Кертис бросает гневный взгляд в мою сторону.
– Маме.
– Я выходил два раза, – сообщает Брент.
– А Хизер выходила только что, – говорю я. – Проклятье! Любой из нас мог их взять.
– И что потом? – спрашивает Кертис.
– Наверное, где-то их спрятал, – говорю я.
Все смотрят на сумку Хизер. Она – единственная из нас, кто принес сюда сумку.
Мне тридцать три года, и у меня нет ни одной дамской сумочки. Один раз я все-таки купила сумочку – чтобы сходить на свадьбу моей подруги Кейт. «Не смей заявиться ко мне на свадьбу со своим рюкзаком, Милла», – написала она от руки на приглашении. Сумочка была зеленовато-голубого цвета – под цвет моего платья подружки невесты, и я чувствовала себя с ней до смешного нелепо, как маленькая девочка, разодевшаяся, как взрослая. Сразу же после свадьбы я отдала ее в местную благотворительную организацию.
Сумочка Хизер коричневого цвета, на молнии – яркая золотая бирочка. Подозреваю, что сумка дизайнерская. Когда до Хизер доходит, на что мы все смотрим, она краснеет и вываливает содержимое на ковер. Там лежит небольшой кошелек серебристого цвета, влажные салфетки, тампоны и огромное количество косметики. Никаких телефонов. Она с вызовом поднимает на нас глаза.
– Теперь довольны?
Она сгребает все вещи и бросает назад в сумку.
– Их мог взять кто-то еще, – говорит Кертис.
– Но кто? – у Хизер округляются глаза.
– Может, ты мне скажешь? – смотрит на нее Кертис.
Дейл обнимает Хизер за плечи, и она прижимается к нему. Вот и примирение, но надолго ли?
– Нам нужно все здесь обыскать, – продолжает Кертис. – Попробовать найти телефоны. Или того, кто их взял.
– Давайте, – соглашается Брент, допивает оставшийся виски и направляется к двери. Я иду за ним.
– Подождите! – кричит Хизер. – Мы же не знаем, кто здесь.
– Разумная мысль, – кивает Кертис. – Я не думаю, что девушкам стоит ходить по одной.
Дейл хватает Хизер за руку.
– Я останусь с Хизер.
– Я останусь с Миллой, – говорит Кертис.
– С Миллой останусь я, – заявляет Брент.
Наверное, мне следует быть благодарной за их заботу. Но я в ярости. Мне совсем не нравится, когда кто-то считает, что меня нужно защищать. Я не жалкое, слабое существо просто потому, что я женщина. Я такая же сильная сейчас, как была тогда, хотя теперь руки у меня более сильные, чем ноги. Если кто-то попытается на меня напасть, я смогу дать достойный отпор.
Я открываю рот, чтобы все это сказать. Но вижу, как сильно напряжен Кертис, да и Брент тоже. Кертис плотно сжимает челюсти. А этих двоих не так-то просто напугать. Я думаю о темных пустых коридорах в этом здании. Лучше все-таки подумать о мерах безопасности.
– А как насчет того, чтобы вы оба пошли со мной?
Кертис кивает.
– Встречаемся здесь через… двадцать минут?
Дейл смотрит на часы.
– Договорились, – говорит он.
– Идите туда. – Кертис показывает налево. – Мы пойдем в противоположную сторону. Пройдитесь по нижнему этажу, а мы по верхнему.
– Ты теперь большой начальник, да? – смотрит на него Дейл.
Кертис не удостаивает его ответом. На самом деле он всегда вел себя как начальник, хотя я обычно его не слушаю.
Дейл тянет Хизер за руку, и они направляются по коридору налево.
– Проверьте шкафчики для лыж, – кричит Кертис им вслед. – И заодно, нет ли тут стационарного телефона.
Мы втроем отправляемся в другую сторону. Естественно, Кертис идет первым. Тут и по приезде было жутко, а теперь уж точно мурашки бегут по коже. Это здание выглядит совсем по-другому в лыжный сезон, когда со всех сторон слышны удары лыжных палок и болтовня посетителей. Сегодня вечером здесь слишком пусто. Слишком тихо.
Но зачем кому-то понадобились наши телефоны? Не знаю, что меня пугает больше – мысль о том, что их забрал совершенно незнакомый человек, или один из тех, кого, как я думала, хорошо знаю. По крайней мере, знала раньше.
Первые двери справа – это туалеты.
– Мне проверить женский? – спрашиваю я.
– Мы сделаем это все вместе, – отвечает Кертис и толкает дверь.
Там четыре кабинки в ряд, все двери закрыты. Я заглядываю под каждую дверь. Если я увижу там ноги…
Ба-бах! У меня на мгновение сердце замирает в груди. Но это Кертис бьет ногой по двери. Он решил действовать проще. Он идет вдоль ряда кабинок и открывает каждую ногой. Здесь никого нет. Конечно, нет. Брент роется в корзине для использованных бумажных полотенец.
Мы проверяем мужской туалет точно таким же образом. Внезапно я чувствую, как потянуло сквозняком – ледяной поток воздуха бьет мне в шею. Я вижу, что маленькое окошко приоткрыто на какие-то два сантиметра. Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы выглянуть из него. У себя в воображении я рисую картину: чья-то рука выбрасывает наши телефоны в ночь, по одному просовывая в эту щель. Если все было так, то наши телефоны потеряны навсегда, потому что эта сторона здания выходит на скалы. Но зачем кому-то это делать?
– Это окошко и раньше было приоткрыто? – спрашиваю я.
Кертис нецензурно выражается и захлопывает его.
– Я не обратил внимания.
– И я тоже, – признается Брент.
Следующая дверь – кладовка уборщицы, оттуда воняет отбеливателем. Мы ищем телефоны среди рулонов бумажных полотенец и жидкого мыла в пакетах для диспенсера. Там целая гора туалетной бумаги. Я заглядываю в каждый рулон.
Я скорее умру, чем признаюсь, что рада заниматься поисками в сопровождении этих двух мужчин. В особенности Брента, потому что я испытываю дрожь и волнение совсем другого рода, когда нахожусь рядом с Кертисом.
Коридор поворачивает. Двери по обеим сторонам, все заперты. Я напрягаюсь, когда мы проходим мимо каждой, готовлюсь, что из них может кто-то выпрыгнуть.
– Как вы думаете, что здесь? – спрашивает Брент, проверяя последнюю дверь.
– Наверное, кабинеты. Или кладовки, – высказывает свое мнение Кертис.
Коридор заканчивается тупиком.
– Здесь почти ничего нет, – говорю я, когда мы возвращаемся тем же путем. – А если выйти на улицу?
– Сейчас слишком темно, чтобы искать, – отвечает Кертис.
– А ты помнишь, что там? – спрашиваю я. – Я помню два гаража для ратраков.
Огромные гаражи для гигантских машин на гусеничном ходу, которые приводят в порядок горнолыжные склоны и другие трассы.
– Мне кажется, что их три, – говорит Кертис.
– Там еще есть небольшой домик в самом низу подъемника, – добавляет Брент. – И будка.
– И еще площадка с шезлонгами на открытом воздухе, – вспоминает Кертис. – Должен быть сарай или какое-то складское помещение, куда они убирают шезлонги.
Мы возвращаемся в банкетный зал. Хизер с Дейлом еще не вернулись. На нижнем этаже гораздо больше помещений.
Кертис захлопывает за нами дверь и говорит тихим голосом:
– Как вы считаете, за всем этим стоят Дейл и Хизер?
– С какой стати? – удивленно смотрю я на него.
– Понятия не имею.
– Не думаю, – заявляю я. – Хизер кажется мне сильно напуганной.
– Или, может, она просто хорошая актриса? – Кертис смотрит на Брента.
Брент пожимает плечами.
– Меня не спрашивай.
Похоже, Кетрису страшно хочется кому-нибудь врезать, и он грозно косится на дверь.
– Кто-то с нами играет, и мне это не нравится.
Брент наливает себе еще одну большую порцию Jack Daniels. Мне интересно наблюдать за тем, как эти двое справляются с напряженной ситуацией. Брент просто напивается, Кертис злится и заводится все больше.
– Хочешь, Милла? – Брент предлагает мне виски.
Не так я себе представляла эту ностальгическую встречу. Я вздыхаю.
– Наливай, – говорю я.
Кертис касается моей руки.
– Милла, – говорит он предупредительно.
Ощущение дежавю застает меня врасплох. Однажды вечером десять лет назад Кертис уже предупреждал меня, что пора прекратить пить. Мне следовало его послушаться, но я этого не сделала.
И сейчас не стану.
Я протягиваю свой стакан. Бренту, похоже, гораздо больше не по себе, чем он показывает, потому что у него дрожит рука, и он проливает виски мне на пальцы. Я слизываю спиртное с руки и опрокидываю стакан.
Я думаю, что Кертис заметил эту дрожь, потому что смотрит на Брента оценивающе. Вероятно, пытается определить, на что тот способен.
Он смотрит не на того человека.
Десять лет назад
Я иду, пошатываясь, по плато, в голове пульсирует кровь, в животе творится что-то невообразимое. Надеюсь, что смогу добраться до хафпайпа и меня по пути больше ни разу не стошнит.
Установлены огромные баннеры: Le Rocher Open – открытый турнир в Ле-Роше. Участники соревнований, уже с номерами, вылетают из хафпайпа. Они разминаются. Другие выполняют упражнения на растяжку, проверяют шнурки и крепления. Лица напряженные, райдеры сосредоточенно думают о заездах, которые им предстоят, и о трюках, которые они надеются выполнить. И то же самое делала бы я, если бы не старалась сдержать рвоту.
Я пыталась поесть сразу же после того, как добралась домой из бара «Сияние» вчера вечером, но в животе ничего не задерживалось. Я злюсь и больше всего на себя. Как я могла попасться на эту удочку? Мне двадцать три года, я не подросток. Это в подростковом возрасте ты можешь поддаваться давлению сверстников, но я-то должна была думать своей головой.
Из громкоговорителя грохочет хип-хоп, солнечные лучи, как кажется, пронзают мне мозг. Я прикрываю глаза рукой, мечтая о том, чтобы свернуться калачиком в темной, погруженной в тишину комнате, выспаться и избавиться от похмелья.
Парень рядом со мной вонзается зубами в спелый банан, у меня при виде этого крутит живот. Я чувствую запах банана. Я вижу операторов разных телеканалов с камерами по обе стороны от себя – Eurosport, France 3, еще парочка каких-то. Я сжимаю губы. Только бы меня не стошнило!
Я стою в очереди на регистрацию участников, слышен гул голосов, говорящих на разных языках. Когда я получаю номер, несколько девушек из тех, кто вчера был в баре, проходят мимо меня со сноубордами под мышкой. Я опускаю голову, я не хочу видеть, как они надо мной смеются.
Кто-то хлопает меня по плечу. Это Одетта, которая целует меня в обе щеки.
– Как ты?
– А ты как думаешь? – Я вопросительно приподнимаю бровь.
– В чем дело? – Она больше не улыбается, на лице непонимание.
– В водке.
– Водке?
– Которую я пила вчера весь вечер.
Лицо Одетты розовеет после моих слов. Она осматривается в поисках Саскии, не веря произошедшему. И вот Саския появляется на самой вершине в белой куртке от Salomon, готовится катиться вниз. Одетта снова поворачивается ко мне, и слова начинают литься из нее потоком. Очевидно, Саския заранее обо всем договорилась – до того, как я пришла в бар. Остальным она предложила пить воду из водочных рюмок, чтобы обескуражить конкуренток.
– Мне очень жаль, – говорит Одетта. – Я не знала.
Судя по ее выражению лица, она на самом деле не знала. Она выглядит подавленной, и я ей верю.
– А другие девушки? Они знали?
– Не думаю.
Я не могу решить, мне от этого лучше или хуже.
Саския проходит мимо, направляясь к подъемнику. Одетта глядит ей вслед, явно борясь с собой. Она не может принять, что ее подруга способна на подобное.
Я уже пропустила половину разминки. Время уходит. Я подхватываю свой сноуборд.
– Давай начинать, – говорю я Одетте. – Как тебе хафпайп?
Мы с Одеттой вместе едем на подъемнике.
Кертис пристегивает сноуборд на вершине. Стоит ему один раз взглянуть на меня, как он чертыхается.
– Я пытался тебя предупредить.
– Что? Ты знал? – кричу я.
– Я подозревал.
Саския стоит с небольшой группой спортсменов, смеется и шутит. Там Брент. И Дейл, кольцо в губе которого блестит на солнце. Во мне закипает ярость. Я целенаправленно иду к этой группе и хлопаю Саскию по плечу.
Она поворачивается ко мне лицом. Выражение ее лица напоминает мне морду кота, который живет у моих родителей. Он так смотрит, когда в нем просыпается охотничий инстинкт.
– Почему именно я? – спрашиваю я, чувствуя за спиной присутствие Кертиса и Одетты.
Все вокруг замолкают.
Я ожидаю, что Саския будет все отрицать, но она смотрит прямо на меня, в ее глазах нет раскаяния или угрызений совести.
– Потому что я могла это сделать.
– Боялась, что я у тебя выиграю?
Она не отвечает. Да это и не требуется. Сегодня я не смогу у нее выиграть, она это гарантировала.
Я в такой ярости, что мне хочется ей врезать. Я всегда играла жестко – мне приходилось, хотя бы потому, что мой брат всегда играл так, с ним в этом вообще никто не сравнится. Но он всегда играет в открытую, ничего не делает исподтишка. А это совсем другой вид игры. Может, женский? Тайный, подлый. И я не знаю, как с этим справляться.
Я прилагаю усилия, чтобы ярость не отражалась на моем лице.
– Надеюсь, ты понимаешь, что игра началась.
Саския улыбается.
– Игра началась, – повторяет она.
Кертис жестом предлагает ей отойти в сторону, и они сидят, голова к голове. Судя по тому, как он показывает в мою сторону, он говорит ей нелицеприятные вещи. Саския еще раз бросает взгляд в мою сторону, потом поворачивается спиной. Теперь Кертис показывает на хафпайп. Дает напутствия. Мне нужна любая помощь сегодня, любая, которую я только могу получить, поэтому я напрягаю слух, чтобы услышать, что он говорит.
– Эта стена полностью на солнце, так что снег быстро станет мягким. Будь осторожна, не задень за край, когда будешь приземляться после вращений.
Саския кивает и застегивает крепления на сноуборде. Кертис остается сидеть и наблюдает за ее заездом. К нему подходит парень с бородой. Судя по номеру, он участвует в соревнованиях. Они приветствуют друг друга, ударяя кулаком о кулак. Американец.
Я пристегиваю сноуборд и делаю глубокие вдохи, пытаясь подготовить живот к движению вверх и вниз.
Дует ветер, вместе с ним до меня долетают слова Кертиса:
– Уверен, что снег весь день будет жестким.
Странно. Он только что сказал Саскии совсем другое, или я неправильно услышала?
Через полчаса я вся на нервах, жду, когда меня вызовут.
– Милла Андерсон!
Обычно в этот момент я становлюсь абсолютно спокойной, все происходит словно при замедленной сьемке. Мне помогают многие часы тренировок и визуализации трюков, это позволяет совершить заезд на автопилоте. Но только не сегодня. Сегодня я на быстрой перемотке. У меня кружится голова, даже когда я стою на месте, поэтому неудивительно, что я смазываю уже первое вращение и падаю на основание хафпайпа. Второй заезд получается не лучше. Я вылетаю из соревнований.
Я заставляю себя сесть на снежную насыпь и смотреть соревнования до конца. Я переживу это и больше никогда в жизни не повторю эту ошибку.
Кертис также уверен в себе на горе, как и в жизни, и все делает так же гладко. Движения сильные, трюки он выполняет чисто и попадает в финал. Саския тоже попадает в финал, выполняет вращения на семьсот двадцать градусов, одно за другим, и занимает седьмое место среди женщин. Это впечатляющий результат, учитывая, что это международные соревнования, и сноубордисты приехали со всей Европы. Побеждает Одетта.
Райдеры собираются у подножия, обнимаются и ударяют открытыми ладонями об открытые ладони других участников. Открывают шампанское и поливают им всю толпу.
– Идем праздновать в «Сияние»! – кричит кто-то.
Кажется, я – единственный человек, который не празднует. Я сжимаю кулаки, когда еще один человек поздравляет Саскию. Я поднимаю свой сноуборд и ухожу с горы.
Через четыре месяца мы с Саскией снова встретимся, уже на чемпионате Великобритании по сноубордингу. И я у нее выиграю, даже если мне придется расшибиться в лепешку ради этого.
Наши дни
Дверь в банкетный зал распахивается, я подпрыгиваю на месте. Первым заходит Дейл, Хизер следует за ним по пятам.
Дейл в ярости.
– Кто-то свистнул наш ноутбук, – сообщает он.
Кертис бросается к двери.
– В чем дело? – кричу я.
– У меня с собой MacBook!
Мы несемся за ним вниз по лестнице, потом по коридору. Ледяной воздух врывается в помещение, когда он толкает дверь, открывающуюся в обе стороны. Ветер развевает мои волосы. Кертис спускается по металлическим ступенькам, перешагивая через одну. Я испытываю облегчение при виде своих сумок. Они стоят там, где я их оставила.
Кертис роется в своем рюкзаке.
– Черт побери! Моего ноутбука тоже нет.
Я замечаю, что молния на моем рюкзаке наполовину расстегнута, и в панике начинаю проверять свои вещи. Кошелек и ключи на месте. Я не брала с собой компьютер. Я почти все делаю с телефона.
Другие тоже проверяют свои сумки. Хизер копается в целой куче одежды.
– Что-то еще пропало? – спрашивает Кертис.
– Я не вижу, чтобы у меня что-то пропало, – говорит Брент.
Я так взволнована, что не помню, какие именно вещи взяла с собой.
– Я не уверена, – заявляю я.
– Это больше не смешно, – произносит Хизер. – Я хочу спуститься вниз.
«Думай, Милла!»
Мой взгляд падает на камеру видеонаблюдения, которая направлена на верх подъемника. Я встаю перед ней и начинаю махать руками.
– Эй, КТО-НИБУДЬ! Вы меня видите?
Кертис вышагивает взад и вперед по платформе.
– Как я мог это допустить? – бормочет он себе под нос. – Я должен был сюда спуститься полчаса назад.
Я продолжаю махать руками, надеясь, что оператор подъемника нас увидит, даже если и не услышит, и снова запустит механизм.
– Я несколько недель не делала резервных копий с нашего ноутбука, – говорит Хизер Дейлу. – Мы должны его найти.
– Не нужно мне напоминать, – бурчит Дейл.
К нему поворачивается Кертис.
– А что вы делали здесь внизу все это время? – спрашивает Кертис.
– Эй, не надо все это валить на нас, – протестует Дейл. – Ты сам еще раньше два раза выходил из зала, и все это видели.
У Хизер и Дейла определенно было время, чтобы покопаться в наших вещах и спрятать компьютеры, пока они ходили внизу, но потенциально любой из нас мог сбегать сюда и куда-то их унести.
Или это сделал кто-то другой?
В любом случае это было тщательно спланировано. Кто бы это ни был, он отправил нас в банкетный зал, правильно предположив, что мы не потащим с собой сумки. Ведь нужно идти через все здание.
– Мы обыскали весь первый этаж, – сообщает нам Хизер. – Потом я вспомнила про ноутбук.
– Что-нибудь нашли? – спрашивает Кертис.
– Множество запертых дверей, – отвечает Дейл.
– Никого из обслуживающего персонала? – спрашиваю я. – А стационарный телефон?
– Мы нашли две телефонные розетки – в баре и в кухне. Но аппаратов там нет, – сообщает Хизер.
Аппаратов нет, потому что их кто-то убрал? Я вижу по ее выражению лица, что она именно так и думает.
– Что находится за всеми этими запертыми дверьми? – хочет знать Хизер.
– Вы нашли диспетчерскую? Или помещение, где располагается горноспасательная служба? – спрашивает Кертис. – Медпункт?
– Нет.
– Ну, тогда посмотрим здесь.
Кертис отправляется к двери будки, в которой обычно сидит оператор подъемника, и берется за ручку. Конечно, дверь заперта. Он пытается сквозь окно рассмотреть, что там внутри.
Я присоединяюсь к нему.
– Видишь телефон или рацию? – спрашиваю я.
– Нет. – В его голосе слышится разочарование и недовольство.
К нам подходит Брент и тоже пытается заглянуть в будку. Грохот за нашими спинами заставляет нас резко обернуться. Камера видеонаблюдения лежит на бетоне, разбитая на куски. Под тем, что осталось от ее крепления, стоит Дейл, подняв над головой сноуборд. Я моргаю и ошарашенно смотрю на обломки.
– Какого черта ты это сделал? – спрашивает Кертис.
Дейл опускает сноуборд.
– Мы же не хотим, чтобы за нами следили, правда?
Я пытаюсь успокоиться.
– Но ведь они могли бы нас спасти, – говорю я.
Кертис поднимает с бетона самый крупный кусок. Нам не нужен специалист, чтобы понять: камеру не починить. Кертис отбрасывает кусок в сторону.
– Ты только что уничтожил нашу единственную потенциальную возможность связи с долиной, – говорит Кертис. – Кто-нибудь еще видел здесь камеры видеонаблюдения?
– Возможно, есть в ресторане, – высказываю предположение я.
Дейл откашливается. Я уже чувствую, что он собирается сказать.
– Я ее разбил.
Мы с Брентом переглядываемся, и я уверена, что мы все думаем одно и то же. За всем этим стоит Дейл? Но почему?
К нему подходит Кертис.
– Это самая большая глупость, которую только можно было сделать.
– О, спустись с небес на землю, – предлагает ему Дейл. – Если кто-то там внизу наблюдает за нами с помощью камер, то они участвуют в деле. Не могут не участвовать.
– Правильно, – соглашается Кертис. – Нам нужно найти ответы. Какая-то дерьмовая игра получается. – Он поворачивается к Хизер. – Ты спала с Брентом?
Я морщусь. Деликатность никогда не была сильной чертой Кертиса.
Дейл делает шаг в его сторону.
– Она не должна отвечать на этот вопрос.
Двое мужчин смотрят друг другу в глаза. Дейл немного выше ростом – наверное, он под метр восемьдесят, высокий для сноубордиста. Кертис шире в плечах и более плотного телосложения.
– Следующий вопрос будет о том, спал ли я с Саскией? – интересуется Дейл.
– А ты спал? – спрашивает Кертис.
– А ты? – отвечает вопросом на вопрос Дейл.
Кертис хватает его за плечи и толкает спиной вперед по платформе. Дейл упирается. Через несколько метров платформа заканчивается и начинается обрыв. Там тьма кромешная. От края скалы их отделяет только тонкое металлическое ограждение.
Мы с Брентом бросаемся за ними. Острые как ножи сосульки свисают с крыши над нашими головами. Я молюсь, чтобы они не вздумали рухнуть именно в этот момент. Брент делает шаг к Дейлу, я оказываюсь за спиной у Кертиса. К нему опасно приближаться, когда он в таком заведенном состоянии. Теоретически я знаю, что делать – когда у тебя брат-регбист, умение защитить себя становится вопросом выживания. Кроме того, я работала вышибалой на входе в ночной клуб «Лидмил» на протяжении нескольких лет после того, как закончила со сноубордингом.
Я надеюсь, что помню, как надо действовать – и делаю захват шеи правой рукой, моя левая рука давит на шею Кертиса сзади. Это удушающий прием. Как только я чувствую, что он отпускает Дейла, я ослабляю хватку. Кертис поворачивается ко мне. Он в равной мере шокирован и разъярен.
Дейл стряхивает с себя Брента и говорит:
– Ты сам поберегись. Сейчас ты едва ли входишь в список моих любимых людей.
У Дейла сверкают глаза, он поправляет куртку и возвращается туда, где стоит Хизер.
– Нам нужно сохранять спокойствие и выяснить, что происходит, – говорю я. Мне трудно дышать.
– Что там со шкафчиками для лыж? – спрашивает Кертис. – Все открыты?
– За исключением одного, – сообщает Дейл.
– Пошли, попробуем его открыть, – предлагает Кертис.
Я вешаю на плечо свой маленький рюкзак и подхватываю сумку со сноубордом. Они не тяжелые. Я не брала с собой много вещей: мы же в конце концов приехали сюда на две ночи. Но я хочу, чтобы мои вещи лежали там, где я могу их видеть. Остальные тоже подхватывают свой багаж, и мы тащим все вверх по лестнице.
Шкафчики пронумерованы, их здесь ровно сотня. Они окрашены в красивые пастельные тона. Из замков торчат ключи с бирками. Я открываю дверцы у пары шкафчиков и проверяю, что там внутри. Кертис делает то же самое, но чуть дальше.
– Мы уже смотрели, – говорит Хизер.
Я вижу шкафчик, из которого не торчит ключ. Брент тянет на себя дверцу.
– У меня есть отвертка, – сообщает Кертис.
– Подожди секундочку, – говорит Брент и достает из кармана связку ключей.
Мы наблюдаем за тем, как он снимает ключи с проволочного кольца, потом распрямляет проволоку. Он вставляет ее в замок, начинает ею вертеть, потом достает, чтобы согнуть ее по-другому.
Дейл отходит к главному входу и, кажется, собирается открыть дверь.
«Нет. Пожалуйста, не надо».
Прямо сейчас я не могу снова слышать этот звук. Так или иначе, мне придется снова ее открыть и выйти на улицу, но сейчас я не могу. Я уже вся на нервах, вздрагиваю от каждого звука, и мне нужно успокоиться.
Дейл поскальзывается и хватается за стену, чтобы удержать равновесие.
– Черт побери, пол мокрый.
И на самом деле на полу видны мокрые пятна, которые ведут к выходу.
– Это чьи-то следы? – спрашиваю я.
– Похоже на то, – с мрачным видом кивает Кертис. – Кто-то здесь выходил?
Молчание. Но если кто-то выходил, у этого человека будет мокрая обувь. Стараясь не привлекать внимания, я проверяю обувь у остальных. Мне это только кажется, или носки у Брента темнее остальной части его ботинок от DС?
– Получилось, – сообщает Брент и вытаскивает проволоку из замка.
Его мастерство впечатляет, но у него всегда были золотые руки.
Мы стоим полукругом за его спиной, когда он открывает дверцу шкафчика, но внутри пусто. Кертис, который стоит ближе всех к шкафчику, резко поворачивается, словно ему в голову только что пришла какая-то мысль, и внимательно оглядывает наши лица. Он думает, что Брент как-то слишком легко открыл эту дверцу?
– Так где наши телефоны? – спрашивает Дейл.
– Расскажи нам, – предлагает ему Кертис.
Я напрягаюсь. Судя по виду, эти двое снова готовы принять боевую стойку.
– А можно поесть? – спрашивает Брент.
– Нам нужно найти чертовы телефоны, – поворачивается к нему Кертис.
– Я знаю. Но я умираю с голода.
– Ты понимаешь, что все это значит? – повышает голос Кертис. – Подъемник не работает. Мы не можем ни с кем связаться. Если мы не найдем телефоны, то застрянем здесь.
– Я тоже хочу есть, – вставляю я. – Давайте обсудим положение вещей за ужином.
Если я поем, то опьянение хотя бы частично уйдет и я смогу трезво мыслить.
Хизер смотрит на нас так, словно не верит своим ушам.
– Как вы можете думать о еде, когда кто-то творит с нами все это?
– Пользы от голодания в дополнение к стрессу не будет никакой, – говорю я.
Кертис подхватывает свой багаж и идет в направлении ресторана. Мы все спешим вслед за ним. Когда мы заходим, он уже стоит у барной стойки и рассматривает обломки камеры видеонаблюдения, валяющиеся на полу. Мы все сваливаем наш багаж в кучу.
Хизер кивает на свою сумку и обращается к Дейлу:
– Не спускай с нее глаз.
После этого она быстро идет на кухню. А я еще раз украдкой рассматриваю ботинки Брента.
– У тебя мокрые ботинки? – тихо спрашиваю я его.
Он смотрит вниз.
– Наверное, это виски.
– Да, наверное.
– Давай посмотрим, не удастся ли разжечь камин, – говорит Брент и направляется к нему.
Я считаю, что могу разжечь костер или камин не хуже любого из них, но я хочу спросить Хизер про Брента, поэтому направляюсь за ней.
От запаха специй и томатов у меня урчит в животе. Хизер заглядывает в сковородки и включает электроплиту.
– Что мне делать? – спрашиваю я у нее.
Повар из меня никакой. Я стараюсь есть здоровую пищу, и по большей части питаюсь сырыми продуктами, чтобы не требовалось готовить.
Хизер вручает мне деревянную ложку и показывает на жаркое.
– Встань тут и помешивай его.
Она быстро передвигается по кухне, все осматривает, открывает дверцы шкафчиков наугад. Как она может так быстро и ловко передвигаться на таких каблуках? Когда я в последний раз надевала каблуки, мне было то ли семь, то ли восемь лет, и я хотела нарядиться как взрослая. В итоге я потянула лодыжку, не смогла участвовать в соревнованиях по гимнастике и дала себе слово больше никогда не носить каблуки.
Мне отчаянно хочется что-нибудь съесть. Я заглядываю через ее плечо в поисках хоть чего-то, что можно сунуть в рот, но шкафы пусты, если не считать нескольких старых упаковок. Огромный холодильник тоже пустой. Это объяснимо. Продукты начнут завозить в следующем месяце, перед открытием лыжного сезона.
– Где ты теперь работаешь? – спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал буднично.
– Мы с Дейлом спортивные агенты, – сообщает она. – Я получила диплом юриста, и мы учредили собственное агентство после того, как поженились.
– Вау! Впечатляет.
Разговор сходит на нет. Я никогда не знала, о чем с ней разговаривать. Она почти не каталась на сноуборде, и у меня всегда было гораздо больше общего с Дейлом. С женщинами типа Хизер я чувствую себя неуверенно. У нее всегда сделаны укладка и макияж, она всегда прилагает усилия, чтобы выглядеть хорошо. Предполагается, что женщина и должна быть такой, по крайней мере, в соответствии с общепринятыми стандартами.
А я не такая. Я напоминаю девчонку-сорванца, которая так и не повзрослела. Перед всеми я притворяюсь, что мне плевать на то, как я выгляжу, но глубоко внутри меня это волнует. Меня беспокоит, что, может, парней отталкивает то, что я недостаточно женственная и, может, поэтому я до сих пор не замужем.
Хизер чем-то гремит в холодильнике. Никогда не будет подходящей минуты, чтобы спросить, изменяла ли она Дейлу, так что я начинаю этот разговор прямо сейчас.
– Я пытаюсь догадаться, кто все это написал, когда нам предложили сыграть в «Ледокол». И я думала о вас с Брентом.
Хизер распрямляется, держа в одной руке листья салата и огурец в другой. Она проверяет, нет ли кого-то в коридоре, и поворачивается ко мне.
– Что именно тебя интересует? – спрашивает она ледяным тоном.
– Ты с ним спала?
Она смотрит на меня, сверкая глазами.
– А ты спала с Дейлом?
– Конечно, нет. – Хотя я его целовала. Но я надеюсь, что это никогда не всплывет, потому что я этим совсем не горжусь. – Ну так как?
– Нет, – говорит она и старается не отводить взгляд.
– Я тебе не верю, – заявляю я.
Парни, вероятно, разожгли огонь в камине, потому что до нас доносится запах дыма.
– Это твое дело.
Хизер открывает верхний шкафчик и достает пять тарелок.
– Хорошо. Я спрошу у Брента, – говорю я.
Она молча раскладывает еду по тарелкам, салат и огурец остаются на разделочной поверхности. За сегодняшний день я уже второй раз чувствую в ее словах ложь. О чем она еще врет?