Элли Картер Дверь в будущее

О, а ещё были парики. Очень. Много. Париков.

– Серьёзный аргумент, – сказала Сэйди. О! Я всегда хотела обрезать чёлку, – она натянула чёрный парик, пока Вайолет пыталась поправить рыжий, который оказался ей слишком велик и сползал на глаза.

Эйприл вымылась и согрелась, но всё равно была слишком уставшей и нервной для маскарада, поэтому просто уселась рядом с Тимом, который пересчитывал найденные в убежище деньги.

– Здесь чуть больше десяти тысяч, – сказал он.

– Долларов? – потрясённо спросила Сэйди.

– Ага. Не считая вот этого, – мальчик указал на пачки евро, песо и других купюр, которые Эйприл даже не узнавала.

– Знаете, я думаю, скрываться у неё получается лучше, чем у Габриэля, – восхищённо сказал Колин, сидя со скрещёнными ногами. – Габриэль мог бы взять у неё пару уроков, потому что это, – мальчик бросил что-то на пол перед собой, – чертовски хорошо. Нет. Не хорошо. Замечательно. Потрясающе, даже слишком, – он пристально посмотрел на Тима. – Пугающе хорошо.

– Что это? – спросила Вайолет.

– Паспорта. Шесть… нет, даже семь штук, – Колин начал перебирать стопку. – Здесь у нас Великобритания. Америка. Австралия. Евросоюз. Южная Африка. Япония. И Бразилия. Есть даже водительские права. И в два раза больше кредиток. Сомневаюсь, что она использовала хотя бы половину, но я уверен, что все они рабочие. Клянусь своей безупречной репутацией. Здесь есть даже читательский билет! Такое количество деталей просто… – он жестом изобразил, как взрывается голова. Затем сложил всё в аккуратную стопочку. – Не знаю, на кого она работает или с кем, но все документы настоящие, и… – мальчик внезапно замолчал и осмотрелся по сторонам, почему-то не желая продолжать.

– И что? – спросила Сэйди.

– Страшно. Это страшно, Сэй. Я знаю кучу людей, которые хороши в плохих вещах, но… но это другое. Совершенно невозможный уровень.

Эйприл, наверное, впервые с момента знакомства увидела Колина таким – мальчик не шутил и не дразнился, и не пытался разрядить атмосферу. Колин был по-настоящему напуган, а это означало, что и Эйприл стоило прийти в ужас. Но девочка уже давно привыкла делать совсем не то, что от неё ожидали.

Поэтому она просто спросила:

– Как… – в горле внезапно пересохло, и Эйприл едва могла говорить. – Как её зовут?

– Здесь семь паспортов, дорогуша. Семь имён. И все фальшивые. Но, Эйприл, в чём я точно уверен, так это в том, что её фамилия – Винтерборн. Или, по крайней мере, когда-то была.

– Мне больше интересно, кто она сейчас, – сказал Тим, и остальные были с ним согласны.

Но тут Эйприл заметила восьмой паспорт и спросила:

– А это какой?

Колин поднял его осторожно, словно документ мог взорваться. А затем протянул его Эйприл, и девочка медленно раскрыла паспорт.

– Этот она сделала для тебя.

Эйприл не знала, который час. Она даже не знала, какое сейчас время суток. Снаружи бушевал холодный ветер, в старые окна барабанил мокрый снег, и только свет из коридора прорезал темноту комнаты, пахнущей потом и медицинским спиртом.

– Эйприл?

– Уже поздно, Ви. Иди спать.

Возможно, Эйприл не знала, сколько сейчас времени, но её тело было слишком уставшим и казалось тяжелее, чем обычно.

– Но я пришла позвать тебя спать.

Эйприл краем глаза видела на полу тень приближающейся Вайолет, но почему-то не могла оторвать взгляд от женщины.

– Как думаешь, я похожа на неё?

Эйприл не знала, почему её голос дрожит. Не понимала, отчего щиплет глаза. Вот она смотрит на лицо, покрытое ранами, царапинами и синяками, а вот уже говорит:

– Я не могу понять, насколько мы похожи. Я никогда не сравнивала себя с другими. Ни с кем. Но теперь я думаю… если она моя… тогда я должна быть…

– Вы похожи, – сказала Вайолет. – Немного. Вот тут. – Эйприл почувствовала мягкое прикосновение пальцев к носу, а затем к подбородку. – И здесь. Я не видела её глаза, но…

– Но что?

– Я уверена, что они печальнее, чем твои.

Эйприл могла бы сказать, что у кого угодно могли быть глаза печальнее, чем у неё. Но затем девочка напомнила себе, что в важных вещах ей всё-таки везло. Может, у неё не было матери, но это не значило, что у неё не было семьи.

– Нет! – женщина на кровати внезапно закричала и начала метаться, пытаясь избавиться от пут. Затем так же неожиданно замерла и снова потеряла сознание, постанывая в беспамятстве. Вайолет, похоже, совсем не боялась, поправляя на ней одеяло.

– Всё хорошо. Ты в безопасности, Джорджия.

– Как ты её назвала? – спросила Эйприл.

– Джорджия. Это её имя. Я видела его на старых фотографиях.

Мать Эйприл звали Джорджия. Джорджия Винтерборн. Сестра Габриэля.

– Где она пропадала? – сейчас Эйприл даже не думала о десяти годах, проведённых сиротой. Она злилась не на это. – Габриэлю было десять лет, и он думал, что вся его семья умерла. Это было двадцать лет назад! Где она была всё это время? Почему не возвращалась? И как вообще выжила, в конце концов? – И только тогда Эйприл подняла взгляд на Вайолет. – Что, если она не очнётся?

Но Вайолет просто пожала плечами, словно этот вопрос был самым лёгким в мире.

– Конечно, очнётся. С ней всё будет в порядке. Ты не потеряешь маму, Эйприл.

– Я знаю, – Эйприл натянуто улыбнулась. Она не стала высказывать вслух свои настоящие мысли: нельзя потерять то, чего у тебя никогда не было.

– Эйприл!

Девочка не узнала этот голос, но, вскочив на кровати, она вспомнила.

Она не на своей кровати в доме Винтерборнов. Иззи не придёт, чтобы позвать их на уроки. Смиттерс не поджарит бекон на кухне. А Габриэль, возможно, больше никогда на неё не зарычит.

Эйприл уставилась на узкий луч лунного света, проникавший через щель между тяжёлыми шторами, и подождала, когда глаза привыкнут к темноте. А затем посмотрела на женщину, которая заворочалась на кровати и сказала:

– Прости меня. Мне так жаль.

Женщина выглядела маленькой и хрупкой. Её руки были связаны, а над губой блестели капельки пота.

– Прости меня, – повторила она дрожащим голосом.

– За что? – Эйприл села на диване и стала разглядывать женщину.

Та отвернулась.

– За ожидание, – сказала она, а затем продолжила голосом, который словно принадлежал другому человеку: – Тебе больше не придётся ждать, синичка.

Смех, который прозвучал после этих слов, был воплощением зла.

– Не слушай её.

Эйприл вздрогнула от звука этого голоса – слишком близкого, слишком низкого, и когда девочка попыталась вскочить на ноги…

– Ай! – воскликнул кто-то, и она поняла, что голос принадлежал Тиму, который лежал на полу возле дивана, накрывшись пледом, с маленькой подушечкой под головой.

– Что ты тут делаешь? Иди в кровать.

Тим повернулся, чтобы лучше её видеть.

– Я в кровати.

– Иди в настоящую кровать.

Тим попытался взбить подушку, но та всё равно была слишком маленькой и плоской.

– Я не оставлю тебя с ней наедине.

Эйприл было лень даже закатить глаза.

– Она связана. К тому же, если она действительно моя… ну, ты знаешь… и если бы она хотела мне навредить, то сделала бы это, когда мне было два года.

– Как знаешь, – Тим закрыл глаза и подтянул плед. – Тогда это ты не бросаешь меня с ней наедине. Спасибо. Мне уже спокойнее. А теперь давай спать.

Но Эйприл уже уснула.

– Эйприл! Где ты?

На этот раз, услышав голос, девочка сразу его узнала. Она, не теряя ни секунды, откинула одеяло, которым кто-то укрыл её ночью, соскочила с дивана (перепрыгнув через Тима), выбежала из сумрачной комнаты и бросилась вниз по лестнице.

– Габриэль! – кричала она. – Я знала, что ты вернёшься…

Но, добравшись до кабинета с мониторами, девочка остановилась в дверном проёме и замолчала.

– Сэйди! – кричал Габриэль. – Кто-нибудь может мне объяснить, откуда в библиотеке летучие мыши? Нет! Не заходите сюда! Не хватало ещё, чтобы кто-то из вас подцепил бешенство.

Эйприл вспомнила про летучих мышей. Это было через неделю после отъезда Смиттерса. Кто-то оставил открытой дверь на веранду. Пятеро детей столпились в коридоре и несколько часов слушали вопли и проклятия Габриэля. Он разбил две вазы, опрокинул полку с греческими трагедиями, но в конце концов смог прогнать летучих мышей из библиотеки.

Тогда они только слушали. Но теперь Эйприл могла ещё и видеть всё, что происходило – Габриэль на мониторах бегал и подпрыгивал, гоняясь за мышами с метлой. Это было бы смешно, если бы не было так невероятно грустно.

– Габриэль? – раздался с мониторов голос Вайолет. – Тебя к телефону какая-то женщина!

– Я немного занят, Ви! Скажи ей подождать.

– Но…

– Я потом ей позвоню! – снова закричал Габриэль.

Эйприл вздохнула.

– Он всё-таки не вернулся.

Девочка почувствовала себя глупой. Ведь она знала лучше других, что люди не возвращаются. А если и возвращаются, то не просто так.

– Ох, прости! – Сэйди заметила Эйприл и потянулась к панели управления, убавляя звук. – Я не хотела тебя будить, просто…

– Она записывала нас?

– Ага, – сказала Сэйди. Это немного жутко, но… – девочка пожала плечами. – Я скучаю по нему.

Габриэль на экране отбросил метлу и достал меч, а Эйприл опустилась в кресло рядом с Сэйди и продолжила смотреть.

– Когда начинаются эти записи?

– Через неделю или две после ареста Иверта. Помнишь, Габриэль послал кого-то запереть этот дом? Съёмка началась через пару дней после этого.

– Значит, она знала, что мини-особняк пустует, – сказала Эйприл.

– Ага. Но это, вообще-то, был не секрет.

– Эй, – Тим медленно вошёл в комнату. Он говорил тихо, а его волосы торчали во все стороны. – День летучих мышей, да?

– Ага, – Сэйди хихикнула, и Эйприл не могла её упрекнуть. История на экране казалась далёкой, словно из другого времени – другой жизни.

– Эй, Сэй, – сказал Тим через некоторое время, – если она делала записи, значит, здесь должны быть видео с той ночи?

– Ага, – Сэйди пролистнула несколько файлов и включила запись, где одетый во всё чёрное Габриэль уходил на костюмированный праздник. Несколько минут спустя за ним последовали Колин, Тим и Эйприл.

Сэйди прибавила скорость воспроизведения, и на экране появились Сэйди и Вайолет, идущие по своим делам. Тут свет неожиданно погас. Камера перестала передавать картинку.

– Наверное, тогда и отключилось электричество, – предположил Тим.

Эйприл ожидала, что дальше их ждёт несколько часов помех. Но секунду спустя изображение на экранах снова появилось. Но по-другому.

– Ого! – Сэйди широко распахнула глаза. Эйприл в первый раз слышала такое восхищение в голосе подруги, и это было весьма пугающе. – У неё есть даже резервные батареи и ночной режим!

Дом Винтерборнов в чёрно-белом цвете выглядел иначе – сумрачно и жутко. Как особняк, полный призраков и тайн.

– Вот вы с Вайолет идёте в кладовку за свечами, – сказал Тим, пока девочки на экране пробирались по тёмной библиотеке, подсвечивая путь экраном планшета. Они открыли дверь, вошли в кладовку, а потом… бам! Дверь закрылась.

– Вот она! – воскликнула Эйприл.

– Как она вошла? – спросил Тим, и Сэйди отмотала видео назад, чтобы посмотреть на картинку с других камер.

– Вот тут, – воскликнул Тим, и Сэйди поставила видео на паузу.

– Мы знали про этот тайный ход? – уточнила девочка, но Эйприл отрицательно помотала головой.

– Ладно, – подытожил Тим, – значит, она отключила электричество и пробралась туда, чтобы… что? Запереть Сэйди и Вайолет в кладовке? – мальчик взглянул на портрет у стены. – Украсть картину? Я не понимаю…

– Стой, – сказала Эйприл, растерянно переводя взгляд с одного монитора на другой. – Я думала, все видео идут синхронно?

– Конечно! – воскликнула Сэйди, словно её обидели сомнения Эйприл.

– Тогда, если наша загадочная женщина сейчас в библиотеке… – Эйприл указала на экран, – кто же поднимается по скалам?

– И кто тот парень на кухне? – спросил Тим.

– И в нашей комнате? – голос Сэйди звучал, как всегда, ровно и спокойно, но Эйприл почувствовала в нём напряжение, когда перед одной из камер Джорджии на секунду остановился мужчина.

– Это те ночные парни, – сказал Тим. Так оно и было.

– Что им было нужно? – воскликнула Сэйди.

– Она, – сказала Эйприл, когда один из мужчин на экране ворвался в библиотеку, и Джорджия начала действовать. Изображение было тёмным и зернистым, но вращающиеся в руках Джорджии клинки нельзя было спутать ни с чем. Женщина танцевала и нападала, уворачивалась и парировала. Противники опрокидывали стеллажи, перепрыгивали столы, и при первой же возможности Джорджия побежала к выходу из библиотеки, уводя мужчину подальше от Сэйди и Вайолет.

– Значит, она не собиралась нас грабить… – произнесла Сэйди.

– Нет. Она проникла в дом, чтобы запереть вас с Вайолет в кладовке, – сказал Тим. После увиденного эти слова приобрели совершенно другой смысл.

В коридоре Джорджию настиг второй мужчина. Ещё один спрыгнул с лестницы, но женщина воспользовалась моментом и толкнула его к стене, а затем бросилась в сторону кухни. Преследователи погнались за ней по коридору и на мгновение скрылись в слепой зоне камеры, но в тишине Эйприл всё равно услышала его: звук выстрела.

– Вот где её подстрелили, – сказал Тим.

Мгновение спустя мужчины бросились по коридору обратно, прочь от Джорджии, и выбежали на улицу, в ночь.

– Стойте, – Сэйди села прямо. – Куда они уходят?

Нападавшие на экранах просто… исчезли.

– Что случилось? – удивилась Сэйди.

– Мы случились, – ответила Эйприл. Это было странное чувство – смотреть, как они вместе с Колином и Тимом взбираются по лестнице в скалах, как Колин уходит чинить генератор, а Тим начинает искать Вайолет. Дом Винтерборнов на экране был в полном хаосе и беспорядке, когда дети зашли туда.

Затем они увидели, как вернулась Джорджия. Услышали, как кричит Габриэль. Посмотрели поединок, который со стороны выглядел ещё более абсурдным. И даже когда вспыхнул свет, детям казалось, что они до сих пор в темноте.

В конце концов Габриэль накричал на детей и отправил их по кроватям, но на этот раз Эйприл смогла увидеть, как мужчина опустился на пол, глядя на трофейный кинжал так пристально, словно тот мог в любую секунду исчезнуть. Через несколько минут Габриэль поднялся, подошёл к одному из библиотечных стеллажей, вытащил книгу и начал перелистывать страницы.

Затем он, похоже, ушёл зашивать свою рану, но через пятнадцать минут вернулся. Габриэль снял с шеи ключ Эйприл, открыл тайную комнату Стража и пошёл вниз.

Ещё через десять минут он поднялся, накинул плащ, который Эйприл сшила ему на день рождения, и выбежал через двери веранды наружу.

Насколько Эйприл могла судить, он даже не оглянулся.

– Вот, – сказала Сэйди, останавливая картинку на экране. – Это последний раз, когда мы видели Габриэля.

– Потому что он умер.