Элизабет Вернер
Заклятое золото
9
– «Заклятое золото»! Странное заглавие! – говорили люди, беря в руки брошюру, но с первой же страницы внимание читателя напрягалось до последней степени.
Речь шла о человеке, которого все знали. Феликс Рональд был известен каждому, на него смотрели как на волшебника. Все, к чему он касался, превращалось в золото. Он вынырнул неизвестно откуда и в самое короткое время прогремел не только в своей округе, но и во всем государстве. Успех следовал за успехом. Богатство его росло не по дням, а по часам.
Первое начинание Рональда – открытие заводов в Штейнфельде – принесло ему миллионы, и мало-помалу весь промышленный мир преклонился перед новым финансовым магнатом. Акционерное общество уже принимало грандиозные размеры, и тут вдруг появилась брошюра «Заклятое золото» с ужасными разоблачениями. На публику эта статья подействовала, как удар грома. Оказалось, что все предприятия миллионера не только не приносили никаких доходов, но заводы уже несколько лет терпели убытки. Чтобы вернуть себе затраченный капитал, Рональд и придумал акционерное общество, которое должно было разорить всех акционеров. Лица, компетентные в делах миллионера, конечно, знали истинное положение вещей, но не решались говорить правду из боязни за собственную шкуру.
Однако явился смелый человек, который не побоялся пойти против Рональда. Кто он такой? Этого никто не знал! «Заклятое золото» было написано прекрасным слогом; казалось, не книгу читаешь, а слышишь с трибуны пламенного, красноречивого оратора. Статью приписывали поочередно самым известным, талантливым журналистам, но все они скромно отклоняли незаслуженную славу.
Рональд не сразу ответил на предъявленное ему обвинение. Прошло больше недели, прежде чем он решился выступить. Само собой разумеется, миллионер признал эту статью сплошной клеветой. Какой-то аноним, боявшийся открыть свое имя, старался запятнать его честь, но он не считал нужным давать объяснения по поводу анонимного обвинения!
Шум, вызванный брошюрой в столице, нашел отклик и в Гернсбахе. Вильма Мейендорф, конечно, знала о помолвке, состоявшейся у нее в доме, но для всех других это было тайной. Только в октябре об этом должны были объявить официально, и вдруг в конце сентября разразилась гроза. Вильма прочла в газетах о нашумевшей брошюре и сочла нужным сообщить об этом Эдите, которая продолжала жить в Интерлакене, несмотря на то, что ее отец уже давно вернулся в Берлин.
Вместо ответа на свое письмо молодая вдова получила от кузины телеграмму, в которой Эдита объявляла, что по пути в Берлин заедет в Гернсбах. Вильма была очень удивлена, но легко объяснила себе причину приезда двоюродной сестры: Рональд находился в Штейнфельде и, вероятно, условился со своей невестой встретиться в Гернсбахе, который был очень близко от Штейнфельда.
Теперь обе родственницы сидели на террасе, но настроение их было далеко не такое, как весной. Хотя Эдита держалась с полным самообладанием, говорила спокойным тоном светской женщины о своем путешествии и разных незначительных мелочах, но происшедшая в ней перемена резко бросалась в глаза. Ее лицо казалось бледным и утомленным, как у человека, проведшего много бессонных ночей. Несмотря на то, что она легко поддерживала разговор, нетрудно было заметить, что ее мысли витают где-то далеко. Вильма чувствовала себя очень неловко; ей очень хотелось узнать у сестры о цели ее приезда, но она не решалась заговорить на эту тему.
– А ты меня еще не спросила, что означает мой неожиданный визит! – вдруг сказала Эдита. – Впрочем, ты, вероятно, сама догадалась?
– Да, мне кажется, я догадываюсь, – неуверенно ответила Вильма. – Я не хотела в первый же день твоего приезда надоедать тебе с расспросами. Ты, конечно, условилась встретиться здесь с Рональдом?
– Нет, мы ни о чем не договаривались, – резко возразила Эдита. – Он, разумеется, знает, что я здесь. Я послала ему письмо, и он приедет сюда, если будет свободен.
Вильма удивленно взглянула на девушку. Если в Гернсбахе свидание не намечалось, то почему же Эдита приехала к ней?
– Я должна сообщить тебе, что жду сегодня нотариуса Раймара, – продолжала Эдита. – Надеюсь, ты позволишь мне принять его одной? У меня есть к нему дело…
– Да, нотариус Раймар должен сегодня приехать ко мне; он привезет мне новый арендный договор! – заметила Вильма.
– Нет, он приедет исключительно ради меня, – настойчиво повторила Эдита, – я назначила ему свидание. Пожалуйста, позаботься о том, чтобы никто не помешал нашему разговору.
– Ты, вероятно, хочешь посоветоваться с ним по поводу злополучной брошюры? – спросила молодая женщина, которая никак не могла понять, для чего понадобился ее двоюродной сестре скромный нотариус – Раймар, конечно, может быть тебе полезен. Он – юрист, его хорошо знают в Штейнфельде. Жаль только, что ты сама почти незнакома с ним…
– Предоставь уж это дело мне, – недовольным тоном прервала ее Эдита. – Мне нужно только кое-что узнать у Раймара, и я не сомневаюсь, что он ответит на мои вопросы… вынужден будет ответить! Ты не беспокойся, наш разговор будет коротким.
Молодая девушка встала, подошла к перилам террасы и начала ощипывать листья виноградника. Рука ее заметно дрожала и во всем облике чувствовалась скрытая тревога.
Вильма последовала за гостьей и, наконец, решилась заговорить о том, что ее интересовало больше всего.
– Ты, конечно, читала статью «Заклятое золото»? – смущенно пробормотала она.
– Да, отец прислал мне эту брошюру. Ты тоже ее видела?
– Да, мне давал читать нотариус Трейман. Эдита, скажи, ради Бога, что все это значит? Что думает делать Рональд? Ведь это – ужасно!
– Рональд, конечно, не станет молчать! – глаза Эдиты гневно сверкнули. – Он не замедлит ответить автору статьи так, как тот заслуживает.
– Рональд объявил, что не считает нужным объясняться с противником, трусливо прикрывающимся псевдонимом! – проговорила Вильма.
– Да, на анонимную клевету не принято отвечать, – насмешливо заметила молодая девушка, – но автора возмутительной брошюры можно будет заставить открыть свое настоящее имя. Вот едет какой-то экипаж. Нотариус Раймар педантично точен.
К подъезду дома действительно подъезжала открытая коляска. Вильма тоже посмотрела вниз.
– Да, да, это он, – подтвердила она, – и, мне кажется, рядом с ним сидит Гартмут, – молодая женщина быстро отвернулась, чтобы скрыть смущение.
Однако это было напрасно, так как Эдита все равно не видела двоюродной сестры. Она слегка подалась вперед и, сжав губы, мрачно смотрела на Эрнста, как бы ожидая появления смертельного врага.
– Ах, это майор Гартмут, – равнодушно сказала она, – тем лучше! В таком случае тебе нетрудно будет найти предлог для того, чтобы оставить меня вдвоем с Раймаром.
Через несколько минут приезжие вошли в гостиную, где их встретили обе дамы. Эрнст с холодной вежливостью поклонился девушке как малознакомой особе. Что касается майора Гартмута, то, увидев Эдиту, он выразил крайнее удивление. Ему сказали, что девушка, возвращаясь домой, заехала навестить двоюродную сестру, и он вполне удовлетворился этим объяснением. Поговорив немного, Вильма предложила майору посмотреть ее лошадей, которых она недавно купила. Арнольд с большим удовольствием согласился на предложение хозяйки дома и с сильно бьющимся сердцем последовал за ней.
Эдита и Раймар остались одни. Эрнст проводил приятеля до дверей и вернулся обратно, но не сел на прежнее место, а остановился перед девушкой, с печальной строгостью смотревшей на него. Она, конечно, заметила, как сильно изменился Эрнст за последние месяцы: в нем появилось что-то новое – какая-то сила и уверенность.
– Я получил ваше письмо, – начал Раймар, – вы приказали мне явиться сюда, и я поспешил исполнить ваше желание. Чем могу служить?
– Я хотела задать вам один вопрос, – ответила Эдита. – Может быть, вы захотите удовлетворить мое любопытство, а, может быть, и нет, во всяком случае, я прошу вас быть со мной вполне искренним. Вы, конечно, знаете о выходе в свет брошюры «Заклятое золото», о которой так много говорят в последнее время?
– Да.
– Может быть, вам знаком и автор этого произведения?
– Да, я его знаю!
Эдита вздрогнула; она никак не ожидала, что последует такой быстрый утвердительный ответ.
– В таком случае я должна сообщить вам, что ни одной минуты не сомневалась в том, кто написал «Заклятое золото»! Автор этой статьи – Эрнст Раймар.
– Совершенно верно! – холодно заметил молодой человек. – Я нисколько не собираюсь отрекаться от своей брошюры. Вероятно, вы пожелали говорить со мной об этой книге лишь потому, что она касается господина Рональда?
Эдита колебалась несколько секунд, а затем ответила задыхающимся голосом:
– Да, только потому! В этом нет ничего удивительного, так как я – невеста Феликса Рональда.
Эрнст, по-видимому, не был удивлен. Он давно предполагал это, с того самого дня, когда Рональд появился в Гернсбахе; только его лицо слегка побледнело, когда он услышал это известие из уст самой Эдиты.
– Следовательно, я в ваших глазах являюсь преступником? – спокойно спросил он. – Что делать!.. Видно, самой судьбой предназначено, чтобы мы были врагами. На этом основании я и не решался беспокоить вас своим присутствием. Но вы сами пожелали меня видеть.
– Я хотела убедиться в своем предположении, хотя, собственно, и не сомневалась в нем, – заметила Эдита, вставая с места. – Вы сдержали свое слово – признались мне, что считаете Феликса Рональда своим врагом, и сумели напасть на него с изумительной ловкостью. Вы прекрасно вооружены.
– Нельзя начинать борьбу без оружия в руках, – возразил Эрнст, как бы не замечая презрительного тона девушки. – Я думаю, что господин Рональд тоже вооружится соответствующим образом.
– Против кого? – с ненавистью спросила Эдита. – Против какого-то анонимного врага, который трусливо прячется в темноту, которого нет достаточно мужества для того, чтобы подписаться под своим обвинением! Честные враги так не поступают. Господин Рональд прав, говоря, что автор брошюры своим анонимом сам осудил себя.
На этот раз Эрнст и Эдита как будто поменялись ролями, Раймар был невозмутимо спокоен, тогда как девушка все больше и больше волновалась.
– Вы заблуждаетесь, – холодно ответил Эрнст. – По очень важным соображениям я не хотел объявлять сразу, кто автор статьи, но ни одной минуты не думал скрывать свое имя. В вечерних газетах будет сказано, что брошюра написана мной. Что касается господина Рональда, то он уже давно знает, кто именно выступил против него.
Удар, нанесенный Эдитой, был отражен, но девушка облегченно вздохнула, точно ответ Раймара снял с ее души камень.
– Я этого не подозревала, – смущенно пробормотала она. – Дальнейший разговор по этому поводу будет излишен; очень сожалею, что побеспокоила вас.
Раймар низко поклонился и сделал несколько шагов к двери, но обернулся и встретился со взглядом девушки, заставившим его остановиться.
– Позвольте мне сказать еще одно слово! – взволнованно проговорил он.
– Мне кажется, что между нами уже все сказано! – холодно ответила Эдита.
– Мне хочется предостеречь вас. Вы не знаете того человека, которому вручаете свою судьбу. Вас ослепил успех господина Рональда точно так же, как и вашего отца, и всех вокруг! Вы представляете себе не настоящего Рональда, а кого-то другого, даю вам слово, что в моей статье он изображен точно. Неужели же вы отдадите в его руки свое счастье, свое будущее?
– Вы – враг Рональда, – с горечью возразила Эдита, – а потому придирчивы к нему, слишком сгущаете краски. Возможно, что некоторые его поступки не согласуются с общепринятыми правилами обыденной морали, но не забывайте, что это – Феликс Рональд, к нему должна быть применима другая мерка, а не такая, как для всех остальных. Вы видите в нем только спекулянта…
– Нет, нет, – живо остановил Эдиту Эрнст, – я нисколько не умаляю таланта своего противника. Я признаю его необыкновенный ум, энергию, но в нем есть что-то сатанинское, служащее во вред ему самому… Берегитесь!.. Берегитесь демона, сидящего в Рональде.
Легкий трепет охватил тело девушки. Ей вспомнились слова самого Феликса, который говорил ей, что в нем сидит какая-то сверхъестественная сила, заставляющая его иногда поступать не так, как он хотел бы. Она вдруг увидела перед собой злобный взгляд жениха, в ее ушах прозвучал его грозный голос, когда он объявил, что уничтожит врага, который осмелится встать на его пути. Да, в Феликсе Рональде было что-то страшное. Но теперь уже поздно было отступать от данного слова.
– Вы забываете, что говорите о моем женихе! – воскликнула Эдита. – Я уже отдала ему свою руку.
– И сердце? – чуть слышно спросил Эрнст.
Эдита промолчала. Она хотела ответить утвердительно, чтобы закончить этот разговор и избежать испытующего взгляда своего собеседника, но слова неправды не могли сорваться с ее уст.
– Эдита! – воскликнул Раймар, подходя ближе к девушке. – Не сторонитесь меня так. Я буду говорить с вами не о себе. Я давно потерял всякую надежду на вас, потерял с того момента, когда сделал тот шаг, которого вы никогда мне не простите. Но я исполнил свой долг. Может быть, Рональд выйдет победителем в борьбе со мной – у него много данных для этого: в его руках деньги и много приятелей, связанных с ним материальными интересами, я же совершенно одинок. Но, как бы ни окончилось дело, я показал свету настоящего Рональда, сделал то, что приказывала мне моя совесть. Эдита, вы тоже знаете теперь, каков Рональд. Умоляю вас, не ради меня, а ради вас самой, откажитесь от своего жениха, потребуйте, чтобы он вернул вам ваше слово. Верните себе свободу во что бы то ни стало!
– Нет! – решительно ответила девушка, не поднимая на Эрнста глаз. – Я дала слово Рональду, когда он стоял на недосягаемой высоте. Он любит меня, кладет к моим ногам все, что имеет, все, чего достиг, и я приняла все это, как принадлежащее мне по праву. Неужели же теперь, когда на Феликса обрушилось несчастье, когда он может упасть с высоты, потерять все, что имел, – я первая откажусь от него и оставлю его в бедности и позоре? Нет, я это не могу сделать! Если бы вы знали меня лучше, то ни одной минуты не сомневались бы в моем ответе!
– Да, я этого боялся! – прошептал Раймар.
– Прекратим этот разговор. Нам вообще больше нечего сказать друг другу. Уходите! – приказала Эдита.
Эрнст повиновался. Он скользнул взглядом по прекрасному, гордому лицу девушки, и, опустив голову, молча вышел из комнаты. Эдита осталась одна; она стояла неподвижно, глядя горестным взглядом на захлопнувшуюся дверь. Там, за этой дверью, навсегда скрылось ее счастье!
10
В то время как Эрнст с глубокой болью в душе уходил из дома, Гартмут вел по парку к зеленой беседке Вильму, свою будущую жену. Он не собирался сегодня делать ей предложение – слишком недавнее знакомство не давало ему еще права на это, – он еще только собирался прозондировать почву, но объяснение в любви как-то невольно сорвалось с его уст прежде назначенного времени. Сидя рядом с молодой женщиной, глядя в ее большие ясные глаза, майор все забыл и открыл ей свое сердце.
Вильма ничего не ответила; она молча протянула красивому офицеру руки, и он, жадно схватив их, обнял молодую женщину.
Лизбета играла во дворе с дочерью арендатора и, вернувшись домой, узнала, что к ним приехали гости из Гейльсберга. Нотариус Раймар интересовал девочку очень мало, но к майору она чувствовала глубокую симпатию. Когда ей сказали, что мама пошла с гостем в парк, она понеслась по аллее прямо к беседке, так как знала, что это любимый уголок ее матери. Еще издали она услышала голоса и радостно бросилась к беседке, но у входа остановилась, раскрыв от удивления рот. На скамейке сидел дядя Арнольд, обнимая и целуя ее маму, а мама не сопротивлялась.
– Что это? – громко воскликнула девочка. Влюбленные от неожиданности вздрогнули.
– Ах, вот она, наша Лизбета! – смеясь, сказал майор. – Вильма, мы ведь должны попросить согласия на наш брак у этой маленькой особы.
– Ради Лизбеты я не хотела выходить вторично замуж, – тихо прошептала молодая вдова, – но когда увидела тебя впервые, Арнольд, в тот момент, когда ты спас мою девочку от смертельной опасности и держал ее на руках, то решила, что за такого человека можно выйти. Ты ведь будешь любить Лизбету?
– Еще как! Подойди ко мне, крошка, – обратился майор к изумленной девочке. – Тебе ведь хотелось быть дочерью военного. Если я женюсь на твоей маме, ты будешь моей дочерью, дочерью военного. Ты согласна, чтобы я был твоим папой?
Эта речь произвела на Лизбету прекрасное впечатление. Она вспомнила, как маршировала недавно под командой дяди Арнольда, как весело кричала «ура», и нашла, что теперь самый подходящий момент для того, чтобы снова крикнуть «ура». Она сняла свою шляпку и, размахивая нею обеими ручонками, радостно закричала:
– Ура, новый папа Арнольд, ура, мама!
– Вот это так девочка! – восхищенно воскликнул майор. – Второй такой девочки не встретишь во всем мире! Ура, Лизбета, ура, моя маленькая дочурка! – и Гартмут, подняв девочку, осыпал ее поцелуями.
Эту семейную сцену прервало сообщение о приезде Треймана.
– Опять этот старик выкопал какую-то историческую новость! – недовольным тоном заметил майор. – А я вовсе не настроен на историю. Нельзя ли не принять его, Вильма?
– Но ведь я сама пригласила его к обеду, – ответила молодая женщина. – Конечно, я тогда еще не знала о приезде Эдиты и не предполагала, что случится еще одно событие! – прибавила она, лукаво взглянув на жениха. – Мы с Лизбетой пойдем в гостиную, а ты приходи через полчаса. Не следует сразу сообщать о нашей помолвке.
Арнольду не хотелось оставаться одному, но он исполнил приказание невесты, только вынул часы, чтобы не потерять ни одной лишней минуты.
Вдруг на одной из дорожек показался Макс Раймар, вошедший в парк со стороны двора. Молодой художник был чем-то очень озабочен. Эдита вчера почти не говорила с ним и вообще ясно показала, что он продолжает находиться у нее в немилости. Правда, он перестал сокрушаться по поводу «бессердечности» миллионерши, но ее приезд нарушал гернсбахскую идиллию, и Максу трудно было в присутствии Эдиты разыгрывать роль влюбленного в Вильму.
– Ах, здравствуй, Макс, – приветствовал его майор. – Где это ты пропадал все утро?
– Был в лесу. Проснулся со страшной головной болью и потому не мог выйти к завтраку. Боюсь, что моя головная боль затянется. Я думаю вернуться с вами и Эрнстом в Гейльсберг. Все равно я не могу работать в таком состоянии. Дня через два я снова приеду в Гернсбах.
– Бедный, как мне тебя жаль! – с участием сказал Арнольд. – Ты думаешь уехать как раз в то время, когда здесь гостит такая интересная особа? Она ведь останется здесь всего два дня, и, следовательно, ты не увидишь ее. Как вообще обстоит дело с твоим браком с миллионершей? Ты теперь совершенно не говоришь о нем!
Макса взбесил этот вопрос, но он ни за что не хотел показать, что слова майора задели его.
– Не напоминайте мне об этой глупой истории! – ответил он равнодушным тоном. – Кто из нас не поддавался увлечениям? Я вовремя опомнился и выбил из головы пустую фантазию. Теперь я вращаюсь вокруг другой звезды, может быть, менее блестящей, но зато более доступной для меня.
– Макс, да ты стал совсем поэтом! Я уже давно замечаю, что ты ударился в поэзию. Кто же она такая, эта новая звезда? вероятно, хозяйка Гернсбаха? Что ж, Гернсбах – прекрасное имение; хотя оно стоит и меньше миллиона, но быть обладателем Гернсбаха тоже недурно! Ты опять охотишься за богатой невестой?
Художник недоверчиво посмотрел на Гартмута. Майор был известный насмешник. Он способен был выболтать о его планах Вильме и выставить его корыстным человеком.
– Я не думаю ни об имении, ни о деньгах, – с горячностью возразил художник. – На этот раз я люблю глубоко и серьезно, и не считаю нужным, скрывать перед кем бы то ни было свое чувство. Да, я люблю владелицу Гернсбаха, боготворю ее!
На губах майора задрожала улыбка, но он подавил ее и, подойдя к Максу, дружески хлопнул его по плечу.
– Браво! Я вижу, что «в потухшем вулкане твоего сердца» расцвел роскошный цветок любви. Ты боготворишь Вильму Мейендорф – это прекрасно, но твоей женой она не будет никогда!
– Это почему? – раздраженно спросил художник.
– Потому что она выходит замуж за меня!
Макс вздрогнул и изумленно посмотрел на Арнольда.
– Вы шутите, майор…
– Нисколько не шучу. Час тому назад я сделал Вильме предложение и получил ее согласие. Скоро будет наша свадьба. Ты, конечно, будешь приглашен. Можешь, если хочешь, разрисовать меню свадебного обеда.
В своем счастливо-эгоистичном настроении Арнольд нисколько не пощадил бедного Макса, а тот продолжал растерянно смотреть вокруг, все еще не понимая, шутит ли майор или говорит правду.
– Вы женитесь на вдове Мейендорф? – злобно проговорил он, наконец, убедившись, что Гартмут говорит серьезно. – Так вот для чего вы приехали в Гейльсберг, для чего втерлись в этот дом!..
– Осторожнее, Макс! – грозно остановил его майор, – до сих пор я щадил тебя лишь потому, что ты – брат моего друга, но если ты позволишь себе употреблять оскорбительные выражения, то даже моя любовь к Эрнсту не защитит тебя от поединка.
Он подошел к художнику настолько близко, что тот робко попятился назад, после чего задорно и вместе с тем трусливо воскликнул:
– Оставьте меня!.. Я не хочу больше оставаться в доме, где так безжалостно осмеивают истинное чувство. Я сейчас же ухожу.
– Но раньше ты должен взять обратно свое оскорбительное выражение. Ты не имеешь права говорить: «Втерлись в этот дом». Такие люди, как я, не «втираются». Сейчас же откажись от этих слов, иначе завтра рано утром мы будем драться.
Макс питал отвращение ко всякому оружию, и мысль о поединке заставила его внутренне затрепетать. Но он постарался с честью выйти из неловкого положения. Закрыв руками лицо, он глубоко вздохнул и скорбно произнес:
– Вы хотите, чтобы человек, близкий к отчаянию, выбирал подходящие выражения? Вы видели, как меня сразила объявленная вами новость. Конечно, я выразился неудачно и беру эти слова обратно.
– Прекрасно, я вполне удовлетворен, – заметил Арнольд, окидывая Макса презрительным взглядом. – Вместе с тем покорнейше прошу тебя не изображать отчаяния и перестать вздыхать, когда вопрос касается моей невесты. Ей нет до тебя никакого дела, и я требую, чтобы ты вел себя прилично в отношении нас обоих. Помни это!
Майор хотел, было, уйти, но в эту минуту показался нотариус Трейман, находящийся, по-видимому, в наилучшем расположении духа.
– Помилуйте, майор! Какую потрясающую новость я узнал! – закричал он еще издали. – Вы хотите похитить нашу милую хозяйку? Официально мне еще никто не сообщал этой новости, но маленькая Лизбета похвастала, что у нее будет новый папа, военный, и госпожа Мейендорф не могла скрыть своего смущения. Поздравляю вас от всей души, – и старик протянул Арнольду обе руки.
Если только дело не касалось Нейштадта и Штейнфельда, Трейман готов был радоваться каждому успеху своего ближнего. Он, конечно, не знал, что женитьба Гартмута наносит новый удар сердцу дорогого Макса.
– Благодарю вас, господин Трейман, – весело ответил майор, крепко пожимая руку старика. – Куда же, однако, запропастился Эрнст? Я хотел бы с ним первым поделиться своим счастьем.
– Эрнст ушел из Гернсбаха, – возмущенным тоном сказал Трейман. – Я совершенно не понимаю этого человека. Четверть часа тому назад я встретил его на большой дороге; он шел пешком. Экипаж он оставил вам, а мне сообщил, что ему будто бы нужно было немедленно вернуться в Гейльсберг. Он не дал мне возразить ни слова и бросился бежать, как помешанный. Что подумает о нем госпожа Мейендорф? Мой племянник может, действительно, вывести из терпения!
Гартмут с насмешливой улыбкой смотрел на старого нотариуса. Он знал от Эрнста, что сегодня вечерние газеты раскроют псевдоним автора брошюры «Заклятое золото», и ему в голову вдруг пришла мысль немедленно сообщить интересную новость старику, чтобы увидеть, какой эффект произведет это известие.
– Не сердитесь на Эрнста, – спокойно сказал он, – сегодня он должен очень спешить, так как мы ждем важных телеграмм из Берлина.
– Вот как? – удивленно проговорил нотариус. – Да какие же могут быть у Эрнста дела в Берлине?
– Это вы скоро узнаете. Берлинские вечерние газеты придут сюда завтра утром, и в них вы прочтете кое-что очень интересное. Конечно, несколько странно, что вы, родной дядя Эрнста, должны узнать о племяннике из газет, но это уж – не его вина.
– Ничего не понимаю! – как-то беспомощно протянул старик. – Объясните, пожалуйста, в чем дело? Какое отношение имеют газеты к Эрнсту?
– Странный вы человек! Вы пошли с Максом в ресторан «Золотой лев», чтобы выпить за здоровье автора брошюры «Заклятое золото», а самого автора, стоявшего рядом с вами, назвали «пропащим человеком». Нельзя сказать, чтобы ваш поступок был очень логичен!
– Разве Эрнст – автор «Заклятого золота»? – спросил художник, задыхаясь от волнения.
– Конечно, Эрнст! Ты поражен, Макс? Как видишь, ты – не единственный талант в вашей семье. Кажется, вы не верите мне, господин Трейман? Даю вам слово, что автора «Заклятого золота» зовут Эрнст Раймар, и сегодня это опубликуют все газеты. А затем позвольте откланяться; меня ожидает моя невеста!
Дядя и племянник стояли неподвижно, как статуи; они не могли прийти в себя от изумления.
– Макс, Макс, что ты на это скажешь? – спросил, наконец, старик, разводя руками. – Это – неправда! Все это – шутки майора.
– Нет, Гартмут дал слово – значит, это правда! – вдруг решительно заявил старик. – Подумать только, автор «Заклятого золота» – мой родной племянник! Макс, ты сегодня же должен поехать со мной в город. Вечером будет заседание в историческом обществе, и я приготовлю речь. Я скажу: «Господа, могу сообщить вам поразительную новость! Мы искали автора знаменитой брошюры в Берлине, в Штейнфельде, по всему свету, а между тем он – среди нас. Здесь, в Гейльсберге, нашелся герой, не побоявшийся изобличить нейштадтцев и штейнфельдцев во главе с их финансовым королем; он спас сотни жертв от алчной пасти дракона. И этот герой – мой родной племянник; его зовут Эрнст Раймар!»
Макс угрюмо выслушал горячую речь дяди. Он был глубоко огорчен: отныне он перестанет быть единственным талантом в своей семье!
