Элизабет Лукас
Свой путь направь к звезде. Душевное равновесие в трудное время

Противоядие для страхов

Чтобы показать, как на практике преодолевается кризис доверия по методу Франкла, помещу здесь отрывок из записок одной пациентки.

«Каждый раз, когда может что-то случиться, меня охватывает страх за свою жизнь. Мой девиз: „Не лезь туда, где опасно, иначе погибнешь“. Так всегда говорила моя бабушка. Возможно, причина в том, что моя мать от стыда и страха за будущее пыталась сделать аборт, когда была беременна мной. Она обращалась к нескольким врачам, но никто не смог ей помочь. Насколько я слышала, эмбрион способен защищаться и производить какие-то оборонительные движения, но первичный страх остается потом на всю жизнь. Моя мать была учительницей и, в соответствии с целибатом для учителей^[4] (30-е годы!), могла выйти замуж только за учителя. А мой отец был безработным музыкантом. Внебрачного ребенка учительнице никогда бы не простили, и, так и не сумев избавиться от меня, она вышла замуж за моего отца – но для этого ей пришлось бросить работу в школе.

После моего рождения мама меня очень полюбила и любила всю свою оставшуюся недолгую жизнь – от горя и лишений она заболела туберкулезом и умерла в 35 лет».

А теперь давайте проанализируем этот текст с профессиональной точки зрения. Пациентка пишет, что страдает от страха за свою жизнь. По-видимому, она знает о своей душевной лабильности. Ее записки – это обычная реакция человека, попавшего в бедственное положение: она пытается найти причины своей проблемы. Чтобы объяснить свою повышенную тревожность и сверхчувствительность, пациентка разрабатывает целую концепцию. На языке специалистов подобные интерпретации называются дилетантской этиологией.

Особое внимание следует обратить на те элементы, которым она придает наибольшее значение и на которые она опирается при обосновании своей теории. Из текста понятно, что эти элементы связаны у нее преимущественно с фактором среды, то есть с неправильным поведением близких людей:

1. В детстве бабушка постоянно внушала ей ложный жизненный принцип.

2. Во время беременности мать в порыве отчаяния несколько раз пыталась сделать аборт.

Очевидно, пациентка считает свою концепцию универсальной, так как привлекает ее для истолкования как собственных, так и чужих проблем, в частности проблем своей матери. В соответствии с этой схемой ее мать тоже пострадала, и тоже от фактора среды – от неблагоприятно сложившихся обстоятельств:

1. Закон для учителей сыграл в ее жизни злополучную роль.

2. Врачи не смогли помочь ей избавиться от беременности.

3. Вступление в брак привело ее к болезни и ранней смерти.

И в том, и в другом случае у интерпретаций моей пациентки единый общий знаменатель: человеку живется хорошо настолько, насколько это допускает среда (окружение). Или, если употребить форму от первого лица: «Мое счастье и благополучие находятся в руках других людей, определяются другими».

Но такой подход к жизни уже сам по себе должен держать человека в постоянном страхе! Если чувствуешь себя беспомощной жертвой окружающих людей, зависящей от их благорасположения, полагающейся на их «милость», вынужденной выполнять все их условия, то, естественно, всегда будешь опасаться за свою жизнь. Эти опасения приобретают еще более драматичный оттенок, когда им сопутствует ложное ощущение собственного бессилия, сознание невозможности защититься или что-то изменить в своей жизни.

С точки зрения профессиональной этиологии главную причину первичного страха пациентки следует искать в ее детерминистской самооценке и в преувеличенном значении, которое она придает внешним стрессогенным факторам, а отнюдь не в печальных обстоятельствах ее эмбриональной фазы.

* * *

Еще древнегреческие философы, например Эпиктет^[5], знали, что для человека важны не столько фактические обстоятельства его реальной жизни, сколько позиция, которую он занимает по отношению к ним. Если бы наша пациентка выработала более адекватный взгляд на себя и свою жизнь, это привело бы ее к совершенно иному объяснению причин своего болезненного состояния.

Но нужно учесть один существенный момент: весьма вероятно, что в таком случае болезненные симптомы у нее вообще не появились бы. И тогда она положительно оценивала бы процесс своего личностного становления и чувствовала бы себя метафизически защищенной. В чем состояла бы адекватная оценка всех описанных обстоятельств?

1. Никакие медицинские манипуляции с ее матерью не перекрыли ей путь к здоровому существованию.

2. Невзирая на все тяжелые жизненные обстоятельства, мать любила родившегося ребенка.

3. Отец тоже был привязан к семье и признавал ребенка своей дочерью.

4. Она имела возможность перенять много хорошего от своих родителей, обладавших педагогическими и музыкальными способностями.

5. Предостережение, которое любила повторять бабушка, уберегло ее от легкомыслия.

6. Болезнь и ранняя смерть матери способствовали духовному созреванию дочери.

Такая концепция привела бы нашу героиню к простому выводу: жизнь, несмотря на трудности, невероятно прекрасна! Или, если употребить форму от первого лица: «Обо мне и моей жизни постоянно заботятся, препятствия на моем пути преодолимы».

Вряд ли нужно доказывать, что такой подход является настоящим противоядием для зарождающихся страхов. Если человек почувствует заботу, поддержку и защиту со стороны некой силы, ведущей его по жизни вопреки всем неблагоприятным обстоятельствам, он без труда распрощается с желанием интерпретировать эти обстоятельства в мрачном свете и примется энергично строить свое будущее. Он перестанет считать себя беспомощной жертвой, зависящей от благорасположения других людей, а будет опираться на такое благорасположение, которого у него никто не отнимет и которое сделает его настолько свободным, что он сможет сам нести ответственность за свою жизнь.

Если бы пациентка изменила свою самооценку, а вслед за ней и трактовку своего появления на свет и своего существования в мире, она вынырнула бы из духоты первичного страха и попала бы в атмосферу первичного доверия.

Франклу принадлежат слова: «Вытесненная вера легко перерождается в суеверие». Так вот, развернув это высказывание на 180 градусов, можно сказать, что «суеверие» пациентки относительно власти, которую имеют над человеком внешние обстоятельства и деструктивное поведение окружающих, переродилось бы в веру – она поверила бы в собственные силы и в возможность беспрепятственного, ничем не ограниченного саморазвития.

Травма – насколько это серьезно?

Всегда нужно помнить: нет худа без добра. Из критических ситуаций человек выносит не только отрицательный, но и положительный опыт. Когда он выходит живым из тяжких испытаний, он может обрести неосознаваемое прежде предзнание о некой силе, которая держала его все время, пока ему приходилось туго, сохранила его невредимым среди разрушительного шторма, дала опору его существованию. Значит, жизнь еще не отказалась от него, нуждается в нем, по-прежнему рассчитывает на него. И тогда жизнь может открыться человеку как неисчерпаемое изобилие вариантов, ждущих осуществления. Тогда, возможно, он неожиданно для себя начнет понимать: его пребывание в мире желательно и даже необходимо. Что значит оставшееся в прошлом тяжелое переживание по сравнению с этим прозрением?

Чтобы придать своим словам наглядность, остановлюсь на следующем конкретном примере. Предположим, родители пообещали подростку забрать его из интерната домой, но не сдержали слова, и мальчику пришлось жить в интернате до самого окончания школы. Несомненно, это стало для него большим разочарованием, отрицательные переживания, вызванные необходимостью жить в нелюбимом интернате, сделали его недоверчивым по отношению ко всем человеческим обещаниям. Однако болезненный опыт мог бы принести ему и кое-какие полезные знания: от пребывания в интернате не умирают, разбитую надежду можно пережить.

Жизнь удивительно разнообразна и изобретательна, она предлагает человеку все новые и новые шансы. Так и у интерната наверняка были свои хорошие стороны – он дал подростку возможность почувствовать себя частью сообщества, встретить друзей, любимых учителей и сохранить контакты с ними на долгие годы. Негативный опыт, связанный с нарушенным обещанием, в конце концов переработался бы в опыт позитивный: жизнь продолжается и за стенами родительского дома, справиться с ней можно и самостоятельно.

Если горечь от не выполненного родителями обещания и в зрелом возрасте возобладает у этого человека над всем остальным, это будет свидетельствовать о частичной утрате его первичного доверия к миру. Если же на основе приобретенного опыта возобладает позитивное отношение к жизни, это будет свидетельствовать об укреплении его первичного доверия. Либо он намертво вцепится в свое мучительное разочарование и будет лелеять его в душе до конца своих дней, что приведет к фатальному обострению его мнительности, либо он до конца своих дней будет ориентироваться на опыт, говорящий, что и брошенный родителями на произвол судьбы, он не погиб, поскольку жизнь была сохранена ему по каким-то глубинным основаниям (можно сказать, по решению «высшей инстанции»), – и тогда доверие к миру придаст ему сил.

* * *

С точки зрения психологии подсознания и в случае с нашей сверхбоязливой пациенткой, и в случае с человеком, который подростком вынужден был жить в интернате, налицо серьезная психотравма. С чисто теоретической точки зрения последствия, которые мы наблюдаем в обоих случаях, обусловлены полученной травмой. И одна, и другой были нежелательными детьми, и сознание своей ненужности родителям, словно ножом, пронзило их души и оставило глубокие, трудно залечиваемые раны.

Однако наряду с этим в их жизнях существовали и доказательства любви, причем не менее выраженные. Родители пациентки приняли своего ребенка и вырастили его. По времени этот период длился гораздо дольше, чем их сопротивление появлению девочки на свет! Воспитатели интерната заботились о подростке, и тоже в течение продолжительного времени, а его родители регулярно вносили плату за его содержание. Конечно, ни там, ни тут нельзя говорить об идеальных условиях, но притязания на идеальные условия вообще редко себя оправдывают.

Если при общей оценке этих случаев мы не будем фиксировать внимание на бытовой обстановке, а посмотрим на вещи шире, то мы увидим, что одно обещание, одно положительное решение всегда выполнялось последовательно и твердо. Я говорю о безусловной ценности личности и о безусловном смысле ее существования. Никакое покушение на человеческую жизнь, удавшееся или неудавшееся, не способно нанести достоинству личности хоть какой-то ущерб. Жизнь в интернате имеет ничуть не меньше смысла, чем жизнь вне интерната. Ценность личности и осмысленность ее существования – не материальные блага, которым можно позавидовать и которые можно отнять у другого.

Знание об этом и есть первичное доверие.

* * *

Здесь могли бы последовать возражения и вопросы со стороны теоретиков и специалистов в области психологии подсознания. Разве мать, рассказывающая дочери о своих упорных попытках избавиться от нее во время беременности, не признается тем самым, что считает ее чем-то малоценным и негодным, чему не должно быть места в мире? Разве родители, оставляющие сына в интернате вопреки его просьбам и собственному обещанию, не сигнализируют тем самым, что видят в его пребывании на земле и в его присутствии в своей жизни мало смысла? Что же может в дальнейшем заставить этих детей поверить в свое право на существование?

Логотерапия отвечает так: разве мы, люди, лишь эхо, которое повторяет сигналы, посылаемые родителями? Нет. Мы, люди, улавливаем сигналы, исходящие из нашей собственной, сознаваемой или несознаваемой, духовности. И поскольку эти сигналы отражают не какие-то внешние факторы, а особенности нашей духовной организации, мы можем говорить о своей независимости и необусловленности. Именно это позволяет пациентам вспомнить о безусловной ценности собственной личности и о безусловном смысле собственного существования.

Сила первичная и сила собственная

На практике процесс такого «вспоминания» обычно проходит через несколько этапов. Возможно, некоторым читателям захочется испробовать это на себе, поэтому я вкратце охарактеризую основные из них.

ЭТАП 1. Поначалу пациент дает негативную оценку лишь отдельным моментам своей жизни, но со временем негативная оценка принимает всеобщий характер. В двух приведенных выше примерах это уже произошло. Благодаря своему окружению оба эти человека приобрели и кое-какой положительный опыт, который, однако, был недостаточно учтен в выработанных ими концепциях. После полученной травмы никто из них не погиб – уже немало! Жизнь всегда открывает перед человеком возможности стать тем, кем он хочет, может и должен стать. Жизнь вообще представляет собой непрерывную цепь возможностей, позволяющих человеку реализовать весь заложенный в нем потенциал в соответствии с накопленными знаниями и своей совестью. Такие возможности сохраняются и у тех людей, которые приходят к психотерапевту за советом, каким бы негативным ни был их жизненный опыт! Врач должен убедить их в этом.

Хорошо зарекомендовал себя метод, когда психотерапевт просит пациента найти в своем прошлом нечто такое, что было бы само собой разумеющимся и должно было случиться обязательно и непременно. Пациент ничего не найдет, потому что такого в его жизни не было. Ни его появление на свет, ни его пребывание на свете вплоть до настоящего момента нельзя рассматривать как нечто само собой разумеющееся. Нужно развеять его иллюзии: требовать чего-либо от жизни – пустое дело. Но в то же время он должен понять: факт его рождения говорит о том, что он сам был «затребован», что его «призвали» и что «призванным» он остается до сих пор. Такие мысли приведут его к пониманию собственной безусловной ценности гораздо быстрее, чем обсуждение окружавших его в прошлом и окружающих сейчас людей.

* * *

ЭТАП 2. Но раз он призван, он должен действовать, раз его мобилизовали, значит, его и снабдили всем необходимым для того, чтобы он мог показать результат. По ходу беседы нужно стараться расшатать и скорректировать низкую оценку, которую пациент дает собственной эффективности. Прекрасный пример из своей жизни приводил Райнхард Тауш^[6]: «Я был плохим учеником, много конфликтовал с учителями. Но несмотря на то, что я весьма небрежно делал домашние уроки, а некоторые предметы и вовсе не любил, мне всегда как-то удавалось сводить концы с концами. Часто, отправляясь утром в школу, я чувствовал себя неспокойно и думал, удастся ли мне на перемене незаметно для учителей написать домашнюю работу. Однако в целом у меня было ощущение, что каким-то непостижимым образом я все-таки справляюсь со школьной учебой, хотя и небезупречно».

Суть описания, данного Таушем, имеет много общего с переходом к следующему этапу возвращения первичного доверия. Речь идет о внутренней уверенности, что все наши ошибки и недостатки не могут помешать нам в самом главном. В том, чего от нас «ждут». У нас достаточно сил, чтобы справиться, хотя порой и небезупречно. Каждый человек не раз испытал это на себе, а если кто-то забыл, пусть постарается воскресить это в своей памяти.

Итак, на первых двух этапах у человека должно выработаться представление о существовании первичной силы, которая несет его по жизни, и собственной силы, которой в принципе снабжен каждый. Убеждение в наличии первичной силы, несомненно, укрепит первичное доверие к миру. Убеждение в наличии собственных сил, несомненно, приведет к повышению уверенности в себе.

На следующих двух этапах психотерапевт постепенно отходит в тень, его роль ограничивается лишь осторожными короткими замечаниями, дающими мысли пациента нужное направление. Читатель, который хочет поэкспериментировать на себе, должен обдумать эти замечания в тихой и спокойной обстановке.

* * *

ЭТАП 3. Как «метафизически призванный», пациент должен напрямую выяснить отношения с «призвавшим» его. Высказывания Виктора Франкла могут помочь здесь правильно сориентироваться:

«В сущности, мы не можем говорить о Боге, мы можем лишь обращаться к Богу».

«Все ценности мира сходятся в единой точке, в наивысшей ценностной Личности».

«Бог – наш собеседник в самые сокровенные минуты, когда мы остаемся наедине с собой».

«Подлинная религиозность основана не на бессознательном влечении, а на осознанном выборе человека».

Бог – величина необъятная, а наши понятия мизерны, поэтому, беседуя с пациентом, психотерапевт должен во всем, что касается Бога, проявлять максимальную сдержанность. Но если все ценности сводятся к одной наивысшей ценности или к одной наивысшей ценностной Личности, то каждая встреча пациента с ценностями будет встречей с Ним. Терапевту остается лишь подтолкнуть пациента к таким встречам.

Здесь следует отметить, что людям, чье первичное доверие было с годами утрачено или вытеснено боязливым и пессимистичным недоверием к миру, весьма полезно расширить горизонт своих ценностей. Иногда эффективнее любой консультации психотерапевта оказывается приобщение к культурным ценностям. Когда человек рисует, сочиняет стихи, поет, танцует, читает, когда он (реально или в своем воображении) поднимается в горы, осматривает архитектурные памятники или выходит под парусом в открытое море, он вновь начинает чувствовать «пульс мироздания», начинает сознавать свою включенность в него. И если человеку посчастливится пережить один из таких драгоценных моментов в полном одиночестве, если его внимание не будет отвлекаться на разные мелочи, банальные разговоры, телефонные звонки и тому подобное, то, возможно, он придет к той сокровенной беседе с самим собой, которая есть не что иное, как молитва.

* * *

ЭТАП 4. Логотерапия, опирающаяся на гуманистическую психологию, может все это инициировать, может запустить соответствующие процессы. Единственное, чего она не может, – это принять решение за пациента. Потому что в сознательной жизни возвращение первичного доверия происходит лишь на основе принципиального выбора.

Первичное доверие пронизывало наши сны еще в колыбели, на заре нашего существования, и оно красной нитью тянется через всю нашу жизнь, от одной бесконечности до другой. Но если нить порвалась, то, чтобы связать ее, требуется волевое решение. Принудить человека к вере нельзя, и уж конечно, психотерапевт не ставит перед собой такую задачу.

Его последняя услуга пациенту будет состоять в том, чтобы рассказать ему о существовании четвертой ступени, на которую он сможет подняться, если захочет. Если, переборов внутреннее сопротивление, раз и навсегда стряхнет с себя все плохое, что сделали ему люди и что подорвало его доверие к миру. Если найдет в себе силы авансом оказать доверие тому, что заслуживает абсолютного доверия.

На переход к четвертому этапу пациент должен решиться по собственной воле. Но там, на верхней ступени, его ждет обретение утраченного.