Элис Карма
Метка вожака
2.2
Ответ на вопрос «чего хочу» сам собой напрашивается. Мне уже тридцать пять. Для оборотней это тот возраст, когда начинают задумываться о семье и потомстве. Как бы банально это не звучало, но самые крепкие семьи всё-таки у тех, кто нашёл своих истинных. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на моих родителей. Они до сих пор ведут себя точно в конфетно-букетном периоде и просто потому что влюблены. И пусть это звучит наивно, но я тоже пытаюсь найти свою истинную. И хотя вероятность, что та девушка из ресторана – это та самая, катастрофически мала, я не теряю надежды. Что-то же в ней было такое, отчего мне стало не всё равно.
Возвращаюсь в офис и на входе сталкиваюсь с очередной соискательницей. Понимаю, что она не сотрудник и не клиент по внешнему виду. Дешёвенький китайский пуховик, старые заношенные сапоги, сумка из кожзама, увидев которую Юлька бы разревелась. Я даже не особо вглядываюсь в лицо. Мне с этим человеком и так всё понятно. Бедность, как правило, притягивает бедность. Мне в моей компании такие сотрудники не нужны. Тем не менее я из вежливости здороваюсь и улыбаюсь. Не хочу, чтобы окружающие думали, что отношусь к бедным людям плохо. Это не так. Мне просто всё равно.
Девушка уходит, закрыв за собой дверь. В шлейфе её дешёвых безобразных духов я улавливаю что-то знакомое. Будто цепляю на кончик носа, смакую, пытаюсь вспомнить, где раньше слышал этот запах. Тщетно. В памяти столько омег, столько историй забавных и не очень. Возвращаюсь к себе в кабинет. По внутренней линии набираю нашу доблестную Ирину Сергеевну.
– Ну, что, чем порадуете? – спрашиваю я с надеждой.
– Есть пара подходящих кандидатур, – отвечает та. – Вот буквально только что закончили с одной из них.
– Если в вы про ту мелированную в пуховике, то сразу нет, – предупреждаю я.
– Хм, ну вообще по ней были сомнения. Но позвольте узнать, почему нет? – в голосе Ирины появляются ироничные ноты. Понимаю, чего она добивается. Пытается выставить меня падким на внешность.
– Парфюм мне её не нравится. Не представляю, как буду выносить его.
– Что ж, ясно, – вздыхает она. – впредь и на это буду обращать внимание. – Касаемо двух других кандидаток… Хотите взглянуть?
– Перешлите резюме, – чуть подумав, говорю я.
В арендованном лофте людно, играет музыка. Парни вокруг изо всех сил пытаются склеить девчонок. Я сижу в стороне от галдежа и веселья в компании женатой парочки друзей.
– Ну что, значит вас можно поздравить? – произношу я, глядя на пластырь на шее Яны.
Та смущённо улыбается, прикрывает метку ладошкой, жмётся к Вадиму теснее. Тот кивает с невозмутимым видом. Ловит её руку и прижимает к губам. Наблюдать за этим немного неловко. Они влюблены и счастливы, и я в их компании третий лишний.
– Вот ведь тихушники, – вздыхаю я разочарованно. – Могли бы и сообщить, что женитесь. Я бы организовал мероприятие.
– Да мы как-то сами собой хотели, – скромно шепчет Яна.
– И как раз таки потому, что ты бы непременно что-то организовал, мы и не стали никому ничего говорить, – добавляет Вадим. – Наша свадьба это тебе не повод для пьянки. Если так хочется покутить, то сам женись.
Мне немного обидно слышать подобное. Всё же я вожак стаи и должен заботится обо всех. Таково негласное правило. В свою очередь никто из моей стаи не может отказать мне в просьбе. Однако в современном обществе даже оборотни стремятся к самодостаточности и независимости. И моя стая мне всё ещё верна, вот только за помощью обращаются теперь только в самых крайних случаях.
– А вы с Юлей не собираетесь жениться? – в продолжение разговора спрашивает Яна. – Кстати, где она? Вроде я её не видела сегодня.
Она рассеяно оглядывается по сторонам, в то время как Вадим испытывающе смотрит на меня. Понимаю, что он тоже желает знать правду, и, в отличие от жены, не питает никаких иллюзий.
– Малыш, ты не принесёшь водички? – ласково спрашивает он, виновато поджимая губы. Яна, нахмурившись, смотрит сначала на меня, потом на него.
– Сам сходишь, ладно? Я с девочками пойду поболтаю, – отвечает она тем же ласковым тоном. Вадим кивает и чмокает её в нос. Мне остаётся лишь вздыхать глядя на это. Вот ведь семейная идиллия.
Яна уходит туда, где играет музыка и звучит заливистый смех. Вадим провожает её взглядом, а затем подаётся вперёд.
– Ну и что у вас случилось опять?
– Да то же, что и всегда. То есть, ничего. Абсолютно, – отвечаю я, откидываясь на спинку дивана. – Не чувствую я к ней ничего. И чем больше проходит времени, тем очевиднее это становится. Я ведь и не обещал ей ничего с самого начала, а всё равно чувствую себя лжецом.
– А ты пробовал, я не знаю… поговорить с ней об этом? – спрашивает Вадим.
– Да ладно тебе. Не делай из меня подонка. Я с ней постоянно провожу профилактические беседы, где обозначаю личные границы. Раз она принимает всё это, значит, её всё устраивает. Вот только я понять не могу, к чему тогда эти её истерики?
– Игнат-Игнат, никогда не думал, что скажу это, но ты идиот. Как раз потому, что ты не сказал ей прямо, что не собираешься ставить ей брачную метку, она и надеется до сих пор. Женщины – существа старательные. Думаю, если лучше ублажать мужика, то всё получится, и рано или поздно он женится.
– Но это же бред, – возражаю я. Вадим только качает головой
Минуты две мы сидим в тишине, оглядываясь на то, что происходит вокруг. Потом Вадим тяжело вздыхает и поворачивается ко мне.
– Вот скажи мне, ты хоть раз в жизни чувствовал к женщине что-то особенное?
Я задумываюсь и припоминаю эпизод, характеризующий меня не с самой лучшей стороны.
– Помнишь юбилей прокурора города?
– Ну?
– Там была девушка. Официантка…
– Это которую Виталик за ляжки лапал?
– Да, – с неохотой признаю я и добавляю: – Я поставил ей метку.
Друг смотрит на меня недоверчиво.
– Метку подчинения, – добавляю я и он облегчённо выдыхает. – Я был пьян тогда. И мне казалось, я поступаю верно. Ведь никто больше не посмеет к ней приставать, если на ней будет моя метка.
– Но что, если она замужем или у неё есть парень? – хмурится Вадим. – Об этом ты не подумал?
– Нет. Но я пытался найти её после. Кажется, она уволилась из того заведения. Вся ирония в том, что я даже не помню толком её лица. Но всё равно не могу выкинуть её из головы.
2.3
– Ты знаешь, я тут думал насчёт того, что ты сказал мне в пятницу, – слышу я из трубки голос Вадима. – Она не может быть твоей истинной.
Я нервно поднимаюсь из-за рабочего стола и начинаю мерить шагами кабинет. Отчего-то мне хочется возразить Вадиму, хотя я и допускаю, что он прав.
– С чего такая уверенность? – сам собой вырывается вопрос.
– Просто если бы оно было так, то ты бы не посмел поставить метку подчинения, – отвечает друг таким тоном, как будто это совершенно очевидно. – К тому же, будь она твоей истинной, ты бы её не бросил после укуса одну без сознания.
– Тогда обстоятельства того требовали, – начинаю оправдываться я. – Говорю же, молодёжь совсем страх потеряла. Чуть до истерики не довели её. Я думал, что поступаю верно.
– Ну, допустим. Но ты ведь видел, что ей не хорошо. Так почему ушёл?
– Боялся, что будут проблемы, – признаюсь я. – Не хотелось терять лицо перед самыми влиятельными людьми города.
– Вот! – восклицает Вадим. – Ты думал только о себе. А на неё тебе было плевать. Поверь мне, если бы она была твоей истинной, ты бы её не оставил, даже если бы тебе грозила смерть или тюрьма.
Слова Вадима неприятны. Они как будто обесценивают все мои пережитые эмоции и, более того, выставляют меня подлецом.
– Сколько высокопарных слов, – саркастично усмехаюсь я. – Это ты по себе, что ли, судишь? То, что мы с тобой из-за Янки чуть насмерть не разругались, ещё ни о чём не говорит. И вообще, я, между прочим, на тот момент был её работодателем, нёс за неё ответственность, так что имел право требовать от неё отчёта о передвижениях в рабочее время. А то, как звери дикие, честное слово… Снюхались, и пошло оно нахер, трудовое законодательство!
– Ладно-ладно, не шуми, – успокаивает Вадим. – Я ведь уже извинился. Но дела это не меняет. Та девушка не твоя истинная. Я Яну даже на расстоянии чувствую, а когда касаюсь её, то волк внутри меня пробуждается. Он чует её волчицу и готов на всё, чтобы защитить её и быть с ней рядом. Именно поэтому истинные пары и не распадаются в отличие от человеческих.
– Ясно, – только и остаётся произнести мне. Из груди вырывается разочарованный вздох. – Не утешил. Но и на том спасибо.
– Да может оно и к лучшему, Игнат? – ободряюще произносит Вадим. – Не истинная, и Бог с ней. Не будешь цепляться за образ незнакомки, которую даже в лицо не запомнил.
Я прощаюсь с Вадимом и возвращаюсь к делам. Стук в дверь раздаётся неожиданно. Смотрю на свой ежедневник и понимаю, что ни с кем не договаривался о встрече. И кого нелёгкая принесла? Вот на такие случаи и нужен секретарь, чтобы самозабвенно защищать директорский кабинет от чужих посягательств. Думаю про себя, что, если Ирина Сергеевна мне никого не найдёт до конца недели, то сама сядет в секретарское кресло.
– Можно? – раздаётся знакомый тихий голос из-за приоткрытой двери.
Мама… У них с Юлькой одна болезнь – обе сначала делают, а потом спрашивают разрешения.
– Да, мам, проходи! – кричу я с другого конца кабинета.
Она, тяжело дыша, вваливается с какими-то пакетами в руках. Бросает их небрежно у двери и, неуклюже семеня, идёт к моему столу. Спрашиваю себя, если истинные так заботятся друг о друге, как говорит Вадим, то почему тогда отец отпустил её одну за покупками?
– Ты какими судьбами, мам? – спрашиваю я, принимая у неё пальто.
– Да так, мимо проходила. Дай, думаю, зайду – проведаю сына. А то не звонишь, не приезжаешь.
– Так я недавно вроде с отцом разговаривал, – привычно оправдываюсь я.
Мама только глядит с осуждением. Прикидываю и понимаю, что уже неделя прошла с последнего звонка.
– Ладно, в эти выходные точно приеду, – клятвенно обещаю я.
– Да больно ты нам нужен один, – усмехается мама. – Чем тратить время попусту, лучше найди себе уже невесту поскорее. А то мы с отцом не сегодня завтра помрём, а внуков так и не увидели.
– Мам, не начинай. Какие ваши годы? Всё успеется. Ещё и правнуков будете нянчить.
– Ну ты загнул – правнуков… Тебе ведь не двадцать уже. И, я не хотела тебе говорить, но отец в последнее время чувствует себя неважно. Так что, приходится быть реалистами.
– Что с ним? Сердце? – я даже подскакиваю на месте.
– Сердце. В больнице пока, к выходным, сказали, выпишут, – отвечает мама смиренно. – Но, Игнат, я серьёзно… Ведь наверняка есть у тебя на примете хорошая девушка. Уважь стариков – приведи познакомиться. Чтобы мы не переживали, что о тебе некому позаботиться.
Я сажусь обратно в кресло. Мозг медленно переваривает информацию. Отец в больнице. Может нужно что-то? Надо срочно набрать ему…
– Ладно, что-то засиделась я. А у тебя ведь работа.
Мама поднимается и идёт к гардеробу. Я спешу подать ей пальто.
– Я отвезу тебя, – сообщаю с готовностью.
– Не надо, я на такси. Но до машины можешь проводить.
Мы выходим в приёмную. Мама насторожено смотрит на пустое место секретаря.
– А помощница твоя где? Заболела, что ли?
Просто киваю в подтверждение. После всего объяснять подробности не возникает никакого желания.
Проводив маму, я возвращаюсь в кабинет. Набираю отцу, но он сбрасывает. Через минуту приходит голосовое, что он пока занят. Голос, как всегда, бодрый, так что я успокаиваюсь.
Просматриваю присланные Ириной Сергеевной резюме. Их почему-то три вместо обещанных двух. Пишу ей в рабочем чате. Она извиняется и говорит, что отправила третий файл по ошибке. Открываю документ и минуту-другую смотрю на фото в резюме. Внезапно до меня доходит, что девушка-официантка из ресторана и та бедная соискательница – это один и тот же человек.
Часть 3 «Та самая»
3.1
Саша
– Как тебе на новом месте? Сдружился с кем-нибудь уже?
Маша крутит в руке гарнитуру от телефона, тоскливо поглядывая в окно. Опять, видимо, не в духе. У неё в последнее время какие-то непонятки с бойфрендом. А в чём конкретно проблема, она не говорит. Только отмахивается, типа, сама разберётся.
– Да нормально, – отвечаю я, отпивая кофе из бумажного стакана с русалкой. – Ты меня знаешь, я всегда со всеми нахожу общий язык. Даже если и не дружу.
– Ну и хорошо, – она, улыбаясь, вздыхает. – Рада за тебя. Давно ведь говорила, что специалист такого уровня, как ты, заслуживает большего. Если не в плане карьеры, то хотя бы в плане зарплаты.
Я смотрю на неё с гордостью и благодарностью и не понимаю, как можно ссориться с такой замечательной девушкой. Добрая, умная и красивая… Машка – мой лучший друг с самого детства. И так, как она, меня даже родители не поддерживают. Мне тоже хочется ей как-то помочь. Не знаю… поговорить, что ли, с этим её мудаком, чтобы перестал ей пудрить мозги. А то столько лет встречаются, а до сих пор какие-то вопросы невыясненные остались.
– Слушай, Маш. Ну правда, давай с ним разберусь по-мужски, – говорю я после очередного её тяжёлого вздоха. – Ты не смотри, что я хилый. Зато в Контру или ВОВ я его уделаю на раз.
Машка смеётся, тряся кудрявой головой.
– Да ну тебя, не играет он в видеоигры!
– В смысле, не играет? – удивляюсь я. – Машка, ты с такими людьми поосторожнее. Если мужик свободное время не бухает и не играет в компьютерные игры, то в семи случаях из десяти он по выходным расчленяет труп в подвале.
Она неприятно морщится. На руках у неё выступает гусиная кожа. Я начинаю переживать, не перегнул ли. Вроде бы мы друг друга отлично знаем, и чувство юмора у нас схожее, но всё-таки…
– Да ну тебя, придурок, – бросает Маша обижено. – Нормальный он. Спортсмен, бегает по утрам.
– Ну, как скажешь, Мань, – говорю я, замечая, как её тон со злобного сменился вновь на тоскующий. – Но если что, ты знаешь, я рядом.
Демонстративно ударяю кулаком в ладонь. Проходящая мимо девушка испуганно шарахается. Я виновато извиняюсь. Машка опять посмеивается надо мной.
– Так, а у тебя что на личном? – спрашивает она, окончательно закрывая тему своих собственных отношений.
– А что у меня на личном? – переспрашиваю я каким-то придурковатым тоном. – Расстался недавно. Свободен, как ветер а поле!
Я пожимаю плечами. Подруга детства меняется в лице. Хмурится, пытается понять, насколько эта тема для меня болезненная. Мне даже как-то неловко становится.
– Ты ведь говорил, что всё серьёзно? Я думала, ты имел в виду, что вы истинные.
– Но я действительно думал, что всё серьёзно. А истинные или нет, для меня никогда особой роли не играло. Ты ведь знаешь…
Маша смотрит как-то странно исподлобья, как будто это не меня бросили, а её, и я имею к этому непосредственное отношение. Отчего-то от её взгляда у меня появляется чувство вины.
– Ладно, – выдыхает она и вдруг поднимается из-за столика. – Мне пора. Созвонимся!
Мне остаётся лишь растерянно кивнуть и проводить её взглядом до выхода.
Не знаю, что так расстроило Машку: то, что я опять один, или то, что я не рассказал ей об этом. Но сам я к расставанию отнёсся философски. Мы с бывшей, Настей, разошлись мирно. И за всё то время, пока были вместе, ничего плохого друг другу не сделали. Так что жизнь друг за друга нам стоит лишь поблагодарить. Особенно мне. Я близко с людьми сходиться не умею, так что наш с ней внезапный роман был как подарок. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Я изначально знал, что мы не истинная пара, а значит, наши чувства однажды остынут, как и у всех других.
Размышляю обо всём этом, стоя в заторе недалеко от своего нового места работы. С прежнего мне пришлось уйти, чтобы не пересекаться с Настей. Мне нравилось там работать, что бы я не плёл Машке про карьерный рост. Впрочем, новая компания тоже ничего. Хотя гендиректор, Игнат Дмитриевич, очень своеобразный мужик. Он с первого взгляда признал во мне оборотня и попытался продавить. Но мне все эти подростковые игры в иерархии и борьбу за территории глубоко безразличны. Пришлось дать понять ему, что если он хочет, чтобы я взялся руководить его IТ отделом, архаичные замашки придётся попридержать. Благо, он, как адекватный человек, поставил благополучие компании выше своих предрассудков. Надеюсь, мы в будущем не вернёмся к этому вопросу. Слишком уж привлекательные условия оказались: от зарплаты до коллектива и подчинённых. Все старательные и исполнительные. Взаимодействие с другими отделами тоже хорошо организовано. Хочется верить, что в этом месте я смогу осесть на какое-то время.
Мечтательно вздыхая, поднимаю глаза и смотрю в окно притормозившего в соседней полосе автобуса. Вижу девушку приятную и симпатичную: светлые волосы, голубые глаза. Она устало глядит куда-то вдаль, а потом вдруг опускает взгляд на меня. Что-то странное происходит в тот момент, когда наши взгляды пересекаются. Меня будто пробивает разряд электричества. На кончиках пальцев остаётся мелкое покалывание. Сердцебиение ускоряется. И все эти бесконечные три секунды, пока мы стоим на перекрёстке, я не могу оторваться от неё.
Не понимаю, что это: наваждение или просто предчувствие, но я откуда-то знаю, что она – та самая. Вот только я не представляю, что мне делать. Загорается зелёный свет светофора, и автобус уезжает вперёд. А я вынужден повернуть направо, поскольку из моей полосы только туда и можно. Я притормаживаю у обочины и несколько секунд думаю, как быть. Мой обеденный перерыв вот-вот закончится, а опаздывать и забивать на работу из-за девушки, когда тебя только-только наняли, такое себе… Как говорится, романтика – романтикой, а ипотека сама себя не заплатит. С чувством глубокого сожаления я отпускаю мысль об автобусе и прекрасной незнакомки в нём.
3.2
– Саша, а вы женаты? – взволнованно улыбаясь, спрашивает меня девушка из бухгалтерии. Остальные дамы постарше тут же умолкают, хотя до этого в кабинете стоял настоящий галдёж.
– По правде говоря, я влюблён, – отвечаю я, не отрывая глаз от её монитора. Чувствую, как настроение её меняется.
– Ирочка, ты не слушай его! – кричит из-за стола напротив бухгалтер по зарплате. – Он вчера нам говорил, что ищет ту самую.
– Вот-вот, – подтверждает её соседка. – Каждый день показания меняются.
– А вы, я смотрю, следователи опытные, – усмехаюсь я, глядя на них. – А потом обращаюсь к Ире. – Простите, и не думал вас обманывать. Просто я как раз сегодня и нашёл, пока на работу ехал.
Вся бухгалтерия смотрит на меня, как на блаженного. Кто-то посмеивается. Ирина отводит глаза.
– Да я просто так спросила, – бормочет тихонько. – Мне вообще всё равно.
Я заканчиваю с обновлением программы у неё на компе и ухожу. Чувствую, что сегодня мне перемоют кости. Но лучше сразу провести черту, чтобы не было никаких поползновений. Выхожу в коридор и сталкиваюсь с Игнатом Дмитриевичем. Пропускаю его вперед. По лицу вижу, что не в духе. Он бросает на меня агрессивный взгляд. Я в ответ только тупо улыбаюсь. На самом деле все мои мысли в этот момент о той девушке из автобуса.
Размышляю про себя, как найти её. Кажется, что даже в таком городе, как наш, вероятность снова случайно пересечься ничтожна мала. Но я верю, что она моя истинная. Я это чувствую. И хотя я по глупости упустил свой шанс, уверен, что мы ещё пересечёмся с ней. На всякий случай я узнал, куда ходит тот маршрут автобуса. И хотя там до конечной десять остановок и полгорода, я всё равно каждый день проезжаю тем маршрутом, выглядывая её тёмно-синий пуховик с искусственным мехом.
– Дурак ты, Сашка, – качая головой, произносит отец, когда я ему рассказываю про неё. – Ну, кто так делает? Эдак ты её до китайской пасхи будешь искать.
Я смотрю на его огромные глаза за стёклами очков от дальнозоркости, жду когда он от критики перейдёт к какому-нибудь конструктиву. Но отец не спешит, будто смакует мою несостоятельность.
– Ну ладно, пап, может тогда расскажешь, как надо? – спрашиваю я, наслушавшись вдоволь обидных определений.
– Ты оборотень, или хрен собачий, Саша?! – восклицает он не злобно, а скорее удивлённо. – Тебе от природы дано волчье чутьё. Но нет, мы ведь не ищем лёгких путей!
Я некоторое время смотрю на него недоверчиво. Отец же смиренно берёт свой стакан с хересом и отпивает смачно причмокивая. Я на некоторое время задерживаю всё сказанное статичным в голове и просто смотрю на угли в мангале. Они светятся приятно жёлтым и красным, время от времени между ними появляются маленькие языки пламени. Мне нравится вот так проводить время со своим стариком. Даже несмотря на то, что он постоянно ворчит, и пилит меня. Хочется верить, что и ему со мной весело или, по крайней мере, после ухода мамы не так одиноко.
– И что, думаешь, это сработает? – спрашиваю я недоверчиво, возвращаясь к теме разговора.
– Ну с твоей мамой же сработало, – деловито усмехается он. – А ведь тогда никаких тебе соцсетей и мессенджеров не было. Только дисковый телефон у коменданта, один на всё общежитие.
Я лишь недоверчиво качаю головой. По старым советским фильмам я могу себе представить, как это было. Но не уверен, что смог бы жить в таком мире.
– Слушай, – тяжело вздыхаю я. – Но ведь я же не знаю её запаха. Говорю же, в автобусе её видел. Так что мне всё равно не с чем сравнивать.
– А что ты сравнивать собрался, дурында? Ты ж не собачонка, чтоб идти по следу. Вот она твоя проблема, Сашка. Нет в тебе гордости волчьей. Ты всю жизнь пытался по человечьим законам жить.
– А что в этом плохого? Мне просто хотелось быть независимым, – отвечаю я чуть виновато.
– Ну и к чему это привело? – вздыхает отец. – Правила, этикеты… вся эта мишура, а о том, кто ты есть на самом деле, позабыл. Пробуди в себе волка. И он поможет тебе найти твою волчицу.
Я киваю соглашаясь. А сам думаю, как его пробудить, если я всю свою жизнь только и делал, что усыплял? У нас дома никогда не было этого волчьего культа. Отцу в молодости было не до того, он работал на двух работах, чтобы обеспечить мне и маме хорошую жизнь. Порой, когда выпивал, как сейчас, рассказывал байки про то, что его родители – оборотни, и пришли в человеческий мир из параллельного измерения. В детстве я воспринимал это, как странную сказку, которая всегда, заканчивалась фразой: «А потом у нас родился ты».
Но чем старше я становился, тем больше осознавал, что рассказ его – своеобразная история нашего родового древа, и тем больше меня это пугало. Не знаю, в чём тут дело. Может, от того, что с детства очень впечатлительный. Но мне важно было осознавать, что всякие сказки остаются сказками. В противном случае, я бы просто спятил, если бы начал думать, что всё, что происходит в книгах и компьютерных играх вроде «Пенумбры» это реальность.
И пусть отцу не нравилось моё мнение по этому вопросу, открытого осуждения он никогда не высказывал. По крайней мере, если не считать сегодняшнего вечера. Я рос нормальным парнем с абсолютно обычными интересами и увлечениями. Мне не вдалбливали с раннего детства, что я должен ради успеха буквально перегрызать чужие глотки. Не внушали и того, что ради безопасности, я не должен выделяться. Мои родители дали мне самое главное, в чём я нуждался – свободу выбора. И я выбрал то, что мне больше всего пришлось по душе.
Вот только, видимо, всё же от своей судьбы не убежишь. И теперь мне нужно вернуться к истокам, чтобы найти ту самую.
