Элеонора Бостан
Инстинкт Убийцы. Книга 2

И вот прошел уже месяц, а малыш так и не всплыл, ни в прямом, ни в переносном смысле. После возвращения из Сочи, Вадим и его команда во главе с этим надоедливым козлом Сухановым засели за работу. В самом городе ловить уже было нечего, свидетели опрошены, они как всегда ничего не видели, улики собраны, произвели даже один важный арест, но к Фатиме он опять-таки отношения не имел, зато имел к Ситко и причинам его смерти. Бессонные дни и ночи Вадима много принесли следствию, но не принесли главного – Фатиму. Но полковник, который теперь прилип к Вадиму, как банный лист к заднице, твердо верил, что рано или поздно они ее возьмут.

В Москве их команде выделили отдельный зал для совещаний, оборудованный всем, что только можно пожелать, и там-то Вадим теперь проводил свои дни, заходя туда утром и выходя вечером. Лишь иногда, когда полковник отлучался по делам или доложить начальству о ходе расследования, они работали каждый в своем кабинете, собираясь в зале лишь на пару часов, чтобы обсудить новые данные или стратегию.

Четырнадцать адских дней в Сочи помогли Вадиму удержаться в кресле главного следователя. А выяснил он действительно немало, правда, ничего из этих шокирующих открытий в прессу так не попало и не попадет, и не только благодаря старшему Ситко и его деньгам, на всем деле стоял гриф «Секретно», а значит, то, что они узнали, не узнает больше никто. Даже Дед (одно из прозвищ Ситко-старшего, данное ему Вадимом) не знал всего, лишь то, что скрыть было невозможно: его сынок по-тихому выстроил за спиной отца свою пирамиду, а кирпичики воровал у папаши, вот вам и семейные узы. Но Вадим уже ничему не удивлялся, люди – грязь, самая что ни на есть грязная и вонючая, на такой работе понимаешь это глубже и быстрее, чем любой философ, и Вадим уже вдоволь в ней накопался, а в этом деле вообще увяз по самые уши.

Они работали совместно с другой командой, те парни занимались наркоканалом, с которым и был связан Евгений Ситко. Ожидались серьезные аресты, но все это пока не очень-то приближало Вадима к его золотому призу – Фатиме, заказчиков пока так и не нашли, а если бы и нашли, никто никогда не видел ее в лицо… Хотя, чем черт не шутит. Все, что они выяснили: наркотрафик из Афганистана успешно кормил Евгения, а в Афганистане этих накробаронов как тут бухгалтеров, там все этим занимаются, это, можно сказать, визитная карточка страны. Ребята из второй команды сокрушались, что Евгений преждевременно откинул копыта и ничем теперь не поможет, команда Вадима тоже переживала, но только совсем по другому поводу – Ситко подох от руки Фатимы, а значит, у них на одну головную боль прибавилось. И над всеми стоял этот крикливый полковник и погонял всех кнутом, поневоле завоешь.

Сегодняшнее утро ничем не отличалось от бесконечной вереницы подобных дней, Вадим собирался на работу, проведя очередную почти бессонную ночь в своей просторной, но совершенно необжитой квартире в новом районе Москвы. Там было тихо и зелено, но все это никак не помогало ему спать, а значит, было совершенно бесполезно. Он переехал в эту красивую многоэтажку уже год назад, но так и не разобрал вещи, на это у него просто не было времени. Он распаковал только самый минимум: кое-что из посуды, кое-что из белья, бритвенные принадлежности, и всё. Телевизор – большая ЖК панель – так и стоял на полу, собирая пыль, диван и кресла бесформенными грудами стояли абы как, все еще затянутые целлофаном, зато рабочий стол занял свое место в первый же день, как и большой шифоньер и гладильная доска – Вадим никогда не позволял себе выйти из дома в неопрятном виде.

Спальня с большим панорамным окном тоже походила на временное пристанище, а не на самое укромное место в квартире: никаких занавесок, из мебели лишь громадная кровать, на которой, как казалось Вадиму, – и как он не раз пробовал, – можно было спать и вдоль, и поперек, и при этом почти не заметить разницы; и тот самый шифоньер, хранящий все его дорогие костюмы, рубашки и несколько комплектов формы, один парадный и два повседневных. Постель представляла собой целое поле смятого тряпья, как будто на этой кровати не спали, а сражались за каждую секунду сна. И так оно и было, за эту долгую-долгую ночь Вадиму удалось отвоевать целых 3 часа сна, и это была большая победа, уж он-то это знал. Хоть сегодня не буду ощущать себя зомби, думал он, в 4 утра принимая душ и готовя себя к очередному «чудесному» дню в круглом зале центрального управления ФСБ.

К постоянной усталости он привык, как некоторые люди привыкают к несильной боли, но дни, когда ему не удавалось отвоевать ни секунды сна, казались ему сплошным серым кошмаром, ему казалось, что кто-то издевается над ним садистским изощренным способом, у него совершено не было сил, но измученный организм никак не желал отключаться, и хуже всего здесь была отнюдь не физическая усталость, гораздо сильнее добивала усталость умственная. И что самое поразительное, его похожие на разжиженную кашу мозги в такие дни работали ничуть не хуже, он по-прежнему, даже против своей воли, фиксировал и замечал все, все анализировал и сопоставлял, чувствуя, как в голове ревет на последнем издыхании перегревшийся мотор. Ревет, но не отключается.

Порой в такие дни он мечтал о быстрой смерти, когда-нибудь его мозг все же перегреется, и что-то маленькое лопнет в нем, отправляя Вадима отсыпаться на тот свет. Но такие мысли приходили лишь тогда, когда у него появлялась свободная минутка, либо тогда, когда на совещаниях все снова и снова ходили по кругу, повторяя то, что он давно знал или уже решил для себя. В остальное же время его мозг постоянно работал, выдвигая идеи, прорабатывая их, отбрасывая и выдвигая новые. Он мыслил на четыре шага вперед, думая не только и не столько о конкретном деле, сколько о его последствиях и своем будущем. Ему было плевать на всех этих шишек и просто букашек, которых убила Фатима, но он маниакально охотился за ней, собирая данные по крупицам, потому что у него были свои жизненные планы, а без нее он может их и не осуществить. Это во-первых. А во-вторых, он не любил, когда кто-то превосходил его, не позволял этого никогда и никому. Рано или поздно он всегда брал верх, а в этом случае Фатима должна быть поймана или убита. Потому что никто, особенно баба, не может водить за нос Вадима Канаренко и одержать победу. Никогда.

– Не советую тягаться со мной, сука, – прошептал Вадим, стоя под ледяным душем, – сильно пожалеешь, уж поверь мне на слово.

После душа, чисто выбритый и свежий, Вадим прошел в комнату, служившую ему кабинетом в одних трусах – жара стояла такая, что, казалось, город плавится, как шоколадный домик на солнце. У него был кондиционер, но только в кабинете, нигде больше он не проводил столько времени, чтобы устать от жары. На рабочем столе лежали толстые тома всех дел Фатимы, на самом верху в папке с ярко-красной печатью «Секретно. 2-й уровень допуска» помещалось последнее дело, дело Ситко. Подойдя к столу, Вадим протянул к папке руку, а потом медленно убрал. Его уже тошнило от этих печатных листов, сегодня он опять повезет эту проклятую папку в штаб, где ее опять будут листать и мусолить каждое слово. Вадим уже успел выучить все наизусть, так зачем он опять тянет руку к этой мерзости?

– Рефлекс. – Пробормотал он, стоя перед столом и глядя далеким взглядом на ярко-красные кричащие слова.

Ему незачем было опять листать это дело, все необходимое он давно запомнил, многое внес туда сам, а к тому же, сегодня у него еще будет возможность поковыряться в ней вволю. Положу ее в кейс, решил он, пока не забыл, ведь она вообще не должна была покидать стены управления.

Часы на столе показывали 4:30 утра, у него еще полно времени и вся тишина этих предрассветных часов, чтобы подумать. А подумать ему надо очень о многом, сегодня у них опять общая работа в этом сводящем с ума круглом зале, полковник опять будет доставать и орать весь день, ребята из наркогруппы в тысячный раз будут пережевывать имеющуюся информацию, так что подумать в тишине он может только сейчас. Не смотря на жару, царящую в квартире и наличие кондиционера только в кабинете, Вадим не захотел оставаться тут, слишком все это напоминало работу, а она итак уже достала его дальше некуда, так что сейчас он хотел просто подумать в спокойной и неофициальной обстановке. Все, что ему надо знать, он знает, все, что надо помнить – помнит, компьютер ему сейчас не нужен, так какой смысл сидеть опять за столом? У него впереди еще очень долгий день посиделок за столом, надо разнообразить свою жизнь.

Подхватив свой черный строгий кейс с электронным замком, Вадим вынес его в прихожую и поставил возле шкафчика для обуви. Все, теперь можно погрузиться в раздумья, потом позавтракать – если, конечно, возникнет желание, обычно после бессонной ночи есть ему не хотелось, но ведь сегодня он все-таки поспал – и ехать на работу. При мысли о предстоящем дне в шумном зале Вадим поморщился, но работа есть работа, и хоть он и предпочитает работать в узком кругу, а не собирать толпу и гомонить целыми днями об одном и том же, его пока никто не спрашивает. Но это пока.

– Любая башня строится снизу, – пробормотал он, – даже самая высокая.

Не включая свет, он сначала прошел на кухню, налил себе стакан сока, такого сказочно ледяного в этом адском пекле, а потом неслышно прошел в спальню и встал возле панорамного окна. Оно выходило на восток, и на 18 этаже, где располагалась его квартира, уже было видно светлеющее небо и тысячи огоньков неспящего города. Этот город для таких же, как и он – никогда не спящих, находящихся всегда в движении, подумал Вадим, прислоняясь лбом к прохладному стеклу, похоже, я попал куда следует. Какое-то время он просто любовался видом темной громадины – зеленого массива, парк находился справа от дома Вадима, светлеющим небом и огоньками, а потом незаметно для себя снова погрузился в дело Ситко.

Итак, все началось рано утром, когда этот жирный дебил, которого только такой же дебил мог нанять охранником, наконец вылез из своей будки и подошел к морю. Вадим мог поставить последний рубль на то, что этот свин всю ночь не отрывал задницу от кресла и пялился в экран маленького телевизора, но тот, естественно, клялся, что как положено делал обход и при этом – поразительно! – ничего не заметил. В общем, жирный охранник, подойдя к причалу, увидел в воде какой-то темный предмет, в котором позже опознали приближенного охранника Евгения Ситко.

– Ну ты-то хоть понял, что это труп? – издевательски спросил Вадим толстяка. Издеваться у него было много причин. – Или решил, что это надувной матрас дрейфует?

Жирдяй ему не дерзил, и правильно делал, не в том настроении был Вадим, чтобы позволять таким недоделанным себе дерзить. Этот придурок даже сразу понял, что пред ним мертвый человек, и что у него теперь буду большие неприятности. И в том, и в другом он не ошибся.

Уже через 20 минут на место прибыла первая оперативная группа ментов, они-то и посетили яхту «Калипсо» первыми, тут же доложив, что она больше похожа не на яхту молодой семьи, а на корабль-призрак. Вот тут-то в дело и вступил Вадим, вылетевший сразу же со своей командой и этим козлом полковником на служебном самолете. Спустя 2 с половиной часа он уже сам ходил по причалу и задавал вопросы, а заодно и задавал жару этим медлительным местным полицейским.

Яхту так и оставили на якоре, добираться до нее пришлось на моторке, позже ее, конечно же, пригнали к причалу, но тогда важно было сохранить все нетронутым. С первых же минут после звонка из Сочи Вадим не сомневался в том, что там поработала его давняя «подруга» Фатима, а задав вопросы и, как обычно, не получив ни одного вразумительного ответа, убедился в этом. Это уже стало ее визитной карточкой, работать без свидетелей, не оставлять ни одной зацепки, ни намека на след, ничего. И снова никто ничего не видел, проверка членов и гостей яхт-парка тоже ничего не дала. Она попала сюда не через парадный вход, это было и ослу понятно, и персоналом, как в прошлый раз, она прикидываться тоже не стала. А зачем? Это место не так уж хорошо охраняется, любой пацан при желании может залезть сюда, просто перемахнув через забор. А камеры… их давно не бояться даже подростки. А она все же профессионал.

Но как она пришла было не так уж важно, важно было другое: как она сумела незамеченной сновать по территории, доплыть до яхты, расправиться с целой семьей и – барабанная дробь – как она ушла? Впрочем, на последний вопрос ответ быстро нашелся. С борта «Калипсо» пропали две шлюпки, несомненно, на одной из них она и уплыла. И вот тут возникал главный вопрос: уплыла ли она одна или с маленьким сыном Ситко.

И еще, если она ушла по морю, то, скорее всего, таким же путем и пришла, может, даже плыла сама или с помощью какого-то буксира, тогда что же помешало плыть обратно? Этим чем-то мог быть только груз, который она должна была увезти с яхты, это объясняло пропажу шлюпок. Но зачем две? Грузов было много? Или она просто страховалась?

Вадим даже не догадывался, как близок к истине, но предполагал, что пока его теория вполне логична. Одно было ясно, с семьей жертв она не отплывала, это видел и охранник, да и потом, телохранитель Ситко был отличным специалистом, а не каким-то лопухом, перед отплытием он, конечно же, тщательно осмотрел яхту и никого не нашел. Нет, на борту «Калипсо» отплыли четверо, один вскорости оказался в волнах с простреленным сердцем, еще двое валялись на палубе прямо как герои сказки про корабль мертвецов, только вот в отличие от сказки, ночью эти трупы уже не оживут. А вот где 4-й член экипажа, маленький сын Евгения, стало главной загадкой. Как и то, зачем, собственно, Ситко потащил на яхту 4-месячного малыша.

Однако и на это вопрос они вскоре узнали ответ: кто-то угрожал ему, может, даже заказчики, а может, еще кто-то. Там, где такие деньги, дорожки очень узкие, и невольно приходится многие переходить. А наркобизнес вообще сплошные джунгли, так что желать Евгению смерти могли многие люди. Они и не догадывались, что в ту ночь он, и правда, взял на борт жену и сына, потому что боялся их оставлять, не знали, что ссорились они именно потому, что Евгений вынужден был открыть всю правду жене ради ее же безопасности.

Для всех стало большим сюрпризом, когда при осмотре яхты в ящиках с мебелью и всяким хламом были найдены пакеты белого порошка. И никто почему-то не верил, что это сода или сахарная пудра. Может, Фатима увезла часть наркотиков? Хотя на вид, вроде, ничего не пропало, товара тут было столько, что, продав его, можно было запросто поднять экономику какой-нибудь небольшой страны. Следствие сошлось на том, что если это и была Фатима, то шлюпки она использовала для перевозки кокаина, побочный заработок, так сказать.

А может, это была и не она, а просто война наркокланов, кто-то знал о грузе и решил немного поживиться или просто сорвать поставку. Так или иначе, но пока кокаиновая ниточка – единственное, что крутилось в этом деле. Обнаружив груз, нетрудно было понять, что его везли в море для того, чтобы передать кому-то, вот тут-то в дело вступила вторая группа, работающая теперь с командой Вадима. Очень помогла местная база данных всех наркоторговцев, их принялись быстренько проверять, но никто с Ситко не связывался, хотя многие знали, что он вел такие дела.

Для его отца было настоящим откровением узнать, что в разлетающихся по всей стране стройматериалах его сынок успешно транспортирует кокаин, травку и опиаты. Вот вам и кирпичики, подумал тогда Вадим, с интересом и легким презрением глядя на выпученные глаза и напряженное лицо Юрия Ситко, настоящий сын строительного магната, и сам умеющий строить на крепком фундаменте.

Итак, некоторых особо осведомленных коллег Ситко-младшего пришлось хорошенько прижать, и вот тогда всплыло имя. Этого маленького толстячка с вечно засаленными кудряшками начали искать и объявили в розыск. Они не знали, что, включив утром телевизор, перед тем, как отплыть на встречу, этот гномик в новостях увидел своего партнера, он произвел настоящую сенсацию тем, что умер. Вернее, ему помогли умереть, а это серьезно меняло дело. Если бы Евгений умер во сне от инсульта или еще чего, Рамон – так называли этого смешного человечка – просто залег бы на дно, а потом нашел нового партнера, но его убили, значит, пора рвать когти, пока и за тобой не пришли. Он ведь понятия не имел, что дело тут совсем не в Сочинских делах Евгения, поэтому вместо того, чтобы сесть в свой маленький ржавый катер и плыть в открытое море на встречу, Рамон просто собрал вещички, достал из-под половицы свои накопления и пустился в бега. Жил он прямо на берегу в строжке смотрителя пляжа, эту должность он занимал уже 20 лет и все эти годы успешно совмещал два дела.

Беглого смотрителя задержали на границе с Абхазией с целой сумкой, набитой долларами и евро. Его арестовали, но ничего внятного по делу Фатимы не добились, бедный гномик даже понятия не имел, что он в этом деле вообще не фигурирует, и сильно расстроился, что со страху подался в бега и попался, а не залег на дно. Но кто же мог знать, а в таком бизнесе надо бояться каждого шороха.

Дело по наркотикам крутилось, но Вадима это не особо интересовало, его заботой была Фатима и пропавший ребенок. По их версии охранника убили первым – это итак было ясно, как Божий день – потом, скорее всего, на борту началась настоящая драка, вероятнее всего, за малыша. В каюте, где жили Ситко с женой, царил настоящий разгром, но отпечатков не было, хотя Вадим и не сомневался, что она их не оставит.

Итак, они дрались. И неужели двое, в том числе, один мужчина, не смогли справиться с одной женщиной? Может, Евгения она убила сразу, а потом пошла внутрь, и началась драка с матерью малыша? Тут она, конечно, одержала верх и, наверное, схватила ребенка и выбежала на палубу. Зачем? Может, чтобы утопить его на глазах у матери? Полковник не исключал такую возможность:

– Фатима не человек. У нее нет жалости, – говорил он, – она сумасшедшая садистка, я таких повидал, они не просто убивают, они ловят кайф. Так что, может быть, она решила поразвлечься и устроить маленький концерт.

Может быть. Но Вадим в это не верил, психи неуравновешенны, поэтому рано или поздно губят сами себя, Фатима же уже много лет имеет их всех, и до сих пор даже не опознана. Нет, она не псих, хотя определенные отклонения, конечно же, есть, кто с этим спорит. Вадим промолчал, но для себя решил: что бы ни произошло на яхте, кайфа в этом не было… ну или было по минимуму. Во второй каюте они нашли детские вещи, ничего вроде не пропало, хотя кто теперь мог сказать, что там было, а чего не было. Бутылочки, подгузники, все вроде как всегда, кроме того, что пропал ребенок. Может, она выкинула его за борт, но тогда где же его труп? Скорее всего, она увезла его на шлюпке, используя буксир, на котором добралась сюда. Но зачем?

– Может, для того, чтобы утопить в море, – предположил полковник тогда, глядя ледяными голубыми глазами на волны, – а еще более вероятно, в качестве трофея. Как доказательство того, что семья мертва, у наркомафии такое вполне может быть. Так или иначе, я не верю, что бедный малыш жив.

А вот Вадим верил. И не потому, что ради спокойствия Юрия Ситко его искали по всем приютам и больницам. Нет, он чувствовал, что ребенок жив, как чувствовал иногда засаду или кого-то, подкрадывающегося сзади. Интуиция, без нее в органах делать нечего. И прогуливаясь по опустевшему борту «Калипсо», – трупы, конечно же, давно увезли – Вадим словно видел, как черная женская тень выносит из каюты малыша и, закутав его в одеяло, увозит на шлюпке. А это означало, что у нее теперь есть уязвимое место.

Конечно, Вадим не мог знать, отдаст она его, или утопит, или просто бросит в канаве. Как не мог знать и то, что в этой развороченной комнате Евгений кричал жене, что не жалеет о сделанном, что вкалывал с 18 лет на отца не для того, чтобы в один прекрасный день тот сказал: «Подвинься, Женя, братья подросли». Он не знал, что Евгений очень гордился империей, которую выстроил сам, империей, над которой не нависает ненавистная тень отца, империей, которую не придется делить. Он не знал, что в тот момент, произнося эти слова, он был так похож на чудовище, что его жена не выдержала и начала кидать в него всем, что попадалось под руку, совершенно забыв, что в соседней каюте спит их маленький сын, и что скандал разбудит его. Он не знал, что она боялась, боялась, как никогда, за себя и за сына, да и за мужа, которого все еще любила, поэтому она так кричала и швыряла в него все эти вещи, пока малыш в конце концов не проснулся и не начал орать. Детский плач отрезвил ее, она уложила малыша в развороченной комнате, убрать она могла и потом, и, придя в себя, вышла на палубу, чтобы продолжить разговор с мужем там, где они не смогут разбудить малыша.

Всего этого он не знал, и никто никогда не узнает, но одно он знал твердо – ребенок жив. И пусть сейчас, спустя месяц, сторонников у этой теории почти не осталось, Вадим своего мнения не изменил. И было еще кое-что, чем он предпочитал не делиться – не убив ребенка сразу, Фатима не сделает этого потом, а если его не нашли в городе живого или мертвого, это означало только одно: на день или навсегда, но она оставила его при себе. Все эти разговоры про трофей и наркомафию он считал киношным бредом, хотя бы потому, что как бы она передавала ребенка, когда ее никогда никто не видел в лицо? Да, она могла его оставить в условленном месте, нанять курьера, да куча вариантов, но суть в другом – Фатима уже давно вышла из того статуса, когда работают на доказательства. Она ничего и никому не должна, она уже давно все доказала, поэтому работа всегда идет на ее условиях, а такое унижение с доказательством выполнения работы она бы и слушать не стала. Да никто и не стал бы предлагать ей такие условия. Нет, что бы она ни сделала с малышом, делала она это только по собственному желанию.

– И он все еще с тобой, – прошептал Вадим, глядя на прекрасный летний рассвет. Сок он давно выпил, и теперь в подтверждение своих слов дважды стукнул пустым стаканом по стеклу, – ты не смогла его убить, не сможешь и отдать. Я чую это. Я знаю.

Прокрутив в голове еще раз все это расследование, он снова убедился в своей правоте. И это принесло почти фантастическое облегчение. У него даже появилось желание поесть.

– Теперь ты не одна, – тихо проговорил Вадим, хищно улыбаясь восходящему солнцу, – а значит, теперь у тебя есть уязвимое место. И я ударю в него в самый неожиданный момент. Я достану тебя, паскуда, чего бы мне это ни стоило. Рано или поздно, но я тебя достану, клянусь.

Постояв еще немного, он достал из шкафа форму и начал одеваться, впервые за несколько дней думая о том, что он съест на завтрак. Ему нужны силы, впереди у него большая охота. И ничего, что сегодня будет просто очередной трудный день в этом чертовом зале, ничего, главное то, что у него есть уверенность и есть цель. Цель, которая хоть и не стала ближе, но стала достижимее.

А за окном вставало солнце, освещая золотым светом небо и парк возле дома, как будто предрекало восход и ему.

Глава 2

1

Боже, как она танцует! Какое идеально тело, гибкое, сильное, пластичное. Какой экзотически-красивый цвет кожи, и как же гармонируют с ним пепельно-золотистые волосы, летающие как шелковые нити за резкими поворотами головы их хозяйки. Да, эта девушка прекрасна, как богиня. Точеная фигурка извивалась и плавно перемещалась по сцене, освещенной софитами, каждая ее клеточка играла и вибрировала в такт музыке, завораживая всех присутствующих и погружая их в какой-то волшебный транс. Даже жаль уничтожать такую красоту, но, похоже, выбора не остается.

Фатима сидела в первом ряду столиков в одном из самых дорогих клубов Краснодара, сегодня она не таилась, не притворялась и не играла роль, сегодня она была собой, и практически все время, пока она не следила за танцем прекрасной девушки, ее мысли были заняты оставшимся дома маленьким Яном. Сейчас он, конечно же, спит, малыши 2-х лет уже не капризничают по ночам, но все еще спят много. Яну еще не исполнилось 2, но до этого дня оставалось совсем ничего, сейчас уже середина декабря, а 5 февраля малышу стукнет 2 годика. Золотое время, подумала Фатима, внимательно следя за всеми движениями и манерами танцовщицы, вот пройдет еще пара лет, и мне придется как-то объяснять ему, куда и почему уходит мама, и зачем нам так часто переезжать. Но до этого времени надо еще дожить, а пока у нее есть дело, впервые за полтора года такое серьезное, раньше она не могла себе позволить такие трудные дела. После того, как в ее жизни появился маленький Ян, ей надо было как-то к этому привыкнуть. А это оказалось очень непросто. Зато ее жизнь наконец наполнилась смыслом, и хотя профессию она не бросила, боль, двигавшая ею все эти годы, как-то поутихла и даже почти притупилась. А это стоило ночных пробуждений и постоянной усталости от растущего малыша. И еще она очень его полюбила, по-настоящему и сильно, как родная мать. Кто бы мог подумать? Да она сама свято верила в то, что с детьми у нее ничего никогда не получится, они всегда раздражали ее, но только не Ян. Да, жизнь поистине непредсказуема.

Но с ребенком или нет, а она по-прежнему держалась номером 1 и не собиралась сдавать позиции, она могла совмещать две стороны своей жизни, по крайней мере пока. Первый крупный заказ после убийства Ситко она решилась взять в ноябре, сразу после своего 28-летия, так сказать, сделала себе подарок. Дело было трудное и непростое, и кроме нее вряд ли кто смог бы его выполнить. А она могла. Конечно, она видела трудности, но также видела и пути их решения, поэтому дала согласие и уже в конце ноября переехала с сыном в Краснодар. Сейчас была уже середина декабря, и до Нового года она планировала закончить это дело, чтобы отметить второй Новый Год со своей семьей как положено.

И как же приятно было думать об этом! Сниму маленький домик где-нибудь в глуши, может, даже в горах, думала она по вечерам, укладывая сына спать или купая его, нарядим елку, накупим вкусностей. Конечно, пока Ян маленький ему все равно, где отмечать, он даже не понимает, что собственно они отмечают и почему, а вот потом придется пустить корни. Мысли о покупке дома преследовали ее все чаще, и это тоже было чертовски приятно. Главное, решить, где и когда пустить корни и как совмещать работу со своей новой жизнью. Раз смогла сейчас, смогу и потом, думала Фатима, возясь с сыном, в конце концов, у меня уже будет свой дом, куда я смогу вернуться, свой угол, где не будет больше казенных простыней и занавесок, все будет домашнее, мое, как мне нравится.

Да, впервые за долгие годы она мечтала и строила планы, впервые она чувствовала себя живой, и все благодаря этому малышу. Они часто переезжали, и всегда она находила для них уютное место и тихий район, а когда ей надо было идти по делам, всегда находилась сердобольная соседка, готовая посидеть с малышом бедной одинокой женщины, вынужденной работать почти круглые сутки, чтобы прокормить себя и сына. Эта история всегда действовала безотказно, и никто даже не мог подумать, чем эта милая молодая мама зарабатывает себе и сыну на жизнь.

О да, маскироваться она умела, некоторые пожилые няньки Яна даже пускали слезу, слушая о непростой судьбе такой молодой и сильной Светы, Вики, Оли, много имен и много образов сменила Фатима, но все они были похожи, и все работали четко, как часы. Ян тоже хлопот особо не доставлял, у него было железное здоровье и ангельский характер, он много смеялся, и почти всегда улыбка не сходила с его смешного пухлого личика. Он вырастет красавчиком, часто думала Фатима, глядя на большие небесно-голубые глаза сына, девчонки за ним толпой ходить будут, и, если характер у него не изменится, это будет идеальный мужчина. В такие минуты ее наполняла гордость, хотелось выйти и рассказать всему миру, какой замечательный у нее малыш, и это тоже было так ново и необычно и так приятно! Она души в нем не чаяла, у него всегда были самые лучшие игрушки, самая красивая одежда, тогда как сама Фатима могла ради очередной истории вырядиться в тряпье и придать лицу нездоровую бледность, ей было все равно, но ее малыш не мог носит абы что. И это тоже добавляло убедительности ее образу и вышибало слезу у сентиментальных тетенек.

В Краснодаре они снова поселились в тихом спальном районе, сняли квартиру в 16-этажке на 5 этаже, хотя обычно Фатима предпочитала дома. Но в этом деле прятать ей будет нечего, никакого оружия, никаких механизмов и приспособлений, вызывающих вопросы у обывателей – только она, ее костюмы и ее маленький сын. Здесь она была известна под именем Мариям, история как всегда печальная – она забеременела от русского парня, отец-армянин не вынес позора и выгнал ее из дома. Но это было не страшно, они любили друг друга как Ромео и Джульетта, а потом вдруг ее молодой муж умер, разбился, проведя за рулем почти сутки он, конечно же, уснул. А работал так много он, разумеется, для того, чтобы обеспечит семью. Деталей по обыкновению было много, Фатима знала, что живой историю делают именно мелочи, поэтому была так внимательна к ним. После смерти мужа она вынуждена была сама заботиться о сыне, образования у нее, естественно, не было, но она с детства ходила на танцы и неплохо умела это делать, вот и решила зарабатывать тем, что у нее хорошо получается. Конечно, приходится часто переезжать, говорила она, ведь работа в клубах она такая, сегодня здесь, завтра там, зато она могла обеспечить себя и сына.

– Но я не стриптизерша, – всегда делала акцент она, – сын не простит, когда вырастет, а я хочу, чтобы он мной гордился.

История была безупречной, так Фатима позаботилась и о голубых глазах Яна, и о своих ночных вылазках, и о репетициях в пустой спальне снятой ею квартиры. Да и то, что они все равно скоро уедут, тоже не вызовет вопросов. Она как всегда все продумала, до мелочей.

– Вы такая красивая девушка, – говорила соседка, 57-летняя находка для Фатимы, – неужели у вас нет женихов?

– Нет желания, – отвечала Фатима, опустив глаза, – у малыша был и будет лишь один отец, которого я все еще люблю.

И это было чистой правдой, как и то, что малыш должен ею гордиться. Ну и, конечно же, это добавляло ей очков, тетя Паша, так представилась новая нянечка Яна, просто недоумевала, как такую добрую, порядочную и красивую девушку отец не пускает домой. Дикие племена, да и только!