Элен Блио
Я не твоя
Глава 1
Плавно лавирую между столиков, неумело держа в руках поднос с бокалами. Только бы не уронить. Только бы не облажаться.
Спокойно, детка, спокойно…
Сегодня у меня все должно получиться!
Свадьба под открытым небом – роскошь.
Внешне все очень красиво. Помпезно. С размахом.
А как иначе? Сам Умаров женится!
Столы с накрахмаленными хрустящими скатертями, стулья, накрытые белоснежными чехлами, которые перетянуты бирюзовыми лентами с шикарными бантами.
Элегантная сервировка, хрусталь, фарфор, лен и кружево.
Гости – цвет столичной элиты. Дамы, демонстрирующие коллекции самых модных дизайнеров. Их спутники в костюмах, стоимостью с приличный автомобиль. Бриллианты, золото, платина.
Они так любят бриллианты и платину…
Стараюсь дышать глубоко, чтобы откатить обратно слезы.
Надо взять себя в руки.
Мне вообще противопоказано нервничать! Не в моем положении!
Так что… Спокойно!
Нет, на самом деле все совсем не спокойно. И я уже не знаю, зачем я все это затеяла?
Зачем мне нужен этот мазохизм? Зачем лишний раз убиваю саму себя?
Просто… Просто хочу посмотреть ему в глаза.
Просто. Посмотреть. В глаза.
Дыхание срывается, сердце тормозит как поезд, у которого сорвали стоп-кран.
Я вижу его – идет по дорожке от здания к шатру, под которым сцена и танцпол.
Жених. Один.
Мелькает мысль – почему один, где же невеста?
Потом вижу, как с другой стороны движется небольшая группка женщин. Все в длинных закрытых платьях. Почти у всех на головах роскошные платки. Там, среди них, она. В белом платье, расшитом не кристаллами «Сваровски», а настоящими драгоценными камнями.
Невеста.
Они одновременно подходят к шатру.
Ведущий церемонии берет микрофон, что-то говорит, все вокруг улыбаются, смеются, аплодируют. Всем хорошо, весело.
А я ничего не слышу.
Я только вижу его.
Высокий, широкоплечий, сильный. Его мужественность сбивает с ног. Он красив той мужской красотой, которую редко встретишь в глянце.
Он настоящий мужчина.
Я так думала раньше. А теперь…
Слабак. Трус. Предатель.
Я чувствую, как по капле из меня вытекает любовь, та, что еще оставалась. И так же по капле втекает ненависть.
Мне ведь ничего не было нужно от него! Ничего!
Я бежала от этой любви без оглядки! Я столько раз отказывала, говорила «нет»! Просила оставить меня в покое!
Словно знала, что так будет…
Я несчастная брошенная девочка с разбитым сердцем. И он красивый восточный мужчина, умеющий так настойчиво ухаживать, говорить сладкие слова и… Бросать в самый трудный момент!
Зачем я пришла сюда?
«Зачем пришел сюда – делай»*…
Косноязычный тамада приглашает молодоженов на первый танец.
Звучит музыка.
Я узнаю эту мелодию. Мы слушали ее вместе, даже танцевали под нее тогда…
Я жду, что выражение его лица поменяется. Что он вспомнит!
Нет. Он спокойно смотрит на свою невесту. Без улыбки. Без эмоций.
Конечно, она ведь для него тоже просто вещь. Просто более дорогая, чем я.
Шум в ушах нарастает. Кровь разгоняется, как заряженные частицы в адронном коллайдере.
Спокойно, детка, спокойно. Сейчас придёт твое время.
Хорошо, что форма официантов на этом мероприятии такая. Строгая юбка, белая блузка и огромный фартук. Фартук, в котором можно что-то спрятать.
Нож или другое холодное оружие.
Или тест, на котором две заветные полоски!
Мне повезло, что звучит именно эта песня. Я хорошо ее знаю. Знаю, когда финал.
Сейчас жених и невеста закончат танец, встанут в центре площадки, он обнимет ее за талию целомудренно – страсть тут не в чести.
И тогда – ваш выход, детка! – я подойду, достану из кармана то, что спрятала, и сделаю это.
Сделаю ему подарок, от которого он не сможет отказаться.
На глазах у всей этой пафосной толпы.
Хорошо быть обслугой – никому нет до тебя дела.
Аккуратно ставлю поднос на стол. На меня никто не обращает внимания. Поправляю юбку. Снимаю резинку с волос, распуская их золотым водопадом.
Еще несколько тактов.
Почему-то музыку уводят раньше, она становится тише, а стук моего сердца громче.
Грохочет как море в шторм.
Ведущий подходит к жениху и невесте – это он называет их так.
Снова что-то говорит, улыбка не сходит с лица, мне кажется, у него просто мышечный спазм. Парень активно жестикулирует, а я понимаю – это мой последний шанс.
Сейчас или никогда!
Опускаю дрожащую руку в карман, сжимаю холодную сталь.
Несколько шагов, и я буду на своей Голгофе.
Хорошо, что официанткам разрешили быть в кедах.
Никому и в голову не приходит остановить меня, даже охране.
Они наивно думают, что всех проверили!
Мгновение – и я стою прямо перед ним, с удивлением наблюдая, как меняется выражение его лица.
– Светлячок…
– Привет, Тамерлан… великий воин. Пришла тебя поздравить. Пожелать тебе счастья и сделать подарок.
Краем глаза вижу, что ко мне уже бросается охрана, резко достаю то, что прятала.
– Отзови своих псов, Умаров. Я не сделаю ничего плохого. Никому.
– Светлячок… – хриплый низкий голос, который сводил с ума.
– Тамерлан… – невеста пищит, глядя на него, испуганно закрывает рот ладошкой, натолкнувшись на его взгляд.
Он делает жест, останавливая могучих архаровцев.
– Светлячок, не надо…
– Не бойся. Не буду. Но пусть только попробуют дернуться, ясно?
Он чуть заметно опускает веки.
Великий войн в шоке. Не ожидал от меня такого.
Да уж… Девочка-светлячок оказалась не такой уж слабачкой.
– Я пришла поздравить тебя, Тамерлан. Пожелать вам долгих счастливых лет совместной жизни. Пусть у тебя родится наследник. Еще я хочу подарить тебе кое-что ценное. То, что ты так любил.
Он смотрит на ножницы, которые я держу в руках. Я оцарапала кожу и чувствую теплую струйку крови. Перехватываю их так, чтобы было удобно.
Касаюсь своих золотых волос.
Ему нравилось зарываться в них. Он повторял, как ему нравится этот роскошный ароматный водопад.
– Твои волосы – мой фетиш, Светлячок. Мне так нужно касаться их, видеть их, чувствовать… Люблю их!
Он любил мои волосы. Из-за них называл меня Светлячком.
И теперь я их ненавижу.
Остервенело пилю мягкие пряди, не отрываясь смотрю на мужчину, который меня уничтожил.
Вижу, как его зрачки темнеют, заполняя радужку, как сжимаются челюсти. Как играют желваки на скулах.
– Остановись!
Предвижу его движение, поднимаю руку, заставляя его замереть, смотрю на не моргая. Молчу.
Он видит в моих глазах решимость. Он все понимает. Отступает.
Великий войн. Несчастный трус.
Золотые локоны водопадом ложатся у моих ног. Их так много.
Я ничего не вижу – слезы застилают глаза.
Голове становится так легко и прохладно.
– Можешь оставить их себе, Тамерлан.
Отступаю на шаг. Чуть потряхиваю головой, словно стараясь освободиться от несуществующих прядей.
Локоны цвета спелой пшеницы, мягкие, блестящие, как у Златовласки из старой детской сказки. Мама все детство ухаживала за моими волосами, втирала народные средства, покупала дорогие масла, ей так хотелось, чтобы у меня были самые длинные косы! Я не стригла их много лет, даже кончики секущиеся – у меня их не было!
И вот теперь моя гордость лежит в пыли, у ног моего любимого.
Бывшего любимого.
Голове так легко! И почему-то холодно.
Дотрагиваюсь до затылка – так непривычно, колко. Ну что ж, проживу без золотых волос. А он…
– Забери их себе, Тамерлан. Может, тебе они принесут больше счастья, чем мне.
Все. Пора идти. Финита ля комедия. Спектакль затянулся.
Теперь мне страшно холодно и сосет под ложечкой. И кажется, сейчас вырвет.
Стоп, это ведь еще не все! Опускаю руку в карман.
– Еще… Насчет наследника, Тамерлан. У тебя уже мог быть один, – достаю из кармана тест, на котором заветные полоски. Вижу, как он щурится и опять до боли сжимает челюсти. – Мог быть, Тамерлан. Но не будет. Уже. Так что… Можешь не беспокоиться.
Вижу, как его глаза полыхнули яростью.
Так тебе и надо, Там! Ты всегда повторял, как важны для тебя дети. Как ты хочешь стать отцом! Что же ты на это скажешь?
– Что ты сделала? – хрипит грозно, делая шаг ко мне, но спотыкается о мой взгляд.
– Выкидыш. Перенервничала из-за… из-за твоей свадьбы. Твой брат Ильяс в курсе, можешь спросить у него. Прощай, Тамерлан. Будь счастлив.
Поворачиваюсь, чтобы уйти, и в последнюю секунду замечаю, что он рвется за мной. Я все еще держу в руке ножницы. Я не могу их убрать – пальцы свело спазмом.
– Не смей меня трогать, Умаров. Я для тебя умерла. Понял?
Кровь шумит в венах, уши закладывает.
Выкидыш. Пусть думает, что у меня был выкидыш. Ему незачем знать, что ребенка я сохранила!
Быстро иду мимо белоснежных столов, мимо обомлевшей публики.
Я как Нео из Матрицы – весь мир вокруг замер, двигаюсь только я.
Но это недолго.
У самого выхода осознаю, что за мной все-таки несутся охранники.
Еще мгновение, и я окажусь прижатой к тротуарной плитке, распластанной, раздавленной…
– Оставьте ее!
Глава 2
Он не успевает остановить охранников.
Ильяс. Брат Тамерлана. Который когда-то был моим другом. Когда-то в другой жизни.
Мне удается увернуться, правда, несмотря на это я все-таки падаю, раздирая коленки в кровь.
Мне не больно. Разве может быть больно мертвому?
Боль – это из какой-то другой вселенной. У меня уже ничего не болит.
– Зоя! Черт! Убрали руки от нее! Отвалили, идиоты!
Я лежу на тротуаре, как сломанная кукла. Наверное, мне все равно. Краем глаза вижу, как отступают бугаи из охраны.
– Зоя, давай помогу. – Ильяс так старается!
– Руки убери от меня.
– Зоя… Не надо.
Не надо? Это он говорит мне?
Я даже не подозревала, что во мне может быть столько ненависти!
Словно братья Умаровы перетянули меня на свою темную сторону!
Я ведь всегда была светлой! Мама не зря называла меня Светлячком… И он тоже…
Я была светлой, веселой, искренней, наивной. Верила в дружбу и в любовь.
Верила мужчине, который стал моим первым и должен был остаться последним.
Как быстро и просто душой может овладеть мрак!
Я ненавидела. И у меня были причины.
– Зоя…
– Уйди, Ильяс.
Встаю, оправляю юбку.
– Светлячок…
Поворачиваюсь и смотрю на парня, которого много месяцев считала другом, который признавался в любви, которому я однажды даже почти жизнь спасла.
Брат моего врага – мой враг?
Но… разве Тамерлан мне враг? Нет. Он просто никто. И его брат Ильяс тоже никто. Теперь даже не однокурсник – я забрала документы из института.
– Прости, Светлячок…
– Тебя за что?
Хотя мы оба прекрасно знаем, за что.
За все. За сережки с бриллиантами. За драку на дне рождения. За конюшни. И за свадебный салон тоже…
И за того малыша, которому Ильяс должен стать дядей. Но не станет. Он уверен, что этого малыша уже нет. И прекрасно. Моему ребенку не нужны такие родственники!
– Зоя, пойдем со мной, тебе нужно раны обработать.
– Вы уже обработали, спасибо. Просто дай мне уйти, Ильяс.
– Не могу. Я не могу. Подонком себя чувствую…
Неужели? Да ладно! Подонком себя чувствует! Мне даже не смешно!
Если бы я еще могла в это поверить! Илик, Илик… так тяжело быть в тени старшего брата, во всем успешного, во всем лучшего!
– Прощай.
– Зоя…
Неожиданно вижу огромного амбала, направляющегося прямо к нам. Прет как танк.
– Слышь, ты, стоять на месте! – смотрит на меня как на грязь под ногтями.
– Эй, бро, ты как разговариваешь? – Ах-ах, неужели Илику не страшно?
– Ты кто? – амбал тычет тупым взглядом в Ильяса.
– Я брат жениха…
– А я брат невесты, понял? Закрылся и свалил! А ты, тварь, слушай меня…
Он нависает надо мной, я должна быть в шоке, но, видимо, я уже настолько погружена в состояние стресса, что мне уже почти все равно…
– Не разговаривай с ней так!
Ильяс говорит уверенно, строго, но…
– А то что ты сделаешь? Папочке нажалуешься? Или братцу? Так ему сейчас не до этого!
Я вижу, как Ильяс злится, кулаки сжимает, и… и отступает. Просто делает шаг назад.
Вот так.
А ты на что надеялась, Светлова?
Дикарь, который назвался братом невесты, наступает на меня, в его глазах приговор. Мучительный, мерзкий, грязный.
– Ты – со мной пошла!
По позвоночнику струится холодный пот. Охранники Тамерлана далеко – Ильяс их прогнал. Помочь мне вряд ли кто-то сможет… Смотрю на Илика – стоит с каменным лицом, голову опустив.
Что ж, спасибо, друг! Помог. Выручил.
– Куда идти?
– Вопросы не задавай. За поступки свои отвечать надо. Думала, изгадишь Мадине свадьбу и уйдешь так легко? Отрабатывать будешь. По полной.
Его взгляд на меня – и я сразу понимаю, что он меня потащит не посуду мыть. Отрабатывать… Он облизывает свои тонкие губы и тянет ко мне руку, хватает, прижимает к себе, его желание слишком очевидно. В глазах предвкушение.
Какая мерзость.
– Отработаешь. Тебе понравится. Такие, как ты, с характером, любят пожестче.
Откуда же тебе знать, что мы любим, урод?
Я выхватываю ножницы, о которых он явно забыл, и быстро втыкаю в его руку.
Мгновения его замешательства мне хватает, чтобы вырваться и побежать.
Аллилуйя, «Конверсы», вы лучшие!
Бегу, ног не чувствуя.
Быстро, так, что легкие схлопываются и печень сжимается в лютом спазме.
Горилла все-таки бежит за мной, догоняет.
Господи, помоги мне! Мамочка! Зачем я вообще все это устроила!
Передо мной дорога. Машин почти нет, пара одиноких такси.
Успею?
Нет. Он хватает меня за горло, рвет на себя…
Все, Светлячок, приехала…
– Эй, парень, отпусти девочку, слышишь?
Я в ужасе смотрю на худого пожилого мужчину, который направляется к нам. Мужчина нерусский, восточный, может быть, таджик, а может, киргиз – я не разбираюсь, но у него лицо хорошее. Светлое какое-то. Он так уверенно и спокойно идет на Гориллу, схватившего меня!
– Не вмешивайся, отец, своей дорогой иди.
Понимаю, что незнакомый добрый старик подписывает себе смертный приговор. Этот амбал его одним ударом положит!
– Не могу я не вмешиваться.
– Я сказал, отвали, старик, не лезь не в свое дело.
– Когда слабых обижают – это всегда мужское дело.
Я слушаю его и глазам не верю!
Только что один сильный, здоровый, богатый парень, который меня знал, который мне в любви признавался, говорил, что жить без меня не может – отдал меня на растерзание этому отморозку. Второй – еще более сильный, который миллиардами ворочал, с министрами и президентами запросто общался, который жениться обещал, весь мир к моим ногам положить – меня как ненужную игрушку выбросил своим псам на растерзание.
А этот чужой незнакомый щуплый старик против огромного, лютого бойца идет просто потому, что считает – это дело мужское слабых защищать?
Я всхлипываю.
В этот момент мне все равно, что сделает со мной отморозок. Я рада, что все-таки есть в этом лживом и грязном мире хоть кто-то настоящий.
Вижу, как за спиной у моего защитника неожиданно появляется еще один мужчина в возрасте, и еще, и еще… их человек пять. Да, они немолодые, щуплые, но почему-то от них идет такая сила! Они – справедливость!
У одного в руках какая-то железка, кажется, арматурина или монтировка. Понимаю, что амбал, у которого наверняка пистолет за пазухой, расправится с ними в два счета, и мне хочется кричать им, чтобы бежали, спасались сами. Меня уже ничего не спасет.
Внезапно слышу тяжелые шаги. Кто-то спешит к нам.
Сердце на мгновение замирает. Он? Неужели?
И я ненавижу эту проклятую мышцу за то, что она так сильно сжимается.
– Шабкат, отпусти девушку.
Я знаю этот голос.
Увы… На что я рассчитывала? Это, конечно же, не Тамерлан. Нет.
Начальник его охраны. Ну, в общем, я ведь и не надеялась, да?
Мой палач опускает голову, шепчет:
– Я тебя найду, куколка, я еще поиграю с тобой. Даже не надейся от меня сбежать.
Гориллоподобный Шабкат отпускает меня.
Ухмыляюсь, голову опуская… Нет, это ты не надейся меня найти!
Я делаю шаг вперед. Сзади подходит Ильяс, что-то говорит.
Начальник охраны Тамерлана, кажется, Рустам, отвечает деловито.
Я не слышу. У меня в ушах шум моря. Не хочу их слышать, и мой мозг сам отключает эту функцию.
Вижу только узкие, теплые, добрые глаза передо мной, испещренное морщинами лицо, руку, протянутую мне.
– Пойдем, девонька, пойдем со мной.
Тот самый старик, который заступился за меня, берет меня под локоть и уводит. Открывает дверь такси, сажает меня в машину. Пристегивает. Сам садится за руль.
Я как сомнамбула.
Безразличная и мертвая внутри.
Хотя… Если бы этот амбал меня утащил, я ведь понимала, что именно он хочет со мной сделать? После этого я точно бы умерла. По-настоящему. А по-настоящему мне умирать нельзя. Ни за что.
Я все-таки должна жить.
Мне есть для чего жить. У меня есть мама. И еще…
Тот, о ком Тамерлан никогда не узнает. Крохотный человечек внутри меня. Мой! Только мой!
– Куда тебя отвезти, девочка?
Я поворачиваюсь, чтобы сказать, и не могу. Понимаю, что просто проваливаюсь куда-то, отключаюсь.
Все. Батарейка села.
Глава 3
Прихожу в себя в незнакомой комнате. Полумрак. Мне почему-то совсем не страшно, может, потому, что в комнате пахнет чем-то вкусным? Хлебом или пирогами. Домом настоящим.
Ко мне сразу же подходит маленькая немолодая женщина. Что-то говорит на незнакомом языке. Ласково. Я пытаюсь подняться.
– Лежи-лежи, милая. Сейчас принесу тебе чай и покушать что-нибудь, горяченькое нужно. В твоем положении обязательно нужно. А волноваться не надо. Злиться не надо. Ненавидеть. Это все черное, дурное. А ты… ты вон какая светленькая.
Я с трудом разбираю, что она говорит – акцент сильный, хотя фразы она строит правильно.
Молоточком стучит одна мысль: как она поняла про положение? Ведь совсем еще ничего не видно? Рано?
– Сейчас, милая, сейчас вы с малышом покушаете, и сразу все будет хорошо!
Если бы все было так просто!
Я пробую ответить – голос слушается плохо.
– Вкусно… пахнет…
– Это лепешки и пирог, сейчас ты скушаешь супчик, а потом угощу тебя своей выпечкой.
Она разговаривает со мной, как с ребенком, и я сразу вспоминаю, что совсем забыла о маме. Мне нужно с ней связаться, обязательно! Свой телефон я оставила дома…
– Можно мне позвонить?
– Да, милая, конечно, сейчас. Маме обязательно надо позвонить, мама волнуется.
Она отходит, а я думаю: как она догадалась о том, что мне надо связаться именно с мамой?
Женщина возвращается с дешевым кнопочным телефончиком, я помню, у меня был похожий, когда я была совсем маленькая.
– Алло, мама? Мамочка… Все хорошо, мам. Я живая… Что?
В голове вновь появляется шум.
За что мне все это?
Слишком большая цена за то, что я просто пыталась любить!
Закрываю глаза, снова проваливаясь в омут…
Просыпаюсь и понимаю, что уже утро. Женщина, которая вчера меня угощала пирогами – Ася – хлопочет, собирая на стол.
После разговора с мамой я потеряла сознание, новая знакомая привела меня в чувство, дав понюхать что-то острое.
Ее звали Хосия или просто Ася, она супруга таксиста, который меня сначала защитил от гориллы Шавката или как там его, а потом привез в свой дом. Незнакомую русскую девочку, которую чуть не убили на богатой восточной свадьбе.
– Проснулась, Светлячок? Сейчас будем кашу кушать и чай пить.
Снова говорит со мной, как с маленькой. И Светлячком называет, несмотря на то, что моих золотых волос уже нет.
Вчера она мне про себя рассказывала. Семерых детей родила, трое умерли еще совсем крошечными, четверых на ноги подняла. У нее два сына и две дочери. У всех уже семьи. Все живут хорошо.
Дом у них скромный, но гостеприимный и хлебосольный. Пироги и правда были очень вкусные. Она рассказала, что обязательно меня научит печь.
Звонит ее телефон, она отвечает, потом протягивает старенькую трубку мне.
– Мама тебя.
– Алло, мам? Да, слушаю…
Я разом вспоминаю вчерашний телефонный разговор.
Вечером после свадьбы меня искали. По описанию – горилла. Мамы дома не было – она у соседки, тети Маши сидела. В глазок видела, как он у двери терся, трезвонил.
А с утра приходил опять – это маме уже тетя Маша рассказала. Опять звонил, стучал сначала в нашу дверь, потом по соседям пошел.
Шавкат. Он сказал, что он брат невесты, вернее, уже жены Тамерлана, Мадины. Зачем ему я – очевидно, тихая и скромная супруга Умарова хочет отомстить за испорченную свадьбу.
– Дочка, ты можешь еще на день там остаться?
Вопросительно смотрю на Асю, которая все понимает и кивает.
– Да, мам, могу.
– Тогда договорились. Завтра будь там, а послезавтра приезжай сразу в аэропорт.
Аэропорт. Закрываю глаза, выдыхаю. Неужели это на самом деле со мной происходит? Вся жизнь кувырком! Мама говорит – все к лучшему! Она верит, что все сложится. А я…
Я очень стараюсь держаться. И верить.
Я должна верить в лучшее! Мне теперь надо думать не только себе. И у меня нет права падать духом! Нужно уже возвращаться к себе прежней! Такой, какой я была до того, как по моей судьбе прокатился ураган по имени Тамерлан.
Нет. Не хочу думать о нем! Буду думать о себе. О своей жизни. О маме…
– Мам, а тебе разве помощь не нужна?
– Я справлюсь, милая. Не волнуйся.
Она справится. Да.
Мама привыкла всегда решать проблемы сама.
После того, как убили моего родного отца – все на ней. Все она. Все сама.
Сама меня растила, сама на жизнь зарабатывала, сама старалась сделать так, чтобы я ни в чем не нуждалась.
В первом классе я «загорелась» бальными танцами – в школе открыли кружок, и мы всем классом туда пришли.
Остались в итоге только я и один мальчик – мой партнер, Ромка.
Бальные танцы – дело затратное. Тренер предложила уйти в клуб получше. И началось… Танцы, танцы, танцы, с утра и до вечера, без перерыва.
Тренировки индивидуальные были обязательными, стоили дорого. Мама Ромки требовала, чтобы мы занимались чаще – приходилось идти на поводу, чтобы сохранить пару. Потом обязательные конкурсы каждую неделю. Нужно было оплачивать взносы. Опять деньги.
Туфли, носочки, колготочки, костюмы…
Мама нашла портниху, которая по знакомству шила недорого. Сама научилась и прически делать из моих золотых волос… Даже потом зарабатывала этим – причесывала других девушек на конкурсах.
Параллельно с танцами я хотела научиться рисовать – мама таскала меня в «художку», искала частных педагогов.
Впахивала на трех работах, чтобы у меня было все. Ночами не спала, сидела над переводами, корректурой, редактурой…
Но я тоже старалась помогать. Зарабатывать начала лет с тринадцати – рисовала открытки, картины, помогала в клубе малышам, ставила танцы.
Мне вообще нравилось заниматься с детьми – это у нас семейное. Мама по образованию педагог, филолог. Она преподавала в школе, занималась репетиторством, а в последние годы работала в обеспеченной семье – была няней сразу троих детей.
Дети… Скоро у меня тоже родится малыш.
Я боялась сказать о беременности маме. Вернее, я знала, что мама сразу примет ребенка, и даже вопросов не будет, рожать или нет. Но…
Мы всю жизнь жили непросто. И я так надеялась, что выйду замуж за любимого мужчину, у меня будет настоящая семья! И не мама будет снова помогать мне, а я буду помогать маме!
– Дочка, не переживай. Все в жизни бывает. Родим. Вырастим. Не волнуйся. Нервничать тебе нельзя.
– Мам, я не хочу, чтобы он знал о ребенке!
– Значит, он не узнает.
У мамы, оказывается, уже был план.
– Милая, если ты уверена, что поступаешь правильно…
– Мама, он женится на другой! Он…
Сжимаю челюсти до скрипа каждый раз, когда думаю об этом.
Тамерлан хотел предложить мне стать содержанкой, любовницей! Просто спать с ним за деньги! После того, как обещал быть всегда рядом, обещал жениться, обещал красивую свадьбу, такие слова говорил!
И вот у него красивая свадьба, только не с глупым Светлячком…
А я ведь с самой первой минуты знала, что верить ему нельзя! И не хотела этих отношений несмотря на то, что Тамерлан мне понравился с первого взгляда…
Но, увы, теперь говорить поздно.
И не надо ни о чем сожалеть – так всегда говорит моя мама. А я привыкла, что мама всегда права.
Я сижу на крохотной кухоньке в квартире таксиста Тенгиза и его жены Хосии. Она учит меня готовить тесто для пирожков. И рассказывает, как определила то, что я в положении, оказывается, у нее дар – она многое чувствует.
– Твой мужчина отказался от тебя?
Сглатываю, говорить об этом сложно.
– Мне кажется, все не так просто, девочка. Я чувствую. У вас была большая любовь. Такая большая любовь просто так не проходит.
Так она и не прошла – от этой любви малыш остался!
– У тебя все будет хорошо. А у него – нет. Плохо ему будет, очень плохо. Материнское проклятие самое страшное.
Я не понимала, о чем говорит Ася, но в том, что моя мама проклинает Тамерлана – не сомневалась.
– Плохо ему будет. Но ты поможешь, спасешь его.
Я? Я буду помогать Умарову? Я совсем не уверена в этом. Я ненавижу его. Реально! Настолько сильно, что в груди жжет!
– Ненависть пройдет. А вот любовь… большая любовь не проходит!
Неправда. Нет никакой любви. Она умерла! Вместе со мной. В тот самый момент, когда я узнала, что Тамерлан меня обманул.
– Любовь не умирает, если это любовь.
Хосия говорит так уверенно! А я… я не хочу даже думать о том, что эта любовь останется со мной. Ее уже нет!
Есть только плод любви, мой малыш! И вот о нем-то я позабочусь! Он будет так счастлив, что ни о каком папочке и не вспомнит!
– Не думай о плохом, светлая девочка! Ты будешь очень счастлива!
Почему-то именно в этот момент у меня нет никаких сомнений!
Да, буду счастлива! Все сделаю для этого.
А Тамерлан… он так сильно верит в своего Бога, надеюсь, его Бог ему поможет.
