Элен Блио
Ты нас предал
1.
– Давай попросим счёт, – сказала я подруге. – Мне ещё на курсы надо успеть.
– Новые курсы? – подняла она свои чётко очерченные брови. Всё думала сделать себе такие же – красивые и ровные. Кажется, Анфиса говорила, что этот как татуировка, на время. И проблем никаких нет с бровями. Да и ресницы у неё красивые, тоже искусственные, но смотрятся шикарно. Но я всё забываю взять контакты её мастера. – Опять кулинарные?
– Да, а что? – повела я плечом. – Хочу освоить новые технологии.
– Ты и так постоянно встречаешь мужа с пятью блюдами с работы.
– Да, мне это нравится, – улыбнулась я. – Встречать его в переднике, с пирожками… Здорово же!
– В переднике – это хорошо, – хихикнула Анфиска, – Но передком было бы лучше!
Меня слегка передернуло от пошлой шутки, а подруга продолжала:
– Или только в переднике, без ничего. И тогда пирожки мужику будут не нужны.
– Да ну тебя! – возмутилась я. – Ты о чём вообще?
– О том самом, – не смутилась подруга, допивая свой кофе. – Ладно, прости, всё забываю, что ты у нас не такая…
– Не какая? – удивилась я.
– Правильная очень! И верная, наверное, ха-ха! Повезло твоему Богдаше. – она улыбнулась и глянула на наручные часы. – Так, ну теперь действительно пора. Это ты у нас птичка вольная, а мой обеденный перерыв заканчивается.
– Ну, как сказать, вольная? Это только кажется, что у домохозяйки дел нет! Сейчас вот курсы…
– Да я поняла, извини, без обид, но всё-таки это не работа! – подруга чмокнула меня в щёку прощаясь. – После курсов ты домой?
– Нет, у меня ещё бассейн сегодня.
– Да уж, насыщенный день у домохозяек!
– Ещё какой!
– Ну, удачи в новых начинаниях! Тебя не подкину, извини, мне в другую сторону, кое-куда ещё надо заскочить. Увидимся!
Она помахала мне рукой и птичкой вылетела из кафе. Я расплатилась и заказала такси.
Увы, мои планы пойти на курсы провалились – в такси, почти доехав до нужного места, я почувствовала тошноту, видимо все-таки грибной суп в ресторане был не свежий. Пришлось сразу разворачиваться домой.
Едва я открыла дверь и оказалась в нашей прихожей, как ноги подкосились.
Я услышала голоса, томные вздохи и какую-то возню в спальне.
Голоса лучшей подруги Анфисы, той самой с которой я полчаса назад сидела в кафе, и моего мужа Богдана…
Странно, промелькнула мысль, что они в обед делают в нашей квартире, да ещё и в спальне?
Я привалилась к стене и слушала.
– Ну когда ты скажешь своей клуше, что уходишь ко мне? – ворковала моя лучшая подруга.
– Скажу, – отвечал ей любимый. – Сейчас сложный проект, ты же знаешь. Давай, сделай мне ещё раз… Ты просто богиня.
Он говорил с таким придыханием, которое ни с чем не спутать.
Меня начало мелко трясти, но я отлипла от стены и пошла на голоса.
Я понимала, что увижу там, судя по их вздохам, но всё ещё надеялась, что этому кошмару найдётся какое-то разумное объяснение.
Ведь нельзя же так поступать с близкими людьми?
– Скоро будет видно живот, – сказала она.
– Какой живот? – ворвалась я в спальню и едва не упала в обморок, в последний миг зацепившись за дверной проем пальцами.
Они лежали на нашей постели без одежды…
Два предателя. Два палача.
Я словно умерла там.
– Беременный, – не смутилась та, которую я считала подругой. – У нас будет ребёнок.
– Р-ребёнок? – растерянно стояла я посреди спальни.
– Ну да, – ответила она, продолжая нагло поглаживать плечи моего мужа, за которого спряталась. – Которого ты за столько лет не смогла ему родить.
Боль пронзила меня насквозь так сильно, что я даже дёрнулась, словно меня ударили физически.
– Богдан… – прошептала я, протягивая руки к нему в беспомощной мольбе, но муж даже не пытался прикрыться или как-то оправдаться.
Я была готова принять любую ложь, готова была простить.
– Может, ты всё-таки выйдешь из спальни? – спросил он холодно.
2.
На пару секунд я замерла в ступоре. Меня захватил такой шок, что я и понять не могла, что он мне сказал. Но постепенно слова достигли цели, и я заставила себя двигаться.
Конечно, нужно уйти.
Зачем мне оставаться тут?
Я не хочу на это смотреть. Я не хочу это видеть и слышать.
Я здесь больше никому не нужна больше.
Я всё поняла.
Пазл идеально сложился в моей голове именно в этот момент.
Все его задержки на работе до самой ночи нашли логичное объяснение.
А я ведь ему верила.
Как верный пёс.
Как дура верила!
А он… Вонзил мне нож в спину и просто изменил.
Мой самый любимый, самый лучший на свете мужчина, муж… Хладнокровно вогнал мне сегодня со спины нож, который достиг остриём самого сердца.
Я развернулась и кое-как перебирая ватными ногами прошла на кухню, которая в нашей квартире была соединена со столовой. Села на стул и тупо уставилась в стенку невидящим взглядом.
Как? Как с этим жить?
Что теперь будет?
Мне так хотелось, чтобы всё это оказалось нелепым кошмаром или чьей-то дурацкой шуткой…
А что мне делать?
Мне придётся отсюда уйти?
Уйти из дома?
Куда? У меня здесь на самом деле был дом. Мой, любимый дом!
С какой любовью выбирала я мелочи для интерьера сюда! Так хотелось, чтобы в нашем семейном гнёздышке было уютно, чтобы сюда хотелось возвращаться после тяжёлого рабочего дня.
Чтобы муж приходил вечером, садился за стол, я бы подавала ему вкусный ужин в красивых тарелках. Он бы хвалил мои кулинарные способности.
Обнимал за талию.
Я бы садилась рядом или на коленки, спрашивала, как прошёл день, Богдан бы рассказывал. Позже с нами за столом появились бы наши детки, о которых мы так с мужем мечтали. Они бы тоже говорили о том, что случилось у них за день, что они узнали нового и задавали нам массу вопросов…
Неужели всего этого никогда не будет? Почему? Что я сделала не так? Где допустила ошибку? Богдан же меня любил! Действительно любил!
Я была совсем неопытной девчонкой, когда мы с ним начали отношения. Он стал моим первым мужчиной, стал для меня всем. Стал моей огромной вселенной. Он любил повторять, что никогда и ни с кем ему не было так хорошо как со мной.
Что же изменилось?
Получается, с Анфисой всё-таки ему лучше?
Или она права, и я действительно стала просто домашней клушей, которая только и умеет, что щи да борщи варить?
Эта мысль снова причинила такую невыносимую боль, будто нож в спину не только вогнали, но ещё и провернули с особой жестокостью несколько раз, что я невольно скривилась. По щекам побежали горькие слёзы моей тихой истерики.
Я молча горела заживо, билась в агонии, просто умирала.
Ты убил меня, милый.
Я теперь не человек больше, я живой труп без души – её сегодня выжгли дотла, оставив лишь безобразное пепелище.
Ты убил нас.
Уничтожил.
Растоптал.
Как ты мог?
Предатели.
Мои палачи.
Ты нас предал, Богдан.
За мыслями не заметила сколько прошло времени и как в кухню вошёл Богдан, а за ним – та, которую я считала подругой, но теперь даже имени её не хотела произносить.
– И что ты сидишь? – услышала я и повернула голову на голос.
Муж смотрел на меня с недовольством. Конечно, я помешала ему получить удовольствие! Что он там говорил, что Анфиса делает лучше всего?
Господи, какая грязь! Я даже потрясла головой, прогоняя эти картинки.
Мне показалось, что меня сейчас вырвет. Мне надо уйти отсюда, уйти как можно скорее.
Я встала на ноги и старалась не встречаться ни с одним из этих предателей глазами.
– Вещи я заберу потом, – я старалась, чтобы мой голос не звучал так жалко и слабо. – Счастливо оставаться.
– Зачем откладывать? – вклинилась бывшая подруга, которой я, между прочим, доверяла не меньше. Два ножа. – Давай, помогу собрать твои шмотки. Как я понимаю, твоего здесь не много, да?
Мерзкий тон подруги заставил поморщиться. Да уж, действительно, если задуматься, ничего моего тут и нет.
– Я заеду сама, позже. Когда вас обоих тут не будет. А пока… Продолжайте, не стесняйтесь.
Не знаю, откуда взялись силы сказать это и сохранить лицо.
Схватила сумку в прихожей, которую уронила на полу при входе, быстро натянула сапоги, накинула шубку и вышла в подъезд, хлопнув дверью.
Вот и всё. Больше нет у меня ни мужа, ни подруги, ни дома…
Одна только рана сквозная, куда задувают все ветра мира.
3.
Я вызвала лифт и спустилась вниз.
В каком-то тумане побрела по тихому скверу, который окружал наш элитный квартал.
Падал мягкий снежок, но я ничего вокруг не замечала.
Красота мира просто померкла сегодня для меня.
Куда я шла – понятия не имела. Шла подальше от предательства и боли. Подальше от этой гадости.
От измены, которую я всегда считала самым страшным, что может произойти. Самым подлым и мерзким. Я никогда бы не поступила так сама с близким человеком, и была уверена, что ни Богдан, ни Анфиса тоже не поступят так со мной.
Не знаю, сколько я шла, устала, промерзла, когда увидела вывеску небольшого ресторанчика, я никогда тут не была раньше, и сейчас для меня это было благом.
Зашла, народу было не очень много, я подумала, что это к лучшему, села в уголке, заказала кофе и десерт, просто чтобы что-то заказать.
Мне не хотелось ни есть. ни пить. Ни жить…
Да и как мне жить?
Смотрела как опадает пена капучино и размышляла.
Квартира в которой мы жили принадлежит мужу, она куплена до брака со мной, естественно, мне там ничего не светит, да я и не стала бы пытаться что-то получить. Ничего мне не нужно от Богдана… Мне была нужна лишь его любовь, но теперь об этом и речи не может идти.
Он выбрал её.
У меня есть своя небольшая квартирка в тихом спальном районе, но я её сдаю и только недавно перезаключила контракт аренды на год. Там живёт семья уже несколько лет: хорошие люди, двое детей, приличная семья. Не могу же я к ним явиться и сказать, что у меня резко поменялись планы и я требую освободить жилплощадь?
Мы с Богданом заключали брачный контракт. Смешно, но на этом я настояла, все хотела показать, что я люблю его не за деньги, которые он имеет. Люблю, потому что люблю…
По нему мне ничего не достанется из имущества Богдана, но разве это самое важное?
Я семью потеряла. Мужа лишилась. Подруга предала… И всё это в один день.
Закрыла лицо руками, пытаясь прогнать непрошеные слезы.
За что, Богдан? За что? Я же так тебя любила! Я же старалась быть идеальной женой! Чтобы дом был уютным, был полной чашей. Готовила ему по пять блюд к ужину, и всегда разное.
Мне казалось, что я и как женщина его устраиваю. Да, может во мне нет лоска, как в Анфисе, я не такая стройная, как она, да и грудь у меня натуральная, не такая большая. Маникюра нет – зачем он мне на кухне? Господи, да я даже ноги брить порой забывала, не говоря об эпиляции…
Да уж, Надежда, дорогая, и ты еще спрашиваешь, почему мужа потянуло к другим бабам?
Видимо поэтому…
Горько было осознавать, что вся моя жизнь оказалась просто липой. Враньем.
Я закрывала глаза на очевидные вещи. Богдан стал позже приходить. Он не просил заниматься с ним любовью, хотя раньше ему нужно было и часто, и много и… в общем, любил он это дело, и сильно. Он знал толк в наслаждениях…
Наверное, как любой нормальный и здоровый мужчина.
Меня должно было насторожить то, что мой муж перестал меня хотеть.
Но и моя страсть поостыла на тот момент, и я считала, что это обоюдно.
Боже мой, как я ошиблась, как ошиблась!
Сексуальная жизнь Богдана продолжала быть яркой и регулярной.
Просто не со мной…
4.
Не знаю, сколько я сидела там, в этом незнакомом мне ресторане. Начали подтягиваться посетители, было много семей с детьми, стало шумно.
Дети! Как я хотела родить Богдану малыша, как мечтала!
“У нас будет ребенок. которого ты так и не смогла родить!” – эти жестокие слова сказала моя подруга! Подруга, с которой я делилась своими переживаниями, на плече которой плакала, когда не получалось в очередной раз!
Это меня ударило, может быть, еще больнее чем сама измена. Он не просто с ней спал! Он… он сделал ей ребёнка!
Меня просто размазывало, уничтожало. Боль пульсировала в теле жестоким напоминанием. “Не смогла родить”, бесплодная, пустышка… Клуша, которой место только на кухне…
Детский гомон в зале усиливался. Мне от него было дурно физически.
Пора было уходить, только вот куда?
Квартиры нет. Подруг, таких к которым я могла бы свалиться как снег на голову – пожалуй, тоже. Была Анфиса, и ещё Кристина, но Крис – подруга Анфисы, именно она нас познакомила, было бы странно свалиться ей на голову и жаловаться на общую знакомую.
Школьных подруг я как-то не сохранила, институтских – тоже растеряла.
Где же мне прикажете теперь ночевать?
Снять квартиру? Так быстро мне вряд ли это удастся, нарвусь еще на мошенников.
Да и денег, если честно, просто не было столько. Ведь все же требуют оплату нескольких месяцев, что резонно. Я и сама это прописываю в договоре. Никому не интересно искать жильцов каждый месяц…
Я совсем приуныла.
Какая-то западня просто.
Тупик. И решения нет.
Поехать в гостиницу?
От этой мысли почему-то передернуло. Не хотелось, чтобы кто-то узнал, что жена Богдана Кантемирова таскается по ночлежкам, даже элитным.
Хотя на номер в отеле хватило бы, если только мой супруг не решил заблокировать мне карты.
Дома остались какие-то украшения, которые он дарил, но я не думала, что вырученных за них денег хватит надолго. И потом, их еще надо было продать. Если он ещё разрешит мне их забрать. А то, может, Анфиса уже положила и на них глаз… ей всегда нравились мои побрякушки.
Что же мне делать?
Просто тупик!
Я с ужасом подумала, что все-таки придется, наверное, обзванивать гостиницы, надеясь, что я смогу найти такую, где меня никто не узнает.
Почему в жизни, как в сказке, не появляется фея-крестная, которая может решить проблемы разом?
Внезапно я вспомнила своего доброжелательного свекра – он всегда относился ко мне с пониманием. Он, конечно, не фея крестная, но…
Свекровь была, скорее прохладной, сама объясняла это тем, что не доверяет девушкам, особенно слишком молодым. У нас с Богданом не очень большая разница, почти десять лет. Но когда я выходила за него замуж мне было всего двадцать два. Совсем девочка. С годами свекровь вроде смирилась с нашим браком, но все равно нет-нет, да и начинала петь о том, какой Богдан молодец, а вот я ему совсем не пара. Что ж… теперь у него будет достойная жена.
Красивая, ухоженная, словно кукла с нарощенными ресницами, ногтями и нарисованными бровями…
Хотелось реветь, но не в людном же месте?
Наверное, я достигла какого-то предела, когда терпеть боль стало уже невозможно.
Словно сердце вырвали и оставили там, в нашей спальне, в которой мне было ещё недавно так хорошо…
А теперь моему любимому хорошо там с другой. И я не хочу знать, что она такого ему делает, что ему там сладко…
Я взяла телефон, решительно набрала номер.
– Ираида Давлатовна? Добрый вечер, это Надежда. Можно приехать к вам сейчас? С ночевкой. Случилось. При встрече расскажу. Еду.
5.
Такси довольно быстро доставило меня в дом родителей мужа.
“Бывшего мужа” – больно кольнуло в груди, а на глаза снова навернулись слёзы.
Мозг всё ещё сопротивлялся увиденному, отказывался верить в то, что никаких “нас” больше нет – сегодня Богдан станцевал на нашей любви, растоптал и плюнул.
Конечно же, я никогда его не прощу за такое предательство.
Конечно же, будет развод. Когда я немного приду в себя после случившегося.
Конечно же, я встану снова на ноги и буду счастливой.
Без него.
Научусь жить без него. Дышать без него. Любить, может быть тоже, снова. И тоже без него.
Господи, как больно!
– Здравствуй, дорогая, – вышла ко мне навстречу мать Богдана.
Такая же красивая, подтянутая, как её сын. И такая же холодная, как селёдка…
Никогда её не любила. И это было взаимно.
Не поладили с самого начала.
Ираида Давлатовна отчего-то сразу решила, что я не пара её сыну – слишком простая. Это даже звучало для неё смешно – Богдан Кантемиров и Надя Соловьёва.
По мнению маман Богдаше была нужна ни больше, ни меньше – принцесса английская. Да уж, судя по тому, что сейчас творится в королевской семейке Ираида получила бы знатный подарочек судьбы!
На меня она сразу смотрела свысока.
Будто бы меня как бомжа какого с вокзала приволокли, отмыли, приодели и накрасили.
Да, я была не из богатой семьи, как Богдан, но всё же повода относится ко мне как к отбросу общества никакого не было. У меня были простые родители, но оба с высшим образованием, работали достойно. Да, не забогатели! Но жили мы зато хорошо, дружно! И я не виновата, что они ушли так рано, не могли меня защитить.
Ираида Давлатовна, конечно, науськивала сына, пыталась внушить, что я им не подхожу.
Однако вышло как вышло, и мы всё же пошли к алтарю с Богданом, и я стала частью его семьи.
Только в основном, на словах. Ираида так и не прониклась ко мне.
Чего нельзя сказать о его отце, Ильяс Дамирович всегда был настроен ко мне положительно и тепло, только жаль, его сейчас дома не оказалось, и встречала меня только свекровь.
– Здравствуйте, Ираида Довлатовна, – поздоровалась я с ней, снимая шубку и сапоги в роскошной парадной их дома.
Этот особняк, наверное, самый большой в посёлке для элиты. Семья Богдана, как и он сам, были очень влиятельными людьми. Шутки ли – держать такой большой бизнес целой сети отелей и ресторанов!
– Мне…кхм, – собрала я руки в замок. – Не вполне удобно об этом говорить, но я бы хотела просить не только об одной ночи в вашем доме. Можно я у вас поживу? Немного.
Я добавила последнее слово потому, что заметила как мелькнуло недовольство в глазах свекрови. Она не столько не любила гостей в доме, сколько просто не любила меня. Но сейчас мне деваться некуда и свою гордость придётся засунуть куда поглубже. Надеюсь, это не затянется надолго, и скоро свой жилищный и финансовый вопрос я смогу закрыть и уйти отсюда. Чтобы никогда больше не вспоминать никого из этой семьи, не вспоминать этот дом и всё, что связано с ним. Разве что свёкра Ильяса – как просто хорошего человека.
Не раз он выручал меня, пока муж сгорал на работе – помогал довезти продукты или полку прибить.
“Сгорал на работе” – хмыкнула я про себя.
Сегодня я воочию увидела КАК он сгорал.
6.
Свекровь поджала губы, но пригласила войти.
А я наткнулась глазами на большое фото Богдана, висящее в холле.
Красивый. Счастливый…
Снова накрыли воспоминания. Я ведь искренне верила, что он так много работает!
Реально сгорает! Умоляла его снизить нагрузку!
Сгорать-то сгорал, но и удовлетворить свои физические потребности не забывал.
Пока я выбирала скатерти на обеденный стол, на который поставила бы ему ужин из пяти блюд, а он в это время, возможно, оприходовал очередную офисную подстилку.
Пока я выбирала шторы в гостиную, чтобы он там с комфортом отдыхал после тяжелого рабочего дня, в который опять же входили офисные подстилки.
Пока я выбирала простыни на нашу с ним постель, в которой он должен был спать как в уютном гнёздышке, но в которую тоже однажды привёл офисную подстилку, которая по иронии судьбы ещё и называлась моей подругой.
Всех бы казнила.
С особой жестокостью.
За мою боль.
За слёзы и унижение.
За пренебрежение в последней нашей семейной и некрасивой сцене.
За предательство, что оставило в душе и сердце зазубренную рану, которая не факт, что вообще однажды заживёт и перестанет кровоточить.
Такое вообще можно забыть? Простить? Принять?
Сомневаюсь.
Никак не укладывалось всё это в голове: муж и моя лучшая типа подруга…
Ему – вообще бы завязала узлом, будь моя воля.
У меня видимо наступил так называемый откат. Вместо боли – злость, ярость и ненависть.
Прежде всего к мужу, да и к подружайке тоже.
Анфиса… Где же твоя гордость и женская солидарность?
Неужели тебя не унижало спать с женатым?
А может, она была у него не одна, была не только я, но и другие коллеги, сотрудницы, просто случайные, которых он тасовал по мере, как они ему надоедали?
Как я не замечала, что он такой слишком полигамный, а попросту козёл?!
Куда смотрели мои глаза?
Я верила ему и не искала подвоха.
И вот как после этого я смогу кому-то доверять? Да и нужен ли мне кто-то?
Но сейчас не время думать, одёрнула сама себя и сосредоточилась на свекрови.
– Пойдём, чаю выпьем, – предложила она, и мы обе отправились на кухню.
Я понимала, что сейчас за чашкой чая она начнёт допрос: что у нас случилось, как, зачем и почему. Но это вполне логично с её стороны. Если бы жена моего сына вдруг стала проситься пожить в нашем доме, я бы тоже забеспокоилась и стала задавать вопросы. Пусть со мной она и холодная селёдка, пусть я не вызываю ничего, кроме негатива, но сына она любит и переживает за него по-настоящему.
– Что ж, дорогая, рассказывай, что случилось? – услышала я ожидаемый вопрос, когда чашки появились на столе. А ещё вазочка с сахаром, вареньем и конфетами.
Конечно, всё это не от доброты душевной выставлено было, чтобы накормить долгожданного гостя, просто манеры у мадам свекрови были прекрасными.
Не то, что у меня, как часто она отмечала после семейных посиделок: и вилку я не так держу, не так ею ем и вообще не ту схватила, перепутав вилку для мяса с вилкой для рыбы.
Конечно, прожив с Богданом пять лет, и часто бывая с ним в свете раньше, я научилась этикету и пользовалась столовыми приборами правильно, но неприятные воспоминания остались, как и мои манеры остались всё же далеки от манер утонченной матери Богдана.
– Ремонт, что ли затеяли? Что тебе дома не живётся?
– Я подаю на развод, – подняла я на неё глаза.
