Эльбрус Баграмович Джабраилов
Подснежник
– Подожди, Сали! Возьми мой кувшин – я пойду помогу этому бедолаге!
– Это опасно, Хава; да к тому же тут полно мужчин способных помочь… – предупреждала Салли. Но Хаву уже не остановить: она обернулась и пошла навстречу лошади. Когда попыталась ухватиться за уздечку, чтобы взобраться на неё, заметила «мару» – он хотел воспрепятствовать ей. Однако к её собственному изумлению, впервые победила его и взобралась на Бурака; почувствовала себя сильной с этой лошадью, которую до того ещё никто не седлал.Порскакали к обрыву. Сали побежала за ней. Хава слезла с лошади и подошла к краю обрыва; в этот момент Мару снова появился и начал причитать:
– Не подходи ближе, ты упадешь! Ты непременно погибнешь!
Она со страхом, но все же подошла поближе. Гамид лежал на выступе скалы, образованном большим камнем, выдающимся из неё; это было метре вниз и достать рукой не получалось.
Хава сняла платок – который в горах снимают лишь в исключительных случаях: его бросали под ноги враждующим чтобы остановить кровопролитие. Но Хаве не удалось сделать этого вовремя, она попросила Гамида крепче держаться и завязала узелок на платке, дала его Бураку; тот мгновенно сообразил что делать и начал тянуть вместе с ними. В этот момент руки Хвавы связал плотными корнями шива так, что она не могла шевелить ими. Сали заметила это и взяла платок в свои руки. Вместе они подняли Гамида и попросили могильщика помочь поднять его на лошадь; из-под рубашки виднелась кровь. Сам же Гамид стонал от боли.Бурак поскакал домой вместе с ним, а Хава осталась без платка – завязав им кровотечение у Гамида. Она попросила Сали:
– Дай мне платок, не хочу возвращаться домой без него!
Сали покраснела и перевела взгляд:
– Извини, Хава, но у меня один платок… Чтобы передать его тебе нам придется пойти домой.
– Не переживай, Сали. Я согласна! – ответила она. Придя к ним домой, Хава обнаружила как бедно живут Сали с мамой. Из посуды у них была только железная черпалка, два глиняных стакана и одно блюдце; из мебели – одна тахта и табурет. Сали сняла платок и передала его Хаве, добавив: "Ты можешь прийти сегодня вечером, прости меня сейчас нечем угостить. Мать придёт вечером, она работает швеёй в Хунзахе – изготавливает ковры." Хава с Богом имела особые отношения; ещё с раннего детства была убеждена в Нём и просила о благе для всех людей, забывая о себе. Однажды в ауле пропал мальчик: его искали всем селом, но никак не удавалось найти. Хава попросила у Господа, чтобы в холодную ночь Его согрели медведи. Через три дня – когда все уже отчаялись и шансы на то, что найдут его живым были малыми – мальчика обнаружили в лесу среди медведей.
Носить кувшин грациозно уже не зачем – ночь; потому он болтается на уже уставших плечах и спине, залив водой весь бок. Уже холодно. Хава приближалась к дому. В окнах горит свет, во дворе много людей. Мать смотрела из окна, но не разглядела издалека. Хава показалась во дворе; все обернулись и бросились расспрашивать, что с ней произошло. Она быстро вошла в дом и обнаружила там собралась вся женская родня. Мать подбежала и обняла её, но не успела поцеловать – подверглась невероятной силе рывка своего мужа; Салман схватил Хаву и опрокинул по всей гостиной. Хаву отбросило на несколько метров, она скользнула по полу до стены. Внезапное чувство обиды настигло её душу – с ней поступили несправедливо. Салман подбежал к ней, но его остановили братья.
– Где ты была?! …Где? – яростно кричал Салман
Хава не отвечала; она ещё не успела понять, что происходит – Салмана всё еще продолжают держать. Под ярким светом ламп казалось, будто в него вселился демон. Хаве почудилось возвращение к мигу смерти бабушки: это произошло ночью; она не сумела её разбудить и поняла, что та мертва. Собрала ноги в колени, поднявшись на диван – боялась, что под кровать затащит мару, а если выйдет на улицу, то непременно схватит чара; если даже от него убежит – в лесу её наверняка свяжет шива. Через день она прибежала домой, чудом миновав 15 км по лесу до соседнего села и свернулась клубком, потеряв дар речи. Мариям заметила это и подняв Хаву повела ее в спальню. Салман хоть и взбесился, но тоже всё понял – отложил разговор до утра.
