Эль Косимано
Хаос времён года
– Ты не оставил мне выбора. – Мой пульс учащается, когда я поднимаю глаза, встречаюсь взглядом с Лайоном и вижу в его зрачках то, что мне надлежит сделать.
– Я надеялся, что до этого не дойдет, – шепчет он.
На моих губах появляется улыбка, когда Лайон поднимает свой посох. Стоящий рядом Страж искоса смотрит на меня и ощутимо напрягается, увидев мои глаза. Он тянется к моим запястьям и зовет других Стражей, выкрикивая предупреждение, но я быстро выбрасываю вперед руку и хватаю его за горло. Он падает, и комната взрывается грохотом сапог. Стражи бегут к возвышению. Не ко мне – к Гее.
Она резко оборачивается на шум, опрокинув ряд клеток, а Стражи тем временем выстраиваются в защитную линию перед ней. Она встречается со мной взглядом поверх их голов и бросается было вперед, но Стражи удерживают ее.
– Нет! Даниэль, назад! – Ее волосы начинают потрескивать от статического электричества, а вороны и насекомые вылетают из своих вольеров беспорядочной черной тучей.
Я вскакиваю на помост и отклоняюсь, когда Лайон замахивается посохом, целясь косой мне в грудь. Я десятилетиями оттачивал навыки ближнего боя, сражался в любых условиях, против любого Времени года и с использованием любого вида оружия, но это… Мои конечности реагируют с точностью и скоростью, каких у меня никогда прежде не было, уворачиваясь от следующего выпада Лайона, уже предугаданного мозгом. Стазисная слабость исчезла без следа. Все формы и виды движения, даже на периферийном зрении, четко сфокусированы. Кандалы меня больше не держат. Комната, мое тело, моя судьба… Такое чувство, что я наконец-то могу ими управлять.
Я брыкаюсь, ударяя Лайона ногой в живот между взмахами косы, и он падает на помост с такой силой, что деревянная платформа трескается. Посох скользит по полу, и я с невиданной доселе скоростью кидаюсь за ним и схватываю. Перекатившись на спину, я переворачиваю посох косой от себя и поднимаю заостренное основание на манер копья. Лайон бросается ко мне слишком быстро, чтобы остановить то, что должно произойти.
Я напрягаюсь, а Гея кричит, когда Лайон напарывается на острие.
Его рот приоткрывается, челюсть отвисает от шока при виде расцветающего на посохе красного пятна. Мои руки дрожат под его весом, когда он оседает на пол.
Лайон смотрит на меня сверху вниз остекленевшими, отрешенными глазами, не выражающими ничего, кроме пустоты.
Из его рта сочится кровь.
– Еще есть время, – хрипит он, с трудом шевеля губами, так что я едва разбираю слова за воплями Геи и криками Стражей, – чтобы сделать правильный выбор.
Его подбородок падает на грудь. Мгновение я лишь тупо смотрю на него. Что, черт возьми, это вообще значит? Я уже сделал свой выбор – единственный выбор – не так ли?
В следующую секунду мир погружается в хаос. Пробежавший по посоху электрический импульс заставляет меня вздрогнуть. Я с силой вцепляюсь руками в его металлический стержень, прижав локти к туловищу, и магия Лайона перетекает в меня. Слишком поздно. Во рту появляется горький привкус дыма. Мой правый глаз горит, как в огне, голова откидывается назад, и я задыхаюсь от крика.
По щекам текут слезы. Комната расплывается, перспектива вдруг представляется неправильной. Пахнет войной, кровью, страхом и смятением. В двери врываются Стражи из коридора и резко останавливаются, прикрывая глаза от последней яркой вспышки света, проходящей через посох. Пульсация статики успокаивается, и в комнате становится тихо. Мои ладони по-прежнему сжимают покрывшийся инеем посох. Последние четверо Стражей старой гвардии врываются внутрь, лязгая цепями, и резко останавливаются.
Я роняю дымящийся посох, и Лайон падает на пол. С его плеч уже летит пепел.
Гея опускается перед ним на колени, а он рассыпается в прах.
За правым глазом пульсирует боль. Я прикрываю его ладонью и провожу дрожащими пальцами по покоробившейся коже. Схватив посох, подношу лезвие к лицу и вижу отражающийся в металле черный зияющий провал пустой глазницы.
Зажимая рукой обожженную рану, я вспоминаю слова Кай, сказанные мне в бассейне:
«Украденная магия – это проклятая магия… если ты заберешь чью-то магию без разрешения, то унаследуешь его слабости и недостатки…»
Нет, это ложь. Лайон ведь не терял глаза. Это просто байка, которую глупые библиотекари сочинили, чтобы держать Времена года в узде.
В комнате пульсирует заряд, воздух приобретает плотный электрический привкус приближающейся бури. Стражи, окружившие Гею, отступают, отползая на четвереньках. От статического электричества ее волосы встают дыбом, как гнездо извивающихся серебряных змей.
– Что ты наделал!
Пол под ее ногами начинает ходить ходуном и, волной докатываясь до меня, заставляет пошатнуться. Я вскакиваю на ноги, пятясь от излучаемой ею грубой силы. Никогда не видел Гею в таком состоянии. Совершенно не в себе. Точно так же Флёр смотрела на Майкла в видении, которое показал мне Лайон – как будто она вот-вот голыми руками разорвет землю и выпустит ад из ее недр.
– Не подходи! – Я наставляю на приближающуюся Гею косу, но она не реагирует, и я замахиваюсь лезвием, которое со свистом рассекает воздух, оставляя неглубокий разрез на талии ее платья. Она останавливается за пределами досягаемости косы, ее щеки пылают, алмазные глаза полны ярости.
Раздается скрип деревянных балок на потолке. Стражи, старые и новые, раскидывают руки в стороны для сохранения равновесия в помещении, где стены, пол и потолок ходят ходуном. В ожидании указаний они поворачиваются к Гее.
– У меня посох! – кричу я им. – Теперь вы подчиняетесь мне! Включая тебя, – я указываю лезвием на Гею. – И ты, черт возьми, отступишь, если не хочешь нарваться на неприятности.
Гея качает головой, понижая голос почти до шепота, чтобы услышать ее мог только я один:
– Все закончится совсем не так, как ты себе воображаешь, Дуглас. Чтобы ясно видеть, нужны два глаза – и два сердца, – говорит она, прерывисто дыша. – Тебе я никогда служить не буду. – Ее голос становится жестче, когда она переступает через пепел Лайона. – Ты будешь один, сейчас и всегда.
Гея бросается прямо на лезвие косы, которое вспарывает ей грудь, и ее тело резко замирает.
Наши взгляды встречаются. Подобного я не предвидел. Не заглянул дальше последнего вздоха Лайона, отразившегося в поверхности лампы. Я этого не планировал. В отличие от Геи. Она знала… Так почему же они не приложили больше усилий, чтобы остановить меня? Я ищу ответ в ее глазах. Ее веки тяжелеют и медленно опускаются, являя мне последнее смутное видение. Нет, это воспоминание. Ни голосов, ни звука. Только образ.
Лайон сидит, обматывая поясом око посоха. Гея кладет руку ему на плечо, а в стеклянном шаре на столе вихрится дымный туман. Губы Лайона шевелятся, складываясь в слова: «Я все еще могу спасти его».
Воспоминание исчезает, и глаза Геи закрываются. На нее нисходит странное умиротворение.
Я тяжело сглатываю, продолжая ломать голову над этим воспоминанием, и тут меня резко сбивает с ног. С оглушительным хлопком тело Геи взрывается, извергая пепел и излучая свет. Пол под ногами сотрясается, с потолка дождем осыпается штукатурка.
Стражи отступают к стенам комнаты, глядя вверх. Люстра над их головами начинает звенеть. В воздухе зреет магическая буря, скручивается воронкой. Мониторы Центра Управления мерцают статическими помехами и один за другим гаснут.
– Ты! – кричу я одному из Стражей Лайона, направляя на него косу. – Сними с них наручники. – Кивком подбородка я указываю на четырех Стражей прежнего режима, которые все еще владеют магией. – Сейчас же! – Все Стражи Лайона вытягиваются по стойке «смирно», и каждый спешит освободить одного из пленников в комбинезоне. Когда последняя пара наручников падает на пол, я приказываю Стражам Лайона опуститься на колени. – Свяжите предателей, – велю я остальным.
Стражи Майкла – мои Стражи – не колеблясь, бросаются исполнять приказ. Ликсу первой хватает наручники и огнестойкие рукавицы. Она выкрикивает приказы, и остальные повинуются, приковывая Стражей Лайона друг к другу на сотрясающемся от землетрясения полу.
– Что теперь? – кричит Ликсу.
– Убей их.
Она смотрит на меня, и я замечаю, как протестующе дергается кадык на ее изящной шее.
– Но Дуг, они же…
– Немедленно!
Ее взгляд задерживается на лезвии моей косы. Она отдает приказ, и члены старой гвардии приближаются к команде Лайона, призывая свою магию. Вспыхивает свет, рассеивается по комнате, и последние Стражи Лайона рассыпаются пеплом.
Магия Геи беснуется под потолком. Ветер, завывая, расшвыривает обломки по комнате. Со стен и потолка отваливается лепнина и шлепается на пол. Воздух густеет от пыли.
Я обшариваю комнату взглядом в поисках Кай. Раз она знала о магическом проклятии, может, знает и как его остановить. Я замечаю ее, съежившуюся возле скамей под дождем штукатурки. Огромный кусок потолка прямо над ней с треском отделяется и устремляется вниз. Она с криком прикрывает голову руками.
– Нет! – Я бросаюсь к Кай, пытаясь предотвратить неизбежное. – Стой!
Все замирает, воцаряется абсолютная тишина.
У меня звенит в ушах, а окружающий мир, кажется, напрочь лишился звуков. Тяжело дыша, я оглядываюсь по сторонам и замечаю, что комната как будто погрузилась под воду. Частицы пыли и куски штукатурки неподвижно зависли в воздухе. Уцелевшие члены старой гвардии стоят совершенно неподвижно, как живые манекены, зачем-то расставленные по комнате. Рот Кай застыл в беззвучном крике, а отколовшаяся секция потолка, нацелившаяся ей в голову, замерла в полете.
Я осторожно передвигаюсь среди обломков, боясь резким движением разрушить чары. Мои ботинки бесшумно ступают по битому стеклу. Протянув руку, я тыкаю пальцем в висящий в воздухе кусок штукатурки, но он не шевелится. Я пробираюсь через комнату, обходя людей, неподвижных как статуи.
Секундная стрелка на часах не двигается.
Я смотрю на свои дрожащие руки, на потускневший от дыма посох, и с моих губ срывается сдавленный смешок.
Я – Время. И Неизбежность. Две величайшие силы во Вселенной.
И мир вокруг меня рушится.
Мой смех становится паническим, почти истерическим. Я поворачиваюсь по кругу, осматривая разрушение. Душа Геи застыла неподвижным вихрем света над моей головой. Сейчас она, конечно, не шевелится, но я не сомневаюсь, что она разнесет это место на части, если я не найду способа ее контролировать.
Провожу рукой по гипсовой пыли в волосах. Не представляю, как все исправить. Не знаю, на что способен посох, каковы пределы моей новой магии. Как, черт возьми, остановить созданное Геей землетрясение? Не представляю, как все это работает и что делать дальше. Хотя…
Что делать дальше…
Око.
Я опускаю косу, рывком снимая повязанный вокруг ее верхушки пояс, цепляясь ногтями за бархат в попытке скорее ослабить узел. Из моего горла вырывается сдавленный звук, когда ткань, наконец, спадает, открывая зияющую дыру там, где должен был быть кристалл.
Его больше нет.
Но ведь был же! У Лайона, во всяком случае.
Око находилось прямо здесь, в верхней части посоха, когда на прошлой неделе в своем кабинете он показал мне видение. Он тогда заглянул внутрь и что-то увидел…
«Я надеялся, что до этого не дойдет».
Мой крик эхом отражается от стен. Я отбрасываю посох, и он со стуком ударяется о камень.
Лайон знал! Знал, что этот момент настанет, и спрятал кристалл, чтобы наказать меня.
Мое дыхание вырывается злыми белыми облачками пара, по венам течет лед, а зимняя магия пробуждается, будто реагируя на неосознанную мысль. Я тяжело дышу, глядя на свои покрывающиеся инеем руки.
Время… оно остановилось, когда мне это было нужно. Когда я приказал. Оно удовлетворило мое желание, отреагировав так же, как и моя зимняя магия. Время – просто еще одна форма магии. Если я могу контролировать стихии, то и время тоже сумею.
Я делаю глубокий вдох, окидывая комнату оценивающим взглядом и стараясь придумать план.
Нужно снова запустить время. И спасти Кай. Вместе мы сообразим, что делать с магией Геи.
Посох, кажется, сам прыгает мне в ладонь, когда я наклоняюсь, чтобы поднять его, и моя холодная кожа болезненно натягивается, когда я встаю на ноги и подхожу к Кай. Поднимаю глаза на часы. Сосредоточившись на длинной латунной секундной стрелке, я представляю, как она тикает. Представляю, что толкаю ее вправо. Мой почерневший глаз отзывается болью на шевеление магии внутри меня.
– Вперед, – шепчу я.
Внезапный порыв ветра вырывает косу у меня из руки, а сам я врезаюсь в Кай, отталкивая ее в сторону, чтобы обломок не расплющил ее. Магия Геи завывает, отскакивая от потолка, извиваясь вдоль стен. Освещение мерцает и гаснет, и единственным оставшимся источником света остается бушующее сияние магии Геи. Стражи бегут в укрытие. Кай кашляет, прикрывая глаза от пыли. Я поднимаю ее на ноги. Вокруг нас сгущается буря.
– Ты убил их! – Развевающиеся волосы кинжалами хлещут ее по глазам. Она выдергивает свою руку из моей и пятится прочь, останавливаясь взглядом на валяющейся на полу косе. – Ты сказал, что заберешь посох, но и словом не обмолвился, что собираешься убить их! – Ветер проносится по Центру Управления, взметывая осколки стекла и сбрасывая бумаги со стола. – Магия Геи теперь на свободе. Мы все умрем!
Кай разворачивается, намереваясь бежать, но я хватаю ее и заставляю смотреть себе в лицо.
– Мы не умрем! Я же обещал, что ты будешь в безопасности. Что ты сохранишь свою магию. Мы все исправим. Мы с тобой, понимаешь? – Я сделаю ее куда более могущественной, чем она могла себе представить. Посажу ее на гребаный трон рядом с собой, если это будет означать, что мы оба выберемся отсюда живыми. – Ты заберешь силу Геи. Я отдам ее магию тебе.
Она устремляет на меня взгляд, и воспоминание, которое я вижу в глубине ее глаз, заставляет меня похолодеть.
Комбинезон у нее чистый. Новый. Она сидит в кресле в кабинете Лайона, бледная и дрожащая после недавнего выхода из стазиса. Настольный календарь показывает дату – неделю назад. Я вижу, как губы Лайона складываются в слова: «Когда придет время, обещай мне, что защитишь его. Что на этот раз ты сделаешь правильный выбор. Возможно начать все сначала, Кай. Для всех нас».
В воспоминании она кивает, но я вижу, что в своем воображении она рисует не меня. Не мой образ тревожит ее чувство вины и потребность в искуплении.
Я отдергиваю руку от ее подбородка, чувствуя, что мир уходит у меня из-под ног.
Мне не нужна магия, чтобы узнать, что она сделает дальше. Кай собирается предать меня.
И побежит она к Джеку.
Я отталкиваю ее от себя. Пол вздымается. Я пригибаюсь, прикрывая голову, когда обломки падают мне на плечо. Ветер завывает в комнате, разбивая террариумы и клетки, засыпая пол осколками стекла. За моей спиной раздается пронзительное воронье карканье. Рой пчел устремляется к единственному выходу. Подняв глаза, я вижу, что тяжелые деревянные двери широко распахнуты и раскачиваются в петлях.
Кай ушла.
Я хватаюсь за край стола Геи, ощущая новый толчок землетрясения, тянусь к посоху и, используя его как опору, встаю. Резко вдохнув, притягиваю к себе магию Геи, но она бьется под потолком, не желая мне подчиняться. Искры летят, когда, вдох за вдохом, я заставляю воронку спуститься. Она превращается в плотный шар света, который плывет по воздуху прямиком к моему рту.
Ее магия обжигает, когда я вдыхаю ее. Сплошной сгусток жал, зубов и когтей, она не желает быть проглоченной, рвет мне горло изнутри, и я с трудом подавляю желание задушить самого себя. Лихорадочно шаря рукой по столу, ищу клетку или временного хозяина – что угодно, лишь бы сдержать эту дикую магию, прежде чем она раздерет меня на части. Вороны, пчелы и мухи разлетелись, а вот Стражи еще здесь. Я мог бы сделать одного из них…
Нет.
Нельзя рисковать, давая кому-то такую власть, ведь они способны предать меня так же, как Кай.
Мои пальцы смыкаются вокруг стеклянного шара. Рывком открыв его, я выплевываю в него световой сгусток и, задыхаясь и дрожа, захлопываю крышку. Магия Геи шипит на меня через стекло. У меня по подбородку стекает кровь, и я вытираю ее рукавом, хватая ртом воздух. Это причиняет боль. Ветер, наконец, начинает стихать.
Запылившиеся бумаги беспорядочной грудой падают на пол. Когда последние толчки стихают, четверо оставшихся Стражей старой гвардии – моих Стражей – медленно поднимаются на ноги. Широко раскрытыми глазами они смотрят на мою почерневшую глазницу. Я избегаю их взглядов, боясь того, что могу в них прочесть. Положив руки на стол Геи, я склоняю голову над шаром, гадая, что, черт возьми, мне делать дальше.
9. Сдержать обещания
Джек
У меня кружится голова, и я весь мокрый от пота, когда, наконец, спрыгиваю с беговой дорожки и направляюсь в свой кабинет на встречу с Лайоном. Плюхаюсь в кресло на колесиках и подъезжаю к клавиатуре, проверяя сообщения в ожидании его звонка. Приходит электронное письмо от Поппи с прикрепленным селфи Чилла в заснеженной куртке рядом со знаком возвышения у подножия горного перевала на Аляске. Ощущая подступивший к горлу комок, я закрываю фото и переключаюсь на проверку погодных каналов.
На сотню километров вокруг обещают голубое небо и прекрасную весеннюю погоду, за исключением небольшой группы тяжелых туч, которые всю неделю постоянно висят над нашей виллой.
Услышав, как хлопает, закрываясь, входная дверь, я включаю камеры наблюдения как раз вовремя, чтобы увидеть, что Флёр дошла уже до конца мощеной подъездной дорожки. Красный огонек ее GPS-навигатора начинает мигать на другом экране, когда она заходит за поворот, направляясь в свою языковую школу. Сегодня утром она надела передатчик без напоминаний и возражений. А придя на кухню за кофе, я обнаружил, что она втихаря сняла с холодильника все туристические вырезки. Наши новые визы и паспорта, а также дорожные чеки прибыли с посыльным от Лайона несколько дней назад. Как только курьер уехал, я засунул их в дальний ящик комода.
Утирая пот со лба, проверяю подключение к сети. Я прослушал уже три песни из своего плейлиста и более чем готов принять холодный душ. Куда, черт возьми, запропастился Лайон? Это на него не похоже – опаздывать. Наконец, я сам звоню ему и, насчитав пятнадцать гудков, окончательно сдаюсь. Откинувшись на спинку стула, устремляю глаза в потолок, размышляя обо всех тех вопросах, о которых жажду поговорить с ним, но не знаю как. О дорожных чеках в ящике стола. О множестве причин, по которым Флёр не хочет, чтобы мы возвращались в Обсерваторию, хотя я, наоборот, чувствую, что мне это нужно.
На экране, наконец, появляется уведомление о видеовызове. Владевшее мной внутреннее напряжение отпускает, я сажусь поудобнее и щелкаю мышью, чтобы подключиться.
– Приветствую, профессор. – Я останавливаю музыку, ожидая, когда камера покажет мне лицо Лайона.
– Ну, этого звания я пока не получила. – Подняв взгляд, я не испытываю разочарования, увидев на экране Эмбер.
– Привет. Я не могу долго говорить. Жду звонка от Лайона. Как дела?
– Ты уже читал последние новости из Лондона?
– Нет, а что?
На втором экране над столом я открываю вкладки с событиями в мире. Обычно я не слежу за погодой дальше нескольких сотен миль от Куэрнаваки, но разлившаяся по радару зеленая масса неправильной формы немедленно привлекает мое внимание.
– Несколько часов назад там произошло землетрясение.
– Насколько сильное?
– Не такое, как в 2008-м. Едва ли четверка по шкале Рихтера. Но посмотри-ка на бури.
Я увеличиваю масштаб вспышек цвета, исходящих из центра Лондона. Пока я наблюдаю, в отдалении начинают формироваться фронты меньшего размера, как будто одно погодное явление провоцирует другое.
– Похоже, у кого-то случился нервный срыв.
– И не один. – Глаза Эмбер бегают туда-сюда.
– Ничего такого, с чем бы Гея с Лайоном не сумели справиться. – Должно быть, именно по этой причине Лайон опаздывает. – Может быть, они наконец-то разобрались с кучкой мятежных Времен года. Чем скорее, тем лучше. – Я откидываюсь на спинку стула, радуясь возможности отвлечься, пока жду.
– Кстати, о Лайоне, – говорит Эмбер, снова поворачиваясь ко мне, – вы с Флёр получили от него странный пакет? Внутри лежала непонятная записка и три дорожных чека. Что-то насчет встречи с тобой и приезда в Обсерваторию в гости.
Лайон, должно быть, действительно хочет, чтобы я вернулся домой, если втягивает в это Эмбер и Хулио.
– Вы поедете?
– Хочу сказать тебе пару слов, Айсберг. – На экране вдруг появляется лицо Хулио, оттесняя рыжеволосую Эмбер к обшитой деревянными панелями стене их спальни. – Черта с два.
– Это три слова, – замечает она.
– Что я могу ответить? У меня имеются сильные возражения на этот счет. Мы едва не погибли, пытаясь выбраться из этого места.
– Да ладно тебе, – легкомысленно отмахивается она. – Не через лей-линии же нас туда потащат. Кроме того, это всего на несколько дней.
– Знаешь, что еще длится всего несколько дней? Пищевое отравление, метели и жуткое похмелье от текилы. Не вижу никаких веских причин бросаться ни в одну из этих крайностей.
Подперев голову рукой и царапая ногтем край стола, я слушаю, как они спорят.
– В любом случае, это уже неактуально, ведь Флёр ответила отрицательно.
– А вдруг нам с Хулио удастся ее убедить? Мы уже давно собираемся наведаться к вам с визитом. Мы вчетвером не собирались в реале уже несколько месяцев.
– У меня есть идея получше, – заявляет Хулио, обнимая Эмбер и поднимая ее со стула, чтобы самому занять ее место перед камерой. Он сажает ее к себе на колени и говорит через ее плечо: – Как насчет того, чтобы вы с Флёр собрали вещи и прилетели к нам на длинный уикенд? Погода отличная. Можем отдохнуть на пляже или даже сходить в поход…
– Незачем нам в походы ходить, – перебивает Эмбер, закатывая глаза. – У нас есть комната для гостей, и мы сердечно приглашаем вас пожить с нами, Джек. Обещаю, что не заставим спать в палатке.
– Не могу, – рассеянно отвечаю я, наблюдая, как красный огонек Флёр покидает кофейню на соседнем экране. – Лайон ввел запрет на поездки для непарных Времен года. Так что мы застряли дома, пока он не будет снят.
Воцаряется молчание. Я оборачиваюсь и натыкаюсь на хмурый взгляд Эмбер. Прикрывая микрофон, она что-то говорит Хулио. Он тоже смотрит на меня, кивает и, встав с кресла, исчезает из поля зрения. Раздается щелчок захлопнувшейся двери спальни.
– Что случилось с твоей шеей?
Эмбер совсем не изменилась – все так же остра на язык и не склонна смягчать удар. Я уже и забыл о заживающей ране, пока она не обратила на нее внимание, и теперь порез зудит, будто грозя снова открыться. Я легонько царапаю рану, но неприятное ощущение не проходит.
– Вышел на пробежку и попал под горячую руку парочке придурков со складным ножом. Меня застали врасплох и потребовали отдать часы, вот и все.
– Как я погляжу, тебе удалось это пережить. Что именно случилось? Инстинкт взял верх?
– Скорее верх взяла Флёр, – ворчливо отзываюсь я. – Я и сам прекрасно справлялся, и мне не нужна была ничья помощь.
Эмбер разглядывает меня так же пристально, как, бывало, обычно делала перед боем, пытаясь найти лучший способ побороть меня, не получив при этом удара самой.
– Поговори со мной, Джек. Что происходит?
– Не о чем тут говорить.
– Чушь собачья. Есть два типа людей, которые знают тебя лучше всех: те, кто тебя любит, и те, кто полон решимости тебя прикончить. Я относилась и к первым, и ко вторым.
Я протираю глаза, разрываясь между желанием солгать и выложить ей все как на духу.
– Не знаю… Наверное, я скучаю по дому. – Эмбер долго молчит, как будто это не тот ответ, которого она ожидала. – Не знаю почему. Не могу этого объяснить, ясно? Просто… просто мне чего-то не хватает.
– Твоей магии?
Я отодвигаю стул от стола, чувствуя лютую ненависть к мониторам, спутникам и камерам слежения, от которых вынужден зависеть, чтобы делать свою работу. На самом деле мне следовало трудиться плечом к плечу с Флёр, а не прятаться за экраном компьютера.
– Ее забрал Лайон, – отвечаю я. – Она хранится в стеклянном шаре у него на столе. Он сказал, что я могу получить ее обратно, когда захочу.
– А ты хочешь?
Я утвердительно киваю, жалея, что вообще ответил на этот видеозвонок, ненавидя жалость в голосе Эмбер и мягкость ее тона. Я бы предпочел, чтобы она просто вышла и замахнулась на меня, как раньше.
– Да, я хочу этого! – Признание вырывается из меня с силой зимнего ветра. Я вскакиваю со стула и принимаюсь расхаживать по комнате. – Не могу описать, на что это похоже, Эмбер. Как будто у меня не хватает конечности, или…
– …части души? – подсказывает она окончание фразы.
У меня перехватывает горло.
– Флёр – моя душа.
Она единственная часть меня, без которой я не могу жить. По крайней мере, я себя в этом убеждаю. Только в последнее время мне кажется, что что-то во мне умирает, и я уже ни в чем не уверен.
– Твой дымный туман представляет собой много больше, чем просто дарованную Геей силу. Он жил внутри тебя, сроднился с тобой. В нем и по сей день содержатся фрагменты тебя – твои воспоминания, твой дух. Ты чувствуешь пустоту не просто так, Джек – она действительно существует.
– Может быть, так и должно быть. Я видел свой дымный туман, Эмбер. И знаешь, он в полном раздрае. Злобно извивается и мрачен, как грозовая туча. Что, если я верну его внутрь себя, а он разорвет нас всех на куски?
Я снова сажусь на стул и упираюсь локтями в столешницу, приблизив лицо к камере. Если кто и помнит, как выглядит эта тьма, так это Эмбер, потому что первое, что я сделал после того как забрал магию Неве, – чуть не убил Эмбер. К счастью, она давно перестала держать на меня обиду. Ее полные губы поджимаются от беспокойства.
– Ты говорил с Флёр?
– Да уж, – фыркаю я, потирая лицо. – Все прошло не очень хорошо.
Эмбер вопросительно вскидывает бровь.
– Не могу винить Флёр в том, что она расстроена. Она выбрала меня своим куратором – то есть тем, кто будет заботиться о ней и оберегать. Нельзя просто отмахнуться от этого и сказать, что ее выбор не имеет значения. – Не следовало мне просить ее вернуться в Обсерваторию. Не стоило даже думать об этом, зная, как она к этому отнесется. Я запускаю обе руки себе в волосы и ерошу их, превращая в спутанное, сдобренное потом гнездо. – Я не знаю, Эмбер. Мы оба хотим одного и того же – уберечь друг друга, – но мне кажется, что мы все делаем неправильно. Нам никак не удается достичь равновесия.
Эмбер задумчиво прикусывает губу.
– Возможно, Хулио был прав, и отправиться всем вместе в поход – не самая плохая идея.
Я прижимаю ладони к глазам.
– Что-то я совсем перестал тебя понимать.
– Может быть, вам с Флёр нужно на какое-то время отвлечься. Ну, знаешь, вернуться туда, где вы чувствовали себя уравновешенными.
Я мысленно возвращаюсь к тому времени, когда мы были в бегах, но никак не могу вспомнить, где же нам в последний раз было хорошо. Каждое совершенное на первый взгляд воспоминание о нас вместе в то время омрачено опасностью или катастрофой. Идеального момента не было никогда. Как не было и никакой гарантии, что мы выживем. И безопасных мест тоже. Мы с Флёр приняли как данность, что в любой момент можем умереть, и с головой ныряли в смерть, осознавая, чем рискуем, ради шанса быть вместе. Мы обретали равновесие вопреки опасности, а не потому что оба чувствовали себя защищенными.
– Но запрет на поездки…
Эмбер подавляет смешок.
– Когда это тебя раньше останавливали правила?
У меня голова идет кругом.
– Эмбер, ты гений! – Я наклоняюсь над клавиатурой, быстро набираю электронное письмо Лайону с просьбой перенести нашу встречу и вскакиваю на ноги. – Позвоню тебе позднее.
– Подожди, Джек, куда ты собрался? – кричит она.
Лучась улыбкой, как сверкающий на солнце иней, я хватаю свои ботинки и бегу к двери.
– Пока не знаю. Но мы что-нибудь придумаем.
