Эль Беннет
Спроси у ветра
Но Фредрик не повелся на ее выпад. Взяв столовые приборы он приступил к ужину.
– Времена уже другие, мир изменился… мои взгляды на жизнь тоже. Я распустил слуг и выдал им приличное жалование. Кто хотел остаться работать те остались, но на хороших условиях труда и его оплаты. Количество работником в замке теперь значительно сократилось. Работают только те, кто обеспечивает замок и живущих в нем самым необходимым.
Олив задумчиво посмотрела на него. При приглушенном золотом свечении ее волосы отливали медовым оттенком. Ее синие глаза, которые так поразили его, еще тогда при первой встрече, мерцали. Олив также принялась есть.
Некоторое время они ели молча. Олив на самом деле устала от препираний. Она обдумывала то, что рассказал ей Фредрик о слугах. Может ли такое быть, что все таки он изменился за это время? В конце концов прошла целая тысяча лет. Устои и нравы могли измениться даже в самом худшем из миров за такой промежуток времени.
– Я хочу отвезти тебя завтра в город. Хочу показать тебе, как изменилась Глориания.
Олив пристально посмотрела в его синие глаза, которые она столько раз видела в своих снах.
– Почему бы и нет. Все равно лучше, чем сидеть все время запертой в замке.
– Отлично, – радостно сказал Фредрик. – Завтра рано утром поедем, будь готова к семи.
– Хорошо.
Повисла неловкая пауза.
– Фредрик, – начала Олив задумчиво, – Как ты себе представляешь нас тут? – Олив обвела указательным пальцем комнату. – Я не могу делать вид, что не замечаю браслета у себя на руке. И даже тогда, когда я готова поверить в то, что возможно существует даже крохотная вероятность, что это ни какой-то твой изощренный план по моему уничтожению и наказанию, даже тогда, когда я ловлю себя на мысли, что, возможно, хочу поверить тебе… я смотрю на руку и вижу, этот гребенный браслет. Как ты предлагаешь мне смирится с этим? – Олив глубоко вдохнула. – Нельзя требовать доверия, когда сам не доверяешь. Это так не работает.
Фредрик молча смотрел на Олив. Он понимал, что она абсолютно права, но его раздирали противоречивые чувства.
Видя его сомнения Олив пошла ва-банк.
– Если я пообещаю тебе не убегать, ты снимешь браслет?
Фредрик по-прежнему молчал. Она решила пойти до конца.
– Если ты снимешь с меня браслет, то я стану любезной и милой гостьей. И пообещаю попытаться… – она запнулась.
Фредрик понял, что даже обещание попытаться его простить ей дается нелегко.
– Я попытаюсь узнать тебя лучше. – закончила она.
Фредрик посмотрел в сторону, где были открыты окна в пол. Прошло несколько минут, прежде чем он повернулся и ответил ей.
– С того момента, как ты скрылась в портале тогда, я искал тебя. Сначала мне пришлось найти магов, которые сделали мне магическое кольцо открывающее порталы. На это у меня ушло около века. Потом я начал путешествовать по всем мирам и искать тебя. – Фредрик остановился и сделал вдох, как перед прыжком в холодную воду, – Сначала я искал тебя, чтобы наказать.
– Эм, это не то, что хотелось бы услышать женщине, Фредрик. Психически здоровым женщинам, по крайней мере. – раздосадовано проговорила Олив.
– Нет, дослушай,– поспешил он успокоить ее, – я ошибался, обманывал сам себя.
Фредрик замолк и посмотрел в стону открытых окон.
– Давай выйдем на террасу. – Поднялся он и подал руку сидящей Олив.
Она смотрела на протянутую ей руку и словила себя на мысли, что ей очень хочется вложить свою руку в колыбель его ладони. Олив хотелось ощутить тяжесть и тепло его тела.
Фредрик заметил ее колебания и ждал. Этим он хотел показать ей, что так будет всегда: он всегда будет рядом и будет ждать её. И когда Олив вложила свою маленькую ручку в его, сердце Фредрика наполнилось радостью и сильно забилось. Он понял, что сейчас между ними установилась связь. Эта искренность, возникшая между ними стала первой тонкой нитью, связавшей их разбитые сердца. Он легонько потянул ее на себя, и когда она встала повел к открытой террасе.
Выйдя на свежий воздух, он остановился у самого парапета террасы, но все еще не отпускал ее руку. Олив стояла рядом с Фредриком в тишине и смотрела на море и горы, которые разлеглись у самого замка. Где-то вдалеке прокричали птицы, которых даже не было видно. Звуки морских волн, крики невидимых птиц и тепло руки Фредрика повлияли на нее успокаивающе.
Фредрик смотрел вдаль. И Олив услышала, как он продолжил свой рассказ.
– Однажды, в одном из миров, я познакомился с парой. Они были соединившимися близнецовыми пламёнами. Та любовь, которую они испытывали, как тебе объяснить, как будто формировала особое поле вокруг них. Когда ты попадаешь в такое поле, твоя энергострукутра как бы настраивается на их частоту. Глядя на них я понял впервые тогда, что тоскую по тебе. – Он повернулся к ней, его глаза горели, – я осознал, что все это время я искал тебя не для наказания, а потому что хотел вернуть свою пару. Я хотел того, чего лишил себя сам.
Фредрик поднес руку Олив к своим губам и мягко поцеловал ее бархатную кожу.
– В одну ночь на наш лагерь напали колдуны. В бою они смертельно ранили Налу, так ее звали. Бароу был вне себя от горя и боли. Я стоял над ним сидящим на земле и качающим словно ребенка свою любимую. Он выл от боли. Но знаешь, что пронзило меня больше всего? – спросил Фредрик.
– Что? – ей правда было интересно.
– Стоя над ее телом при погребении, он сказал: «Любить тебя и потерять, было в сто тысяч раз лучше, нежели не знать тебя совсем, моя любовь». – Фредрик взял ладонь Олив двумя руками и стоял так, потирая ее руку своими. Она не стала сопротивляться.
– Что стало с Бароу? – тихо спросила Олив.
– Знала ли ты, что когда умирает один из близнецовых пламён, фиолетовое пламя, которое образовывается во время встречи, расцепляется на две части? Её пламя вернулось обратно в Логос.
Олив знала о Логосе, как и любой лирианец. Логос это смысловой порядок Бытия и Сознания. Он облекает свою сущность во Вселенную. На высших планах Бытия происходит создание форм, но там нет ни твердых, ни жидких, ни газообразных форм. Там все формы существуют в виде идей в разуме Логоса. В более низких измерениях эти идеи начинают менять свою дух-материю – появляется ее пластичность, и дух-материя может трансформироваться и организовываться в формы. Фиолетовое пламя одна из таких форм. Одна из самых высших во всех измерениях. Но Олив не знала, что происходит с фиолетовым пламенем соединенных близнецов после смерти одного из них.
Фредрик продолжил.
– Второй близнец остается со своим пламенем один. Это настолько опустошает, что оставшись в плотной мерности близнец часто не выдерживает потери своей пары и постепенно сходит с ума. Либо умирает вслед за своей парой, чтобы встретиться вновь в другом воплощении. В последний раз, когда я видел Бароу, он был безумен.
Олив почувствовала, как по ее щекам скатились слезы. Такая печальная история любви.
– Понимаешь, Оливка, когда близнецы встречаются, их миссия быть вместе и освещать своей любовью пространство тех миров, в которых они прибывают. Расставание после их встречи это противоестественно. Оно сильно меняет близнецов, почти также, как и смерть. Видя трагедию своего друга, я осознал тогда свою. Я наконец признался самому себе, что оплакиваю то, что так и не успело начаться по моей же милости. У Бароу была Нала, они успели испытать всеобъемлющую любовь, которая пронизывает собой все и вся вокруг. А я отрекся от этого.
Он выставил свою ладонь вверх и на ней материализовался маленький листик бумаги. Фредрик протянул ладонь Олив. Она почувствовала дрожь во всем теле.
– Неужели это… – она взяла листок бумаги и развернула его.
Это была та самая бумажка с его именем инициации, которую она принесла в тот день в замок.
– Я так наивно предполагала, что этот маленький клочок бумаги заставит тебя поверить мне. – грустно сказала она.
Вдруг на Олив накатили те чувства, которые она испытала тогда, стоя в бальном зале: одиночество, отчаяние и боль. Она потерла грудину.
– Олив, родная… – Фредрику хотелось стереть грусть с ее лица.
– Ноа рассказывал, что видел твою эмоциональную сетку, – вдруг вырвалось у Олив, она даже не ожидала от себя такого. Олив встревожило то, как легко Фредрик пробрался ей под кожу.
Фредрик замер.
– Что он увидел?
Олив помедлила.
– Он сказал, что твоя эмоциональная сетка покорежена, искривлена, сломана. – Она не решалась сказать следующее, но Фредрик ее опередил своим вопросом.
– А что Ноа сказал про твою сетку? – Фредрик очень внимательно наблюдал за Олив.
– Он сказал… – она замолчала, а потом на выдохе произнесла, – наши сетки похожи.
Это стало откровением для Фредрика. Он, кончено, предполагал, что Олив также пришлось несладко в разлуке. Все таки тогда в больном зале связь образовалась и это было свершившимся фактом. Но знание того, что на Олив их расставание отразилось также сильно, как и на нем, делало их связь осязаемой, плотной и весомой. Он взял ее руки в свои и положил их себе на грудь, где гулко билось его сердце. Он хотел, чтобы она видела то, как его взволновало ее откровение.
Глава 11
Олив стояла напротив Фредрика и чувствовала руками биение его сердца. Его грудь вздымалась при дыхании. Ее обволакивало теплотой тела Фредрика, его взглядом и энергией, которую он источал. Этот мужчина притягивал ее так сильно, что все ее тело изнывало от жажды и желания. Олив почувствовала как ее собственное сердце забилось быстрее, его ритм подстроился под ритм сердца Фредрика и, наконец, слился с ним в унисон. Это удивительное чувство единения. Олив хотелось разозлится на Фредрика за эти обрушившиеся разом на ее чувства, потому что злость помогала ей защищать себя, свои личные границы. Злость помогла ей выжить когда-то. Но стоя так, теплым спокойным вечером на террасе замка, слушая биение сердца Фредрика и свое, – все это повлияло на нее очень умиротворяюще. В этом и суть встречи близнецовых пламён – гармонизация и энергетическое соитие двух частиц Вселенной. Возврат к своему первоисточнику.
Фредрик наслаждался ее близостью. Такое тихое и мягкое счастье, когда твоя пара находится рядом и дышит с тобой одним воздухом. Фредрику хотелось боготворить ее своими ласками. Показать губами и руками, что она желанна. Он начал гладить ее руки сначала пальцами, а затем спустился вниз по предплечью. Когда его левая рука нащупала что-то твердое и гладкое, он не сразу понял что это сквозь пелену любовного морока. Но, когда до него дошло, что это золотой браслет, который лишает ее сил, то его романтическое настроение сразу пошло на убыль. Он взял ее руку, на которой был браслет и отрешенно посмотрел на него.
– Ты права.
Олив замерла от неожиданности, неужели он снимет…
– Я не могу ждать от тебя доверия, пока сам с помощью чар лишаю тебя твоей силы. Но, – Фредрик остановился и посмотрел ей в глаза. Олив насторожилась от этого «но».
– Мне нужен еще один день и я сниму этот браслет с тебя. Я покажу тебе город, а потом сниму браслет, и ты решишь сама хочешь ли остаться… – он хотел добавить «со мной», но решил не давить на нее своими ожиданиями.
Олив не нравилась мысль о том, что она еще хоть один час проживет с этим браслетом на руке, но глубоко в душе она понимала Фредрика. Это, конечно, не оправдывало его, но она понимала. Эту тысячу лет она жила с чувством сильнейшей тоски и горечью утраты. Возможно… Возможно ему на самом деле было также больно, как и ей. Потому Олив решила, что еще один день она сможет вытерпеть. Она решила попробовать довериться ему.
Она вздохнула и кивнула Фредрику.
– Хорошо. Но только один день, Фредрик, – ее выражение лица стало серьезным, – я не шучу. Один день, но больше я не выдержу. Мне нужен мой ветер… – она осеклась.
Фредрик ждал, что она продолжит, но Олив не стала больше говорить. Фредрик решил, что как-нибудь потом разовьет эту тему. Ему было жутко интересно услышать про ее дар.
«Его пара – Элементия, подумать только!»
После ужина Фредрик проводил Олив к дверям ее комнаты, поцеловал ей обе руки и с пожеланиями спокойно ночи покинул ее.
*****
Первая ночь во дворце была тревожной для Олив. Она плохо спала, ей снились кошмары и казалось, что ей не хватает воздуха. Она проснулась на рассвете и почувствовала словно браслет сдавливает ей руку. Она прикоснулась к нему, и ей будто бы послышалось шипение. Олив уставилась на руку, но ничего не увидела. Стало выглядывать солнце и тревога постепенно улеглась.
Заснуть она все равно уже не смогла бы и потому Олив решила принять ванную и умыться. После ухода за своим телом она открыла шкаф. Говоря о гардеробе – он был потрясающий. В шкафу было все, что только может ей понадобиться: красивое белье – удобное белье, нарядные платья – обычная повседневная одежда. Тоже самое можно было сказать и об обуви. На полках стояла как обувь для вечерних выходов, так и спортивная. И удивительно, как все эти вещи подходили ей по размеру. Она решила потом спросить об этом у Фредрика. Как он мог так хорошо понимать, что ей было нужно? Как будто он уже некоторое время следил за ней…
Олив надела свободные синие джинсы с высокой талией и закатанными внизу штанинами, белый хлопковый топ с округлым женственным вырезом и белые кроссовки. Ей было очень уютно и комфортно в этой одежде. На голове она заплела по кругу французскую косу, которая формировала на ее голове корону.
"Очень символично", – подумала она, хихикнув себе в зеркало.
Ровно в семь часов утра раздался стук в дверь. Олив открыла ее и на нее хлынул запах Фредрика. Она постаралась незаметно втянуть в себя этот запах. Он пах божественно: свежестью и мужественностью. Одет был Фредрик в свободные хлопковые брюки оливкового цвета и белую майку с рукавами в три четверти. Его волосы были мокрые, как если бы он только что был из душа. Олив посмотрела ему в глаза и увидела, что он хмурится.
– В чем дело? – спросила она.
– Ты бледная. – он протянул руку к ее лбу, – ты плохо себя чувствуешь?
– И тебе доброе утро. Я в порядке, просто вчера был очень интенсивный день, – сказала Олив выходя из комнаты. – Давай уже выберемся из замка. Хочу посмотреть окрестности. – ей хотелось побыстрее избавиться от браслета.
Фредрику не нравилась бледность Олив. Она выглядела уставшей. Он решил наблюдать за ней все время, на случай, если ей понадобится помощь. Это чувство заботы было сродни инстинкту. Его приятно тронула мысль о том, что наконец-то он может заботится о своей женщине.
Они вышли из замка и спустились по лестнице.
– Мотоцикл? – удивленно спросила Олив. – Слишком уж по-земному.
Фредрик усмехнулся.
– Садись, детка, прокачу тебя с ветерком.
Олив расхохоталась.
– Это так банально, парень. – сказала она и закатила глаза.
Фредрику очень нравился ее смех. Он подмигнул ей и уселся на байк.
– Залезай, Оливка, – весело кинул он ей, протягивая шлем. – Только сперва надень шлем.
– А ты?
– А что я?
– Фредрик, где твой шлем? – раздраженно пропыхтела Олив, возясь со шлемом.
– Волнуешься обо мне? Это очень приятно, Оливка.
– Если ты расшибешь голову, кто отвезет меня обратно и снимет с меня браслет? – парировала она.
– Ага, как скажешь, – широко улыбаясь сказал он ей.
Он хотел сказать что-то еще, но их прервали.
– Фредрик, милый, я так рада наконец застать тебя дома.
Олив узнала этот голос. Голос принадлежал Королеве. Олив с Фредриком повернулась. Недалеко от них стояла Ангелия возле некого подобия земной машины, только с каким-то техническими наворотами. Около машины уже суетились слуги.
Еще тогда на балу Олив почувствовала темноту в душе Ангелии. Тогда она увидела в ее глазах холодный металический блеск, такой взгляд обычно присущ алчным и жаждущим власти существам. Об Ангелии порой ходили жуткие слухи, неудивительно, что Фредрик вырос таким мудаком. При таких-то родителях.
«Имеет ли она на него влияние сейчас, вот что важно» – подумала Олив.
– Мама? – Фредрик недоуменно уставился на Ангелию.
– Я услышала, что ты вернулся на наши земли и решила навестить своего любимого сына, – она слегка раскрыла руки для приветствия.
От Олив не ускользнуло то, как скупо она раскрыла свои объятия, как будто выделяя для него только малую часть своего тепла. Не было в ней радушия и доброты.
Фредрик слез с байка и поспешил к матери. Когда она обнимала Фредрика она смотрела на Олив, которая, кстати говоря, была в шлеме. О, Олив очень захотелось посмотреть на лицо Ангелии, когда та поймет кто гостит в ее замке.
– Мама, я не ждал тебя сегодня. – проговорил Фредрик отстраняясь от Ангелии. – Но раз ты здесь, то я хочу познакомить тебя кое с кем. – Фредрик повернулся и вытянул руку в сторону Олив. – На самом деле вы уже знакомы.
Олив бойко сняла шлем и улыбнулась голливудской улыбкой Королеве всея Глориании.
– Рада вновь встретиться, Ангелия. – при этом Олив протянула руку для рукопожатия. Она хотела проверить пойдет ли та на открытую конфронтации при сыне.
Ангелия ахнула и застыла с ужасом на лице. На долю секунды в ее взгляд проскочили страх, который также быстро сменила ненависть. Но все это прикрылось напускной вежливостью. Это было очень быстро, но Олив смогла уловить низкие вибрации Ангелии. Она поняла в эту самую минуту – Королева никогда не примет ее, и вряд ли попросит называть своей «мамой». Олив усмехнулась свое последней мысли. Но все же ей было приятно наблюдать за тем, как сама Королева пытается сейчас взять себя в руки.
Ангелия напустила на себя сдержанную улыбку и пожала руку Олив.
– Мама, это Олив, моя пара. – сказал Фредрик и покосился на Олив.
Олив хотелось позлить надменную Ангелию, она прижалась к Фредрику и обняла его за талию. Тот опешил, а Ангелия прожигала дыру в том месте, где Олив и Фредрик соединялись телами.
– В прошлый раз вы так внезапно исчезли, – не без сарказма произнесла Ангелия, держать с аристократическим достоинством.
– В прошлый раз я не хотела злоупотреблять вашим гостеприимством, которое так радушно оказала мне ваша семья, – Олив ответила спокойным тоном с милой улыбкой, ей хотелось позлить эту злобную сучку.
Ангелия поджала губы.
Фредрик ухмыльнулся.
Он знал, что его мать была ревнива и избалованна. За прошедшие годы многое изменилось на его землях. Видя как меняется не только их, но и другие миры, как развивается мораль и нравственность во всех измерениях, как люди и лирианцы становятся осознаннее, исчезает неравенство и растет осведомленность и мудрость живых существ, – все это время он наблюдал, как его мать не меняется ни на йоту. Она лишь научилась еще больше скрывать и подавлять свои истинные эмоции. Это было сродни тому, как в природе у некоторых видов организмов в ходе эволюции выработался защитный механизм – мимикрия. Так и Ангелия, она научилась демонстрировать, так сказать, социально-приемлемое поведение. Но по-прежнему оставалась взбалмошной Королевой… и его родной матерью.
Фредрика повеселила реакция Олив. Он решил использовать ситуацию в свою пользу и также закинул руку ей на спину и чмокнул в висок.
– Мам, мы уезжаем, Я хочу показать Олив город. Вернемся поздно. Ты располагайся. Позже увидимся. Не жди нас. – с этими словами Фредрик увлек Олив за собой к мотоциклу.
– Твоя мать такая милашка, – ехидно сказала Олив уже садясь на байк в шлеме. Она обвила своими руками торс Фредрика.
Фредрик вздохнул.
– Я не буду тебе врать, с ней будет тяжело. – он завел свой байк, – Но она не должна тебя волновать. Я – вот на ком должно быть сосредоточено все твое внимание, все твои мысли и фантазии.
Олив фыркнула.
Фредрик дотронулся до одной ее руки, которая была расположена на его торсе, поднес ее ко рту и куснул. Олив пискнула, а Фредрик рванул с места.
Глава 12
Они проезжали ровные и ухоженные холмы полей. Звук мотоцикла, скорость и запах Фредрика – все это проникало в Олив и от этого окружающий мир воспринимался интенсивнее: матовая утренняя дымка сквозь утренний солнечный свет, зелень травы и деревьев… Руки Олив стало покалывать, сердце налилось сладкой истомой и надеждой. Олив, одернула себя от таких «розовых мыслей». И, вообще, она не узнавала себя. За тысячу лет одиночества Олив научилась быть осторожной, не давать волю чувствам и эмоциям. Но, вот это ощущение свободы, – такое пьянящее. Наслаждаясь поездкой на мотоцикле с Фредриком она поняла, как ей не хватало такой беззаботности… во всём.
Она любила свою жизнь в Сан-Франциско, она любила друзей и свою работу. За тысячу лет уж точно можно определиться с профессией и найти свое призвание. Оказывается, она очень хорошо умела слушать, отлично могла понимать эмоции других, и что самое главное, Олив знала как научить других людей (или других существ) развивать эмоциональный интеллект, то есть распознавать свои эмоции и экологично выражать их. Потому она с легкостью получила докторскую степень в области психологии.
В целом жизнь Олив была спокойно и размеренной, ей больше не надо было убегать от монстров, прятаться в разных мирах. Она нашла друзей и дом. Но она часто ловила себя на мысли о том, что создавала ощущение радости в себе искусственно, как бы играла в счастье. Это как улыбаться каждый день своим друзьям, но глубоко в душе скорбеть по тому, что утрачено, и даже, возможно, не осознавать это в себе. Но Олив была хорошим психологом, она знала, что именно было утрачено, просто не видела смысла в том, чтобы взращивать чувства любви или печали по тому, что никогда не станет твоим. Потому она научилась мастерски сублимировать свои нереализовавшиеся потребности и эмоции в социально приемлемые действия, а именно в помощь другим людям.
Но сейчас рядом с Фредриком, какой бы сложной не была их история, она чувствовала, что живет по-настоящему, а не имитирует жизнь. Она до конца не доверяла Фредрику, особенно это чувство усиливалось глядя на золотой браслет который, казалось, жег ей руку.
Фредрик повернул направо и Олив покрепче обняла его (или это был просто предлог). Так или иначе, она решила, что отдастся на волю Вселенной и попробует расслабиться рядом с Фредриком, и будь что будет.
Фредрик добавил скорости и Олив еще сильнее сжала его. Он сделал это специально, конечно же. Ему очень нравилось, как руки Олив обвивали его талию. Плюс ему не терпелось показать Олив земли и познакомить ее с подданными королевства. Тогда она все поймет…
Проехав пышный лес, они выехали на ровную проселочную дорогу с виднеющимся на конце городом. Олив ахнула, когда увидела вдалеке красивый и величественный город. Подъезжая ближе к поселению Олив стала замечать все новые и новые удивительные особенности. В основном все здания были белого цвета, стены домов были увиты растениями, на крышах часто виднелись деревья или трава. На некоторых сооружений находились солнечные батарейки. Такое видение этого города на фоне голубого неба и зеленых полей создавало впечатление того, что Олив попала в какую-то сказку. Конечно, она помнила, что была практически в другом измерении, но в последний раз, когда она видела эти земли, тут царил мрак и голод. Сейчас же над городом не хватало только радуги со скачущими по ней единорогами. И чем ближе они подъезжали, тем огромнее становился город в своих масштабах.
Когда Фредрик проехал главные ворота города люди вокруг стали с любопытством оглядываться и дружелюбно приветствовать Фредрика. Сказать, что Олив была в шоке, это не сказать ничего. Опомнилась она, когда Фредрик уже останови мотоцикл на какой-то улице. Он припарковал байк с другим транспортом, стоявшим в специально отведенном для этого месте, и Олив ловко слезла с него. Пока Фредрик возился со шлемом, Олив оглядывалась по сторонам и не могла избавиться от удивления. Внутри город был еще прекраснее. Чистые, светлые и широкие улицы. Нет ни пробок, ни столпотворений. Люди были опрятны и просто лучились здоровьем, везде был слышен смех и детские крики. Город процветал и утопал в изобилии.
– Таким стал Рин. – Олив не заметила как тихо подошел Фредрик и стал у нее за спиной.
– Это удивительно. – Олив не пыталась скрыть своего восторга. – Тут так красиво и… все так разумно продумано… воздух какой-то другой, разряженный как будто, и столько много зелени, как в фантастических книжках землян про будущее, только еще лучше.
Фредрик зарделся, это именно та реакция, которую он хотел получить от нее.
– Кто управляет этим городом? – спросила Олив.
– В основном сами горожане. За каждым городом закреплён совет. Во избежании злоупотреблением власти мы исключили возможность единоличного правления городами. Живущие в нем и управляют им.
– Ты хочешь сказать, что этот город не единственный?
– Олив, все города Глориании теперь такие. – Фредрик задумался, – если ты решишь остаться тут подольше, я покажу тебе их.
Олив уставилась на Фредрика.
– Но как? – все еще в шоке спросила Олив, – как тебе удалось построить… такое…общество? – она не могла подобрать правильные слова.
Фредрик усмехнулся.
– Ты имеешь в виду такое утопическое? Олив, мы не идеальны, разве что только Я, – весело подмигнул Фредрик, – но очень стараемся построить мир, в котором люди могут жить достойно.
– Мхм, – помычала она.
– Давай я покажу тебе, как тут все работает? – предложил Фредрик.
И они пошли по улицам в центр города.
– Города функционируют на возобновляемых источниках энергии. В основном мы используем энергию солнца, ветра, – на этом слове Фредрик многозначительно посмотрел на Олив, – энергию тепла земли и другие. К сожалению, наши земли засушливые из-за климата, потому мы пока не можем использовать энергию воды.
«Я могла бы это исправить» – подумала Олив.
А Фредрик продолжал рассказывать.
– Приветствуем Вас, король Фредрик, – спокойно проговорили проходящие мимо люди. Фредрик дружелюбно ответил им приветствием.
И так было всякий раз, когда к нему обращались люди. С некоторыми он останавливался переговорить.
– Я попала в царство иллюзий? Или я сплю? – Олив донимала Фредрика. – Извините, пожалуйста, не могли бы Вы ущипнуть меня? – обратилась Олив к первой попавшейся паре.
Мужчина и женщина остановились и очень странно на нее посмотрели. Потом их взгляды метнулись к Фредрику.
– Аа, Фредрик, рады приветствовать тебя. С твоей спутницей все в порядке? – встревоженно спросили они.
Фредрик рассмеялся.
– Это она так шутит. У нас все хорошо, я показываю ей город.
Мужчина и женщина расплылись в улыбке.
– Добро пожаловать! – радушно заулыбались они. – Обязательно навестите "Парк радости". – сказали они весело и ретировались.
Пришла очередь Олив расхохотаться.
– Фредрик, это уже перебор. Может вы тут все еще и цветами какаете? Гортензиями? – ее смех становился каким-то истеричным.
– Хаха. Вообще-то незабудками, они мягче идут.
Олив рассмеялась еще сильнее. Фредрик смотрел на нее и терпеливо ждал пока у нее закончится приступ смеха.
– Прости, Фредрик, город правда потрясающий, мне просто трудно переключиться с тех воспоминаний.
– Прошла тысяча лет, Олив. Я признаю, что «Парк радости» возможно и перебор, – хохотнул он, – но в остальном мы просто идем в ногу со временем.
Олив посмотрела на него таким уже привычным для Фредрика глубоким и задумчивым взглядом.
– Я хочу есть. Давай где-нибудь перекусим. – сказала она.
– Здесь мы питаемся только энергией солнца.
Олив нахмурилась, а Фредрик не выдержал и рассмеялся.
– Оливка, у тебя такой расстроенный взгляд, как у маленького ребенка. Ты очень милая, когда так насупливаешься. Пойдем, я отведу тебя в одно место, там очень вкусно кормят.
Олив расслабилась и улыбнулась.
Они пришли в кафе под открытым небом и сели за уютный столик, который был спрятан от города цветочной стеной.
– Мы стараемся поддерживать живое общение, потому в таких местах работает персонал. Люди могут прийти сюда, насладиться едой и приятной беседой. – делая заказ проговорил Фредрик, – я взял на себя смелость заказать нам еды, так как подумал, что ты не знаешь местной кухни.
Олив кивнула. На самом деле она не переживала. Они с Фредриком были вераксами, а вераксы не едят мясо и любую пищу с содержанием животных жиров. Потому выбор Фредрика в любом случае будет подходящим и для нее.
– Тут очень красиво. – расслабленно проговорила Олив.
– Ты уже долго так улыбаешься. – сказал Фредрик, тепло глядя на Олив.
Олив удивленно дотронулась до губ, будто проверяя наличие улыбки.
– Тут замечательно, Фредрик. Город процветет. Люди кажутся счастливыми… Все устроено очень грамотно и для удобства живущих. Совсем не так, как… – она остановилась.
– Не так, как раньше, ты хотела сказать? – голос Фредрика был спокоен и миролюбив.
– Да, Фредрик. Совсем не так. И честно говоря, когда я покинула эту землю, я даже и не думала, что тут когда-нибудь что-то измениться.
Фредрик понимал, что она имела в виду. Она думала, что ситуация никогда не станет другой из-за того, какими испорченными были он и его родители.
Олив продолжила.
– Что изменилось, Фредрик?
– Ты. – очень спокойно ответил Фредрик.
– В смысле?
– Твои слова изменили тут все, Олив.
– Ну, я много чего говорила тогда…
– Твои слова о том, что бедность и нищета моего народа и есть моя родословная.
Повисла пауза.
– Не буду врать, Олив. После твоего ухода тут не сразу все изменилось. Мне понадобилось пару столетий, чтобы до меня дошло наконец, что в том, как живет мой народ виновата моя семья.
Олив по-прежнему молчала. А что она могла сказать? Это было правдой, именно королевская семья ввергла люди в отчаяние и нищету. А Фредрик был важной частью этой семьи.
– Я слышала, что твой отец умер. Мои соболезнования, – сказала Олив тихо.
– Благодарю, но ты слишком добра, учитывая то, как он к тебе отнесся в тот день. Но все же…
Олив кивнула.
– Я не знаю были ли вы близки. Ты скучаешь по нему? – перед Фредриком и Олив поставили стаканы и фужер с водой.
– Скорее нет, чем да. – задумчиво проговорил Фредрик, а затем продолжил. – Он умер через сто лет после нашего с тобой воссоединения…
Олив резало слух, когда Фредрик говорил об их воссоединении. Наверное это происходило, потому что в прошлый раз Фредрик так яростно и прилюдно отрекся от нее, от их связи. А сейчас ему так легко давались слова о том, что они пара и все такое.
– И я не сразу понял, что при жизни король не был любящим отцом и примером для подражания. Для этого понадобились годы самокопания и болезненного роста. – грустно усмехнулся Фредрик.
– А что твоя мать? Она так и не вышла замуж? – поинтересовалась Олив.
– Чтобы разделить с кем-то еще свою власть? – рассмеялся Фредрик, но в этом смехе Олив послышалось некая грусть и печаль.
Но Олив не собиралась намеренно менять тему, чтобы облегчить Фредрику задачу. В конце концов она находилась на чужой территории и хотела знать угрожает ли ей что-нибудь. Тем более, раз Фредрик на самом деле хочет, чтобы она осталась, тогда Олив имеет право знать что да как устроено в Глориании. К тому же у нее слишком разболелась голова для того, чтобы лавировать между словами и смыслами во время беседы. Это требовало слишком много энергии, а Олив чувствовала себя уставшей.