Эдвард Резерфорд
Ирландия
– Огни Белтейна горят ярко, – ответил Ларине, рассудив, что христианин просто стал жертвой самообмана.
И все же что-то в той беседе его настораживало, но что именно, он и сам не мог понять. Некое смутное опасение. Поэтому, как бы глупо это ни выглядело, он раз-другой посмотрел по сторонам, проверяя, не явился ли на праздник кто-нибудь из христианских священников, чтобы учинить неприятности. Но, конечно, они не пришли. Костры Белтейна ярко пылали. И, всматриваясь в горизонт, друид не видел ничего такого, что могло бы помешать священным обрядам.
Поразмыслив, друид решил, что его тревога связана скорее со второй, более серьезной его заботой.
С Коналом. Принц как раз появился в толпе людей, выстроившихся вдоль тропы, по которой гнали проведенных между кострами животных. Принц стоял за первым рядом зрителей, но благодаря высокому росту ему все было прекрасно видно. Ларине он не заметил. Молодому друиду показалось, что на лице Конала нет той радости, что испытывал любой человек рядом с ним. Он выглядел задумчивым и напряженным.
Несколько животных, проходящих между кострами, больше других притягивали взгляд. Путь до холма был неблизкий, и владельцам разрешалось не приводить все стадо, а выбрать только лучших, обычно быков, чтобы те послужили улучшению породы. Как раз сейчас великолепного бурого быка вели высокий мужчина и девушка. Как догадался Ларине, этот статный, немолодой уже человек с длинными усами был каким-то мелким вождем. А вот девушка… Девушка была просто восхитительна. Друид невольно залюбовался золотоволосой красавицей. От жара костров ее лицо и обнаженные руки раскраснелись. Ларине даже показалось, что все ее тело сияет. Конал, похоже, тоже заметил эту пару, потому что не сводил с них глаз. Друид обратил внимание, как бледен принц, и вдруг подумал, что рядом с цветущим сиянием девушки его бледное, застывшее лицо похоже на клинок меча перед кузнечным горном. Девушка, даже если и заметила Конала, прошла мимо него, не повернув головы. Наверное, она просто не знала, кто он. Вскоре между кострами повели другое животное, и друид стал смотреть на него. Однако через несколько мгновений он заметил, что Конал по-прежнему смотрит прямо перед собой и еще больше прежнего напоминает призрак.
Ларине повернулся к старой женщине-друиду, которая стояла рядом:
– Что ты думаешь о Конале?
– Почему ты спрашиваешь?
– Я беспокоюсь за него.
– А-а… – Она бросила на Ларине внимательный взгляд. – И что же именно ты хотел бы знать, Ларине?
Хотя в основном друидами становились мужчины, в этой касте всегда бывали и женщины тоже. Такие женщины, часто наделенные даром ясновидения и посвященные во все тайны своего загадочного учения, могли быть очень опасными. Если короли боялись чем-то не угодить друиду-мужчине, то вызвать недовольство женщины-друида означало навлечь на себя еще бóльшие неприятности. А эта старая женщина была по-настоящему грозной.
Ларине посмотрел на ее худое, испещренное морщинами лицо. Волосы старухи, ниспадавшие почти до пояса, были совершенно седыми, но ее невероятные, очень светлые голубые глаза могли бы принадлежать совсем юной девушке; они были такими прозрачными, словно сквозь них можно было пройти. Он попытался ответить ей так коротко, как только мог. Найдет ли его друг счастье? Станет ли он друидом? Но в ответ женщина лишь нетерпеливо пожала плечами:
– Глупые вопросы.
– Почему?
– Судьба Конала уже предрешена. Она в его гейсах.
Ларине нахмурился. Что бы там ни говорили, но Конал всегда был человеком осторожным.
– Ты ведь знаешь, он никогда не надевает ничего красного, этот цвет приносит несчастье его роду. Я не думаю, что он нарушит какой-нибудь из гейсов.
– Но он должен их нарушить, Ларине, потому что не сможет умереть, пока этого не сделает.
– Да, верно, – согласился Ларине. – Но ведь это в далеком будущем. А я беспокоюсь о его настоящем.
– Откуда тебе знать? Разве тебе, Ларине, решать такие вещи? Как друиду, тебе следовало бы лучше понимать это. – Она немного помолчала и впилась в него цепким взглядом. – Только одно я тебе скажу, и ничего больше. Твой друг Конал очень скоро нарушит первый гейс.
Ларине посмотрел женщине в глаза, потом перевел взгляд на бледное лицо друга и почувствовал, как его пробирает холодом. Ведь она была ясновидящей.
– Как скоро?
– Через три дня. Больше никаких вопросов.
Финбар был доволен собой. Всех коров и быков уже провели между кострами. Вот-вот должен был начаться великий пир верховного короля. И разве Финбар не оказал только что огромную услугу своему другу? Конечно оказал. Он правильно поступил. А если Конал не воспользуется такой возможностью… Что ж, он сделал все, что мог.
Пир верховного короля был значительным событием. Он начинался вскоре после полудня и продолжался далеко за полночь. Специально для него плетеными стенами был огорожен огромный пиршественный зал, внутри стояли длинные столы на опорах и скамьи на три сотни человек. Развлекать гостей позвали лучших волынщиков и арфистов, танцоров и бардов. Среди приглашенных были великие вожди и друиды, хранители законов и знатные воины. Конал, разумеется, тоже. Тридцать молодых женщин самого высокого происхождения, все как одна – дочери вождей, должны были подавать гостям еду и эль.
И тут Финбар тоже постарался. Потому что Дейрдре оказалась в их числе. Помогла ему в этом женщина, которая отбирала девушек. Потом он коротко поговорил с ее отцом. Во время их разговора Дейрдре смущенно молчала, но отец приказал ей идти. Однако даже теперь девушка не догадывалась о том, что ей предстоит подавать эль Коналу. Финбар и об этом позаботился. И большего, сказал он себе, он сделать просто не мог.
Миновал полдень, празднество уже началось, когда кузнец Гоибниу направился к пиршественному залу. Он пребывал в весьма дурном настроении. Причина была проста: ему не удалось найти женщину.
Накануне он присмотрел одну. Хорошенькая пышечка, жена одного землевладельца из Ленстера. В сумерках она ему заявила: «Муж прилип, как репей. Погоди немножко». Позже, ночью, она пришла к нему и прошептала: «Встретимся вон там, у того кустарника, на рассвете». И больше он ее не видел, пока не заметил совсем недавно в объятиях какого-то высокого мужчины, который явно не был землевладельцем из Ленстера. К тому времени новые поиски уже не имели смысла. Все, кто хотел на празднике найти себе пару, уже сделали это. К нему тоже подходила одна девушка, но она оказалась такой некрасивой, что его гордость была оскорблена. Одураченный, он чувствовал усталость и разочарование. Другой на его месте решил бы напиться. Но только не Гоибниу. Его единственный глаз был начеку. И всего лишь мгновение назад он приметил то, что напомнило кузнецу о незавершенном деле.
А приметил он того верзилу из Дуб-Линна. Того самого, который продавал дочь. Правда, девушки рядом с ним Гоибниу не увидел. Кузнец подошел ближе.
Что-то в поведении Фергуса сразу насторожило его. Но доискиваться, что именно, Гоибниу не стал. Просто не видел в этом необходимости. Однако после первых же слов приветствия, после натянутой улыбки вождя и той наигранной веселости, с которой он в ответ на вопрос о дочери сказал: «Здесь она, здесь», проницательный Гоибниу уже знал: что-то неладно. Он нахмурился:
– Тогда я заберу ее с собой.
– Конечно-конечно. Можешь не сомневаться.
Фергус держался уж очень любезно. Наверняка лгал. Хитрый кузнец не слишком часто давал волю раздражению, но прошлая ночь пошатнула его здравомыслие. В неожиданной вспышке гнева, в которой явно звучало презрение, он рявкнул:
– Ты что, дураком меня считаешь? Ее здесь вообще нет!
Именно презрение задело Фергуса. Он выпрямился во весь рост и со злостью посмотрел на Гоибниу.
– Ты явился, чтобы оскорбить меня? – резко спросил он.
– Да мне плевать, – ответил кузнец, – оскорбил я тебя или нет.
Кровь прилила к лицу Фергуса сына Фергуса, и теперь уже любой, кто знал его, понял, что вождь не на шутку взбешен.
Дейрдре знала, что хорошо выглядит. Она видела это по любопытным взглядам других девушек, когда все они, нарядные и счастливые, спешили по лугу ко входу в пиршественный зал. А почему должно быть иначе, говорила она себе, разве мои предки не так же хороши, как предки этих девушек? В общем, она себя чувствовала настоящей принцессой, и пусть они думают что угодно.
Она не хотела прислуживать на празднике. Когда Финбар подошел к ее отцу, она была так смущена и унижена, что в испуге воскликнула:
– Я не могу!
А если она не так повернется или выдаст себя перед ним у всех на глазах? Но все же ее выбрали, пути назад нет, и теперь она должна дать себе клятву. Она не станет оказывать ему особого внимания. Он может сам ее заметить, если пожелает. А она будет высоко держать голову и позволять другим мужчинам любоваться ею. В конце концов, она уже почти замужем. И, крепко держа в голове эту мысль, Дейрдре шагнула в зал.
Воздух был пропитан роскошными запахами эля и меда, сладких фруктов и, конечно же, отменного жареного мяса. В центре зала возвышался огромный котел, наполненный элем. Рядом на столах красовались небольшие чаши с хмельным медом. Вдоль стен были расставлены столы для гостей. Красные и синие, зеленые и золотые наряды и сверкающие украшения вождей и их жен наполнили зал праздничным великолепием. Отовсюду звучали разговоры и смех, но они не заглушали нежную мелодию, которую наигрывали три арфиста в углу.
Когда Дейрдре вошла в зал, она почувствовала, как сотни глаз направились в ее сторону, но не обратила на это внимание. С легким изяществом она продолжала подавать эль и мед всем желающим, одаривая их вежливым словом или приятной улыбкой, но не глядя в их лица. Один раз ей даже довелось пройти перед самим верховным королем, и она краем глаза отметила его коренастую фигуру, которую сочла довольно неприятной, и величественную осанку королевы. Король и королева были заняты разговором, и Дейрдре постаралась не таращиться на них. К тому же она так старательно выполняла свою работу, что поначалу вообще не заметила, что ее направили обслуживать именно ту часть стола, где сидел Конал.
Как же он бледен, как серьезен! Дейрдре налила принцу эля так же, как всем остальным, и даже улыбнулась.
– Рад тебя видеть, Дейрдре дочь Фергуса… – Голос Конала звучал тихо и печально. – Я не знал, что ты будешь здесь.
– Для меня это тоже стало неожиданностью, Конал сын Морны, – учтиво ответила девушка и быстро прошла дальше, ни разу не обернувшись.
Еще несколько раз ей пришлось вернуться к этому столу, но больше они не разговаривали. Она заметила, как верховный король подозвал племянника к себе, но потом ее внимание отвлекли заигравшие волынки.
Разговор с королем привел юношу в замешательство. Пронзительный взгляд его темно-синих, налитых кровью глаз, смотревших из-под черных кустистых бровей, не оставлял сомнений в том, что от него ничего не скроешь.
– Итак, Конал, – начал король, – мы на праздничном пиру. На Белтейн все обязаны веселиться, а ты печален.
– Просто у меня такое лицо.
– Хм… Кто та девушка, с которой ты разговаривал? Я видел ее раньше?
Конал, как смог, объяснил, кто такая Дейрдре и кто ее отец.
– Говоришь, этот Фергус – вождь?
– Верно. – Конал улыбнулся. – Из мелких. Но его предки довольно известны.
– А дочь у него красавица. Она обручена?
– Насколько я знаю, ее просватали. За кого-то из Ульстера.
– Но, – король пытливо посмотрел на него, – она тебе и самому нравится?
Конал невольно покраснел.
– Вовсе нет, – пробормотал он.
– Хм… – Король кивнул и вскоре закончил разговор, но, вернувшись на свое место, принц заметил, что он задумчиво смотрит на Дейрдре.
Неужели таким образом король хотел намекнуть племяннику, что ему следует жениться на этой девушке? По крайней мере, дядя точно давал понять, что любовь Конала к ней очевидна. Так почему же он спокойно смотрит, как ее выдают за другого? Что им движет? Почему хотя бы из вежливости он не объяснится с ней? Чего он хочет на самом деле?
Некоторое время Конал сидел, ни с кем не разговаривая. Когда он наконец поднял голову, то увидел, что Дейрдре идет к нему. Она подошла так близко, что если бы принц протянул руку, то мог бы коснуться ее золотых волос.
– Дейрдре дочь Фергуса… – сказал он очень тихо, но она услышала. И повернула голову. В ее прекрасных глазах мелькнуло страдание, или это лишь показалось ему? – Я должен поговорить с тобой. Завтра утром. На рассвете.
– Как пожелаешь, – неуверенно произнесла она.
Принц кивнул. Больше они не сказали друг другу ни слова. А когда девушка уже отходила от его стола, вдруг раздался громкий крик.
Все головы повернулись в ту сторону. Друиды нахмурились, верховный король сверкнул глазами; даже волынки утихли. Возле священного Уснеха, на пиру в честь Белтейна кто-то осмелился потревожить покой верховного короля.
Крики не смолкали. А потом, так же внезапно, наступила тишина. В пиршественный зал вошел один из личных слуг короля и что-то тихо сказал ему, тот едва заметно кивнул. Через несколько мгновений в зал ввели двоих. Первым шел кузнец Гоибниу, он явно был рассержен, но держался спокойно. Следом за ним, являя собой истинное воплощение оскорбленного вождя, гордо вышагивал Фергус. Конал посмотрел на Дейрдре и увидел, как она побледнела. Оба нарушителя предстали перед королем.
– Размолвка? – очень спокойно обратился он к Гоибниу.
– У нас был договор.
– О чем?
– О его дочери. Ее здесь нет. Она обещана человеку из Ульстера, и я приехал, чтобы забрать ее. А потом, – кузнец презрительно глянул на Фергуса, – этот мужлан меня ударил.
Верховный король повернулся к Фергусу. Так, значит, это и есть вождь из Дуб-Линна. Королю хватило одного взгляда, чтобы понять, что за человек стоит перед ним.
– Но, как видишь, его дочь здесь. – Король показал на Дейрдре. Увидев девушку, Гоибниу не мог скрыть изумления. – Что скажешь ты, Фергус?
– Этот человек назвал меня лжецом! – с горячностью воскликнул Фергус и добавил, уже более спокойно: – Моя дочь достойна принца, а теперь я навлек на нее бесчестье.
Краем глаза король видел, как несколько самых знатных гостей с одобрением посмотрели на этого бедного, но гордого вождя. И согласился с ними.
– Похоже, Гоибниу, – мягко начал он, – ты ошибся насчет этой девушки. Может, и насчет удара ты тоже ошибался, как думаешь? Может, тебе лишь померещилось, что он собирается тебя ударить? – Темно-синие глаза короля смотрели на кузнеца в упор.
Кем бы ни был Гоибниу, но уж точно не глупцом.
– Такое вполне могло быть, – согласился он.
– Вероятно, ты просто растерялся.
– Растерялся… Да, пожалуй.
– Что ж, присоединяйся к нашему пиру, Гоибниу. Забудь обо всем. Что до тебя, – король повернулся к Фергусу, – подожди меня снаружи, Фергус сын Фергуса. Возможно, мне есть что тебе сказать.
С этими словами король кивнул музыкантам, те снова принялись дуть в свои волынки, и пир возобновился.
Но хотя праздник и продолжался, и Фергус ждал снаружи, и Дейрдре, не зная, что думает король о ее несчастном отце, изо всех сил старалась выполнять свои обязанности, никто из гостей, глядя на кустистые брови и красное лицо островного монарха, никогда не догадался бы, что на самом деле происходит в его голове.
Вот так повезло, думал он. Все сложилось как нельзя лучше, и теперь его замысел наконец получил то, чего ему недоставало. Осталось лишь увидеться с этим человеком из Дуб-Линна, и ловушка захлопнется. Нежданно-негаданно сами боги направили ему этого горемычного посланца удачи. В разгар пиршества он огласит свое решение. На закате солнца.
Позже в тот же день на радость изумленным зрителям и под зорким наблюдением одного из младших друидов состоялась небольшая церемония.
Всячески изъявляя взаимную учтивость, Фергус и Гоибниу встали лицом друг к другу. Начал по приказу друида Гоибниу. Распахнув рубаху, он обнажил грудь перед Фергусом, который торжественно сделал шаг вперед, сжал губами один из сосков на груди кузнеца и мгновение-другое посасывал его. Потом Фергус отступил назад, открыл свою грудь, и теперь уже Гоибниу оказал ему те же почести. После этого мужчины кивнули друг другу, а друид объявил, что церемония завершена. Так на острове проходил обряд примирения двух поссорившихся мужчин. Теперь кузнец и Фергус, несмотря на свои разногласия, были связаны узами дружбы. В других местах такие договоры скрепляло рукопожатие, курение трубки или смешивание крови. Здесь таким символом было целование соска.
Сделано это было по срочному указу самого верховного короля. Поскольку ничто, как он сказал, не должно омрачать мир и всеобщую радость королевского пира.
Конал и Финбар стояли на вершине Уснеха. Солнце висело над горизонтом, и алый отблеск от его огненного сияния упал на бледное лицо принца, когда он повернулся к другу и сказал, что им пора спускаться. Нужно было возвращаться на пир. И только теперь, после долгого молчания, Финбар наконец решился спросить:
– Ты видел девушку?
– Я видел девушку.
– И что будешь делать?
– Это ведь ты устроил так, что она оказалась на пиру? – вдруг догадался Конал.
– Ну я. Простишь меня?
– Ты правильно поступил. – Конал грустно улыбнулся. – Ты ведь всегда будешь мне верным другом, Финбар, что бы ни случилось?
– Конечно, – пообещал Финбар. – Так как же Дейрдре?
– Спроси меня завтра.
Финбар вздохнул. Он знал, что настаивать бесполезно. Поэтому просто нежно сжал руку друга.
Они спустились с холма, когда уже стемнело. Вокруг горели факелы. По дороге к пиршественному залу друзья встретили старую жрицу, она кивнула Коналу, и принц вежливо поклонился в ответ. У входа в зал они расстались, и Финбар проводил друга взглядом. Через мгновение он увидел, как внутрь входят Фергус и его дочь. Вождь выглядел заметно повеселевшим. Очевидно, верховный король сжалился над ним, а вот девушка, к удивлению Финбара, казалась встревоженной.
Когда король встал, в зале сразу стало тихо.
С едва заметной улыбкой он негромко обратился с приветствием ко всем собравшимся. Потом поблагодарил друидов. Поблагодарил вождей за то, что те исправно платили дань. И как бы невзначай добавил, что, к его радости, должников на острове нет. После этого наступила пауза.
– Кроме разве что одного человека из Коннахта, – продолжил король.
Теперь все повернули к нему головы, ожидая дальнейших объяснений. Но верховный король не торопился, он выжидал. Наконец, изобразив на лице насмешливое удивление, он произнес:
– Похоже, его просто не было дома, когда мы его навещали.
Раздался смех. Значит, короля это развеселило. Но к чему он клонит? Застывшая улыбка на его лице становилась угрожающей.
– Мой племянник Конал, – король кивнул в сторону бледного принца, – и с ним еще кое-кто собираются навестить того человека. – Король окинул зал взглядом. – Они отправятся на рассвете.
Он дружески кивнул гостям. Потом повернулся к жене и тоже кивнул ей. А после этого преспокойно уселся на свое место.
Казалось, все в зале на миг задержали дыхание. Потом кто-то засмеялся, сначала чуть нервно, потом уже более уверенно. Мужчины начали стучать ладонями по столам в знак одобрения.
– На Белтейн, – выкрикнул кто-то, – этот коннахтец никак такого не ожидает! – Снова смех. – Еще пожалеет, что его не оказалось дома вовремя.
Теперь они у него в руках. Это было решительное подтверждение власти, соединенное с дьявольской хитростью. Отныне его станут уважать. Подданным понравился мрачный юмор ситуации. А когда вместо дани приведут роскошного быка, весь остров начнет восхищаться королевской местью. Конечно, те, кто знал о желании Конала стать друидом и его отвращении к подобным затеям, смотрели на все это иначе. Но даже любимый племянник должен был склонить голову перед волей короля.
– И все же король прав, – тихо говорили они. – Это необходимо сделать.
Верховный король посмотрел туда, где стоял несчастный Конал. Племянник выглядел потрясенным. Значит, Ларине сказал юноше о его обещании не принимать решение до разговора. Что ж, напрасно он так поступил. Теперь это будет уроком и для Ларине, и для племянника. Принцы служат королям, им обоим следовало об этом помнить.
Кроме того, рассудил король, молодой человек, похоже, сам толком не знает, чего хочет, и возможно, отправляя его в такой поход, он оказывает ему услугу. Он взглянул на свою жену. Как он и предполагал, королева одарила его лучезарной улыбкой. Ведь она добилась своего. Верховный король улыбнулся в ответ.
Когда спустя некоторое время он снова встал, все удивились. Быть может, король решил отметить кого-то особо? Все слушали с почтением.
– Я должен объявить еще кое о чем. На этот раз о радостном событии. – Король медленно оглядел гостей, чтобы они твердо уяснили: радоваться обязательно. – Как вы знаете, мне воистину повезло так много лет прожить с моей прекрасной женой. – Король склонил голову в сторону королевы, и по залу тут же пробежал тихий ропот не слишком искреннего одобрения. – Однако, – продолжил король, – у нас есть обычай время от времени брать себе вторую жену. – В зале воцарилось гробовое молчание. – Поэтому я решил вдобавок к моей дражайшей женушке взять себе еще одну.
От изумления все в зале охнули. Взгляды гостей устремились к королеве, которая сидела с таким видом, будто ее ударили камнем по голове. Мужчины, знавшие о ее властном характере, переглянулись. Женщины – по крайней мере, некоторые – были потрясены. Хотя многие из них в разное время пострадали от тяжелой руки королевы. И через мгновение-другое, как роса собирается на листьях в единую каплю, так и у всех в зале возникла одна и та же мысль: королева сама виновата.
Но кто же невеста? По знаку короля вперед выступил высокий длинноусый мужчина под руку с красивой девушкой, которая еще недавно разливала эль и подносила им еду. Гости в недоумении смотрели друг на друга. Что все это значило?
– Дейрдре дочь Фергуса сына Фергуса из Дуб-Линна, – объявил король, потом, улыбаясь девушке, подозвал к себе Фергуса и так крепко обнял его за плечи, что вождь, который весь светился от счастья, словно в одиночку разбил целую армию, почувствовал себя в объятиях своего монаршего зятя, как в тисках.
Первым опомнился Гоибниу, и пока все остальные еще собирались с мыслями, быстро вскочил на ноги и, подняв вверх свой кубок, закричал:
– Долгой жизни и доброго здоровья нашему королю и Дейрдре!
И гости, сообразив наконец, в какую сторону дует ветер, присоединились к кузнецу одобрительным гулом.
Король внимательно наблюдал за каждым. Он мог бы развестись с королевой. Развод на западном острове считался делом обычным и нехлопотным. Но это оскорбило бы семью королевы, а ее семья была важна, хотя он и ослабил отныне ее влияние, взяв себе новую невесту. Его выбор тоже был хорошо продуман. Любой мужчина на острове имел право на двух жен, но королю следовало быть осмотрительным. Выбрав дочь одного из великих вождей, он оскорбил бы остальных. Конечно, он мог иметь наложницу, однако цель его состояла не в этом. Брак означал некое соотношение сил, нравится это кому-то или нет. Королю было необходимо уменьшить влияние королевы, и он этого добился. К тому же девушка принадлежала к знатному роду и выглядела как настоящая принцесса, вот только отец ее оказался никчемным бедняком. Хозяин болот, безлюдных земель и заброшенной речной переправы.
Предполагаемый муж из Ульстера не должен доставить никаких хлопот. Король собирался отправить к нему кого-нибудь со щедрыми дарами. И человек из Ульстера должен будет признать превосходство верховного короля. Что до Гоибниу, то король уже втайне позаботился о том, чтобы кузнец получил компенсацию за несостоявшийся брак. Поэтому все должны быть счастливы, кроме, быть может, Конала и самой девушки.
– Брачный пир состоится завтра вечером, – сообщил король.
Ночь была темная, звезды скрылись за облаками. В непроглядном черном небе не было даже крошечного проблеска света, и Дейрдре пришлось пробираться в полной темноте, которая словно нарочно сгущалась вокруг нее.
Девушка то и дело натыкалась на сделанные из воловьих шкур борта повозок или на временные жилища, разбросанные тут и там, несколько раз тревожила людей, которые спали на земле, завернувшись в накидки. В ночной тишине отчетливо слышался храп или более интимные звуки. Ее отец, довольный и счастливый, сейчас спал спокойным сном в пиршественном зале, как и полсотни других гостей. Но Дейрдре больше не могла находиться там, поэтому она оставила его и, пройдя мимо угасающих факелов перед входом, побрела туда, где стояла их повозка, в которой, как она надеялась, ее ждали младшие братья. Странно, что в такой тяжелый для нее час ей приходилось искать утешения у этих маленьких бездельников, которые, быть может, вообще напились до бесчувствия и не вспоминают о ней. Но ведь они ее семья. Хорошая или плохая, но она есть. И это ее последняя ночь с родными.
А потом? Потом она выйдет замуж за короля. Дейрдре не винила отца. Он все равно ничего не мог изменить. Она не винила его даже за то, каким довольным он выглядел там, на пиру. Да и как могло быть иначе? Разве Дейрдре могла ему сказать, что, стоя перед королем, она не испытывала ничего, кроме ужаса? Не только потому, что верховный король годился ей в отцы. Пожилые мужчины могут быть привлекательными. Но его смуглое лицо, налитые кровью глаза, рыхлое тело, руки, похожие на жуткие волосатые лапы, – все это внушало ей отвращение. Неужели уже следующей ночью ей придется отдать ему свою юность? Неужели год за годом он будет единственным мужчиной, которого она познает, и так до самой его смерти? Или до ее смерти? Когда она стояла перед гостями праздника, ей понадобилась вся ее сила воли, чтобы не выказать своего омерзения. Даже тот мужчина из Ульстера, с горечью подумала Дейрдре, и то был бы не настолько плох. Он не вызывал в ней неприязни. Наверное, со временем она даже научилась бы любить его.
А как же Конал? Что он собирался сказать ей утром? Может, после долгих раздумий, он наконец решил жениться на ней? Эта мысль причинила ей такую боль, что она едва сдержалась. Слишком поздно.
Ей показалось, что впереди, в беспросветной темноте, проступили очертания их повозки. Осторожно продвигаясь вперед, девушка наконец добралась до места. Да, это их повозка. Дейрдре уже слышала сонное посапывание братьев. И когда она начала поднимать кожаную завесу, кто-то вдруг схватил ее за руку.
– Вышла прогуляться? – раздался в темноте свистящий шепот.
От неожиданности Дейрдре задохнулась и попыталась освободиться, но хватка была крепкой.
– А я тебя жду. – Теперь голос больше напоминал звериное рычание.
Дейрдре все еще не понимала, кто так ловко ее поймал. И только следующие слова помогли ей наконец сообразить.
– Вздумала соперничать со мной?
Это была королева.
– Нет, – с трудом выговорила Дейрдре. В своем горе и страхе она совсем забыла о королеве. – Это не мой выбор, – хрипло сказала она.
– Дурочка! – (Дейрдре ощущала на своей щеке дыхание королевы. От него несло элем и затхлостью.) – Думаешь, я позволю тебе жить? Говори тише. Так ты думаешь?
– Я… – От растерянности Дейрдре никак не могла подобрать слов.
– Яд, утопление, какой-нибудь несчастный случай… – продолжал жуткий шепот. – Это все легко устроить. Если ты выйдешь за короля, юная леди, я могу тебе обещать, что ты и месяца не проживешь. Тебе понятно?
Королева уже с такой силой сжимала руку Дейрдре, что девушка поневоле вскрикнула.
– Что же мне делать? – почти простонала она.
– Я тебе скажу. – Королева прижала губы к самому уху девушки. – Беги, юная Дейрдре. Беги ради собственной жизни. Беги от Уснеха. Беги из Дуб-Линна. Беги туда, где тебя никто не найдет. Беги прямо сейчас и не останавливайся. Потому что, если король тебя найдет, он вернет тебя обратно. А если он это сделает, я изведу тебя. Беги!
Внезапно хватка ослабела. Рядом послышался шорох, и королева исчезла.
Дейрдре едва дышала. Ее била крупная дрожь. Хотелось тотчас убежать – куда угодно, лишь бы оказаться в безопасности. Но что будет с ее братьями и безмятежно спящим отцом? Торопливо, то и дело спотыкаясь, девушка сорвалась с места. Она почти бежала, хотя и не знала куда, пока в темноте случайно не наткнулась на тропу, которая вела куда-то наверх. В воздухе разливался свежий запах высокой травы. И вдруг в вышине она увидела россыпь звезд, которые прорвались сквозь облака, и поняла, что поднимается на холм Уснех.
Конал сидел на вершине холма, прислонившись спиной к большому пятиугольному камню, и смотрел в темноту, разлитую внизу. Настроение у него было таким же черным, как ночь.
Сначала это принародное объявление о набеге. Явный умысел, скрытый за поступком короля, взбесил юношу. Вместо того чтобы сначала поговорить с ним, как было обещано Ларине, король сообщил о предстоящем набеге публично, поставив тем самым Конала в безвыходное положение. Теперь любые возражения выглядели бы как неповиновение верховному королю. Дядя намеренно хотел обмануть его, просто использовал с бесстыдным самодовольством. Конал ненавидел его за это.
Однако потрясение от второй новости короля не шло ни в какое сравнение с этими переживаниями. Дейрдре потеряна для него навсегда. После долгих месяцев тяжких раздумий, сердечной боли все его надежды в одночасье обратились в прах. Отныне она принадлежит верховному королю и более недостижима для него. Даже если сама не хочет становиться женой его дяди. А это он понял сразу, едва взглянув на ее лицо.
Когда принц осознал, что девушка никогда не будет принадлежать ему, он испытал доныне незнакомое, очень сильное чувство. Сейчас он был уверен, что любил ее всегда, с первой их встречи. Он просто не мог отвести от нее глаз. Весь остаток вечера, пока девушка находилась в зале, он ловил себя на том, что невольно следит за каждым ее движением. Дейрдре же так и не посмотрела на него. Да и могла ли она? Хотя один раз ему показалось, что она все-таки бросила взгляд в его сторону. Захочет ли она теперь встретиться с ним на рассвете? Наверное, нет. Что они могут сказать друг другу? Он не знал. Но, даже уйдя с пира, он ощущал ее присутствие, словно она была рядом.
Неожиданно с другой стороны камня донесся слабый шорох, в темноте промелькнула чья-то тень и тут же скрылась. Кто-то сел рядом с ним, он был так близко, что Конал мог протянуть руку и коснуться его. А потом принц услышал тихий плач и сдавленные рыдания:
– Она меня убьет…
Тотчас узнав голос и боясь напугать девушку, Конал прошептал:
– Дейрдре…
Уже через мгновение он держал ее в объятиях, и она рассказала ему о встрече с королевой.
– Что мне делать, Конал?! – воскликнула девушка. – Куда бежать? Ведь король везде найдет меня, а я одна в целом свете. – И добавила сквозь рыдания: – Думаешь, она правда хочет меня убить? Скажи, что это не так!
