Эдуард Владимирович Рысь
Зигзаги судьбы
На следующее утро Фрэнк дождался отъезда группы на экскурсию – в программе значился осмотр имитации древнеегипетской деревни, – а сам взял такси и поехал на встречу с генералом Ибрагимом. Район, в котором жил генерал, не производил впечатление элитного – это была улица Аль-Муски, недалеко от знаменитого каирского базара Хан аль-Халиль, хотя сам дом, стоявший в одном из тихих переулков, имел весьма приличный вид. Когда Фрэнк нашел нужную ему квартиру и позвонил, дверь открыл пожилой египтянин, по-видимому из прислуги. Он сразу же проводил гостя в холл, где навстречу ему поднялся с дивана сам генерал Ибрагим. Фрэнк нашел, что хозяин мало изменился за несколько лет, с тех пор, когда была сделана фотография, которую ему показывал Лэмс.
Фрэнк представился, и хозяин дома указал ему на кресло, а сам сел напротив. После доброго десятка вопросов о здоровье, перелете и первых каирских впечатлениях Фрэнка Ибрагим хлопнул в ладоши и, когда появился слуга, спросил Фрэнка, что он будет пить. Фрэнк заказал кофе, и через минуту-другую слуга принес большой поднос, на котором стоял медный кофейник и тарелки с местными сладостями.
Ибрагим выждал, пока гость сделает несколько глотков, откинулся на спинку кресла и спросил:
– Итак, молодой человек, чем я настолько заинтересовал американскую прессу, что ее представитель не поленился преодолеть половину земного шара для встречи со мной?
– Дело в том, – начал Фрэнк, – что я собираю материал для книги о деятельности различных вооруженных организаций, которые, как вы знаете, у нас называются то фундаменталистскими, то террористическими. Знакомые журналисты, работавшие в Каире, говорили мне, что вы располагаете большими знаниями по этой теме и, как бы это правильнее сказать, опытом работы с ними. И я хотел бы задать вам как специалисту в этом деле несколько вопросов о возникновении и развитии этих организаций.
– А вы весьма учтивый молодой человек, – усмехнулся Ибрагим. – Хорошо сказано насчет опыта работы… Действительно, мне приходилось и поддерживать эти организации, и бороться с ними. А некоторых из их боевиков и расстреливать. Наше отношение к ним определялось в зависимости от наших внутренних условий и от международной обстановки в целом. Что конкретно вас интересует? И не забывайте, что я ушел со службы уже более пяти лет тому назад, так что о событиях последнего времени я сказать ничего не смогу. И еще: мое имя нигде не должно упоминаться. Я уже давал пару лет назад интервью лондонской «Таймс». Очень скромное интервью. Никого особенно не ругал и не хвалил. Просто кое-какие личные оценки событий. В результате спустя несколько дней после публикации интервью мою машину взорвали. Хороший почти новый Фольксваген «Пассат». А потом мне позвонили и спокойно и вежливо предупредили, что в случае еще одного интервью будут взрывать меня…
– Я помню нашу договоренность по телефону, – Фрэнк потянулся за сигаретой. – И она подлежит безусловному выполнению. Тем более что я собираюсь пробыть в Ираке несколько месяцев. То есть сам буду в зоне досягаемости местных боевиков. А сейчас, если не возражаете, вернемся к интервью. Что вы можете сказать об отношении Саддама Хусейна к таким организациям как «Хамас» и «Хезболла»?
Эти организации не особенно интересовали Фрэнка, но он счел целесообразным начать с них, чтобы прощупать отношение генерала к террористическим организациям вообще и потом плавно перейти к тому, что его действительно интересовало – к «Аль-Каиде». Ей он хотел уделить значительное внимание в своей работе, если, конечно, ему удастся собрать материал и получить рекомендации генерала к его друзьям и влиятельным знакомым в Багдаде. А они у Ибрагима, занимавшего весьма высокий пост в военной разведке, безусловно были.
– Вспомните, когда были созданы эти организации, – начал генерал. – «Хезболла» в 1982 году, а «Хамас» – в 1987-м. Первая – организация шиитов, и ее поддерживал и поддерживает Иран. Вторая – суннитская организация, и ее поддерживает и Иран, и еще кое-кто. Обе организации действовали в Ливане и в Палестине. Их снабжение шло через нашу территорию. Естественно, когда мы не воевали с Ираном, мы смотрели на это сквозь пальцы. Да и сами поставляли им оружие и деньги. Кроме этого мы должны были учитывать позицию Сирии, которая контролировала Ливан. Когда сирийцы хотели доставить побольше неприятностей Израилю, они держали линии снабжения открытыми. А когда хотели избежать ударов возмездия Тель-Авива, они опускали шлагбаум. Наконец, нам приходилось учитывать и внешние факторы. Когда Соединенные Штаты помогали нам в войне с Ираном, мы относились к «Хамасу» и «Хезболле» более сдержанно. Были и другие моменты. «Хезболла» имела одной из целей создание исламского государства в Ливане. Но Саддам Хусейн, как и все баасисты, всегда был против того, чтобы муллы приходили к власти. Кстати, даже сейчас у нас в Ираке нет сколько-нибудь значительных сил, выступающих за исламское государство.
– А что вы скажите об «Аль-Каиде»? Саддам Хусейн поддерживал эту организацию?
– Трудно сказать, – пожал плечами генерал.– Я лично с «Аль-Каидой» никогда никаких контактов не имел. А что касается других наших разведслужб, помимо военной разведки, то я думаю, что кто-то отслеживал деятельность этой организации. Но, очевидно, это осуществлялось исключительно в плане мониторинга и не более того. Саддам отличался антиамериканской риторикой, но никогда не переходил определенную грань. Ваши спецслужбы, как ни старались, не могли привести ни одного доказательства сговора Ирака с «Аль-Каидой». Помните наиболее громкие теракты «Аль-Каиды»? Подрыв военного центра США в Эр-Рияде в 1995 году, взрыв около гостиницы ВВС США в Дахране в 1996 году, диверсии против посольств США в Найроби и Дар-эс-Саламе в 1998 году, наконец, этот пресловутый 9/11. И никаких даже намеков на связь Ирака с бен Ладеном.
– Может быть, плохо искали?
– Не думаю. Если что-то и было, то с самого начала был заложен принцип нераскрываемости. Потому что цена провала была бы слишком велика. Когда я был еще лейтенантом и только постигал основы службы в разведке, нам приводили на курсах усовершенствования такой пример. Одна соседняя с нами держава в послевоенные годы снабжала курдских повстанцев, действовавших в пограничных районах Турции, Ирака и Ирана, оружием. А знаете, как это делалось? Посылался американский транспортный самолет типа «Дакота», который был на вооружении многих стран мира со времен второй мировой войны. Без каких-либо опознавательных знаков. Летчики были в немецких комбинезонах и пользовались английскими навигационными картами. Никаких документов на борту не было. Парашютов у членов экипажа тоже не было. Если такой самолет сбивали или он терпел катастрофу, в кабине и в грузовом отсеке находили несколько трупов и разномастное трофейное оружие. И все. Никаких доказательств относительно принадлежности самолета и экипажа.
Ибрагим помолчал и продолжил:
– Еще один пример. В одну из недавних арабо-израильских войн США послали группу своих военных пилотов в Израиль. Для службы в израильской авиации. Их поставили вдоль начерченной линии, приказали раздеться догола и сделать четыре шага вперед. И полностью переодеться в израильскую военную форму. Таким простым способом исключали всякую вероятность того, что кто-нибудь по рассеянности забудет выложить что-нибудь компрометирующее. И если такого пилота сбивали, он представлялся израильтянином американского происхождения. И нельзя было доказать, что он кадровый офицер американских ВВС.
Скажу еще несколько слов о нашем отношении к «Аль-Каиде». Ввод советских войск в Афганистан состоялся в 1979 году. В том же году в Афганистане появился и бен Ладен. Он принимал участие в боевых действиях и даже потерял один глаз в результате осколочного ранения. В соседнем Пакистане он основал «Исламский фонд спасения», целью которого являлся сбор средств для вербовки боевиков-моджахедов и финансовой подпитки вооруженной борьбы. И все это делалось при полной поддержке администрации Рейгана. Мы, естественно, прекрасно знали, что многие руководители исламской оппозиции прямо или косвенно работают на американскую разведку. И поэтому относились к ним с большой осторожностью. В 1989 году советские войска ушли из Афганистана, а лагеря моджахедов остались. Позднее бен Ладен перенес центр тяжести своей деятельности в Судан и стал готовить кадры исламских фундаменталистов, которые потом засылались для подрывной работы в Египет, Алжир и Тунис. Иными словами, бен Ладен вышел из-под контроля американцев и стал самостоятельной фигурой.
Руководство Судана под нажимом американцев было вынуждено потребовать от бен Ладена прекратить свою деятельность на своей территории, и в июле 1996 года он вернулся в Афганистан. К этому времени наши отношения с Соединенными Штатами и их союзниками испортились окончательно из-за кувейтской авантюры Саддама. Последовали санкции ООН, и мы вообще оказались на грани выживания. Так что в этих условиях попытка натравливать бен Ладена на США была бы равносильна самоубийству. А Саддам Хусейн был кем угодно, но только не самоубийцей. К тому же все эти его вклады в ряде западных банков… А потом американцы и ООН дали ему возможность нажиться на программе «нефть в обмен на продовольствие». Так что какие-либо контакты Саддама с «Аль-Каидой» с криминальным умыслом. как говорят юристы, исключаются. Правда, по заданию руководства разведки были созданы две-три группы, которые под руководством опытных офицеров, принимавших участие – по собственной инициативе, разумеется – в боевых действиях в Афганистане, в исламских движениях в Средней Азии и в других местах, изучали тактику экстремистских организаций и выдавали рекомендации по их оптимальному составу и вооружению, что позволило бы максимально эффективно использовать небольшие группы фанатично настроенных молодых людей для диверсионных действий в потенциально враждебных странах. В частности рекомендовалась организация боевых ячеек, члены которых должны были быть воспитаны в духе готовности к самопожертвованию. Позднее эти рекомендации каким-то образом были использованы руководством «Аль-Каиды», хотя мы все свои разработки по этой теме уничтожили. Все до единой. Чтобы нам не приписали подготовку террористов для проведения операции 9/11.
– Иными словами, – разочарованно сказал Фрэнк, – я не смогу найти каких-либо документальных свидетельств связи режима Саддама Хусейна с террористическими организациями?
– Не найдете, – широко улыбнулся генерал Ибрагим. – А если бы они были, то ваш покорный слуга давно бы лежал где-нибудь на кладбище. Это в лучшем случае. Если бы мой труп вообще нашли.
– Ну что ж, – Фрэнк открыл свой атташе-кейс и вынул оттуда конверт и коробку с надписью «Паркер». – Ваш гонорар, господин генерал, а это небольшой подарок, на память о моем визите.
Ибрагим взял протянутые ему конверт и коробку, сначала открыл конверт и пересчитал банкноты, не вынимая их, потом открыл коробку и с удовольствием покачал головой:
– Большое спасибо. Знаете, хорошие ручки – моя слабость. А это очень элегантный набор. И позолоченный! Еще раз спасибо.
– Я постарался выбрать лучшее, что можно было найти в Нью-Йорке, – скромно заметил Фрэнк. – Кстати, господин генерал. Перед Багдадом я должен буду заехать в Дубай и Маскат по делам моего благотворительного фонда. И если там есть кто-нибудь из ваших коллег или бывших иракских политиков, с которыми я мог бы побеседовать… Я был бы вам очень признателен, если бы вы мне кого-нибудь рекомендовали.
Ибрагим задумался и сказал:
– Хорошо. Я дам вам пару телефонов моих бывших подчиненных. Один живет в Дубае, другой в Шардже. Это рядом с Дубаем. Я им позвоню и попрошу принять вас. И если сможете, заплатите им немножко. А то, знаете ли, после краха режима… Короче говоря, оба живут не особенно богато.
Ибрагим встал, открыл ящик письменного стола, взял записную книжку и лист бумаги и вернулся в свое кресло:
– Одну минутку, – он полистал записную книжку, нашел нужную страницу.
– Вот они. Ну-ка попробуем мой новый «Паркер», – он достал из коробки ручку и написал несколько слов и цифр по-арабски.
– Один из них подполковник Абдаллах аль-Хейдар. Долгое время занимался Сирией. Думаю, что он сможет рассказать вам кое-что о «Хамасе» и «Хезболле». Второй – полковник Мухаммед Рамадани. Курировал курдские организации у нас и в Иране. Позвоните им, когда будете в Эмиратах. А я их предупрежу о вашем приезде.
– А в самом Ираке? Может быть, вы подскажите мне, к кому можно было бы обратиться, если у меня возникнут вопросы, касающиеся событий последних лет, – Фрэнк поставил чашку на стол. – Я довольно хорошо знаком с материалами по Ираку, публиковавшимися в западной печати, но свидетельства непосредственных участников событий, лиц, стоявших у власти или около нее, были бы очень полезными. И я сам лучше бы уяснил, что и почему происходило в этой стране и во всем благословенном регионе Ближнего Востока, да и материал можно было бы изложить в более живой и оригинальной манере.
– В самом Ираке? – Ибрагим задумчиво почесал лоб и снова потянулся за записной книжкой. Он перелистал ее, потом бросил ее на стол.
– Пожалуй, не стоит, – он вздохнул и продолжил: – Лучше не надо. Конечно, я мог бы дать вам десяток-другой имен. Особенно из числа тех, кто занимал важные посты в армии. Но боюсь, что беседы с ними только запутают вас. Часть из них продалась американской разведке и сейчас попытается выставить себя идейными борцами с диктаторским режимом Саддама. Другая часть, те кто выполнил приказы высшего руководства по неоказанию сопротивления американским войскам – а я думаю, что таких большинство, – тоже будут вынуждены оправдываться и как-то обосновывать свое бездействие. Так что на их откровенность вам рассчитывать не приходится.
– Вот как! – удивился Фрэнк. – Общеизвестным фактом является то, что американская разведка сумела подкупить подавляющую часть иракских генералов, и те отказались воевать с американцами. А вы говорите, что приказы о несопротивлении были отданы самим иракским руководством! Разве такое возможно?
– Представьте себе, что возможно, – Ибрагим усмехнулся. – Вы же арабист и представляете себе реалии жизни в саддамовском Ираке. В этой стране все находилось под контролем спецслужб. Особенно тех, которые подчинялись непосредственно партии «Баас». А военная контрразведка находилась на втором месте. И вы, наверное, знаете, что за последние годы режима было расстреляно много генералов и офицеров иракской армии. По малейшему подозрению в нелояльности. Это, конечно, не исключает того, что какой-нибудь отдельный генерал иракской армии мог установить контакт с иностранной разведкой. Кто-нибудь из второстепенных лиц. Но командиры воинских соединений и частей – корпусов, дивизий, бригад – связаться с иностранными спецслужбами не могли. Я в этом абсолютно уверен. Cпецифика Ближнего Востока состоит в том, что в вооруженных силах здесь реальная власть принадлежит командирам войсковых формирований, у которых в непосредственном подчинении солдаты и боевая техника. Немного утрируя, можно сказать, что командир батальона или бригады, особенно ударных войск, таких как бронетанковые или десантные, – более важная персона, чем начальник генерального штаба. Вспомните, сколько военных переворотов и вмешательств армии в политическую жизнь произошло в Ираке, Сирии, в других странах региона. И верховная власть стран региона, тот же Саддам, прекрасно понимали, что армию надо контролировать жестко и постоянно. И всегда делали это. Так что говорить о том, что чуть ли не все генералы могли быть подкуплены, не приходится. Кстати, вы наверняка читали или слышали, что значительная часть иракской военной техники – танки, самолеты и тому подобное – были спрятаны. То есть иракская армия и не думала воевать.
– Да, но… – Фрэнк попытался возразить, но Ибрагим остановил его жестом руки:
– Подождите еще одну минутку. Несколько слов об американской разведке. Она не сумела даже выяснить, имелось ли в Ираке оружие массового поражения или нет! Куда уж ей контролировать генералитет иракской армии.
– Но тогда вообще непонятно, почему иракская армия так бездарно проиграла войну, – Фрэнк с недоумением пожал плечами. – И на что рассчитывал Саддам?
– Что касается первой части вашего вопроса, – Ибрагим внимательно посмотрел на Фрэнка, – то я бы не стал говорить о проигрыше иракской армии. Проиграла не армия, а руководство страны. Армия может эффективно действовать только тогда, когда она получает четкие однозначные приказы. А если высшее командование проявляет нерешительность и не имеет плана действий по обороне страны, то даже хорошо обученная и оснащенная первоклассным оружием армия не стоит ничего. Она становится деморализованной и разбегается или сдается в плен.
Вспомните историю. Например, как быстро немцы покончили с французской армией во второй мировой войне. А ведь французы имели гораздо больше танков, самолетов и боевых кораблей, чем армия третьего рейха. И подобных примеров из военной истории можно привести сколько угодно.
– Понятно, господин генерал, – Фрэнк поднял руки, как бы признавая справедливость аргументации Ибрагима. – А что касается мистера Саддама Хусейна? Какова его роль во всей этой заварухе? Он-то наверняка не хотел очутиться в американской военной тюрьме.
– Вы слишком многого хотите от старого больного человека, давно покинувшего и армию, и свою страну, – Ибрагим протянул руку к пачке сигарет, закурил, не спеша выпустил кольцо дыма. – Давайте порассуждаем вслух. Я лично считаю, что первопричина всего того, что произошло, кроется в политике бывшего президента Соединенных Штатов, то есть отца нынешнего. Когда американцы десять с лишним лет тому назад проводили эту пресловутую операцию под громким названием «Буря в пустыне», у Саддама были все основания опасаться, что они не ограничатся изгнанием иракской армии из Кувейта, а вторгнутся в сам Ирак, дойдут до Багдада и свергнут его режим. Не буду распространяться на эту тему. Вы не хуже меня знаете, что для этого имелись все предпосылки. Политические, дипломатические, военные и все остальные. Но американцы почему-то этого делать не стали и вскоре ушли из Кувейта. А Саддам объявил о своей победе. И надо сказать, что значительная часть иракского населения поверила ему!
Далее. Через некоторое время США и их союзники ввязались в югославскую авантюру. Бомбили Белград и другие города и в конечном итоге заставили сербскую армию уйти из Косова. Но добивать тогдашнего президента Милошевича не стали. Он, правда, потерял власть, но по собственной вине. В результате своей внутренней политики, подтасовки результатов президентских выборов и многого другого.
Короче говоря, Саддам уверовал, что США не намерены или неспособны доводить дела до конца и что он может вести себя вызывающим образом. И все сходило ему с рук вплоть до атаки террористов на Нью-Йорк. То есть до 9/11. После этого прискорбного события американское руководство всерьез обеспокоилось проблемой возможной разработки оружия массового поражения в Ираке и последующей передачи его в руки «Аль-Каиды». А американская разведка услужливо подыгрывала президенту, теперь уже нынешнему, и снабжала его желаемой информацией. По собственному опыту могу сказать, что это распространенная практика. Любая разведка выбирает из всего объема получаемой информации только ту часть, которая угодна начальству. А та, которая неугодна, просто не принимается в расчет. В результате все остаются довольны. Политическое руководство убеждается в своей гениальности, а боссы спецслужб обеспечивают себе быстрое продвижение по служебной лестнице. Обман раскрывается только при форс-мажорных обстоятельствах. Например, когда одна страна на основе недостоверной информации или неправильной оценки обстановки ввязывается в войну, как это сделали ваши соотечественники, или когда другая страна продолжает задираться, рассчитывая на безнаказанность, как это было в случае с Саддамом.
– Однако это не в полной мере объясняет… – начал было Фрэнк, но Ибрагим снова остановил его жестом руки:
– Подождите. Я скоро закончу… Итак, когда американцы закончили сосредоточение своих войск на кувейтско-иракской границе и были готовы к вторжению, до Саддама наконец дошло, что шутки кончились. Он наверняка осознал, что сопротивляться смысла не имеет. Соединенные Штаты – великая супердержава и не может себе позволить не победить в вооруженной борьбе. И не слушайте вы тех штатских умников, которые говорят, что иракская армия имела столько-то танков и самолетов и могла бы сделать то-то и то-то. Все это дикий бред. Если бы иракская армия оказала серьезное сопротивление, то американцы просто применили бы лишние пять, десять или двадцать тысяч «Томагавков» или перебросили бы в регион еще три-четыре сотни ударных самолетов и также гарантированно разгромили бы Ирак. Только в этом случае иракский народ потерял бы убитыми и покалеченными многие тысячи солдат и офицеров. Да и потери среди гражданского населения могли быть колоссальными. Так что Саддам сделал совершенно правильно, отказавшись от активного сопротивления. И, возможно, со временем это будет поставлено ему в заслугу. Ин шаа лла!
Фрэнк счел рассуждения Ибрагима слишком поверхностными, малоубедительными и неинтересными в настоящий момент. Поэтому он поспешил воспользоваться паузой и сказал:
– Благодарю вас, господин генерал, за высказанные вами весьма интересные и обоснованные мысли. Я, безусловно, учту их в своей работе над книгой. Ин шаа лла! А теперь разрешите мне откланяться. Не буду больше злоупотреблять вашим гостеприимством.
Он встал и учтиво поклонился. Хозяин дома тоже встал и протянул ему руку:
– Спасибо за гонорар и подарок.
Он проводил Фрэнка до дверей, потом тронул его за плечо и сказал:
– Подождите-ка минутку. Где листок, который я вам дал? – Ибрагим взял у Фрэнка листок и вернулся к письменному столу, снова достал «Паркер» и что-то написал. – Я дам вам еще один контакт. В Багдаде. Майор Джаафар. Если он еще жив. Он не интеллектуал, скорее наоборот. До последнего времени он занимался уголовными элементами. Иногда мы использовали эту публику, когда надо было вскрыть чей-нибудь сейф или пырнуть кого-нибудь ножом так, чтобы официальные структуры были вне подозрений. В общем, вы понимаете… Он мне кое-чем обязан. В свое время я спас его от тюрьмы, а то и от расстрела. Короче говоря, это знакомство может вам пригодиться в теперешнем Ираке.
Фрэнк поблагодарил генерала, пожал протянутую руку и вышел из квартиры.
В сущности, беседа с генералом Ибрагимом дала ему немного в плане фактов, но, тем не менее, было полезно познакомиться с одним из деятелей прежнего иракского режима. И, как говорил Лэмс, набираться опыта в работе с людьми. Да и полученные контакты могли оказаться полезными. Ин шаа лла.
Глава 10.
Очутившись на улице, Фрэнк встал в тень под деревом, посмотрел на часы и задумался. Что делать дальше? До отлета в Луксор было еще шесть часов. Самое разумное, конечно, вернуться в отель и переждать жару в прохладном номере. А с другой стороны, ему хотелось посмотреть кое-что из местных достопримечательностей. А то когда еще придется побывать в Каире?
Навстречу ему неспеша шел парень с книжкой в руках, чей возраст он определил примерно в двадцать лет, и Фрэнк решился. Он остановил парня, отрекомендовался канадским туристом – ему совершенно не хотелось ввязываться в возможный спор о политике США на Ближнем Востоке – и сказал, что будет рад и отблагодарит его, если тот станет гидом на пару часов и покажет ему несколько самых известных каирских мечетей.
Парень замешкался с ответом, но Фрэнк, не давая ему опомниться, с ходу воздал хвалу Аллаху и сообщил, что ему всегда говорили, что египтяне добрые и отзывчивые люди, готовые помочь иностранцу. Его собеседник рассмеялся и согласился.
Как выяснилось, Фрэнку повезло: Мухаммед, как звали его нового знакомого, оказался студентом третьего курса исторического факультета каирского университета. Он взял на себя руководство экскурсией, сам определил, что и в какой последовательности надо осматривать, и даже сам остановил такси и сторговался с водителем об оплате.
В результате за короткое время Фрэнк познакомился чуть ли не со всеми мечетями Каира, рекомендуемыми путеводителями, начиная со старой и одной из самых больших в мире мечетей Ибн-Тулуна, включая Аль-Азхар, где сейчас размещается старейший на Востоке университет, мечети султана Хасана и ар-Рифаи (в последней захоронен шах Ирана, свергнутый в результате исламской революции) и самую известную, так называемую алебастровую мечеть Мухаммеда Али, сооруженную в цитадели в 1848 году.
После этого Фрэнк попросил Мухаммеда выбрать приличный ресторан – тот остановился на Али Бее, что на улице 26 июля, – и угостил его хорошим обедом, а на прощание вручил ему двадцать долларов, несмотря на все протесты.
Распрощавшись с Мухаммедом, он вернулся в отель и чуть ли не целый час проплавал или, вернее, пролежал в бассейне. Потом он вспомнил о совете Лэмса нанести визит ливанскому журналисту и решил договориться с ним о встрече через пару дней. Когда он набрал номер Салима аль-Хадиди, ему ответили только после девятого или десятого гудка. Довольно раздраженный голос сообщил ему, что господин Салим был убит и ограблен сегодня утром и сейчас проводятся следственные действия. И если у него есть, что сообщить полиции по этому поводу, его просят приехать и дать показания. Фрэнк ограничился тем, что вежливо сказал «спасибо» – первое арабское слово, пришедшее ему в голову, – и повесил трубку. Таким образом, программа деловых визитов закончилась сама собой, и он мог посвятить все оставшееся время дальнейшему обольщению Симоны. Что он и сделал во время часового перелета в Луксор, размещения в отеле «Луксор Мовенпик» и посещения на следующее утро храмов Карнака и Луксора.
И вот наступил последний вечер в Каире. Программа тура предусматривала прогулку на пароходе по Нилу с выступлением местного музыкального ансамбля и танцем живота. Фрэнку на следующий день надо было вставать чуть ли не в середине ночи, так как рейс на Дубай вылетал в восемь часов утра, а дорога на такси из отеля в Гизе до аэропорта занимала более часа. Поэтому он хотел остаться с Симоной наедине, но товарищи по группе не отпускали ни ее, ни его, и им пришлось подчиниться. Однако, против ожидания, прогулка оказалась приятной. Автобусы с туристами подъехали к причалу почти ко времени отхода парохода, и никаких задержек не было. Фрэнк ждал, что музыканты будут играть что-нибудь заунывное, в духе Умм Кульсум, но оказалось, что он ошибся. Почти все мелодии напоминали спокойную западную музыку, и, если отвлечься от того, что певица исполняла их на арабском языке, можно было легко представить себе, что находишься где-нибудь на французской Ривьере или в приморском итальянском ресторане. Фрэнк и Симона посидели за столиком в огромной кают-компании, а потом поднялись наверх. По обе стороны на многие и многие километры тянулись огни Каира, на воде играли отблески рекламы. Несмотря на поздний час, казалось, что город не собирается спать. С берега доносился шум уличного движения и гудков машин, мелькали огоньки фар.
Говорить не хотелось, и они молча сидели, взявшись за руки. Потом Симона сказала, что ей очень хочется, чтобы их встреча в Каире не была последней, и что она хотела бы, чтобы Фрэнк после окончания своей командировки прилетел в Рим или прямо в Неаполь – она жила в Сорренто, – и они могли бы провести несколько дней, гуляя по городу, посещая какие-нибудь достопримечательности, а в Италии их было не меньше чем в Египте, или так же, как сейчас, слушали бы музыку на борту пароходика, идущего вдоль побережья…
Симона высказала еще одну идею: возможно, она как медсестра приедет в Ирак в составе какой-нибудь итальянской гуманитарной миссии. Она знала, что такие группы существуют и в Багдаде, как говорили, под эгидой итальянского военного контингента. Но Фрэнку такой вариант не понравился. Он представил себе эту хрупкую девушку в практически чисто мужском окружении в стране, где участились случаи похищений иностранцев и постоянно что-то взрывают, и отверг ее идею. Лучше уж подождать лишние три-четыре месяца.
Сейчас ему казалось, что эта двухчасовая прогулка сблизила их больше, чем предшествующие дни и ночи. И когда на утро, если четыре часа ночи можно так назвать, Симона вышла проводить его к дверям гостиницы, Фрэнк почувствовал острое желание остаться, снова забраться с Симоной в постель и забыть, что на свете существует Ирак, благотворительные фонды, нефтяные компании, которым понадобилось улучшать свой имидж, и аналитики, которым не сидится на одном месте.
Глава 11.
В десять часов утра Фрэнк уже выходил на залитую солнцем улицу, где располагалось новое здание аэровокзала Дубая, взял такси и поехал в «Хилтон», где административный отдел вашингтонской штаб-квартиры фонда забронировал ему номер. Строго говоря, в шикарных и дорогих апартаментах не было никакой необходимости: дубайские отели в своей массе были новыми, хорошо меблированными и чистыми. Роль играл только вопрос престижа. Если ненароком вы упомянули, что остановились в «Хилтоне», к вам будет одно отношение, если в трех звездочном «Эксельсиоре» – другое. Но с чисто психологической точки зрения, Фрэнку было приятно, что он остановился в таком отеле. В прошлые два раза, когда он был в Дубае в качестве сопровождающего и переводчика мистера Хевита, они также останавливались в «Хилтоне», и индус, стоявший за стойкой регистрации, сразу узнал его. Другой индус с вежливой улыбкой взял вещи Фрэнка и проводил его в номер. Когда он ушел, Фрэнк решил освежиться. Он разделся и, прежде чем отправиться в ванную комнату, открыл дверь балкона, предварительно убедившись, что стенки с обеих сторон укроют его от любопытных дамских глаз, если таковые вдруг окажутся, и вышел на балкон. Первое, что он почувствовал, – волна горячего воздуха, которая буквально ударила его. Дубай в сентябре в плане климата явно не отличался нежностью Лазурного берега Франции. А в остальном пейзаж, видимый из окна, мало отличался от того, каким он был в прошлые визиты: несколько местных деревянных судов, именуемых доу, не спеша двигались на небольшом расстоянии от берега в обоих направлениях. Много дальше стояли на рейде большие грузовые суда, ожидающие, пока освободятся места у причалов в порту. Приглядевшись, Фрэнк заметил и нечто, чего не было раньше – светло-серые силуэты военных кораблей.