Эдуард Шторх
Охотники на мамонтов
Мамонты
До утра в стойбище ничего не пропало. Сторожа были начеку.
И все-таки зловредный Торопыга кое-что обнаружил. Сначала он шнырял по всему становищу, а потом объявился возле общего костра, крича:
– Росомаха унесла Ньяна! Росомаха украла Ньяна!
И действительно, Ньян как сквозь землю провалился, хотя, может, росомаха его и не уносила. Он не вернулся ни к вечеру, ни на другой день, ни еще через день.
Никаких иных новостей в племени не было. Установить порядок никому не удавалось, и старшие охотники безуспешно пытались договориться друг с другом.
Неподалеку от стоянки промчался лошадиный табун[10], но ловцы спохватились слишком поздно, так что добыча ускользнула. Потом они долго еще обменивались взаимными упреками – почему, мол, никто не догадался расставить на окрестных холмах дозорных, которые бы вовремя сообщили о приближении животных.
В другой раз Дыю переходил мохнатый носорог, но он учуял людей раньше, чем его заметили, и быстро убежал.
Мужчины опять переругались между собой, валя вину то на одного, то на другого. Волчий Коготь не мог больше слушать эту брань, так что сказал, что будет вместе с Зайцем держать дозор на холме. Лохмач и Укмас решили пойти к реке. Но прочие мужчины продолжали спорить о том, куда следует отправляться на охоту и кто именно возглавит охотников. Каждый настаивал на своем и не желал слушать других. Визгун и Кунья Лапка, по обыкновению, поднимали всех на смех, и некому было заставить их умолкнуть. Все до единого были злы и воинственны, но не нашлось в стойбище мужчины, кому остальные согласились бы подчиниться.
Все понимали, что в племени должны наконец воцариться мир и лад, но вот как этого добиться, если никто не хочет, чтобы им командовали?
Было ясно, что разногласия вредят племени и вот-вот может случиться нечто дурное. Так оно и оказалось.
Наступили тяжкие голодные дни. Хорошо еще, что недавно люди вдоволь наелись зубрятины, а то, пожалуй, они бы и умирать начали.
Ньян отсутствовал уже больше недели, и никто не знал, куда он подевался. С ним произошло несчастье? И теперь волки грызут неведомо где его кости?
Однако Ньян вернулся в стойбище так же внезапно, как исчез. Выбившийся из сил, окровавленный, он едва держался на ногах. За собой он волок на ремне молодую женщину со связанными руками.
Поглядеть на это сбежалось все племя. «У Ньяна есть женщина! У Ньяна есть женщина!» – неслись над стоянкой взволнованные голоса. Давненько не случалось тут ничего подобного.
Ньян упал на колени возле родника и долго жадно пил. Потом поднялся и, даже не вытерев стекавшую по бороде и усам воду, принялся развязывать женщине руки, сказав коротко:
– Шчекта!
Это было имя новой жены Ньяна.
Охотники ждали, что Ньян расскажет о своих приключениях и о том, как он добыл себе женщину, однако Ньян молча опустился на валун. То, что ему пришлось многое испытать, было ясно по его виду, но все же о чужачке и ее племени Ньяну поведать следовало. Вдруг он похитил женщину, принадлежащую к могучему племени, которое этим недовольно и потому потребует большой выкуп?
Охотники расселись на траве в ожидании рассказа Ньяна. Похищенная женщина, Шчекта, тоже выглядевшая усталой, села рядом с валуном. Она переводила спокойный взгляд с одного охотника на другого и казалась смирившейся со своей участью. На ней не было ничего, кроме мехового пояса, напоминавшего короткую юбочку, и ожерелья из костяных кругляшков. А вот на ее лице было кое-что примечательное: на подбородке виднелось несколько черточек – шрамов. Все обратили на это внимание и поняли, что так помечают себя члены племени, к которому принадлежала Шчекта. Но что это за племя, никто не знал, до сих пор охотникам видеть такие шрамы не доводилось.
Женщины же заинтересовались прической Шчекты. Здесь было принято распускать волосы, так что они свободно падали на плечи и спину, – разве что иногда их перехватывали кожаным ремешком. А эта чужачка убирала волосы так непривычно и так искусно, что женщины просто обязаны были рассмотреть ее прическу как можно внимательнее. Подойдя к новой жене Ньяна, они касались ее головы, вертели ее из стороны в сторону и громкими возгласами выражали свое удивление. Волосы Шчекты были заплетены во множество косичек, которые к тому же соединялись между собой полосками кожи.
– Ой-ой-ой! – восклицали женщины.
– Плохая прическа! – заключила в конце концов ленивая Шишма. – Вшей из волос вынимать неудобно.
– Верно! – согласились после некоторого раздумья остальные.
И необычная прическа Шчекты им тут же разонравилась.
Ньян уже отдохнул. Он встал и объявил во всеуслышание:
– Мамонты, мамонты, мамонты!
Племя мгновенно ожило и разволновалось. Как это? Ньян видел мамонтов? Много мамонтов? О, какая прекрасная добыча! И такая нужная!
– Ньян, где мамонты?
– Они идут сюда?
Выкрики и вопросы так и сыпались.
Ньян снова заговорил. И тут же воцарилась тишина.
– Мамонты идут сюда – много мамонтов – близко!
Все племя возликовало. Охотники прыгали, валялись по земле, кувыркались, хлопали в ладоши и смеялись от радости. Опять настанут сытные времена! Мяса будет в избытке!
Однако опытные ловцы – Лохмач, Укмас, Волчий Коготь, Мамонтенок и некоторые другие – присоединяться к общему веселью не торопились. Они понимали, что весть о приближающихся мамонтах вовсе не обязательно предшествует удачной охоте. Мамонты могут перебраться через Дыю совсем в другом месте, далеко от стойбища племени… А главное, мамонты – это не зайцы и даже не олени, поймать мамонта – задача сложная, готовиться к охоте следует долго и основательно.
Но бо́льшая часть племени рассуждать не желала и не умела и вела себя так, будто мамонты уже оказались в ловушке. После длительных и бурных споров было решено, что несколько человек отправятся на разведку, несколько поднимутся на холм, чтобы оттуда обозревать окрестности, а прочие займутся подготовкой к серьезной охоте.
Разведчиков возглавил следопыт Лохмач. Ньян объяснил ему, откуда движутся мамонты; если ничто их не задержит, они будут здесь уже сегодня.
Волчий Коготь повел людей на холм.
Оставшиеся мужчины принялись советоваться о том, какой именно способ охоты выбрать. Копать ямы-ловушки времени уже не было, значит племени остается одно: храбро накинуться на отставшего мамонта и нанести ему копьями как можно больше ран, чтобы он потерял много крови, ослабел и упал. После этого им займутся женщины, а охотники будут и дальше преследовать стадо и, если повезет, сумеют повалить еще одного, а то и двух зверей. Но надо соблюдать основное правило: нападать дружно, вместе, со всех сторон. Как только мамонт набросится на одних охотников, другие должны со всей силы колоть его копьями, чтобы спасти единоплеменников от верной гибели.
Охота обещала быть очень опасной: разъяренный мамонт может схватить человека своим огромным жутким хоботом и ударить о землю или растоптать мощными толстыми ногами. Такие истории часто рассказывались у общего костра.
Однако опасность совсем не страшила охотников, а, наоборот, привлекала, манила к себе. Чем она грознее, тем больше славы достанется победителю.
Совет уже заканчивался, когда у Мамонтенка неожиданно появилась новая идея. Он громко и радостно выкрикнул:
– Зубры в трясине – мамонты в трясине!
Этим он хотел сказать, что племени удалось загнать зубров в топь и там легко их одолеть. Значит, так же можно поступить и с мамонтами!
Какое-то время охотники взвешивали это предложение, а потом дружными воплями одобрили его. Да, правильно, они загонят стадо в предательскую трясину и без особых усилий добудут сразу несколько мамонтов!
– Гойа-гойа-гойа! Мамонты в болоте!
План Мамонтенка был принят, и охотники начали проверять свои копья и изготавливать новые – острые и прочные: их должно было потребоваться немало. Все рыскали по стоянке в поисках дубовых, ясеневых и грабовых палок и, найдя, обтачивали их концы, обжигали острия в огне, а потом шлифовали о камень.
Визгун ходил между шатрами и твердил, что только смелый и сильный вождь способен установить в племени порядок и повести людей к успеху. В одной руке он держал три копья, а в другой – тяжелый и острый каменный топор. Этим топором он размахивал над головой, привлекая к себе внимание и крича, что нет в племени никого, кто сумел бы с ним, с самим Визгуном, справиться.
Болтливая Трещотка льстиво заметила, что вот ему бы и сделаться вождем племени. Визгун польщенно усмехнулся, но повторять ее слова и соглашаться с ними не стал: время пока было неподходящее.
Вдалеке послышалось троекратное уханье.
Волчий Коготь подавал с холма условный сигнал.
Мамонты близко! Всем приготовиться, начинается большая охота!
Никто из членов племени не думал в тот момент о ссорах и сварах: теперь все были заодно. Один человек слаб и ни на что не способен. Успеха на охоте можно достичь лишь сообща. Женщины следуют за мужчинами – они несут запасы оружия и помогают, когда мамонта берут в кольцо и пугают громкими криками. В охоте участвуют даже несколько подростков. Их используют как ловких и быстрых связных между отдельными группами охотников и как смышленых дозорных, которые при необходимости могут быстро вскарабкаться на вершину дерева.
Утомившийся Ньян крепко спит в своем шатре, а рядом стоит фигурка, и впрямь подарившая ему удачу в поисках новой женщины. Его Шчекта сидит себе тихонько на траве перед шатром и совершенно не обращает внимания на бурные приготовления к охоте.
Стоянка почти опустела. Здесь остались только две старухи, охраняющие огонь, да стайка малышей.
С холма сбежал Волчий Коготь и подтвердил охотникам, что стадо мамонтов действительно появилось на пологих горных отрогах неподалеку от Дыи. Животные неторопливо шагают вдоль речного русла, причем их стадо многочисленно и состоит из нескольких небольших групп.
Тут и от Лохмача явился посыльный с таким же известием. Лохмач советовал охотникам до поры до времени не показываться, чтобы мамонты ничего не учуяли и не забеспокоились. Ведь они могут свернуть в сторону, и как их тогда настигнуть?
– Да знаем мы, что делать! – раздраженно выкрикнул Визгун. – Пускай Лохмач детям советы дает – не охотникам!
Но Мамонтенок решил прислушаться к словам Лохмача и настоял, чтобы племя разделилось. Волчий Коготь спустится с холма и станет следить за его склоном, Лохмач с сотоварищами будут наблюдать за берегом Дыи и помешают мамонтам, если те вдруг захотят перебраться через реку, а группа Мамонтенка укроется в засаде, а потом, когда стадо ее минует, погонит животных прямиком в трясину. Женщины же спрячутся в долине, чтобы, когда потребуется, криками отгонять стадо от стойбища.
– Так охотятся зимой волки, – одобрили все предложение Мамонтенка и тут же разделились на группы, уподобившись волчьей стае, которая вознамерилась напасть на большое стадо.
Один лишь Визгун пробурчал недовольно:
– Грр – сюда, грр – туда, делите племя! Все на одного мамонта – грр!
Но Мамонтенок и остальные охотники только поглядели на Визгуна сурово и ничего ему не ответили.
Начиналось все многообещающе. Мамонты неуклонно приближались. Уже можно было различить отдельных животных в головной группе. За березняком и ольшаником двигались мохнатые спины второй группы. Иногда вверх вздымался длинный согнутый хобот, ломавший ветку, и взблескивали огромные клыки-бивни.
Людей охватил азарт добытчиков. Глаза у них сверкали, копья, зажатые в кулаках, подрагивали. У многих выступили на лбу крупные капли пота.
Волчий Коготь каркает – это сигнал, что все пока идет хорошо. В ответ ему каркает со стороны реки Лохмач. Мамонтенок в своем укрытии ждет не дождется того мига, когда надо будет выскочить на мамонтов и погнать их стадо к топи. Спрятавшись за кустом, он не сводит глаз с гривастых животных.
Первые мамонты уже совсем рядом.
Крупный вожак прокладывает путь молодняку. Раскачивая хоботом из стороны в сторону, он прямо на ходу срывает ветви и сует их в пасть. Гигантские уши хлопают, отгоняя надоедливых комаров. За ним идут другие мамонты, которые так расширили проход, что превратили его в настоящую дорогу. Один из мамонтов почесался о дерево, и оно переломилось, как соломинка. Молодой мамонтенок тут же оторвал хоботом всю его крону и, забавляясь, потащил за собой.
Мамонты шагают медленно – они пока ни о чем не подозревают.
Упущенная добыча
Еще мгновение – и начнется большая охота.
Но внезапно Мамонтенок заметил непонятное оживление в замыкающей группе лохматых великанов. Мамонты всполошились – они сбегают с протоптанной тропы и громко трубят.
Что же там творится? Что вспугнуло мамонтов? Волки их боятся, они напасть не могли; даже медведи всегда держатся от мамонтов подальше.
Тем временем паника в стаде нарастает. Несколько мамонтов, воздев кверху хоботы, бегут прочь.
Обе боковые группы охотников под водительством Волчьего Когтя и Лохмача подумали, будто охота уже началась, и бросились на стадо. От этого переполох еще усилился.
Мамонтенок, видя, что животные разбегаются, ждать больше не стал и велел гнать стадо к трясине. Один огромный мамонт проломился через заросли и очутился прямо перед Мамонтенком. Счастье, что охотнику удалось сохранить хладнокровие, когда зверь помчался на него. Увернувшись от страшного хобота, он со всей силы воткнул копье в пах зверя. Вытащить оружие человек не успел: мамонт побежал дальше.
Мамонтенок очень удивился. Он полагал, что разъяренный гигант бросится на него и завяжется схватка. Но похоже, мамонт даже не обратил внимания на серьезную рану. Как это? Наверное, мамонт настолько испуган, что не хочет задерживаться и драться.
Спутники Мамонтенка удивились и обеспокоились не меньше его. Они были уверены, что их ожидает битва не на жизнь, а на смерть, а мамонт взял да и попросту удрал. Они видели, как он протиснулся между двумя толстыми деревьями, сломав при этом торчавшее из его раны копье. Упал на колени, но тут же поднялся и заторопился к стаду.
Вот показалось еще несколько животных. Ветви трещат, земля гудит от тяжелого топота, кое-где даже деревья валятся…
К Мамонтенку подбежал запыхавшийся паренек, Копчем. Его глаза полны ужаса, удивления, растерянности.
– Чужие охотники! – простонал он и рухнул на траву.
Группа Мамонтенка, ошеломленная известием, сразу пала духом. Охотники бестолково скачут, шарахаются из стороны в сторону, не знают, что теперь делать. Еще бы – испорчена такая замечательная охота!
Расстроенный Мамонтенок рывком поднял Копчема и поставил на ноги.
– Что? Что ты видел? Где они? – выспрашивал он.
Копчем уже немного пришел в себя. Тяжело дыша, он ответил:
– Какие-то охотники – охотники – много охотников – за мамонтами!
Эх, дурная новость для вестоницкого племени! Если мамонтов гонят какие-то чужие охотники, значит не обойтись без жестокой схватки. Племени придется сразиться с незваными гостями. Надо поскорее сообщить об этом всем соплеменникам, чтобы их не застали врасплох.
Джган и Клух немедленно помчались предупредить остальных. Мамонтенок же и еще несколько мужчин отправились на разведку. Пускай себе мамонты бегут мимо – сейчас важнее выяснить, где находятся незнакомые охотники и много ли их.
И вдруг до них донесся громкий крик. Такие резкие вопли означают, что происходит нечто необычное, нечто очень важное. Группа Мамонтенка поспешила туда, откуда слышались крики. Вскоре охотники увидели, что Коготь и его люди обступили раненого мамонта и упорно с ним бьются. Им удалось вонзить в мамонта несколько копий. Бешено скачущий зверь истекает кровью – кровь струится и по его хоботу: наверное, кто-то удачно ударил великана топором.
Мамонтенок мгновенно вступил в бой; все, позабыв о пришельцах, думают сейчас только об охоте.
Раненый мамонт бешено сопротивляется. Подняв на бивни одного из охотников, он уже готов был растоптать его, но другой храбрец быстро подскочил к животному и двумя меткими ударами подрезал ему сухожилия на задних ногах. Мамонт грузно осел, поднял хобот, показав огромную пасть, – и кто-то тотчас кинул туда копье. Мамонт мгновенно вырвал его хоботом и, разъяренный, вскочил.
Люди в поисках спасения разбегаются по кустам; мамонт преследует их, топча все, что попадается ему на пути. Он забежал на пригорок и – надо же! – увидел прямо перед собой группку чужих охотников, растерянных и удивленных. Они только что подошли сюда.
Прежде чем чужаки собрались отразить нападение, мамонт повалил наземь двоих из них. Он бы и других растоптал, да люди успели кинуться врассыпную.
Мамонт, мотая головой и дрожа всем телом, остановился. Тут через луг пробежали еще два мамонта – самка с детенышем, – и раненый гигант, растоптав несколько низеньких березок, тоже направился к сбившемуся в огромную кучу стаду.
Группы Мамонтенка и Когтя выскочили из укрытий и без колебаний набросились на пришельцев, рассыпавшихся по зарослям. В такие минуты скорость всегда помогает достичь успеха. Чужие охотники с одинаковыми шрамами на подбородках до сих пор даже не подозревали о присутствии рядом с ними вестоницкого племени; ошарашенные внезапным нападением, они почти не сопротивлялись. Чужаки решили спасаться бегством, так что вестоницкие охотники уже предвкушали скорую победу. Они рассчитывали быстро прогнать незваных гостей и вернуться к стаду мамонтов, чтобы удачно завершить лов.
– За ними! – кричали Мамонтенок, Коготь, Клух и другие, возбужденные близкой победой охотники, размахивая копьями и топорами. Теперь они уже поняли, отчего стадо мамонтов безостановочно шло вперед: его гнало чужое охотничье племя.
Вестоницким охотникам не нравится, когда кто-то пришлый ловит зверей на их землях. Ни одно племя не может смириться с подобным бесчинством. Есть закон, который гласит: «Добыча всегда принадлежит местному племени. Вся земля, в пределах которой виден дым племенного костра, является для чужого охотника табу. Охотиться ему здесь нельзя».
Чужаки нарушили этот издревле существующий закон и потому должны быть наказаны. Охотники со шрамами на подбородках ответят за свое дерзкое преступление.
Боевому настрою вполне соответствовали оглушительные крики, с которыми вестоницкие охотники гнались за наглыми пришельцами. Даже неуклюжий Толстяк, ленивый Окунь и обычно всегда и во всем последний Нюня неслись в этот раз в первых рядах, рядом с Мамонтенком, Волчьим Когтем и силачом Пайдой. Нынче будет одержана великая победа! Нас ждет богатая добыча! Гойа! Гойа!
Однако все обернулось совсем не так. Удиравшие чужие охотники выбежали из редких зарослей на вольный простор. Вестоницкие победители уже заранее ликовали, потому что укрыться на травянистой равнине было совершенно негде.
Но чужаки внезапно остановились. Они не пытались больше прятаться, а, напротив, издавали крики радости и куда-то указывали.
Вестоницкие охотники, выскочив из зарослей, замерли от испуга и удивления. Откуда взялось тут столько чужаков?! И они все ближе и ближе!
Чужие охотники, услышав призывы своих спасавшихся бегством соплеменников, ответили им воинственными воплями и без раздумий ринулись на небольшую группу противников. Они быстро разобрались в том, что произошло: их разведчики, отправленные следить за стадом мамонтов, столкнулись с местным племенем, которое, разумеется, захотело защитить свои владения. Но пришельцев больше, чем местных, поэтому закон табу отменяется. Все решает только сила! Натиск сильнейшего одолевает право слабейшего. Так что – грр! – на местное племя!
Несколько легких копий уже упало у ног изумленных вестоницких охотников. Крик пришельцев перешел в устрашающий рев. Вестоницкие ловцы мгновенно поняли, что надежды победить в бою столь многочисленного врага у них нет, и пустились наутек.
Чужаки взревели еще громче и погнались за вестоницкими охотниками, точно стая голодных волков за утомившимся оленем. Горе тому, кого они настигнут! Он будет убит на месте.
Вестоницкие охотники ловко виляют среди кустов, и потому им удается оторваться от преследователей. Однако мчаться приходится без передышки. Иначе – смерть. Они стараются держаться вместе, не терять друг друга из виду. Каждый стремится бежать рядом с самыми опытными охотниками. Заблудившийся в зарослях догнать остальных уже не сможет.
Горе, горе, до чего же плохой день! Сегодня может погибнуть все вестоницкое племя! Спрятаться негде, враги подобны туче, закрывающей звезды, и скоро не останется уже ни одного охотника, который смог бы крикнуть в родном стойбище: «Все пропало! Спасайтесь!»
Судьба вестоницкого племени кажется решенной. Надежды больше нет. Всех его людей ждет погибель, и новые хозяева станут поддерживать огонь у подножия Павловских гор и охотиться в здешних угодьях, обильных разным зверьем.
Мамонтенок, Коготь, Укмас и другие смельчаки пытались время от времени хоть как-то помешать преследователям, но их сил было недостаточно. После нескольких неудач им пришлось бежать прочь быстрее прежнего. Чужаки уже почти окружили местных охотников.
И тут навстречу людям вышел раненый мамонт. В его косматом, поросшем длинной шерстью теле торчат несколько сломанных копий. Вестоницкие охотники спешат поскорее миновать великана, а вот их преследователи, разгоряченные погоней, без раздумий кидаются на животное и с разных сторон колют и бьют его. Мамонт уже потерял много крови, поэтому сопротивляется он слабо и сам не нападает. Охотники надеются, что он вот-вот упадет. Они не хотят оставлять его, и потому членам вестоницкого племени удается убежать довольно далеко. Ох, теперь можно позволить себе недолгий отдых. Он очень поможет измученным людям.
У Дыи их ждет Лохмач с несколькими товарищами. Они видели бег растерявшихся соплеменников и заметили чужаков. Опытный Лохмач сразу понял, что принимать бой с таким многочисленным противником бессмысленно, и потому собрал у реки всех – мужчин, женщин, детей. Он намерен переправиться с ними через Дыю, чтобы спасти жизнь хотя бы тех, кто надеется на него.
Обе части племени наконец воссоединились. Во взглядах у всех плещутся ужас и недоумение. Племя лишилось двух женщин и нескольких мужчин. Люди видели смерть близких, видели, как чужие насильники уводили женщин. Племя сожалеет об их утрате, оно заметно ослаблено. Кто из собравшихся будет следующим? Кто еще падет от руки безжалостного захватчика?
Минуты отдыха пробежали быстро. Ветер донес ужасающий рык неприятельской толпы. Племени надо где-то укрыться. Ах, как пригодился бы ему сейчас мудрый вождь, отдающий решительные приказы! Ведь настало время страшных испытаний. Но такого предводителя нет, а значит, нет ни единства, ни согласия, и все члены племени охвачены растерянностью и тревогой.
Лохмач, Мамонтенок и Коготь держат короткий совет. Упрямец громко предлагает вернуться на стоянку и забрать оттуда хотя бы несколько шкур. Лохмач только отмахивается:
– Молчи!
– Все в воду! – прозвучал наконец приказ, и племя без раздумий ступило в реку.
Охотники знают это место: когда вода стоит невысоко, здесь есть удобный брод. Но сегодня течение сильное, оно сбивает с ног даже мужчин. Однако деваться некуда, надо перебираться на другой берег. Кто перейдет, тот выживет, кто не сможет, тот утонет. Да, по-другому нельзя, нынче только так!
– В воду! – повторил Мамонтенок, и Лохмач принялся подталкивать все еще топтавшихся на берегу нескольких мужчин.
– У меня в шатре такая красивая рысья шкура, – пыхтел Упрямец. – И шуба волчья на зиму… и штаны из оленьего меха!
Лохмач с силой толкнул его, и вот уже Упрямец барахтается в воде.
Сова, Голова и Заяц указывают путь через реку – они уже совсем рядом с противоположным берегом. Женщины с детьми на спинах с трудом бредут по воде. Мужчинам приходится вести их. Дети постарше отважно борются с течением самостоятельно, разве что поскользнувшихся на камнях хватает за руку идущий рядом охотник. Первым на берегу оказался Бельчонок, сразу следом за ним – Копчем. Оба мальчишки, обычно веселые и даже немного буйные, сейчас притихли: они тоже явно напуганы. Им грустно оттого, что уклад их племени так внезапно разрушен чужаками. Они слышали разговор взрослых охотников о том, что из стойбища ничего нельзя забрать. Тот, кто остался там, уже убит или вот-вот погибнет, а пришельцы захватят все запасы шкур, все инструменты, все оружие, все заботливо устроенные шатры! Беда, какая беда! Спящий в своем шатре Ньян наверняка умрет. И женщины, и дети… Страшно даже думать об их судьбе!
Мамонтенок и Лохмач поторапливают, за руки тащат из воды отстающих, протягивают им копья, чтобы они могли за них уцепиться. Те, кто сохранил висящие на шеях обереги, крепко их стискивают: волшебство дает силу посреди бурного потока, оно – это всем известно – спасает от опасностей!
И действительно, реку все перешли благополучно, хотя на самой ее середине людям пришлось взяться за руки, создав живую цепь, чтобы помочь женщинам и детям. Некоторые, правда, попадали в воду, но смогли все-таки выбраться на сушу невредимыми.
На берегу все немедленно спрятались среди зелени, чтобы враги не смогли их увидеть. Немного передохнув, люди поползли за Лохмачом: надо было вести себя как можно тише и незаметнее.
Враг не показывается; может, охотники по-прежнему заняты раненым мамонтом? Вот счастье-то для вестоницкого племени! Мамонтенок уже немного успокоился и даже предположил, что чужаки не будут преследовать их на этом берегу Дыи.
Племя держало путь вдоль речного русла. Чтобы запутать следы, люди даже прошли немного по воде, но, когда добрались до обширной болотистой местности, что раскинулась у рукава полноводной Свратки, сливающейся тут с Дыей, идти по воде не стали, а повернули на север.
Охотники шагали молча, нахмурившись. Они лишились мехов, лишились своего красивого оружия и кремневых ножей – все это осталось в стойбище. Трудно им теперь придется!
Усталые женщины скоро взмолились об отдыхе. Они уложили детей на траву и сели рядом. Заяц и Голова отыскали небольшой открытый пригорок и смотрели оттуда вниз, на Дыю, в водах которой отражалось багряное заходящее солнце.
Равнина, бескрайняя равнина, ограниченная далеко на юге гребнями Павловских гор. Где-то между ними и Дыей находится покинутое ими стойбище…
Но что это? Оказывается, оно вовсе не покинуто людьми! Оба охотника одновременно заметили белесый столб дыма – это горит костер в их прежнем обиталище! Значит, чужие охотники уже заняли его, заняли их шатры и подбросили дров в их общий огонь, который должен был обогреть вестоницкое племя морозной зимой! Наверное, они поймали мамонта и теперь пируют у костра…
Заяц и Голова переглянулись и мрачно усмехнулись. Перед их внутренним взором появились картины сытного ужина. С каким удовольствием вгрызлись бы они сейчас в кусок жареной ноги мамонта или в ломоть его хобота! У обоих даже слюнки потекли.
– Эй, смотри туда! – всполошился вдруг Голова.
Неподалеку объявилась группа охотников. Они идут по следу, ищут их!
– Это они! Нас преследуют! – воскликнул Заяц и помчался поднимать отдыхавших членов племени. Надо уходить, позабыв об усталости!
И вестоницкое племя опять тронулось в путь.
Однако много же людей в этом неизвестном вражеском племени, если оно может отправить в погоню такой большой отряд только ради того, чтобы настигнуть прежних хозяев здешних мест! Вестоницкие ловцы не в состоянии сразиться даже с этой группой – все они уже выбились из сил и совсем пали духом. Спастись можно, только уйдя очень, очень далеко. Нельзя, чтобы раненые и ослабевшие задерживали остальных. Кто отстанет, тот погибнет. Вербак и Кривой, раненные в голову, и Узг и Квач, раненные в ноги, упали по дороге, а племя даже не оглянулось. Упрямец и Укмас тоже пострадали в схватке, но оба пока держатся. Поспешают за прочими, стиснув зубы и низко склонив головы.
Голодные дети в страхе оглядываются по сторонам. Они покорно бегут за взрослыми, опасаясь даже сорвать спелую земляничину, и только тихонько хнычут, когда спотыкаются на неровной земле или царапают ноги колючей травой. Сквозь слезы путь виден плохо.
Рассерженная Шкута стащила со спины привязанную там плачущую дочку и отшлепала ее. Ребенок разрыдался в голос, и охотники закричали злобно:
– Молчи, глупая, ты нас всех выдашь!
Но голодная и искусанная комарами девчушка все не унималась, и Шкута опять отвязала ее и принялась трясти. Ребенок по-прежнему заходился в плаче, и тогда, разъярившись, мать схватила девочку за ногу и швырнула в болото. Крик затих. И племя побежало дальше, как если бы ничего не случилось. Шкута выбросила непослушное дитя – что ж, это ее вещь, почему бы и не выбросить, коли не нужна? Нельзя задерживаться, вперед, вперед!
Наконец совсем стемнело, и враги наверняка потеряли их след. Скорее всего, они развели огонь и устроились вокруг него на ночь. Утром же, когда следы вестоницкого племени опять будут хорошо видны, погоня продолжится.
Утомленное племя бежало все дальше и дальше, но вскоре люди один за другим начали падать наземь и засыпать.
Женщины, дети, мужчины – все поддались усталости. Сейчас им было все равно, настигнут их враги или нет.
К спящим подбежала лиса, обнюхала Бельчонка. Лизнула мальчику щеку – Бельчонок во сне пошевелил рукой, и перепуганная лиса скрылась в темноте.
Ветер зашумел, всколыхнул траву.
Луна, наполовину затянутая тучами, освещает своим бледным светом лежащих на земле беглецов. Никогда, никогда не вернуться уже этому племени к Дые, к подножию Павловских гор.
Сильные побеждают; слабые уступают – или погибают.
