bannerbannerbanner
Очищение

Эдгар Грант
Очищение

Полная версия

Франция. Париж

Утренний рейс в Шарль-де-Голль23 из Лиона, рядом с которым расположена авиабаза ВВС Франции Монт Верден, занял чуть больше часа. Обычно по утрам бизнесмены спешили по делам в Париж, чтобы вечером успеть вернуться обратно, но сейчас самолет оказался наполовину пуст. Это было довольно странно.

Принимая бокал игристого у молоденькой стюардессы, Ник, решивший позволить себе бизнес-класс, поинтересовался, почему загрузка самолета неполная. Та, пожав плечами, ответила, что так уже почти два года, с самого начала пандемии. Было время, когда самолеты во Франции вообще месяцами стояли на приколе. А сейчас… Сейчас тоже не сахар. Мелкий бизнес сильно ужался во время локдауна, цены растут, работы у людей нет, зарплаты не повышаются, а Елисейский дворец играет в большую политику с Кремлем вокруг Украины, безуспешно пытаясь убедить граждан, что может на что-то повлиять.

Не ожидавший такого пессимизма от совсем юной девушки капитан, потягивая вино, полистал газеты, потом долго смотрел в окно на проплывающие внизу облака. Он не был во Франции с зимы 20-го. Тогда ковид только начинался. Нигде никаких ограничений еще не было, и они с парнями неплохо оторвались, погуляв недельку по ночным клубам и тайным борделям Парижа.

Затем ударила пандемия. Правительство ввело кучу ограничений. Смысла ехать в отпуск домой не было. Поэтому веселая компашка из Первого парашютного устроила себе шикарный отдых во Французской Гвиане24. Там у Парижа с колониальных времен осталась крупная военная база, а побережье Атлантики могло похвастаться неплохой инфраструктурой отелей и апартаментов, которую во время пандемии использовали офицеры. Пока весь мир бился в истерике ковидных ограничений, они с друзьями погуляли на всю катушку. Океан, тропики, текила, горячие мулатки. Какой ковид? Какие ограничения? Молодой здоровый организм перемалывал любую заразу, как прочные каменные жернова ветряной мельницы. А вот во Франции, конечно, все было по-другому: локдауны, маски, очереди на вакцинацию, комендантский час. Тоска, короче.

Над Парижем уже несколько дней висела мелкая английская морось. Хотя метеорологи обещали аномально жаркое лето, май в этом году больше походил на март, облачный и дождливый. В аэропорту Ник взял машину на прокат и поехал на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа25. Там настоятель церкви Успения Божьей Матери хранил урну с прахом его отца.

Самого батюшки Константина на месте не оказалось. Пришлось общаться с протоиереем. Ник не разбирался в чинах православной церкви, но, судя по холеной седой бородке, по степенности, по важному размеренному и неспешному говору собеседника, сдобренному легким славянским акцентом, его сан имел вес и значение.

Договорились об отпевании и захоронении урны в русской части кладбища. Священник посетовал, что кремация не является богоугодным делом, но в последнее время Православная церковь ее допускает. Правда, в случае с отцом были совершены некоторые оплошности. С прахом не был передан нательный крестик покойного.

– А тело разве не было кремировано здесь? – поинтересовался Ник.

– Нет. Прах прибыл с курьером от душеприказчика26, оформлявшего завещание.

– Так где же кремировали тело?

– То мне неведомо, – протоиерей остановился и внимательно посмотрел на гостя. – В последнее время месье Шерно часто посещал наш храм. Делал щедрые пожертвования. Каялся, что грешен. Что никакие молитвы не смогут искупить этот грех. Не было покоя в его мятущейся душе, как и в душах многих прихожан. Время сейчас такое. Кто сейчас не грешен? Сатанинский морок поглощает людей, – священник перекрестился и поклонился на церковь. – Я не думаю, что отсутствие в прахе нательного крестика станет препятствием при захоронении. Вы можете купить его у нас в лавке, и формальность будет соблюдена.

Отпевание было скорым. Протоиерею помогали два молодых послушника. Потом вся небольшая скорбная процессия прошла из храма в русскую часть кладбища. Там прах старшего Шерно был предан земле на участке для захоронения кремированных. Ник распорядился поставить небольшую надгробную плиту, рассчитался за службу, сделал щедрое пожертвование и покинул территорию кладбища.

По дороге в Париж в голову лезли всякие мысли. Насколько он помнил, отец был далеким от религии материалистом. Что его толкнуло в церковь? Какой грех? Где было кремировано тело? Как-то много вопросов возникает вокруг этой смерти. Полный сил шестидесятилетний ученый, привитый-перепривитый, умирает от ковида. Перед смертью резко принимает бога. Кается. Но, вопреки церковным обычаям, тело кремируется, причем не там, где он будет похоронен. Странно все это. Возможно, встреча с нотариусом, оформлявшим завещание, все прояснит. В письме он как раз фигурирует как душеприказчик.

Время для встречи у нотариуса нашлось только на следующий день. Однако разговор никак не прояснил ситуацию, а только еще больше все запутал. Оказывается, отец оставил ему в наследство студию в центре города, новый Рендж Ровер и солидный счет в банке. Откуда у старика появились деньги, было непонятно. Работал он научным руководителем одной из лабораторий Национального института исследований в области сельского хозяйства, питания и окружающей среды. Должность, конечно, значимая, и зарплата, наверно, была неплохая, но ее явно недостаточно для того, чтобы купить дорогую машину и квартиру в престижном районе Парижа. Однако нотариус заверил, что все абсолютно легально и никаких проблем у отца с налоговой не было.

Получалось, что после странной смерти отца Ник стал единственным наследником весьма солидного, по его личным меркам, состояния. Он, конечно, был всему этому рад. Но все же чувствовал себя немного растерянным, смущенным и виноватым от того, что так мало общался с отцом. К тому же нотариус сказал, что в соответствии с процедурой наследник может пользоваться квартирой и машиной уже сейчас, а вот для вступления во владение средствами в банке понадобится некоторое время. Он передал оставленную отцом коробку с документами, ключами и несколькими конвертами и сказал, что окончательное оформление наследства займет около недели.

Перед тем как уйти, Ник спросил о месте кремации отца. Порывшись в компьютере, душеприказчик сообщил, что эта процедура была выполнена в городке Антоний пригородного департамента О-де-Сен, где работал доктор Шерно.

После нотариуса растерявшийся от такого неожиданного счастья капитан решил не осматривать сразу полученную в наследство недвижимость. Вместо этого он снял люкс в дорогущем Cheval Blanc27, заказал бутылку шампанского и, устроившись на огромной кровати, достал из сумки коробку отца. Высыпал содержимое на покрывало, сел по-турецки и грустно вздохнул. Папа, папа, что ж ты сам не позвонил. Ты же был мудрее и опытнее меня, тридцатилетнего подростка.

Терзаемый угрызениями совести за то, что не уделял отцу внимания, Ник посмотрел на неаккуратную кучку вещей, высыпавшихся из коробки. Пара ключей от машины. Два ключа с пультами от ворот гаража – скорее всего, в доме, где находится квартира. Флешка. Пара старых видеокассет. Простенький нательный крестик. Не тот ли, о котором вчера упоминал протоиерей? Несколько небольших иконок из православных святынь в Греции и Сербии. Четыре конверта формата А4 и один маленький. В одном сертификат о номинации на премию Сальмана Ваксмана28. Во втором… Твою мать! Письмо от французской Академии наук о номинации на Нобелевскую премию по физиологии и медицине за 2018 год. Вот это новость. Отец, оказывается, был реальным светилом. Не каждому ученому удается добиться номинации на самую престижную научную премию мира. Что ж он такого натворил?

Внимательно прочитав письмо из академии, Ник недовольно поскреб подбородок. Информации был минимум: создание манипуляционных механизмов для атипичных белковых соединений. Хрень какая-то. Атипичных или аномальных белковых соединений куча. Большая часть из них была нестабильна и быстро распадалась. Зачем ими манипулировать и стоит ли это номинации на Нобелевку, оставалось загадкой.

 

Выяснилось, что не стоит. В том же конверте был ответ от управляющего комитета премии: «Ввиду сомнительности методологии и неоднозначности результатов, требующих дальнейшего экспериментального подтверждения, не можем принять номинацию». Но все равно номинацию Ваксмана отец получил. А это самая престижная премия по микробиологии и вирусологии после Нобелевки. Пусть ее в тот год дали другому, но сам факт говорит о признании его успеха научным сообществом.

В следующем конверте были три предложения о работе от американских фармкомпаний. Причем не просто «не хотите ли рассмотреть возможность», а «вы нам нужны завтра, согласны на любые условия». Это тоже много значит. Там же визитка замдиректора DARPA29 и еще одна от директора Агентства по уменьшению угрозы Министерства обороны США30. Видно, разработки старика очень сильно заинтересовали американских генералов. Следующий документ порадовал. Отец как истинный патриот проигнорировал домогательства американцев и подписал контракт с французским Национальным институтом исследований в области сельского хозяйства, питания и окружающей среды. Впрочем, судя по тому, что ему и там платили неплохие деньги, он не прогадал.

Шерно задумчиво посмотрел на ключи от машины и квартиры, лежащие в стороне, и вскрыл последний маленький конверт. Там была всего одна старая фотография. Улыбающиеся папа, мама и маленький, сияющий от счастья Николя с огромным белым хохлатым попугаем на плече. Где-то на залитом солнцем берегу моря. Может, Ницца или Канны. Боже, сколько лет прошло. Он был настолько мал, что не помнил, кто и когда сделал этот снимок.

Несколько минут Ник вглядывался в счастливые лица родителей, пытаясь запомнить их именно такими. У него почти не было семейных фотографий. После гибели матери в приют его забрали с минимумом вещей. Зато теперь есть одна главная, способная заменить целый альбом.

Оказалось, что не одна. На флешке были сотни сохраненных семейных фотографий, а на двух кассетах для видеомагнитофона, судя по надписям и датам на этикетках, оказались несколько часов семейного видео. Целый архив. Надо будет все оцифровать и собрать на одном носителе, чтобы потом оставить детям.

Повалившись на кровать, капитан поднес к глазам фотографию и, стараясь получше рассмотреть лица родителей, дал себе слово, что будет хорошим отцом. Хотя в то время он не имел четкого представления, что это значит и как вообще сложится его судьба. Возможно, если бы родители были более терпимы друг к другу, развода удалось бы избежать. Тогда они жили бы одной счастливой семьей. Мама была бы жива, и отец тоже. И ему не пришлось бы провести детство в приюте, а молодость в скитаниях по дешевым ночлежкам.

Размышления Ника о возможном прервала ненавязчивая трель телефонного звонка. Он снял трубку и услышал голос оператора отеля.

– Прошу прощения, месье Шерно, у нас входящий звонок от отца Константина, настоятеля церкви в Сент-Женевьев-де-Буа. Желаете, чтобы вас соединили?

– Месье Николя Шерно, – раздался в трубке глубокий, полный важности и значимости басок. – Приношу свои извинения, что не смог лично проследить за тем, чтобы праху раба божьего вашего батюшки были отданы должные знаки уважения перед тем, как он был предан земле.

– Не стоит извинений. Ваш помощник сделал все, как надо.

– И все же. Если бы вы предупредили о приезде, я бы отложил церковные дела, чтобы пообщаться с вами лично.

– Спасибо, – ответил Ник, сбитый с толку таким вниманием.

– В любом случае примите мои соболезнования и благословение, – священник на секунду умолк и продолжил: – Вы знаете… После того как курьер доставил прах вашего батюшки, к нам пришла молодая особа. Дочь человека, с которым месье Шерно был дружен. Она просила передать вам визитку в надежде, что вы сможете с ней связаться. Если не возражаете, я вышлю ее по мессенджеру.

– Не возражаю, – покачал головой Ник.

Через минуту на смарт пришло две фотографии. На лицевой стороне простенькой визитки имя «Сандра Лекур» и номер телефона, на оборотной от руки «Прошу вас, свяжитесь со мной. Это очень важно».

– Хм… – Ник поскреб подбородок, размышляя, что это все могло бы значить.

Молодая особа, дочь человека, с которым был дружен отец, хотела с ним встретиться, чтобы поделиться чем-то важным. История становилась все интересней. Заинтригованный, он набрал указанный на визитке номер. Долгое время никто не отвечал, затем чуть хрипловатый женский голос, пробивающийся сквозь шум оживленной улицы, произнес: «Я вам перезвоню через пару минут», – и в трубке послышались гудки.

Может, девушка была за рулем или ей было неудобно говорить. Положив телефон рядом, Ник снова повалился на спину на кровать. Он был немного разочарован, потому что подсознательно ожидал услышать нежный, волнующий голосок молодой особы, а тут легкая прокуренная хрипотца на фоне навязчивых звуков забитой трафиком улицы. Провалявшись в ожидании минут десять, послал девушке СМСку: «Это Николя Шерно. Перезвоните». Почти тут же завибрировал смарт. В трубке тот же чуть хрипловатый слабеющий голос:

– Месье Шерно. Помогите мне. Мне очень плохо.

– Как плохо? – опешил Ник. – Вы больны? Вызовите скорую помощь.

– Нельзя скорую помощь. Месье Шерно. Я должна вам что-то передать. Подберите меня на набережной Орсе. Там, на Сене, у Моста Инвалидов, небольшое кафе как раз напротив общественного туалета. Только торопитесь, – девушка отключилась.

– Твою мать, – тихо выругался капитан.

Вот так свидание напротив общественного туалета. А может послать все к черту и забуриться спать, а потом вечером обзвонить старых подружек, поужинать и устроить себе горячую ночку. Он посмотрел на широкую кровать, на бутылку шампанского в ведерке со льдом, потом перевел взгляд на смартфон. Что-то внутри него настойчиво толкало ехать на набережную Орсе к общественному туалету. Тем более, что от его гостиницы до моста Инвалидов было минут десять на машине, не больше. Приняв решение, Ник позвонил консьержу, заказал Мерседес с шофером и уже через пятнадцать минут был на месте.

Кафешка располагалась на старой барже рядом с павильоном современного искусства. Четыре зонта. Десяток столиков. Почти все свободны. За дальним молоденькая девушка с опущенной головой. Около нее пара фликов31. Он достал смарт и набрал номер. Девушка за столом встрепенулась, потянулась к телефону, но офицер ее опередил и взял смарт. Шерно тут же сбросил звонок и, тихо выругавшись, направился к столу.

– Сандра, девочка моя, что с тобой? – импровизируя на ходу, спросил он, раскинув руки в притворном удивлении.

– Месье Шерно, – прохрипела она и уронила голову на грудь.

– Что здесь происходит? – обратился он к патрульным, продемонстрировав твердый командный голос.

– А вы, собственно, кто? – спросил старший.

– Николя Шерно. Друг отца этой девушки. Боже мой! Тебе плохо, – Ник потрогал ее за плечо.

– Эй-эй. Притормози, – полицейский бесцеремонно отвел его руку. – Документы есть?

Ник достал удостоверение личности Министерства обороны.

– О… Месье капитан. Первый парашютный. Прошу прощения, – тон блюстителя правопорядка резко изменился, он подобрался и поправил пояс с обвесом. – Нас вызвал хозяин кафе. Девушка сидит тут с утра, ни на что не реагирует. Совершенно невменяема. Возможно, пьяна, но скорее всего, под наркотиками.

– Сандра, девочка моя, – Шерно присел перед ней на колени, взял ее руку в свои ладони. – Ты меня слышишь? Это я, Николя Шерно. Друг твоего отца. Что случилось?

– Месье Шерно, – она снова подняла на него глаза. Взгляд затуманен, зрачки сужены, губы посинели, пульс бешеный. Точно наркотик. – Мне плохо.

– Надо вызвать скорую, – предложил патрульный. – Мы пробили ее по базе. Залетов нет. Медстраховка, соцкарта в норме, так что помощь окажут. Судя по поведению и реакциям, обкурилась спайсом. Нужен детокс. Пусть врачи разбираются.

– Не надо скорую, – простонала девушка и снова уронила голову на грудь.

– Послушайте, ребята, – Ник встал и повернулся к полицейским. – Девчонку развезло конкретно, но опасности для жизни нет. Попадет к медикам, поставят на учет по наркоте – и конец карьере. Может, она просто на вечеринке случайно дури хватанула. Вы же сами говорили, что по базе залетов нет.

– Что-то рано она резвиться начала. Только отца похоронила и сразу на вечеринку.

– Может, от горя, – Шерно сжал губы и посмотрел на девушку, чтобы полицейские не видели его удивленного лица. Оказывается, отец Сандры тоже умер недавно. – И все же. Я вас прошу. Давайте не будем ломать девчушке судьбу. Я остановился тут рядом. У кафе ждет машина. Я вполне могу ее у вас принять под свою ответственность.

– Где остановились?

– В Cheval Blanc. Десять минут отсюда. Девчонка отоспится у меня в номере. А я потом вам отзвонюсь, что все нормально.

– Cheval Blanc? – поднял брови старший. – А в Первом парашютном неплохо платят.

– Да какое там, – отмахнулся Ник. – Командировочные получил. Боевые. Три года в Мали.

– О! Мали. Уважуха, – со знанием дела покивал тот, что помладше.

– Ну раз командировочные… – полицейский неуверенно посмотрел на девушку. – Она ходить-то сможет?

– Сможет, – Шерно помог девушке встать и подхватил ее за талию. – Ну, девочка моя, соберись.

– Ладно, капитан Шерно. Под личную ответственность, – старший вручил ему телефон девушки. – И проведите с ней беседу о вреде дури. Один залет, а пятно на всю жизнь.

По дороге в отель Сандру начало тошнить. Ник вовремя попросил остановить машину и вывел ее к парапету Сены. Там ее несколько минут рвало под укоризненными взглядами прохожих. После приступа стало легче. Капитан снова затолкал девушку в машину и, сунув водителю двадцать евро в обмен на пачку салфеток и бутылку воды, попросил быстрее доставить к гостинице.

В номере Ник затащил девушку в ванную, заставил выпить бутылку воды, потом, несмотря на молчаливое, но от этого не менее отчаянное сопротивление, засунул ей в рот небольшой кусочек мыла. Сандру тут же вырвало. После этого начался сильный озноб. Он уложил ее на кровать и накрыл одеялом. Через несколько минут, сжавшись в комок, подрагивая всем телом, девушка заснула.

Шерно вызвал консьержа и отправил его в аптеку с небольшим списком лекарств и витаминов для детоксикации и восстановления сил организма. Сам уселся в кресло напротив кровати. Некоторое время смотрел на спящую девушку, потом достал из кармана ее смарт и открыл фотогалерею. Пролистал десяток фоток. Ничего интересного, обычные девчачьи дела: селфи, друзья-подруги, веселые компашки, вечеринки. Он хотел найти фото Сандры с отцом, поэтому продолжал открывать страницу за страницей. Наконец на одной из фотографий он увидел девушку в компании подтянутого немолодого мужчины с жестким, несмотря на улыбку, взглядом и характерным армейским «ежиком» седых волос. Скорее всего, их снимал официант, потому что они сидели обнявшись за столиком кафе.

«Наверняка отставной военный или полицейский. На вид лет шестьдесят. Рановато для смерти, как и моему отцу», – подумал Ник, рассматривая фотографию.

Остаток дня Ник провел в отеле. Ближе к обеду заказал в номер пару бутербродов и бутылку красного. Перекусил, устроился в мягком кресле в гостиной. Некоторое время перебирал каналы ТВ. Потом красное вино начало подсказывать организму, что неплохо было бы вздремнуть. Возражать не имело смысла. Не раздеваясь, он перебрался на диван и через пару минут уже мирно посапывал.

 

Проснулся от шума воды, идущей из примыкающей к спальне ванной комнаты. Глянул на часы. Скоро одиннадцать вечера. Сандра проспала почти восемь часов. Должно быть достаточно, чтобы отойти от дури. Протер лицо влажной салфеткой, бросил короткий взгляд в зеркало. Вид помятый, но наверняка свежее, чем у его гостьи. Прислушался. Девушка была в душе. Это хорошо. Значит, адекватность к ней вернулась. Также хорошим знаком было то, что она не вышла из спальни и не попыталась сбежать, пока он спал, а сразу пошла в ванную. Значит, помнит, что с ней произошло, и знает, где находится.

Минут через десять она вышла из ванной комнаты, застенчиво кутаясь в гостиничный халат. Удивленно осмотрела богатый интерьер спальни дорогого люкса, потом с видом побитой кошки взглянула на Ника.

– Месье Шерно, прошу прощения, что так все получились. Я думала встретиться с вами при других обстоятельствах, но у меня просто не было выбора. Спасибо, что помогли мне.

– Что произошло? – строго спросил капитан.

– Можно сначала немного еды. Я очень голодна, – она взяла со стола початую бутылку воды и залпом допила содержимое.

– Хорошо. Вижу, тебя надо привести в порядок. Меню румсервиса на письменном столе. Заказывай, что хочешь. Рекомендую большую яичницу с беконом и стакан молока. Белок – хороший адсорбент. Как раз то, что тебе сейчас нужно, – Ник встал, подошел к журнальному столику, где лежал пакет с лекарствами, который принес консьерж, выбрал несколько таблеток витаминов, легкий антидепрессант и пару капсул мильдония. Вернулся к девушке с новой бутылкой воды. – Выпей это. Поможет преодолеть отходняк.

– Спасибо. Я знаю, вы доктор. Отец говорил и показывал вашу фотографию. Я вам верю, – она бросила таблетки в рот и сделала несколько глотков воды.

– Пока несут еду, начинай рассказывать, что произошло.

– Я сама не знаю, как все так получилось, – Сандра нервно поежилась. – Я вечером пошла перекусить в кафе. Там ко мне подсел парень. Симпатичный такой. Обходительный. Мы познакомились, разговорились. Он тоже студент. Учится в Дидро32. И тоже занимается античной историей. С ним было интересно. Потом он пригласил меня в бар. А потом… Потом… – девушка всхлипнула и потянулась за салфеткой.

– Он тебя трогал? Ну… Лез целоваться, приставал или еще что.

– Нет. Вернее, не знаю. Не помню.

– Что вы пили? – нахмурился Ник.

– Он виски. А я какой-то коктейль.

– В баре сидели за столиком?

– Нет. У барной стойки.

– Ты отходила куда-нибудь?

– Да. В женскую комнату.

– И что? Вы пришли, сели за стойку. А дальше?

– Ну… Мы говорили о всякой ерунде. Об учебе, истории, о друзьях. О том, кто как перенес ковид. Потом меня как будто выключили. Ничего не помню. Очнулась ночью на парапете Моста Инвалидов. Вернее, за парапетом. Я, наверно, собиралась прыгнуть в воду. Но остановился таксист и за волосы меня оттянул, отвел на скамейку на набережной, вызвал скорую помощь и уехал. Я отползла в кусты и спряталась. Потом приехала скорая. Меня они не нашли и быстро уехали. Я очень испугалась. Потом я опять ничего не помню. Только то, что ужасно болела голова и хотелось пить. Утром я поняла, что могу ходить, и зашла в кафе на барже. Там я, наверно, заснула и хозяин вызвал полицию.

– Почему ты пряталась от скорой?

– Как почему? Меня ведь хотят убить. Отец перед смертью говорил мне не лезть в это дело. Не копать, не вынюхивать. Предупреждал, что это опасно.

– Что опасно? Какое дело? – насторожился Ник.

– Ну… – начала было она, но раздался звонок в дверь. Ник открыл и увидел перед собой официанта с сервировочной тележкой, полной еды.

Следующие минут десять Сандра была занята двойной яичницей с беконом и колбасками, корзинкой с тостами и большой розеткой джема. Иногда она делала паузу, прислушивалась к ощущениям и, убедившись, что организм принимает пищу без возражений, снова принималась жадно поглощать ужин. Капитан сидел напротив с бокалом вина и наслаждался этим необычным зрелищем. Нечасто увидишь юную особу, демонстрирующую такой аппетит во время всеобщего помешательства на диетах.

Наконец она допила стакан молока, довольно икнула и потянулась за чашкой кофе.

– Э, нет. А вот кофе тебе сейчас нельзя, – остановил ее Ник. – У тебя итак нагрузка на сердце была, как у олимпийца. Дай ему время восстановиться. Вот тебе водичка, и продолжим. Так о каком деле и о какой опасности говорил твой отец?

– Папа, – она тяжело вздохнула и посмотрела в окно грустными глазами. – Понимаете… Мой папа дружил с вашим. Работали они в одной серьезной лаборатории типа Национальный институт сельхоз-всякой-крутой-фигни. Все вроде шло нормально. Но когда полтора месяца назад умер ваш отец…

– Как полтора месяца? – чуть не поперхнулся вином Ник. – Я получил письмо три дня назад и сразу сюда.

– Так, полтора, – спокойно ответила она. – Приехал из командировки и через неделю заболел.

– Из какой командировки? Куда ездил?

– Не знаю. Короче… Полтора месяца назад умер ваш отец. Месяц назад – еще трое ученых из его лаборатории. Тогда мой папа не поверил, что это ковид, и начал служебное расследование. Он был начальником службы безопасности лаборатории. Он рассказывал, что накопал много нарушений, правда, не уточнял каких. Потом к нему приехал какой-то журналист из Скандинавии. Он вел частное расследование по фармкомпаниям. Но, я так поняла, встретиться они не успели. У отца случился сердечный приступ. Сердечный приступ у отца – это полная хрень. Он пять кэмэ пробегал на одном дыхании, два раза в неделю занимался в тренажерке. Два раза лазертаг33 со своими бывшими сослуживцами, а там тоже нагрузки ого-го. Так что в плане здоровья старик даст фору многим молодым парням. Конечно, любил иногда посидеть за бутылочкой вина с друзьями. Но сердце было в порядке. Я у врачей в медкарточке проверяла.

– То есть официальная причина смерти – сердечный приступ?

– Да, – грустно вздохнула Сандра. – У него сердечный приступ, а у вашего отца и трех других ученых осложнения хронических заболеваний на фоне ковида. Мне папа еще тогда сказал, что это странно, потому что все привиты и переболели. Вот он и начал копать.

– Что еще интересного говорил отец?

– Говорил, что в лаборатории есть закрытая секция. Там типа все секретно. В ней как раз и работал месье Шерно. Говорил, что там, в этой секции, не все чисто. Говорил, что ваш отец в последнее время чувствовал вину, раскаивался и хотел что-то изменить. Но вот что, не сказал. Не успел, или не хотел, или побоялся. Он чувствовал опасность и меня предупреждал. Но я, как дура, начала всех расспрашивать о его смерти, ходить по врачам, в полицию, требовать дополнительной экспертизы. А вчера ко мне подсел этот парень. А потом я очухалась на парапете Моста Инвалидов. Я сразу поняла, что меня тоже планируют убить. Поэтому и не хотела в больницу или в полицию. Они все заодно.

– Ты действительно думаешь, что твоего отца убили?

– А как же еще? Здоровый крепкий мужчина умирает от инфаркта. К тому же он говорил, что в лаборатории не все чисто, что там творится всякая секретная фигня.

– Да… История, – задумчиво проговорил капитан. – А контактов того журналиста, что приезжал к отцу, не осталось?

– Нет. Только знаю, что он работал на WikiLeaks34.

– Что-нибудь еще? Со мной-то зачем хотела встретиться?

– Перед самой смертью ваш отец попросил моего передать вам письмо, – она достала из заднего кармана джинсов сложенный вдвое, основательно затертый конверт. – Извините. Он немного помялся в кармане. Я давно его ношу с собой. Дома оставить боялась. Думала, там что-то очень важное. Может, даже разгадка всех тайн.

Ник осторожно взял конверт, вскрыл и достал из него фотографию. Солнце. Море. Счастливая семья – папа, мама и сияющий от счастья маленький Николя с огромным белым хохлатым попугаем на плече.

* * *

Ночь прошла беспокойно. Капитан уложил Сандру спать, сам прилег на диван и в темноте долго смотрел в украшенный витиеватой лепниной потолок. Сон не шел. В голове, сплетаясь в замысловатые клубки и снова распадаясь на отдельные нити, крутились разные, порой совсем не связанные друг с другом мысли.

Отец умер полтора месяца назад. Но он узнал об этом недавно. Почему? Что за секретная секция в гражданской лаборатории при Министерстве сельского хозяйства? Какова истинная причина смерти? Почему тело кремировали, а не похоронили по православным традициям? Что отец хотел сказать фотографией с белым попугаем?

Вопросов много. Ответов нет. И ощущение какое-то странное. Как перед боевым выходом с патрульной группой в опасную зону. Обостренное чувство опасности, ожидание действия, готовность принять вызов. И адреналин. Да, адреналин. Именно он не дает заснуть.

Взглянув на часы, Ник сел, размял плечи и шею. Было около двух ночи. Самое время прогуляться. Набросив легкую куртку, он вышел из отеля и пошел вдоль Сены по пустынной набережной Лувра в сторону Моста Инвалидов.

А если девчонка права? Что если все эти смерти неслучайны и ее тоже попытались убрать, когда она начала копать. Отсюда и инстинктивное чувство опасности, и выброс адреналина. Бред. Какие тайны могут быть в сельхозлаборатории? Тем не менее, по словам Сандры, там была секретная секция.

Прогулочным шагом он прошелся пару километров до Моста Инвалидов, остановился и на миг представил девушку стоящей на внешней стороне парапета, готовой броситься в воду. А что. Идеальное убийство. Незнакомец подсыпал в коктейль галлюциногенный психотроп, отвел на мост и оставил. Сам отошел и наблюдал издали. Если девчонка бросится в воду, то наверняка утонет. И никаких вопросов. Пару недель назад похоронила отца. Стресс, депрессия, наркотик, тяга к суициду. Все выглядит естественно.

Ник опасливо оглянулся. В этот поздний час набережная и идущая вдоль нее дорога были пусты, только у пирса стояло несколько прогулочных корабликов. Он облокотился на парапет и посмотрел на темную гладь воды, в которой колышущимися столбиками отражались стоящие на противоположном берегу фонари.

А теперь вопрос. Стоит ли ему ввязываться в эту темную историю. Если опасения Сандры окажутся правдой, то он тоже попадет под удар неведомых, но, похоже, очень влиятельных сил. А ему это надо? Все ведь пока складывается на удивление неплохо. Еще вчера он был на распутье и размышлял о том, что этап его жизни, связанный с Первым парашютным, закончен и теперь его ждет неизвестность в мире, который за последние три года стал гораздо менее дружелюбным. Чувствовал Ник себя уверенно. Трудностей не боялся. После службы у него были кое-какие сбережения. Он знал, что ковид никуда не делся и в любой момент может появиться еще один штамм, который поставит всех на уши, а не ковид, так еще что-то. Вон СМИ уже вовсю пишут про обезьянью оспу. Новая пандемия может накрыть мир в любой момент, поэтому он как медик всегда будет востребован. Оставался вопрос, хочет ли он сутками сидеть в стационаре и потеть в СИЗе35, ухаживая за умирающими больными за мизерную зарплату.

Но этот вопрос стоял сутки назад. К вчерашнему вечеру он уже был решен. Теперь он может жить в комфорте, не задумываясь о заработке, потому что отец оставил ему в наследство квартиру в центре и солидный счет в банке. Отец, которого он все эти годы игнорировал, обеспечил ему безбедную жизнь. А еще старик, словно пытаясь подвести его к чему-то, посылал из прошлого какие-то странные сигналы, оставлял не понятные пока зацепки.

23Крупный аэропорт в пригороде Парижа.
24Заморский департамент Франции, расположенный на северо-востоке Южной Америки.
25«Русское» кладбище в пригороде Парижа.
26Душеприказчик – исполнитель завещания.
27Пятизвездочный отель в центре Парижа рядом с Лувром.
28Престижная премия в области микробиологии и вирусологии. Присуждается Национальной академией наук США.
29Defense Advanced Research Projects Agency – Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США.
30Defense Threat Reduction Agency (DTRA) – Агентство по уменьшению угрозы обороны. Отвечает в Министерстве обороны США за поддержку программ по противодействию оружию массового уничтожения.
31фр. жарг. «Flic» – полицейский.
32Парижский университет имени Дени Дидро.
33Командная военно-тактическая игра с использованием безопасного лазерного оружия и сенсоров, фиксирующих попадания.
34Международная некоммерческая организация, которая публикует секретную информацию, полученную из анонимных источников или в результате утечек.
35СИЗ – средства индивидуальной защиты.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26 
Рейтинг@Mail.ru