Эдгар Грант
Крипта

США

Куратор проекта «Мидас» долго сверлил Виллиамса тяжелым, словно титановый бур, взглядом. В нем не было ни недовольства, ни разочарования, ни раздражения, которое можно было бы ожидать в ситуации, когда возник вполне реальный риск провала проекта, над которым специально отобранные люди работали почти десять лет. Казалось, в этом взгляде эмоции отсутствуют вообще. Он, как рентген, проходил сквозь директора, высвечивая всю, даже самую сокровенную информацию, словно пытаясь понять, можно ли ему еще доверять.

Человека, который вел «Мидас», он знал плохо. Вернее, не знал совсем. На вид ему было лет семьдесят, может, чуть больше. Виллиамс даже сомневался, что тот использует свое настоящее имя – Бергман. Несмотря на прямой запрет руководства, он в самом начале попытался собрать информацию о таинственном старике в национальных базах данных, но там не было абсолютно ничего необычного. Авторитетный финансист, банкир, биржевик. Карьеру закончил главой Нью-Йоркского отделения Федрезерва. Более того, информация о запросе тут же стала известна наверху и, получив жесткую взбучку от шефа ЦРУ, он решил больше не искать на свою голову приключений.

Несколько лет назад, когда его назначили директором Центра киберразведки ЦРУ, руководство, не раскрывая особых деталей, поставило его в известность, что все инструкции по проекту он будет получать от Бергмана и отчитываться по статусу «Мидаса» будет только ему. С тех пор ни его боссы, ни руководство параллельных подразделений не упоминали названия проекта, не интересовались его прогрессом и вообще делали вид, как будто его не существует.

Группа специалистов, занятая на проекте, утверждала, что ничего особо секретного, что могло бы оправдать такой режим закрытости, в нем нет. Тема, конечно, интересная, но таких в Конторе и АНБ наберется с десяток. Поэтому Виллиамсу вся эта дымовая завеса казалась странной и даже неуместной, потому что могла вызвать нездоровый интерес людей, напрямую не связанных с проектом.

Но решения начальства не обсуждаются, тем более что в самом начале оно прозрачно намекнуло: Бергман поставлен куратором личным распоряжением президента США и является его особо доверенным лицом.

Чувствуя нарастающий дискомфорт от тяжелого взгляда, Виллиамс поежился в глубоком кресле и потянулся за стоящим перед ним на журнальном столике стаканом воды.

– Вы знали об уязвимости во время обновления программного обеспечения на площадке «Браво»? – наконец задал вопрос Бергман.

– Да. Это общая проблема данного типа ПО. Скажу больше, – директор сделал несколько глотков и поставил стакан на стол. – Эта уязвимость появилась не сама по себе.

– Поясните… – брови старика чуть приподнялись, и глаза, поймав отраженный от окон свет, блеснули холодными искорками.

– Это закрытая информация, – Виллиамс сделал неловкую попытку уйти от темы.

– Вы же знаете, что сейчас произойдет, – бесцветным тоном проговорил Бергман.

– Черт возьми, как же с вами тяжело, – выругался цэрэушник и снова потянулся за стаканом. В присутствии этого человека он чувствовал себя беспомощным школьником, который постоянно ждет нагоняя от строгого учителя. – Только не надо звонить директору ЦРУ. Информация действительно закрытая. Но учитывая ваш персональный президентский допуск… Понимаете, уязвимость CVE 2018-8897, как и все уязвимости этого класса, разработана нами во взаимодействии с производителями процессоров AMD и Intel. Все производимые ими чипы имеют специальные закладки. Они инициируют особый сбой в работе процессора, через который можно получить доступ к памяти и операционному режиму ядра и перехватить контроль над системой.

– Вы хотите сказать, что можете взять под контроль любой компьютер в мире?

– Ну… Далеко не любой, а только тот, в которых стоят процессоры американских производителей.

– И мой тоже? – Бергман сделал чуть заметное движение головой в сторону своего рабочего стола.

– Я отсюда не вижу, что у вас, но если там стоят наши процессоры и он подключен к интернету, то да, – довольный тем, что смог удивить старика, ответил Виллиамс.

– Вашу мать! Во что вы превратили наш некогда прекрасный мир, – недовольно пробурчал куратор.

– Это государственная программа, сэр – директор внутренне улыбнулся редкому проявлению эмоций старика.

– Только вот это государство в полном дерьме. И эти ваши штучки-дрючки его не спасут. Какие дебилы принимают такие примитивные решения. Вам что, ресурсы больше девать некуда.

– Сэр… – старик нечасто говорил о современной политике, его мнение о ней было всегда однозначным, поэтому Виллиамс всеми силами старался избежать участия в разговоре, чтобы ненароком не подставиться. – От таких программ наша разведка получает огромные преимущества.

– Какие, нахрен, преимущества, если вас может взломать каждый второй хакер.

– Использовать уязвимость класса CVE, не зная деталей ее настройки, невозможно. Пробиться к ней через установленную защиту очень сложно. Даже во время сервиса она блокируется специальными дополнительными мерами. Чтобы их обойти, надо знать точные параметры и время включения. А еще нужно иметь специально разработанную для их пробивки программу.

– И как же хакеру все это удалось узнать?

– Через одного из администраторов службы техподдержки «Браво».

– Вы с ним уже работаете? – чуть склонив голову, поинтересовался куратор.

– Нет. К сожалению, он исчез. И мы до сих пор не можем его найти.

– Плохо, – короткое слово прозвучало в тишине обставленного старинной мебелью кабинета как приговор.

– Площадка расположена в Шанхае. Таковы были ваши инструкции, – осторожно напомнил Виллиамс. – Подозреваемый – американец китайского происхождения. Затеряться в Китае ему не составит труда.

– Какой у него уровень допуска?

– Чистый админ. Он понятия не имеет о смысловой нагрузке «Браво», тем более о «Мидасе». Прошел все проверки, до этого работал в АНБ и в НЦКО⁶³. Послужной список положительный. Мы можем попытаться его отследить. За свою информацию он наверняка получил деньги в крипто, если мы отфильтруем движение средств по кошелькам…

– Не тратьте время на пустяки, – Бергман движением руки остановил директора. – Передайте его оперативникам. Этот ваш админ в общей картине вещей теперь неважен. Ущерб уже нанесен. Надо минимизировать риски. Мы не можем сейчас изменить динамику проекта. Он теперь работает в автоматическом режиме и вовлек в себя огромное количество участников. Поэтому наша цель – русский хакер.

– Понимаю, – согласно кивнул Виллиамс. – Он уже в плотной разработке. Похоже, целью взлома являлся не «Мидас». Все говорит о том, что действует «черная шляпа»⁶⁴, не связанный со спецслужбами. Это либо случайная пробивка, вроде проверки на деле эффективности новой вредоносной программы, либо первая фаза какой-нибудь простенькой схемы по взлому криптокошельков.

– Тем не менее у этого одиночки сейчас находятся резервные и операционные архивы по «Мидасу». Весь проект поставлен под угрозу, – куратор снова опустил на Виллиамса свинцовые гири своих глаз. – Это недопустимо. Сразу после нашего разговора вы получите авторизацию на проведение операции любой сложности на территории противника. У вас будут необходимые возможности и средства. Нам нужен этот хакер. Мы должны знать, успел ли он вскрыть то, что скачал. И если да, то как распорядился информацией.

– Но сэр… Вы же сами утверждали, что вскрыть архивы практически невозможно. Для взлома их ключа нужен суперкомпьютер, – директор поднял удивленные глаза на собеседника. – Даже мои люди не знают, что там находится. Единственное, что они могут предположить, это то, что там размещены блоки очень сложных автоматически запускаемых программ.

– Не вы ли мне полчаса назад докладывали, что для взлома дублирующей системы безопасности была применена программа, сгенерированная нейросетью, – нахмурился Бергман. – Похоже, у нашего хакера есть необходимые для таких операций ресурсы. А насчет содержания архивов не беспокойтесь. В свое время вы все узнаете. Сейчас ваша цель – хакер. Поэтому поторопитесь.

– Да, сэр.

Виллиамс поднялся с кресла и заметил, что взгляд куратора ни на сантиметр не сместился с точки, на которой несколько секунд назад находились его глаза. Поглощенный своими мыслями, странный старик как будто не заметил его передвижения.

* * *

А этот «Мидас» оказался совсем непрост… Вертолет директора плавно зашел на площадку на крыше штаб-квартиры ЦРУ, и Виллиамс, оторвавшись от своих размышлений, уточнил, подтверждена ли встреча с шефом оперативного сектора «Россия». Проект явно представлял из себя нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Иначе с какого перепугу Бергман устроил вокруг него такие пляски.

Официальное разрешение на проведение силовой операции на территории противника было делом чрезвычайным. Обычно Контора действовала в режиме «без флага», оставляя противнику шанс поломать голову над тем, какая из немногих сохранивших эффективность разведок провела операцию. В большинстве случаев подозрения все равно падали на ЦРУ, но иногда удавалось перевести стрелки на МИ-6 или израильтян. В таких случаях действия агентов или оперативников считались особо успешными. Но это был не тот случай. Сейчас действовать надо было в России с ее хорошо отлаженной и эффективно работающей ФСБ, не привыкшей церемониться с противником и не ограничивающей себя в выборе средств.

Шефа сектора «Россия» Виллиамс знал хорошо. Хогарт был одним из уважаемых ветеранов разведки, который на фоне быстро растущей молодежи, воспитанной на компьютерных стрелялках, выгодно отличался вдумчивостью и осторожностью. Несмотря на бурные истерики часто меняющегося начальства, требующего немедленный результат, два этих качества позволили ему сохранить на территории противника довольно эффективную агентурную сеть, способную на сложные многоходовые комбинации в духе игры разведок времен холодной войны. Немногие оставшиеся в ЦРУ профессионалы старой школы за это его очень уважали и при необходимости оказывали всяческую поддержку. Таким профессионалом считал себя и Виллиамс, поэтому разговор о предстоящей операции наверняка будет прямым и откровенным.

– Привет киберзащитникам американской демократии! Или защитникам киберамерикнской демократии? Или американской кибердемократии? Или как вас там теперь называют наши безмозглые СМИ. Что-то я совсем запутался, – Хоган поднялся из-за рабочего стола и, пожав гостю руку, предложил присесть за небольшой журнальный столик.

– Брось стебаться, – Виллиамс отметил про себя как всегда крепкое рукопожатие хозяина и опустился в кресло. – Плесни лучше бурбона. А то у меня в горле кукушка поселилась после утренних встреч.

– Что, русские хакеры донимают? – хозяин кабинета протянул ему широкий стакан с напитком.

– Они самые.

– Да брось! Вы же сами их придумали. Мне-то спагетти на уши не навешивай. У вас целое подразделение под них маскируется.

– На этот раз все серьезно. Никаких «ложных флагов»⁶⁵, – Виллиамс поставил стакан на стол, достал из кармана пиджака пластиковый конверт. – На вот, почитай.

– Нихрена себе, какие вензеля, – Хогарт взял конверт и, с интересом рассмотрев президентскую печать, достал из него сложенный втрое листок гербовой бумаги. – Ну-ка, что тут наш маньяк еще придумал. – Так. Национальная безопасность… Киберугроза высшего уровня… Бла-бла… Небо упало на землю, реки потекли вспять… Все пропало… Кругом русские… Мы все умрем… Понятно. То есть вы облажались, а мне голову в пекло?

– Как всегда, – улыбнулся Виллиамс, которому была давно известна непринужденная манера общения хозяина кабинета.

– Как всегда… – эхом отозвался Хогарт и перешел за свой рабочий стол. – Ничего личного, но я проверю президентскую авторизацию по базе документов. Все-таки операция без ограничений на территории противника.

– Ты уж извини. Но без тебя никак, – директор взял стакан с бурбоном и поиграл в нем кубиками льда. – В это дело привлекать посторонних нельзя. Тут идет какая-то охрененно большая игра. Ее масштабы даже я не могу представить, хотя формально являюсь руководителем проекта.

– Что он хакнул? – Хогарт вернулся в кресло за журнальным столиком.

– Криптобиржу.

– И все? И весь шум из-за такого пустяка? Что, вынес секретный фонд Конторы? И теперь нам не из чего платить зарплату?

– Да ничего он не вынес. Во всяком случае, пока. Это была не просто биржа. Это была дублирующая площадка одного глобального проекта. Этот парнишка, сознательно или нет, скачал файлы резервного копирования с критически важными операционными программами. Командные логи, дубликаты регистров. Короче, всякую киберхрень, от которой зависит успех всего проекта.

– Проект, конечно, особо секретный. И к нему нужен отдельный допуск.

– Конечно, – кивнул Виллиамс. – И поверь, даже я его не имею.

– И что от меня требуется? – поднял брови Хогарт.

– То, что ты делаешь лучше всего. Возьми хакера, желательно с оборудованием. Если не будет возможности переправить его к нам, выбей всю информацию об атаке. Откуда концы, кто помогал, какая конечная цель. Но самое главное узнай, смог ли он вскрыть архивы с резервными копиями и если да, то как ими распорядился.

– И все?

– Ну, раз тебе этого мало, то можешь разрешить своим людям станцевать на Кремлевской стене ковбойский танец, – невинно улыбнулся Виллиамс.

– Это была бы самая интересная часть операции, – вполне серьезно ответил Хогарт. – Только своих людей я на это дело не поставлю.

– Хэй! Ты читал распоряжение, – насторожился директор киберразведки, не понимая, куда клонит его коллега. – Дело должно быть сделано и сделано быстро.

– Не суетись. Ты поставил задачу. Я ее выполню. Перешли мне полный бриф по операции и конкретные задачи по извлечению информации. Через пару часов я скажу, когда у тебя будет твой хакер или то, что от него останется.

– Вот это дело, – Виллиамс встал и, довольный результатом разговора, протянул коллеге руку. – С моей стороны ты получишь максимальную поддержку через все доступные нам и АНБ средства.

Шел третий день с момента взлома площадки «Браво». Ситуация вокруг нее раскручивалась со стремительностью выскочившей из упоров пружины. Какие силы приведены в действие – трудно было себе представить, но то, что сам президент был осведомлен о проекте «Мидас», говорило о многом. Виллиамс чувствовал, что если вытянет эту ситуацию, то окажется на гребне волны, способной вынести его на самый верх Конторы. Это радовало и пугало одновременно, потому что сложно было представить, где он окажется в случае провала.

Москва

Получившего доступ к уникальным файлам Лекса просто распирало от чувства собственной значимости. Хотелось поделиться с кем-нибудь свалившейся на него информацией. Хоть с друзьями, хоть с мастерами, хоть анонимно со всем даркнетом. Но он прекрасно понимал, что пока не завершит вторую фазу операции, делать этого нельзя. Как вариант, можно было плюнуть на деньги, выпустить джина из бутылки прямо сейчас и, набрав попкорна, устроиться поудобнее, чтобы наблюдать, как колбасит весь криптомир. Но он инвестировал в этот взлом почти 3 миллиона долларов и хотел, не то чтобы их вернуть, а еще и солидно на всей операции заработать.

Поэтому, несмотря на рвущееся из груди эго, Лекс набрался терпения и дал себе слово действовать строго по продуманному заранее плану, согласно которому он должен был начать доить клиентов через сайт-двойник уже очень скоро.

А пока надо было еще раз прогнать схему увода из поля зрения вынутых из биржи средств, убедиться, что финка⁶⁶ выполнит все договоренности, и обеспечить себе пусть формальное, но все же алиби. И, конечно, не стоило забывать про свою фирму, на которой висело несколько контрактов по сетевой безопасности. Впрочем, здесь решения были стандартными, с ними его сотрудники могли справиться и самостоятельно.

Гораздо приятнее было бы встретиться где-нибудь в тенистом ресторанчике за МКАДом с подружкой, спокойно поужинать. Потом завалиться в отель и провести там очередную незабываемую ночь любви. Но после Машеньки встречаться с другими девушками почему-то не хотелось. Может, еще были свежи воспоминания о ее мягких волосах и пряном, волнующем запахе неизвестного парфюма.

Черт! Как же она была хороша! Как жаль, что в Минск теперь ему дорога заказана. Лекс недовольно посопел, взял игровой планшет, вставил в гнездо симку, зарегистрированную на постороннего человека, и после нехитрых манипуляций нашел страничку девушки в соцсети. Пробежался по фотографиям, посмотрел пару коротких бессмысленных роликов. В задумчивости поскреб подбородок, наткнувшись на папку с названием «Личные фото для друзей». С его возможностями он открыл бы ее за несколько минут, но не стал этого делать, может, потому, что не хотел будить в себе воспоминания, а может, просто из уважения к Машеньке, которую он использовал вслепую для своего совсем недоброго дела.

Разочарованно вздохнув, он уже собирался закрыть страничку девушки, но убрал руку с сенсорного экрана и настороженно прищурился. Его внимание привлекла дата последнего поста. Машенька оставила его 2 дня назад и с того времени не заходила на свою страничку. Это было странным, учитывая, что обычно она была активным пользователем соцсетей.

Отложив планшет, Лекс почувствовал внутри неприятный холодок. Так бывало в институте, когда на экзаменах он вытягивал билет с вопросами, ответы на которые не знал. Интуиция подсказывала – с Машенькой явно что-то случилось. Заболела или уехала куда и просто потеряла интерес к соцсетям? Он тихо выругался. Черта с два! Все это бессмысленные отговорки, попытки себя успокоить. Лекс почувствовал, как в нем рождается недоброе предчувствие, смешанное с осознанием собственной вины. Шанс того, что странное молчание девушки и их короткое знакомство взаимосвязаны, был очень велик.

Самым плохим в этой ситуации было то, что он не хотел влезать в ее телефон, потому что, если случилось что-то серьезное, тот мог находиться под контролем белорусских силовиков. Все же выяснить, почему молчит его минская подружка, было критически важно. От этого сейчас зависели его дальнейшие действия по взломанной бирже. Немного подумав, Лекс отложил планшет и набрал на клавиатуре рабочего терминала безопасное сообщение Михе, чтобы тот аккуратно связался с минскими подружками Машеньки и выяснил, что там происходит. Друг отписался почти сразу, сказал, что есть серьезная инфа, и предложил встретиться для разговора.

Через час они уже сидели в уютном пивном ресторанчике на Краснопресненской набережной, и Лекс, выслушав рассказ друга, потихоньку накачивался алкоголем.

– Да ты не парься, бро, – Миха отхлебнул пива и, промокнув салфеткой пену с губ, со стуком поставил бокал на грубый деревянный стол. – Мало ли что могло случиться. Ты же видел, какой у этих девчонок стиль жизни. Кабаки, клубы, караоке, казино. Может, попала в стремную компашку, решила ширнуться и не рассчитала. Случился передоз. Такой конь, как ты, может быть и выдержал. А она девочка хрупкая, вот и летальный исход.

– Не похожа она на наркоманку. Да и с алкоголем у нее все норм было. Ты же сам видел – пара бокалов шампанского и все, – Лекс тяжело вздохнул и налил себе из резного графинчика полрюмки водки. – Наркота и бухло – не ее это. Не верю.

– Ну… Верю – не верю. Ты сам разбирайся, – недовольно пробурчал Миха. – Ты меня попросил узнать, я узнал. Я тебе передал, что моя подружка сообщила. Вначале Машенька сказала, что уезжает в Литву с другом. А на следующий день ее нашли на чужой съемной квартире с лошадиной дозой героина в крови. Идет следствие. У белорусов основная версия – передозировка. А с передозом у ментов разговор короткий: недельку на контроле, если сразу на дилера не вышли, то дело закрывают – и в архив. Если не веришь, езжай сам и разбирайся.

– Нельзя мне туда.

– Конечно, нельзя, – согласно кивнул друг. – Поэтому сиди и не рыпайся. Это жизнь, парень. А в жизни всякое бывает. И кончай киснуть. Смотреть противно.

– Девчонку жалко. Хорошая была. Ласковая, – горестно склонил голову Лекс. – Я себя до сих пор виноватым чувствую.

– Да брось ты. Твоей вины в ее смерти нет. Ты ей героин в вену не закачивал. А то, что ты провернул через ее смарт… Так она ж не от этого… Короче, давай помянем девчонку и все – забыли, – отодвинув в сторону бокал с пивом, Миха наполнил рюмки водкой и, не чокаясь, одним глотком выпил свою. – А чтоб выбить из головы всякую дурь, пошли-ка в наш клубёшник⁶⁷. Вытащим Шума, потусим ночку. Девчонок подергаем. Они из тебя дурные мысли-то повысосут.

– Не сегодня. Настроения нет, – покачал головой Лекс.

– Неправильно говоришь, бро. У тебя не настроения, у тебя выбора нет. Я тебя в таком состоянии одного не брошу. Чего ты раскис? Сегодня как раз твой день. Тебя ждет удача. Ты же сам говорил, что тебе чайки окно обосрали. А когда птички какают на голову, это к счастью.

– Да уж, к счастью. Там не чайки, там, блин, наверно, аисты были. Пол-окна загадили. Пришлось в обслуживание звонить, чтоб отмыли. Пара узбеков все утро висела за окном в люльке с ведрами и скребками.

– Вот видишь. Я же говорю – к удаче. Есть такая примета: встретил узбека с полным ведром, висящим в люльке на высоте 200 метров, значит повезет. Все. Я звоню Шуму. Пусть подтягивается, – не дожидаясь ответа, Миха достал дешевый сотовый телефон и нажал кнопку быстрого вызова.

«А может, и правда, нечего заморачиваться», – глядя на него, подумал Лекс. Машеньку, конечно, жалко. Но главное – то, что случилось, не связано с их встречей. Мало ли где она могла схватить передоз. После разговора с Михой получается, что он невиновен в ее смерти и опасности ни для него, ни для его атаки на биржу нет. К героину он никакого отношения не имеет. В Минске все концы подчищены. Шанс, что менты начнут ковыряться в старом телефоне Машеньки, очень невелик. Но даже если начнут, то там после его манипуляций и переустановки заводских настроек они все равно ничего не найдут. Похоже, можно было спокойно продолжать работу по бирже.

Решительным движением опрокинув свою рюмку, Лекс медленно выдохнул и, поймав на себе вопросительный взгляд друга, согласно кивнул.

* * *

Это был не самый дорогой и далеко не самый пафосный закрытый клуб Москвы. Годовая клубная ВИП-карта стоила всего пятьдесят тысяч долларов, причем включала в себя бесплатную еду, некоторые напитки для владельца и пяти его зарегистрированных друзей и предоставляла еще много мелких бонусов типа бесплатного транспорта и возможности переночевать в принадлежащих клубу номерах.

Год назад, когда Лексу обломился огромный куш после продажи биткойнов по максимальному курсу, он долго выбирал, какой бы ночник⁶⁸ сделать своей «базой» и, прокатившись по десятку локаций, остановился именно на этом. От топовых заведений, где членство стоило по 100 000 баксов, а то и больше, это место выгодно отличалось ценой, качественным, но ненавязчивым обслуживанием, отсутствием понтов и тщательным подбором публики.

Если в элитные клубы набивались все, кто мог позволить себе заплатить за членство, то сюда принимали в основном состоявшихся, самостоятельных молодых людей, которые занимались бизнесом и сами зарабатывали себе на достойную жизнь. Такая политика хоть и значительно снижала круг потенциальных клиентов, зато сразу отсекала приблатненную братву, пузатых нуворишей, сделавших свое состояние в 90-х, поднявшихся на взятках чиновников и неадекватных мажоров – не знающих меры, сынков олигархов.

Публика в клубе была ровная: уверенные в себе успешные люди лет по 30–40, сами сделавшие свое состояние. Были и корпоративные клиенты: несколько десятков фирм из разных отраслей, но и они попадали под общие критерии. Конечно, сюда набивалась куча самого разного народу, потому что каждый владелец ВИП-карты мог вполне свободно пригласить своих друзей. Это делало публику в меру разношерстной, веселой и иногда даже буйной. Но охрана клуба работала четко, неусыпно следя за порядком и безопасностью клиентов.

Большим плюсом было то, что при клубе работал неплохой ресторан, имелась пара комнат для переговоров на тот случай, если возникнет желание серьезно поговорить в тишине, и несколько гостиничных люксов для гостей из других городов. Впрочем, большинство клиентов из других городов имели в Москве собственные квартиры и люксы использовались по прямому назначению – для любовных утех посетителей, выбравших себе на ночь партнершу из нескольких десятков прописанных в клубе красоток. В общем, Лексу и его друзьям это заведение нравилось, и они частенько начинали забеги по ночной Москве именно отсюда.

После позднего ужина под холодную водочку и нескольких рюмок коньяка настроение у Лехи выправилось. Случившееся в Минске теперь казалось чем-то далеким, его лично не касающимся. Всего лишь очередным незначительным эпизодом в череде кадров его интересной и полной событий жизни.

Несмотря на то, что время уже близилось к полуночи, в клубе посетителей было не очень много. Играла негромкая медленная музыка. На танцполе плавно двигались несколько хорошо знакомых Лексу девушек. У пользовавшейся стабильной популярностью барной стойки оставалось достаточно свободных мест, и Лекс, отправив своих друзей за заранее зарезервированный столик, пошел поздороваться с барменом. Присев на высокий хромированный стул, он заказал джин-тоник и осмотрелся. За баром сидело несколько девушек в откровенных вечерних платьях, некоторых он знал, и знал очень близко. Он, приветливо улыбнувшись, кивнул им и сделал бармену красноречивый жест рукой. Тот понимающе улыбнулся и через секунду перед красотками появилось несколько бокалов с игристым вином. Те в благодарность послали ему воздушные поцелуи. Одна из них поднесла к уху смартфон, показывая, что ждет его звонка. Лекс рассеянно улыбнулся, многообещающе кивнул, повернул голову в другую сторону и удивленно хмыкнул.

Почти напротив него за изгибающейся неровным овалом барной стойкой сидели две девушки, одетые в контрастирующие с клубной атмосферой нестрогие, но все же деловые костюмы. Скорее даже женщины. Обеим на вид было около тридцати. Одну он знал хорошо – она была менеджером клуба по работе с клиентами. Вторую видел впервые. Но самое интересное – у незнакомки на лацкане легкого алого жакета в свете барных ламп сиял усыпанный бриллиантовым сколом золотой значок биткойна. Это была эксклюзивная вещь, которая вручалась только ВИП-участникам конференции по криптовалютам и блокчейну, проходившей в Пуэрто-Рико весной этого года.

Он лично не был на конференции, потому что решил в целях безопасности не выезжать из России, но участвовал в ней через своего сетевого аватара, внимательно изучил ее материалы и даже набил несколько полезных контактов.

Этот броский значок Лекс знал хорошо. Он даже хотел заказать такой себе по почте, но организаторы ответили, что он выдается только тем, кто помогал финансировать конференцию, и тем, кто подтвердил участие в блокчейн-проектах с правительством Пуэрто-Рико. А поскольку, несмотря на солидное количество участников, таких было немного, значок действительно считался эксклюзивным.

Удивленный тем, что увидел такую необычную вещь в московском ночном клубе, Лекс несколько секунд, не стесняясь, пялился то на девушку, то на значок, пока та не почувствовала его взгляд. Она повернула голову, уверенно встретила его глаза и чуть нахмурилась, словно вспоминая, где могла его видеть. Лекс, стушевавшись, словно школьник, отвел взгляд и тихо поинтересовался у бармена, что это за странная дамочка. Оказалось, что у незнакомки в алом жакете гостевая карта, такие выдавали потенциальным клиентам, чтобы те могли несколько раз посетить клуб, понаблюдать за атмосферой, провести здесь время и решить, стоит ли становиться постоянным членом. Это объясняло, почему менеджер уделяет ей столько внимания. Удовлетворенный такой информацией, Лекс присоединился к друзьям, к которым за столик уже подсели две шикарные красотки.

– Хей, бро! Какие сплетни в клубе, – весело спросил Шум, обнимая свою подружку. – Колись, что нового тебе слил бармен?

– Да не успел ничего. Отвлекся на новенькую, – отмахнулся Лекс и бросил взгляд в сторону барной стойки.

– Это та, что в красном костюме, – уточнил друг. – А сзади она ничего. Худовата, правда, для меня. Да и старенькая уже. Тяжело ей будет с клиентами.

– Протри глаза, амиго, – Лекс сделал глоток джин-тоника и поставил бокал на стол. – Ты не видишь, что она с менеджером. Это потенциально новый член клуба.

– Ну, тогда другое дело. Тогда не ее, а она будет снимать местных красоток. Правда, девочки? – Шум притянул к себе свою подружку и звонко чмокнул в щеку. – Или ты подзапал? Приключений захотелось или невесту достойную подыскиваешь? А может это очередная девушка с айфоном?

– Не пыли, Шум, – остановил друга Миха. – Не надо про айфоны. Мы же договорились.

– Да норм все, – улыбнулся Лекс. – Меня уже отпустило. А насчет девушки в красном… У нее на лацкане золотой биткойн с бриликами. Его только випам в Пуэрто-Рико этой весной давали. Даже я не смог себе такой добыть.

– Херасе! – удивленно поднял брови Миха.

– Вот и я о том же, – Лекс еще раз оглянулся на барную стойку, где девушка в красном о чем-то непринужденно беседовала с менеджером. – Девочка эта непростая. Из нашего круга она, ребята.

– Ну, тогда за наш круг, – Шум в приветственном жесте поднял бокал виски.

Болтая с девчонками о всяких пустяках, они посидели на мягких диванах еще полчаса. Заведение понемногу заполнялось народом. Музыка становилась все громче и быстрее, свет динамичнее. На расположенном за барной стойкой полукруглом подиуме появились полуобнаженные танцовщицы. Клуб быстро просыпался, уверенно набирая бешеный ритм ночной московской тусовки.

– Похоже, твоя подружка осталась одна, – Миха наклонился к другу, чтобы его слова были слышны сквозь громкую музыку.

Как будто ожидая этого момента, Лекс обернулся к бару и через уже довольно плотно забитый танцпол увидел, что девушка в красном действительно сидит за стойкой одна, о чем-то беседуя с барменом. Рядом с ней на высоких стульях в ожидании клиентов пристроились две красотки.

– Слушай, – он положил руку на плечо другу. – Видишь двух птичек, что сидят слева от нее. Забери их. Я подсяду и попытаюсь к ней подкатить.

– Ты уверен? – взгляд Михи был серьезным и настороженным. – Похоже, она не из тех, что прыгают в постель в первую ночь.

– Я вижу, – кивнул головой Леха. – Я чувствую – она мне нужна. Забери девчонок, а дальше посмотрим.

Хлопнув друга по плечу, Миха поднялся и направился к барной стойке. Через минуту он, обняв девушек за талии, уводил их из зала в более спокойный лаундж. Лекс с непринужденным видом обошел танцпол и присел на высокий стул рядом с девушкой в алом костюме.