Эдгар Грант
Коллегия. Атрахасис

Полная версия

Когда Раха, подобрав копье и сумку, возвращался к оазису, он увидел на песке огромные следы и замер, в страхе оглядываясь по сторонам. Он хорошо знал эти следы по рассказам старых охотников. Три пальца спереди, один сзади. Если увидел их, беги. Если не можешь бежать, прячься. Негде прятаться, падай и притворяйся мертвым. Потому что это следы самой смерти, самого страшного хищника степей – птицы-рух. Удар ее клюва мгновенно убивает тарпана. Ее когти рвут плоть, как острый нож сухой лист. Она быстра и проворна. И ненасытна. Мало кто выжил после встречи с ней, но те, кому повезло спрятаться, рассказывали об ужасе, который вселяет это чудовище.

Степняк присел и потрогал след. Когда он возвращался за своими вещами, его не было. Значит, птица прошла совсем недавно. Нужно бежать. Возникла мысль. В этот момент перед внутренним взором мелькнула пентаграмма и он понял, что надо не бежать, а идти к оазису. Раха встал и осторожно двинулся вверх по бархану. На вершине остановился и долго осматривал местность. Ничего не заметив, стал спускаться, опасливо озираясь по сторонам. Когда почти дошел до пальм, камыши за ними раздвинулись и из них в длинном прыжке, выставив вперед растопыренные лапы с огромными кривыми когтями, выпрыгнула птица-рух. Вид ее был ужасен. Больше человеческого роста. С массивной головой, половину которой занимал тяжелый, хищно загнутый клюв. Ее короткие, не приспособленные для полета, растопыренные в стороны крылья тряслись, издавая ядовитое шуршание. И когти. Острые загнутые когти были длиннее двух ладоней и сидели на лапах в четыре локтя шириной.

Увидев это чудовище, Раха обомлел от ужаса и замер на месте.

Птица приземлилась в двадцати шагах, несколько раз громко клацнула клювом, нагнула голову к земле и чуть склонила ее на бок, изучая пришельца своими круглыми темными, как ночь, и холодными, как сама смерть, глазами. Он уже приготовился умереть. Но в этот момент птица нервно поскребла песок лапами, разочарованно клацнула клювом и, развернувшись, побежала в заросли.

Чувствуя, как дрожат колени, охотник выдохнул и опустился на песок. Конечно, птица-рух охраняла источник. Духи не желали его смерти, поэтому она его не тронула. Духи желали, чтобы он выполнил свое предназначение.

Успокоившись, Раха поднялся и, осторожно ступая, чтобы как можно меньше шуметь, пошел к камышам. На островке посреди болотца кожаная юбка и сандалии уже высохли. Он смазал густым соком от пальмы и крепко стянул шнурками разошедшийся край фляжки, набрал воды, напился и перебрался с острова в заросли тростника. Там надергал стеблей и наковырял себе несколько горстей сладкой мякоти. Теперь ему хватит сил добраться до племени. Охотник закрыл глаза и представил, где он сейчас находится. Теперь, когда есть вода, ему понадобится пять переходов. Три вечером и два утром. К концу третьего дня он выйдет к Красной скале. А сейчас. Сейчас ему нужно исследовать огромную яму, куда упало огненное копье.

Исследовать. Раха остановился, чтобы осмыслить новое понятие. Изучить. Исследовать. Понять природу. Попытаться объяснить и использовать. Он закинул сумку за спину и легкой трусцой побежал вверх по бархану в сторону, где находился кратер от упавшего вчера огромного метеорита.

* * *

Как Раха и рассчитывал, он вышел к Красной скале вечером второго дня. Ему хватило еды и воды. Он был полон сил и спокойного осознания собственного превосходства. Племя еще не пришло. Горная река была на расстоянии дневного перехода. Если по пути их ничего не задержало, охотники с пленниками и добычей после набега, наверно, вернулись только вчера. Чтобы собрать стоянку, нужно время. Значит, их стоит ожидать только завтра утром или к полудню. А пока он не будет терять время зря. Он разведет огонь в очаге племени и пойдет к Красной скале за глиной. Там, у самого основания, где протекает ручей, ее много.

Зачем ему глина? Чтобы удивить соплеменников своим новым знанием.

Когда на следующий день после полудня к Красной скале прибежал разведчик, идущий впереди племени, Раха уже завершил свое сооружение из глины и обжигал его изнутри и снаружи, разложив вокруг большой костер. Разведчик радостно поприветствовал своего соплеменника и сообщил, что отряд вождя с добычей благополучно вернулся вчера днем. Дошли без проблем. Только все были напуганы огненным копьем, появившимся три дня назад в небе. Жрец приказал принести в жертву духам неба сердце тарпана, чтобы те не посылали больше на землю огненные копья.

Выслушав этот рассказ, охотник улыбнулся. Он-то знал, что огненное копье было огромным камнем, упавшим с неба, из холодной вечной пустоты, где обитают души умерших.

Когда подтянулась длинная колонна с волокушами, к костру подошли вождь охотников и шаман. В то время племенем обычно руководили служители культа. Они общались с духами, они были хранителями тотема и истории племени, они совершали обряды перед охотой и посвящение в мужчины и женщины. Вождь стоял во главе охотников и был второй по значимости фигурой. Но с каждым поколением его власть и авторитет становились все ощутимее, постепенно оттесняя жреца на второй план. На вершине иерархии была еще мать племени – взрослая опытная женщина, которой подчинялись остальные женщины и дети, не прошедшие посвящения. Она руководила хозяйством и собирательством.

– Ты добрался раньше нас, – поприветствовав охотника, сказал вождь. – Я не ошибся в тебе. Твои ноги быстры, а глаз зорок, как у сокола, раз ты не сбился с пути. Скажи, легкой ли была дорога? Настигла ли тебя погоня речников?

– Я не видел речников, – Раха хотел как обычно в почтении склонить голову, но что-то его остановило. – На второй день на мой след вышла стая волков. Хвала духам, рядом было стадо тарпанов. Я метнул копье, и волки пошли по их кровяному следу. Остальной путь я прошел легко, – он не хотел рассказывать про источник в дюнах, решив, что истории про благословение духов неба будет достаточно.

– Духи степи благоволят тебе, раз отправили волков за тарпанами, – вождь взглянул в глаза охотнику и тут же отвел взгляд, словно чего-то испугавшись. – Духи благоволили и нам. Мы тоже не видели преследователей. Хотя шли медленно. Речные женщины совсем слабые. Они не могут тянуть волокуши. Охотникам приходилось помогать.

– Скажи мне, зачем ты разжег такой большой костер над этой кучей глины? – вступил в разговор шаман.

– Это печь¹¹, – взглянул на него Раха. – В ней я буду плавить камни. Из того, что получится, я сделаю для племени оружие.

– Печь? Ты хочешь плавить камни? Камни невозможно плавить, – развел руками шаман и впился в глаза охотника взглядом. – Я чувствую, что ты изменился. Скажи, что произошло?

– Я был в месте, где огненное копье вонзилось в землю. Духи неба наложили на меня свою печать и открыли мне многие тайны.

– Ты говорил с духами неба? – насторожился шаман. – Может, они похитили твой разум, раз ты совершаешь над глиной странный обряд? Может, ты болен? Может, ты навлечешь на племя порчу?

– Я не болен. У меня не похитили разум. На мне лежит благословение духов неба. Я помогу племени стать сильнее, – твердо ответил охотник, глядя шаману в глаза, и на миг услышал в своей голове странный шепот, совсем как в ту ночь в оазисе, только очень тихий, едва различимый.

– Ты не болен. На тебе лежит благословение духов неба, – повторил тот, как-то сразу обмяк и одобрительно покивал головой. – Ты поможешь племени стать сильнее.

Когда шаман пошел смотреть, как у старого кострища устанавливают тотемный столб, вождь взял Раху за локоть и отвел от костра.

– Духи наделили тебя большой силой, раз ты словом мог убедить нашего шамана, – сказал он.

– Наверно, – охотник прислушался к себе, стараясь разобраться в том, что сейчас произошло. Неужели он слышал голос духов, который может управлять людьми.

– Скажи, твой обряд с кучей глины не опасен? Он не навлечет на нас порчу? – спросил вождь, кивнув на костер.

– Не опасен. Это не куча глины. Это печь. Она полая внутри, как глиняная чаша, из которой мы хлебаем отвар из злаков. Только большая. Я ее обжигаю изнутри и снаружи, чтобы она выдерживала много огня. Потом я заброшу внутрь дрова, они почернеют и превратятся в древесный уголь. Потом ты дашь мне трех охотников. Мы возьмем волокуши и пойдем вдоль гор на восток. Мы будем идти два дня, пока не дойдем до рассекающего горы ущелья. Там мы наберем красно-зеленых камней, сколько сможем унести, и двинемся в обратный путь. Потом я смешаю эти камни с углем и заложу в печь. Подожгу. Подсоединю к отверстию бурдюк¹² и буду закачивать в печь воздух. Когда все прогорит, на дне печи будет расплавленный красный камень. Металл. Из него я отолью наконечники для копий, топоры и кинжалы. Они будут во много раз острее и долговечнее, чем каменные. С ними ваши охоты всегда будут удачными. С ними охотникам не будет равных в набегах. Ты мне в этом поможешь, – Раха взглянул в глаза вождю и почувствовал, что знает его ответ.

– Я помогу тебе, охотник. Скажи, когда будешь готов, – с чувством достоинства кивнул тот и, развернувшись, пошел к племени, которое было занято оборудованием стоянки.

Когда Раха закончил обжиг печи, он попросил себе в помощь пожилого охотника, умевшего ловко обрабатывать камень и кости. Участвовать в охоте у того уже не было силы, но из его ловких рук выходили самые лучшие наконечники для копий, топоры и ножи. А еще он знал секреты сверления камня, дерева и кости. Это был очень полезный соплеменник, хоть и ворчливый. Раха помнил это по тому, как он еще до посвящения учился у него делать первые сколы на кремне. А еще старик, несмотря на возраст, отличался любопытством и пытливым умом. Он долго расспрашивал охотника про конструкцию печи и как она работает. Его не интересовало, откуда тот получил такие уникальные знания. Ответ про духов неба был принят как должное. Устройство, а главное, принципы работы горна он старался понять и вполне в этом преуспел. Это было хорошо. Это значит, что его знания останутся в племени, когда он уйдет на восток.

Печь прогорела к вечеру. Внимательно осмотрев, Раха оставил ее остывать на ночь, а сам пошел к речушке, чтобы нарвать несколько пучков крапивы. Потом вернулся и присел к костру, у которого собрались охотники, участвовавшие в набеге на речников. Посидел немного, послушал геройские истории, пожевал жареной конины и пошел в часть лагеря, где стоял накрытый шкурами шалаш матери племени. Там у костра сидела группа девочек, которые каменными скребками мездрили¹³ свежую шкуру кулана. Попросил одну пригласить мать на разговор.

– Я слышала, ты убил шамана речников и вырезал его сердце, – сказала женщина, когда вышла из шалаша, вытирая руки пучком травы.

– Я убил их шамана и вырезал его сердце, – кивнул охотник.

– Я слышала, ты ушел от стаи степных волков, – она сделала жест, приглашая его к костру. Как только они подошли, девчонки вместе со шкурой исчезли в темноте. – От стаи степных волков сложно отбиться одному.

– Духи степи помогли мне. Я пустил их по ложному следу.

– Я слышала, ты был в месте, где упало огненное копье, и на тебе теперь лежит печать духов неба.

– Так и есть. Духи открыли мне много тайн, чтобы я помог нашему племени. Одной я хочу поделиться с тобой.

– Я слушаю, – мать чуть склонила голову и внимательно, по-доброму заглянула в его глаза.

– Смотри, – Раха снял связку стеблей крапивы, болтавшуюся на поясе. – Это жгучее растение очень полезно. Листья его вы добавляете в отвар из злаков. Но стебли тоже можно использовать.

– Они же жесткие. Их даже горные козы не едят.

– Нет, есть их не надо. Они для другого, – охотник взял один длинный хлыстик, положил на камень и легонько постучал по нему камнем поменьше. Потом надломил у основания и потянул вниз. От стебля отделилась узкая полоска волокон. Разобрав таким образом несколько стеблей, он получил пучок волокон, на которых висели остатки коры и мякоти. Снова положил их на камень, еще раз обстучал и каждый тщательно очистил пальцами. Большая часть жестких кусочков отвалилась, полоски разделись на тонкие волокна. – На что это похоже?

– На грязные слипшиеся зеленые волосы, – ответила женщина.

– Верно, – кивнул Раха. – Что-то похожее вы делаете из волос.

– Из хвоста тарпана мы плетем шнуры и тетиву для лука. Правда, они не очень крепкие и короткие.

– Из этих зеленых волос я научу вас плести длинные прочные нити. Из них можно делать веревки и ткать одежду, которая будет легче и мягче кожи.

– Одежда из жгучих стеблей? – женщина недоверчиво посмотрела на охотника.

– Да. И еще из одного растения, которое есть в наших землях. Когда вы освоите жгучее растение, я пойду с вами в степь и покажу еще много интересного. А пока, – Раха взвесил на ладони пучок волокон крапивы, – я завтра уйду на восток вдоль гор. Меня не будет дня четыре. Ты видела, что я делал. Отправь пару девочек за стеблями. Покажи, как разбирать их на нити. Пусть делают такие пучки и развешивают на солнце. Когда я вернусь, я покажу, что делать дальше.

– Я сделаю так, как ты сказал, охотник, отмеченный печатью духов, – согласно кивнула мать. – Когда ты вернешься, у тебя будет много сухих пучков.

Приложив руку к сердцу в знак благодарности, Раха поднялся и пошел в свой шалаш, который делил еще с тремя молодыми охотниками.

Утром он попросил у вождя себе в помощь подростков и поручил старому мастеру построить еще пять печей для обжига древесного угля. Дело это было несложное. Из толстых прутьев плелся каркас в виде перевернутой конусообразной корзины два локтя шириной у основания и три локтя высотой. Затем этот каркас обкладывался снизу-вверх полосками глины в четыре пальца толщиной. Когда конструкция была готова, производился обжиг. Внутрь через отверстие в вершине забрасывали горящие угли, а снаружи обкладывали хворостом и разводили костер. Для плавки меди нужно было много древесного угля. По расчетам, шести печей должно было хватить.

Отдав поручения и убедившись, что старый мастер все понял, Раха взял четырех охотников, и они, зацепив за лямки две волокуши, потянули их вдоль горной гряды на восток. Открытое месторождение медной руды находилось в ущелье в двух днях пути. Он никогда не был в тех местах, но духи неба вложили в него знание, что оно находится именно там.

Вернулся небольшой отряд к полудню пятого дня с волокушами, нагруженными бурой породой с вкраплениями зеленоватых образований неправильной формы¹⁴. Быстро осмотрев построенные стариком печи и накрытую шкурами гору готового древесного угля, вымотавшийся за поход Раха пошел отсыпаться.

Вечером он отсортировал привезенную руду и выбрал самую прочную на вид печь. Вручил четырем подросткам по бурдюку из кожи дикой козы и приказал их надуть. Затем через верхнее отверстие заложил в печь слой древесного угля, на него – слой медной руды. Потом еще слой угля и слой медной руды. Всего поместилось три слоя. Через глиняные трубки, проложенные в земле под краями печи, подсоединил бурдюки. Они будут выполнять роль мехов. Осмотрел всю эту аляповатую и неуклюжую конструкцию и через боковое отверстие просунул внутрь несколько горящих головешек. Сразу же приказал подросткам по очереди аккуратно и медленно давить на бурдюки, чтобы внутрь горна подавался воздух. Два меха работали по очереди, обеспечивая непрерывный приток кислорода. Двое других подростков надували свободные бурдюки, чтобы тут же заменить те, в которых закончился воздух.

Через минуту над жерлом печи показался дым. Он быстро пропал, сменившись маревом горячего воздуха, в котором пробивались яркие искры. Запахло паленым камнем, совсем как в дюнах у кратера метеорита. Бока печи нагрелись так, что до них нельзя было дотронуться.

На это странное действие собралось посмотреть все племя. Вокруг суетящихся у печи людей прыгал одетый в ритуальные одежды шаман и, призывая помощь духов, стучал в бубен из натянутой на деревянный обруч кожи. Поначалу эти пляски немного раздражали, но Раха был полностью поглощен процессом, помогая надувать свободные бурдюки, когда подростки не справлялись, и вскоре совсем перестал обращать на него внимание. Он понятия не имел о процессах, происходящих внутри горна. Не понимал ничего в восстановлении меди из рудного оксида в металл при нагреве и контакте с углеродом. Не представлял себе температуру ее плавления и время, необходимое для того, чтобы выплавить металл из шихты¹⁵. Он просто знал, что все делает правильно. Потому что это знание в него вложили духи неба. Потому что так подсказывала появляющаяся то и дело, мелькающая перед его взором пентаграмма.

При интенсивной подаче кислорода древесный уголь полностью выгорел примерно через час. В нетерпении увидеть и оценить результаты своего труда, Раха хотел разбить печь, но в последний момент остановился. Это была хорошая печь. Она еще переплавит много руды. Не стоит ее портить для того, чтобы произвести впечатление на соплеменников. Поэтому потный и грязный охотник махнул шаману, чтобы тот прекращал свои танцы, и пошел к ручью умываться.

Ночью он спал крепко, как после тяжелой охоты. Ему снился красный металл. Он вытекал из чаши в форму, выдавленную в глине и покрытую песком. Вот порыв ветра сдул песок с формы и Раха увидел отливку – пылающую огнем пентаграмму в разорванном у верхнего луча круге. Тигель. Завтра ему понадобится тигель и форма для наконечника копья.

Наутро племя снова собралось около погасшей печи. Два дюжих охотника подняли остывший глиняный конус и отнесли его на несколько шагов в сторону, открыв кострище белесых, полностью выгоревших углей вперемешку с серым шлаковым порошком, в который под воздействием температуры превратилась порода. Кто-то разочарованно вздохнул. По толпе пошел тихий шепот. Неужели Рахе не удалось то, что он задумал.

Нахмурившись, охотник подошел к кострищу и потыкал в него палкой. Потом разгреб пепел и шлак. Снял висевший на поясе кусочек кожи. Аккуратно, чтобы не обжечься о еще горячие угли, достал из воронки в центре покрытый сажей и примесями слиток красного металла размером с ладошку и в два пальца толщиной. Развернувшись к соплеменникам, он гордо поднял над головой первый кусок металла, осознанно выплавленный человеком, и издал победный клич. Все племя ответило ему радостным воем и улюлюканьем. Они еще не понимали, что только что произошло, но чувствовали, что случилось событие, которое в корне изменит их жизнь. И в центре этого события находился Раха – охотник, отмеченный печатью духов.

На переплавку оставшейся руды ушли весь день и вечер. Этим занимался старик с подростками-подмастерьями. Раха в это время немного переделал одну из печей, чтобы в нее помещался небольшой тигель из обожженной глины. Еще он сделал на толстой пластине из глины первую форму для отливки: положил плашмя и вдавил до половины кремневый наконечник для боевого копья. После этого, убедившись, что у горнов работа идет по плану, пошел к шалашу матери племени.

– Я уже думала, ты сегодня не придешь, – проворчала женщина, протягивая ему глиняную миску с горячим питьем. – На вот, попей. Это отвар из трав. Он придаст тебе силы. Мне его тоже нашептали духи, – лукаво улыбнулась она.

– Много работы. Столькому еще нужно научить, – охотник сделал несколько жадных глотков и вытер губы тыльной стороной ладони. – Вот эта чаша из глины. Как вы ее делаете?

– Лепим руками. Выдавливаем из большого плоского куска.

– А вы попробуйте сделать вначале дно, а по нему полосками выкладывайте вверх края. Потом разгладьте полоски, чтобы было ровно, и получится чаша¹⁶. Можно стенки укрепить, проткнув тонкими прутиками или осколками от костей. Так они будут крепче. Видели, как я строил свою печь. Каркас из прутьев, облепленный глиной. Так можно делать чаши больших размеров.

– Хм. Обязательно посажу на это дело одну из жен охотников. Потом покажу, что получилось.

– И чаши такие нужно обжигать, а не сушить на солнце. Тогда они будут крепче и в них на костре можно будет кипятить воду, а не греть сбоку на расстоянии, как вы делаете сейчас. Мясо можно варить, злаки. Отвары опять же делать, – Раха вернул матери чашку. – Для обжига у меня есть отдельная печь. Если она не занята, можете использовать ее. Если не хватит места, я специально для вас сделаю одну у вашего очага. Есть еще один способ работы с глиной, но он более сложный. Пока попробуйте этот.

– Попробуем, – женщина бросила на охотника хитрый взгляд. – Что с волокнами, которые сушатся на жердях? Ты говорил, покажешь, что делать дальше.

– Пошли покажу.

За пять дней волокна крапивы хорошо просохли. Раха взял пучок, разложил на плоском камне и еще раз несильно его обстучал, чтобы размягчить. Потом потер между ладонями и объяснил, что это нужно для того, чтобы осыпались мелкие остатки коры и мякоти. Затем он привязал пучок к колышку и принялся вычесывать его костяным гребнем. С каждым движением более толстые волокна распадались на сухие тонкие нити, которые застревали в зубьях гребня. Охотник их аккуратно снимал и складывал на расстеленный перед ним кусок кожи. С одного пучка получился комок грубой пряжи размером с кулак.

– Ты работаешь совсем как женщина, – удивилась мать. – Твои движения плавные и точные, как будто ты делал это много раз. Откуда у тебя это умение?

– Духи научили, – выдал стандартный ответ Раха, аккуратно перемешивая комок нитей в однородную массу. – Теперь смотри внимательно, – он насадил комок на воткнутый в землю тонкий прутик. Потом с одной стороны, постоянно перехватывая двумя пальцами, начал выкручивать из него тонкую ворсистую нить. Вытянув сантиметров пятнадцать, посмотрел на женщину. – Видишь, получается нить. Попробуй порви.

Мать осторожно взяла нить, потянула в разные стороны. Нить чуть растянулась, но не порвалась. Потом женщина резко дернула и разорвала ее.

– Кожаный шнурок крепче, – сделала вывод она.

– Верно. Но кожаный шнурок намного толще. Когда две такие нити сплетутся в нить потолще, а потом нити потолще сплетутся еще раз и еще, получится длинная прочная легкая веревка, способная выдержать вес человека.

– Как же длинная? У тебя скоро закончится клубок на колышке.

– Мать…– разочарованно посмотрел на нее Раха. – Во-первых, клубок можно сделать больше. Во-вторых, когда ты вытянула часть нити, в него можно добавить еще пряжи из начесанных волокон.

– А…– понимающе кивнула она.

– Пока научитесь тянуть нить руками. Потом я вам покажу, как это делать с помощью веретена.

– Ты говорил, что из этого можно делать одежду, – мать, не скрывая недоверия, посмотрела на комок пряжи, из которого выходил обрывок нити.

– Одежду позже. Сейчас главное – научиться делать веревку локтей в сорок. Она очень нужна охотникам. Пробуй тянуть нить сама. Я посмотрю, как у тебя получается.

Потратив еще полчаса, пока женщина не научилась сучить пряжу, Раха дал ей задание выделить на ткачество две-три жены и дать им в помощь девочек, чтобы собирали крапиву и проводили ее первичную обработку. Сам пошел к плавильным печам, у которых суетился старик-мастер и полдюжины подростков.

К вечеру, когда остыли горны, в распоряжении охотника было три слитка меди весом около полутора килограмм каждый. Металл был готов. Завтра он отольет первый наконечник для копья.

Наутро все племя снова собралось на краю лагеря, где стояли горны. На этот раз Раха усовершенствовал печь. С одной стороны он сделал достаточно широкое отверстие, а по бокам – выступы, за которые глиняный горн можно было поддеть шестами, чтобы поднять и отнести в сторону.

Подростки уже заложили внутрь порцию древесного угля и подготовили мехи. Раха засунул в тигель один из слитков, установил его внутри горна, обложил древесным углем и, внимательно осмотрев свою работу, добавил несколько горящих головешек. Через пару минут раздуваемый мехами горн весело гудел, выбрасывая из верхнего жерла сноп искр.

Прошло совсем немного времени, и слиток оплыл внутрь тигля. Раха решил подождать еще немного, давая возможность металлу полностью расплавиться. Когда он, сидя на корточках, смотрел на горящие угли, ему пришла в голову мысль, что неплохо было бы сделать приспособление для измерения времени. Но это позже. А сейчас нужно закончить с отливкой.

Выждав еще немного, охотник попросил двух соплеменников убрать горн. Мужчины прочными шестами поддели его за выступы, подняли над кострищем и отнесли в сторону. Раха заглянул внутрь тигля и увидел на дне красный расплав, подернутый темной коркой шлака. Он разгреб угли и установил на их место глиняную форму. Потом они с мастером аккуратно двумя нетолстыми прутьями сжали тигель с боков и скрепили их для прочности кожаными ремнями. От контакта с нагретой до температуры выше тысячи градусов глиной дерево вспыхнуло. Охотник и мастер быстро перевернули тигель. Красная струя меди заполнила форму наконечника и даже немного перелилась через черешок¹⁷.

Довольный тем, что все получилось с первого раза, Раха отступил на шаг, любуясь красным металлом, по которому бегали синеватые язычки в местах, где он соприкасался с глиной.

– Готово. Теперь надо дать ему остыть, – со знанием дела заявил он.

Когда солнце перевалило зенит, охотник вместе с вождем вернулся к печам. Отливка уже остыла. Раха лизнул палец и, осторожно потрогав металл, перевернул форму. Вытряхнуть наконечник не удалось. Пришлось разбить глину камнем. Мастер очистил наконечник от глины и протянул его вождю. Тот бережно его принял и внимательно осмотрел.

– По форме такой же, как кремневый. Правда, одна сторона плоская. И тяжелее. Но он тупой.

– Это заготовка, – Раха взял из его рук наконечник. К вечеру я его наточу. У тебя будет настоящий наконечник из металла. Если хочешь, его можно будет использовать как нож.

– К вечеру наточишь? – удивился вождь. – Чтобы заострить кремень, нужно потратить много дней.

– Это мягкий металл, он точится быстро, – Раха говорил уверенно, хотя никогда в жизни этого не делал. Ведь это знание вселили в него духи неба.

Когда вождь ушел, они с мастером нашли некрупный валун из правильного камня и раскололи его пополам. Потом посадили подростка, чтобы тот тер сколотые края двух половинок друг о друга, пока они не выровняются. Когда солнце шло к закату, у Рахи были два крупнозернистых наждака и он принялся сам точить наконечник. Медь поддавалась легко. Правда, наждак постоянно забивался сточенным металлом, но охотник знал, что если снова потереть половинки камня друг о друга, то слой с металлом сойдет и можно будет точить дальше. Несколько раз к нему подходил вождь и внимательно наблюдал за работой. Наконец Раха закончил заточку и, проверив остроту режущей кромки и острия, довольно ухмыльнулся.

Племя уже спало. Только вождь сидел у костра напротив своего шалаша, ожидая, когда Раха закончит работу.

– Заточка заняла немного больше времени, чем я думал, – охотник протянул обработанный наконечник вождю. – Металл нужно еще немного отшлифовать, но он уже достаточно острый для того, чтобы резать и колоть.

Не говоря ни слова, глава охотников взял наконечник, потрогал режущую кромку и одобрительно покивал. Потом поднял полу своей кожаной юбки и одним движением срезал неширокую полоску.

– Острый, – он посмотрел на Раху и показал на место рядом с собой. – Духи не ошиблись. Из красного металла получатся острые копья. С ними наши охоты будут удачными. Наши набеги принесут много добычи.

– Можно еще делать ножи и топоры. Они будут лучше, чем каменные, – подсказал охотник.

– Да. Ножи и топоры, – согласно кивнул вождь. – Что тебе надо для этого?

– Мне нужно много руды. Нужно отправить в ущелье больше людей за камнями, из которых можно плавить металл.

– Будут тебе люди, Раха, осененный печатью духов. Все, кто не занят в охоте, будут носить для тебя камни из ущелья. Через три полные луны¹⁸ подуют сухие ветра с юга. Степь завянет. Стада пойдут на север. Мы пойдем за ними далеко отсюда. Далеко от ущелья с камнями. К этому времени мне нужно много наконечников, ножей и топоров.

– Сделаю сколько смогу, – ответил охотник и широко зевнул.

День, открывший новую эру в истории человечества, завершился. Раха чувствовал внутреннее удовлетворение и нетерпение в ожидании нового дня. Завтра он покажет женщинам, как плести длинные веревки и делать из них петли, которыми можно ловить животных. Но вначале он сделает устройство для измерения отрезков времени. И еще в знак уважения духов неба он сделает себе наколку на ладони – пентаграмму в разорванном у верхнего луча круге.

* * *

Три полные луны пролетели незаметно. За это время Раха многое успел сделать для племени. На краю лагеря стоял десяток печей. Часть для производства древесного угля, часть для плавки руды и две для плавки металла. Этим примитивным литейным производством управлял пожилой мастер, а обслуживало его двое взрослых охотников и полдюжины подростков. С момента первой плавки первобытные металлурги изготовили три десятка наконечников для копий, столько же ножей, дюжину топоров, а еще долота, серпы для крапивы, иглы и несколько молотков. Раха усовершенствовал меха и тигель. Научил мастера расковывать неостывший металл в листы и выгибать их в форме блюд и чаш. Получилось сделать даже подобие казана, в котором можно было варить еду. В общем, прогресс, достигнутый за три месяца, впечатлял.

Но плавка меди была не единственным умением, которое Раха передал племени. Женщины научились делать из волокон крапивы и конопли длинные веревки, а из них – петли и арканы. Петлями ловили птиц и сурков. После долгих тренировок охотники научились арканить тарпанов и куланов. Пойманных животных держали в загородке и пускали на мясо, когда рядом с лагерем не было стад для охоты. Еще Раха показал, как из веревок плести сети и делать из них ловушки на горных тропах, пробитых козами. Вскоре рядом с загоном тарпанов появился загон коз. Он объяснил вождю, что коз и тарпанов нужно больше. На следующий сезон они дадут приплод, который вырастет рядом с человеком и будет полностью домашним.

Взрослые тарпаны из загона уже проявляли признаки подчинения человеку. Они перестали бояться охотников, приносивших им воду и сено. Это навело Раху на мысль о том, что можно форсировать переход к следующему этапу их использования. Он объяснил вождю, что ценность диких лошадей не только в мясе, но и в том, что их можно использовать как вьючных или тягловых животных. На них можно вешать мешки с поклажей и с помощью кожаной сбруи цеплять волокуши. Один тарпан с такой волокушей потянет в четыре раза больше веса, чем двое взрослых.

Прогресс в технологиях, который за три месяца сделало племя Красной скалы, изменил его жизнь до такой степени, что Раха даже предложил вождю не идти на север за стадами, а вернуться к реке и организовать постоянное селение. Место там было хорошее, с широким доступом в степь и горы. В степи можно охотиться и разводить лошадей. В предгорьях – ловить коз, искать руду и добывать дерево. Текущая с гор река не пересыхала круглый год, давала чистую воду и много глины. Земля была плодородной, пригодной для того, чтобы выращивать злаки. Вместо шалашей из накрытых шкурами жердей можно было построить обитые глиной хижины, в которых тепло зимой и прохладно летом.