Эдгар Грант
Коллегия. Атрахасис
– Да, вождь, – склонил голову молодой охотник.
Он не боялся этой миссии. Волокушу по такой жаре одному тянуть, конечно, тяжело, но она оставит на траве широкий, хорошо заметный след, по которому пойдут речники. У него будет фора почти в сутки. За это время он сможет уйти далеко. А когда увидит преследователей, бросит волокушу и налегке исчезнет в степи. Речные племена жили на рыбе и водорослях, были плохими охотниками и не разбирались в следах. Шанс, что его найдут после того, как он бросит волокушу, был минимален, поэтому Раха спокойно принял приказ. Он был даже горд, что именно ему поручили эту важную миссию.
– Сделай себе из жердей волокушу. Положи туда воды и еды. Возьми два копья для охоты. Сейчас мы пойдем в степь. Потом повернем назад по своему следу. Потом пойдем на юг по кустам. Как только последний из нас скроется из виду, подожги хижины, бери свою волокушу и иди в степь по нашему следу. Через три дня, когда мы войдем в свои земли, я поведу племя к речке у Красной скалы. Там вода. Там будет наша стоянка. Там мы встретимся. Если придешь туда раньше, жди нас.
– Сделаю все, как ты сказал, вождь, – в знак готовности Раха ударил себя кулаком в грудь и пошел в селенье, чтобы из жердей соорудить себе волокушу.
Вождь охотников послал несколько воинов прочесать пальмовую рощу на случай, если там прячется кто-то из речников, и отправил четыре волокуши проложить ложный след от реки на восток. В это время Раха выбрал пару длинных, тонких, легких жердей, на которых сушилась рыба, связал один конец кожаными ремнями, другой раздвинул на шесть локтей и скрепил палкой потолще. Получился длинный остроконечный треугольник. Проверив прочность конструкции, охотник положил наверх шкуру кулана и тоже закрепил кожаными шнурками. Подумав немного, примотал к вершине еще одну жердь. Волокуша стала тяжелее, но зато теперь ее можно было ставить вертикально, как треногу. Это был старый трюк охотников. Такую конструкцию накрывали кожами и прятались в ней, как в шалаше, но в основном ее использовали как наблюдательную вышку. К жердям крепилась пара кожаных петель, по которым можно было забраться на вершину треноги и оттуда, с высоты двух метров над землей осматривать окрестности в поисках добычи. Такая полезная функция пригодится, чтобы определять дистанцию до преследователей, когда они будут его настигать.
Довольный собой Раха бросил на волокушу кожаную флягу с водой, пару копий для охоты и сумку с полосками сухого мяса и вялеными финиками. Если экономить, воды хватит дня на четыре. Мяса мало, но есть сладкие финики. К тому же он привык терпеть голод. А в степи можно поискать всякие корешки и пожевать семена злаков.
Вернулись волокуши, которые проделывали ложный след, и вождь повел отряд по кустам на юг вдоль реки. Сзади несколько охотников тщательно заметали следы ветками и присыпали старой листвой и прочим лесным мусором. Раха проводил их взглядом, накинул на плечи ремень волокуши и потащил ее в степь. Прошел по ложному следу сотню шагов, потом вернулся, чтобы посмотреть, хорошо ли заметны следы волочения. Трава была примята неплотно, к вечеру под порывами ветра она немного распрямится, но след будет заметен хорошо. Даже неопытный охотник сможет без труда определить направление.
В душе Раха надеялся, что ушедшие за куланами речники ночью не заметили зарево от зажженной им хижины. Еще он просил степных духов, чтобы охотники не стали идти по его следу. После дневного перехода они наверняка устали. Им нужен будет отдых. Возможно, они поспят пару часов. Возможно, останутся в сожженном селении до утра. Но с рассветом все равно отправятся в погоню. Он будет двигаться с волокушей медленно. Преследователи будут налегке идти быстро. Несмотря на фору почти в день и ночь, они настигнут его завтра на закате. Это хорошо. Как только он заметит преследователей, то бросит груз и скроется в степи, как бестелесный степной дух. С таким мыслями Раха, накинув на плечи лямку волокуши, упорно тащил свой груз на восток.
Когда солнце перевалило зенит, он совсем выбился из сил и устроил себе привал. Расставил треногу, забрался в тень шкуры, попил воды, съел пару фиников, улегся на волчью жилетку, закрыл глаза и расслабился. Он устал. Но это была привычная усталость, которую степняки испытывали на каждой охоте. Вначале день, а то и два тянешь на себе пустую волокушу к стаду, а после, загруженную мясом и шкурами в полвеса взрослого человека, – обратно к стоянке. Такова доля охотника.
Полежав немного, Раха встал, осмотрелся, собрал волокушу и потянул ее дальше на восток, оставляя на траве хорошо заметный след.
Перед тем как остановиться на ночь, он сделал еще несколько привалов. Солнце уже ушло за горизонт, когда охотник решил стать на ночевку. Разобрал треногу, прикрепил к самой прочной жерди кожаные петли и по ним забрался наверх. Осмотрелся. Насколько хватало взгляда, простиралась голая холмистая степь, по которой несильный ветер лениво гнал зеленые волны травы. Вдали на пределе видимости паслось некрупное стадо тарпанов9. По следу никто не шел. Это было хорошо. Значит, речники либо не заметили зарева прошлой ночью. Либо решили остаться в лагере на ночлег. Если так, то они выйдут в погоню до рассвета. Это дает ему фору еще минимум полдня. За это время основной отряд уйдет достаточно далеко и сможет в степи запутать следы.
Стоянка степняков находилась в четырех днях пути к югу, в предгорьях невысокой гряды, с которой стекали и постепенно растворялись в степи несколько небольших речушек. Это была единственная вода на много дней пути, поэтому степные животные держались рядом. Дичи там было много: куланы, тарпаны, антилопы, сурки, дрофы. Место было обжитое. Племя часто останавливалось в тех землях на зиму, когда трава была достаточно сочной, чтобы поддерживать стада. Летом во время суши животные уходили далеко на север, к горам, которые белыми вершинами подпирали небо10. По их склонам текли бурные холодные реки с чистой вкусной водой. Там, в предгорьях, на альпийских лугах даже в засуху всем хватало воды. За стадами на север шли и кочевники. Но это летом, а сейчас племя степняков стоит у горной реки в четырех днях пути на юг.
Осмотревшись, степняк спустился на землю, пожевал сухого мяса и улегся на свою защитную жилетку из волчьей шкуры. Сон в степи, особенно когда идешь один, это особое искусство. Какая-то часть тебя спит, а уши четко ловят каждый звук, нарушающий привычный фон шелестящей травы. Если бы была собака, было бы спокойнее. Они всегда брали собак на охоту. Хорошие помощники. Хорошо разбивают стадо или гонят его на охотников.
Раха был посвящен в охотники всего четыре лета назад и уже много раз ходил в степь за добычей. За это время он дважды участвовал в набегах на речников и один раз – на горное племя. Получается, это был его четвертый набег. По всем меркам он был опытным и зрелым мужчиной. Правда, из-за того, что на его лице было мало волос, шаман племени все еще не разрешал ему взять первую жену. Но теперь-то, после того как он умертвил шамана речников, вырезал его сердце и принес два уха, старейшина должен позволить выбрать жену из пленниц.
В полудреме до слуха охотника донесся чуть слышный вой. Он резко сел и покрутил головой, стараясь определить направление, откуда шел звук. Через несколько минут вой раздался снова. Он не был длинный и заунывный, как во время гона, а лился над степью рывками, которые прерывались короткими паузами. Волки. Так их разведчики собирают стаю, когда нашли добычу. Но их тут сейчас быть не должно. Волки обычно держались рядом со стадами копытных, а те находились севернее, на расстоянии дневного перехода.
Судя по звуку, стая была далеко. Плохо было то, что вой шел со стороны его следа. Волки обычно не нападали на охотников и часто довольствовались тем, что они оставляли после разделки туш. Но сейчас он был один. Как только хищники это поймут, они нападут. Шансов выстоять против стаи у него не было никаких.
Можно было бросить волокушу и убежать в ночь. Но от волков не убежишь. Если они стали на след, то будут преследовать, пока не настигнут.
Далекий вой раздался снова. Раха поежился и инстинктивно потянулся за копьем. Легким охотничьим копьем не отбиться даже от пары волков. Боевое копье имело короткое толстое древко, к которому был жестко примотан кожаными шнурами широкий кремневый наконечник длиной с ладонь. Шнуры предварительно в течение нескольких дней запаривали в горячей воде, кожа разбухала и расширялась, а когда высыхала, сжималась и плотно стягивала в гнезде древка наконечник, посаженный на смолу. Обмотка сверху тоже заливалась смолой. Боевое копье с широким кремневым наконечником было тяжелым и мощным. Если его метнуть, оно с легкостью пробивало грудную клетку человека или крошило позвоночник. Такие рваные раны долго не заживали, кровоточили и почти всегда приводили к смерти. Его можно было использовать и в ближнем бою: колоть, рубить или бить, как палицей.
Копья для охоты были гораздо легче. На легком древке крепился короткий острый костяной наконечник с шипами по бокам. Крепился не жестко, так чтобы мог свободно сойти с древка. Наконечник привязывался к древку ремнем. Охотник обычно брал два копья. Он должен был подкрасться к добыче на бросок и метнуть копье, целясь в живот. Острый костяной наконечник пробивал кожу, соскакивал с древка и застревал во внутренностях. Древко повисало на ремне. С такой раной животное не могло убежать далеко. От потери крови и болевого шока оно быстро слабело и ложилось. Охотники его находили и добивали палицей или перерезали горло кремневым ножом. Такое копье хорошо подходит для охоты на куланов и тарпанов, но шкуру волка оно не пробьет.
Даже если бы у него было боевое копье, он бы мог попытаться отбиться от пары волков, но не от стаи.
Вой больше не повторялся. Это означало, что волки уже собрались и не спеша идут по его следу. Раха вскочил, вытряхнул из сумки сухое мясо и разбросал его в разные стороны. Его запах отвлечет волков и заставит их долго обнюхивать окрестности. Себе оставил финики. Затолкал в сумку кожаную фляжку с водой. Закинул за спину палицу на ремне и, подхватив копья, потрусил в сторону, где несколько часов назад заметил тарпанов. Если волки выйдут на его след, он приведет к стаду. Дикие лошади наверняка более выгодная добыча, чем человек. Увидев их, стая должна поменять объект охоты. Это даст ему возможность уйти.
А речники… Завтра во второй половине дня они выйдут на брошенную им волокушу и поймут, что шли по ложному следу, повернут обратно. Им понадобится день, чтобы вернуться. Потом нужно время, чтобы отыскать следы отряда. Если духи пустыни будут милостивы, отряд вождя уже уйдет далеко в степь.
Раха бежал легко, волчьим ходом, чуть придерживая левой рукой на боку сумку и палицу, висящую на ремне. Сто шагов бегом, сто шагов быстрым шагом. Он оставил защитную шкуру у волокуши, чтобы она не сковывала его движения. Сейчас главными были скорость и скрытность.
Стадо тарпанов было далеко. Вечером их невысокие силуэты едва можно было рассмотреть на фоне травы. Ему нужно добраться до животных до того, как волки закончат осматривать волокушу и пойдут по его следу. И, если духи степи будут к нему милостивы, если он сразу выйдет на стадо, если у него будет время на скрадывание, тогда он спасен.
После долгого бега Раха остановился. По его прикидкам тарпаны должны быть где-то здесь. Огляделся. Ночь была звездная, без луны, но в темноте он ничего не увидел. Сзади раздался короткий вой, потом еще, потом едва различимые звуки, похожие на тявканье. Наверно, вожак волков отгонял сородичей от сухого мяса. Это был плохо. Стадо могло услышать волков, сняться с места и уйти в степь.
Охотник прислушался. Ничего кроме мерного шелеста травы и стрекотания кузнечиков. Тогда он сложил руки рупором и несколько раз коротко крикнул, имитируя степного орла. Где-то справа вдалеке настороженно фыркнул тарпан. Он нашел стадо.
Пригнувшись, Раха направился в его сторону, часто останавливаясь и прислушиваясь. Наконец в темноте он услышал сопение и почувствовал запах животных. Оставив сумку и палицу, он опустился на четвереньки и пополз вперед.
Дикие лошади, как и куланы, в темноте видели плохо, в основном полагаясь на слух и обоняние. Они могли учуять волка или каракала за сто шагов. Животные наверняка уже уловили запах человека. Это было понятно по тому, как они настороженно фыркали и нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Но в степях человек был существом редким, и тарпаны не относили его к числу хищников. Это дало возможность охотнику подойти близко настолько, что он начал различать силуэты животных над травой.
Увидев стадо, Раха лег на живот и медленно пополз. Пять локтей вперед, пауза. Пять локтей вперед, пауза. По мере того как он подползал, тарпаны, встревоженные шорохом в траве, чуть сдвигались в сторону, но не уходили. Иногда он осторожно поднимал голову, чтобы осмотреться. Наконец охотник решил, что подобрался на бросок копья. Он аккуратно развернулся ногами к животным, перевернулся на спину и отдышался. Потом чуть привстал, чтобы рассмотреть свою цель. Стадо сбилось в плотную группу шагах в пятидесяти. Несколько самцов, тревожно поводя ушами, стояли мордами к нему. Не очень удачное положение для охоты, потому что ни одно из животных не стояло к нему боком. Но в этот раз степняк не охотился. Он спасал свою жизнь. Ему не нужно было добыть животное, ему нужно было всего лишь несколько капель крови.
Стараясь успокоить сердце, Раха снова лег на спину. Его взгляд ушел в ночное небо, которое с востока на запад пересекала светлая полоска звезд – дорога, по которой охотники уходят в свой последний путь. «Души предков и духи степи, помогите мне», – беззвучно прошептали его губы. Рука крепко сжала древко. Он набрал полные легкие воздуха, резко сел и на выдохе с глухим «Уххх» метнул копье в темноту.
Он попал. Это было слышно по глухому удару, когда острый, как игла, наконечник пробил шкуру тарпана. Животное заржало от боли. Стадо снялось и рысью ушло в степь. Раха вскочил и бросился вперед. Пробежал десяток шагов по следу животных и нашел свое копье. Костяной наконечник болтался на ремне. На нем была кровь.
Все! Хвала духам степи! Он спасен. Теперь волки бросят его и пойдут по кровяному следу диких лошадей.
Охотник бегом вернулся, подобрал сумку, палицу и второе копье и потрусил по следу стада. Пробежав немного, он сделал неширокую петлю вправо, затем еще одну, а на третьей длинными прыжками резко пошел в сторону. Вряд ли волки, разгоряченные запахом крови, будут распутывать его следы, но предосторожность не помешает. Так учили старые охотники, не раз в одиночку уходившие от преследования.
Некоторое время Раха бежал не останавливаясь, чтобы увеличить дистанцию от места, где стояло стадо. Потом перешел на шаг. Потом снова бег. И так до самого рассвета. Судя по тому, что на него до сих пор не напали, волки пошли за стадом по кровяному следу. Он бежал остаток ночи и все утро, пока жара не стала нестерпимой.
Когда охотник совсем выбился из сил, то нарвал травы, соорудил подстилку и забрался под нее, чтобы спрятаться от палящего солнца и замаскировать запах на случай, если рядом будут хищники. Сделал несколько глотков воды, съел пару фиников и погрузился в чуткий сон.
Отдохнув пару часов, Раха поднялся, осмотрелся и попытался сориентироваться. Кругом была холмистая степь, кое-где прерываемая невысокими каменистыми курганами. Далеко на юге на самом горизонте виднелась полоска гор. Ему нужно туда. Это дня четыре пути. Долго. Но он дойдет.
Степняк полез в сумку и замер. Кожа была мокрой. Он достал флягу и увидел, что ее боковой шов разошелся и вся вода вытекла. Проклиная нерадивых речных женщин, шьющих фляги, которые не выдерживают бега, он слил себе в рот последние капли и вылизал мокрое дно сумки.
У него нет воды. Это плохо. Духи степи помогли уйти от волков, но вместо этого подготовили страшное испытание. Четыре дня под палящим солнцем по степи. Без воды. Этого не вынесет даже самый сильный охотник. Раха со злостью ударил сумкой о землю и обхватил голову руками. Неужели он сгинет здесь, среди травы и его кости обглодают стервятники. Тряхнув головой, он отогнал от себя эти страшные мысли. Нет. Пока остаются силы, он будет идти на юг. Он может спокойно прожить без воды один день, потом начнет быстро терять силы. За это время ему нужно добыть воду. Возможно, в ложбине между холмами он найдет лужицу, или родник, или просто грязь, которую можно раскопать, чтобы добраться до влаги. Еще в низинах растут широколисты. У них сочные корни и стебли. Если повезет, он увидит стадо и добудет кулана или тарпана. Кровь животного утолит жажду и придаст силы.
– Духи степи! Помогите мне! – Раха вознес руки к небу, потом приложил их ко лбу и груди. Стал на колени лицом на восток и коснулся лицом земли. Он поднялся, сложил свой небогатый скарб в сумку и снова забрался под настил из травы. Нужно идти утром и вечером, когда не так жарко. Ночью идти нельзя. Хищники выходят на охоту. Днем жара, он будет терять много сил. Вечер и утро – его время.
Через сутки охотник понял, что если не найдет воду, то не дотянет до гор. Он шел вечер и утро. День провел под настилом из травы, вечером снова шел. За это время синеватая полоска гор на горизонте совсем не приблизилась. Несколько раз степняк останавливался в низинах между холмами и пытался ковырять почву узким концом палицы. Один раз даже нашел высохшую, покрытую потрескавшейся грязью лужицу и вырыл в ней яму в полтора локтя. Даже докопался до влажного грунта. Решил провести день возле этого неглубокого колодца, но к вечеру обнаружил, что на дне не скопилось даже нескольких капель мутной воды. Разочарованный, он двинулся дальше на юг, стараясь подавить в себе нарастающее чувство безысходности.
Той ночью ослабевший и окончательно вымотавшийся после долгого перехода Раха заснул крепким сном. Ему виделась стоянка его племени у спускающейся с гор реки. Прохладная вода. Жаренное на углях свежее мясо. Похлебка из злаков, собранных женщинами в степи. Вручив свою судьбу степным духам, он спал крепко, не так, как спят охотники в степи. И духи послали ему знамение, которое полностью изменило его жизнь и ход самой истории.
Под утро Раха проснулся от нарастающего гула и от того, что по земле пошла мелкая дрожь. Откинув настил из травы, он встал и поднял глаза вверх. В начавшем сереть утреннем небе висело огромное огненное копье, словно духи неба решили обрушить свой гнев на землю. Вернее, оно не висело. Оно медленно и величаво пересекало небосвод с юга на восток. Его острие искрилось и отбрасывало в разные стороны огненные сгустки. За древком тянулся длинный дымный шлейф, как от потухшего факела. Гул нарастал. Дрожь земли стала ощутимее. Казалось, воздух и сама степь наполнились невиданной небесной мощью. Завороженный охотник стоял, не в силах сдвинуться с места. Он должен был вознести руки к небу и просить у духов милости, как учил шаман, но вместо этого все его существо, пораженное красотой и величием космической стихии, впитывало каждую секунду этого великолепного зрелища.
Огненное копье, проделав по небу свой короткий путь, воткнулось в землю за холмами на востоке, там, где степь переходила в широкую полосу дюн. Он увидел яркую слепящую вспышку. Увидел, как вздыбилась земля и в месте удара образовалось высокое, подсвеченное снизу красным облако. Через несколько секунд поверхность под охотником колыхнулась, подскочила и он повалился на бок. В этот момент с востока, приминая траву, пришла волна горячего, как от большого костра, воздуха, а вместе с ней страшной силы грохот. Раха в ужасе сжался и закрыл уши ладонями, всем телом чувствуя, как под ним, словно умирающий тарпан, дрожит земля.
Когда все стихло, охотник еще долго лежал на боку, свернувшись калачиком, боясь встать и навлечь на себя гнев духов. Наконец он открыл глаза, поднял голову и осмотрелся. В ушах стоял звон. Степь плыла перед глазами. Он тряхнул головой, поковырял в ушах пальцами. Степь встала на свое место, но звон не пропал. Опираясь на копье, поднялся на ноги. Голова снова закружилась, но он, пошатнувшись, устоял, глядя, как далеко за холмами в предрассветных сумерках оседает облако пыли, поднятое ударом небесного копья.
Неужели он стал свидетелем битвы духов неба и духов степи. Иначе зачем было разить землю огненным копьем. С другой стороны, может, духи неба враждовали с духами дюн. Ведь именно туда попало копье.
Дюны… Дюны… Что говорили старые охотники про эти дюны?
Окруженное степью огромное поле дюн лежало в трех днях пути на восток от их реки. Кочевники редко туда заходили. Стада мигрировали по краям этого обширного пространства, заполненного барханами. Раха силился вспомнить, что еще он знал про дюны, и от пришедшей в голову мысли радостно вскрикнул. Ну конечно! Там, посреди дюн, должен быть оазис. Так говорили старые охотники. Небольшое озерцо в низине между барханами. По его краям растет тростник, вокруг – пальмовые рощи. И еще что-то. Ах да, старые охотники говорили, что приближаться к нему нельзя, потому что в камыше обитают… В камыше обитают страшные птицы-рух, которые могут одним ударом клюва убить взрослого тарпана.
Но там должна быть вода. Раха облизнул пересохшие губы. И оазис гораздо ближе, чем горы на юге. Он прикинул свое местоположение. Получалось, что до дюн можно добраться за один переход, а там можно будет попытаться найти оазис. Он заберется на самый высокий бархан. С его вершины пальмы должны быть хорошо видны.
Правда, туда только что ударило огненное копье духов неба. Внутри охотника холодной ящеркой шевельнулся первобытный страх. Ну и что. Если духи решат забрать его жизнь, то так тому и быть. Это лучше, чем сгинуть от жажды в степи. Приняв решение, Раха быстро собрался и пошел на восток, где на фоне зари клубилось облако пыли от ударившего в землю крупного метеорита.
Он оказался ближе к дюнам, чем предполагал. Когда рассвело, с ближайшего холма была видна узкая желтая полоска на востоке. Окрыленный надеждой и подгоняемый жаждой охотник двинулся дальше. К полудню он дошел до первого бархана и решил сделать остановку. Чтобы не идти по горячему песку, жару переждал под настилом из травы и, как только солнце покатилось к горизонту, забрался на ближайший бархан. Облако пыли от копья уже осело, но в том месте еще клубилось странное марево. И, о духи! Сквозь него просматривались очертания пальм. Значит, оазис действительно там.
Собрав остатки сил, Раха пошел в дюны. Сколько времени занял путь, он не помнил. Село солнце. Взошли звезды. А он все шел и шел. Палица и сумка стали невыносимо тяжелыми, и он бросил их у подножья бархана. Там же оставил одно копье. И продолжал идти, словно немощный старик, опираясь на второе. Он уже не разбирал пути и потрескавшимися губами просил духов, чтобы они сами вывели его к месту. Наконец, выбившись из сил, он повалился на остывающий песок перед очередным высоким барханом. Наверно, не суждено ему добраться до оазиса. Охотник сплюнул набившийся в рот песок и сделал несколько глубоких вдохов. В нос ударил запах гари, какой бывает, когда обжигаешь в костре камни, чтобы потом их было лучше раскалывать. Значит, место, где ударило копье, совсем рядом. А за ним оазис.
Оставив копье, Раха пополз вверх по бархану, забрался на его вершину и радостно захрипел. Перед ним в широкой ложбине между дюнами раскинулось мелкое, поросшее осокой болотце. По бокам тростник и пальмы. А правее за барханами видны дымящиеся глыбы камней и земли. Взяв немного влево в темноте, он чуть было не прошел место, где ударило огненное копье, и расположенный за ним оазис.
Забыв про осторожность, ослепленный жаждой Раха скатился с бархана к болотцу. Словно дикий кабан, на четвереньках пробрался через камыш к первой лужице с водой и, упав в нее лицом, сделал несколько жадных глотков. Вода отдавала гнилью, в рот набились тина и ряска, но это была самая вкусная вода в его жизни. Ему хотелось пить и пить, но он сделал над собой усилие и перевалился на спину. Старые охотники учили, что после долгой жажды нельзя пить много воды.
Когда охотник отдышался, то увидел склонившегося над собой скалящегося волка. Он инстинктивно заслонился рукой, второй попытался оттолкнуть хищника. Но тот исчез, растворившись в звездном небе. Напуганный видением степняк сел и прислушался. К звону в ушах добавился странный шепот. Словно в его голове поселился кто-то, говорящий на непонятном языке. Пошатываясь, Раха встал и осмотрелся. Среди тростника в темноте прятались пугающие тени: то знакомые в форме охотников или речников, то незнакомые и пугающие в виде диковинных животных. Вот камыши раздвинулись и на него, злобно клацая клювом, бросилась огромная птица-рух. В ужасе вскрикнув, степняк сделал шаг назад, поскользнулся и повалился на спину в грязь. Хищная птица прыгнула, выставив вперед огромные когтистые лапы, и растаяла в воздухе. Дрожа от страха, он, подгоняемый странными голосами, пополз вперед, в болото, пока не увяз в грязи. Нашел более-менее сухую кочку, забрался на нее и осмотрелся. Белесые тени продолжали бродить среди камышей. На склонах барханов плясали разноцветные светлячки.
– Это духи оазиса играют со мной, – прошептал Раха и повалился на колени. – О духи, сжальтесь над бедным охотником! Дайте мне испить воды, сохраните жизнь. Дайте уйти в свое племя. И когда я вернусь, я принесу вам богатую жертву.
Но духи оазиса были глухи к его мольбам. Из тростника снова показалась птица-рух. Хищно склонив голову, она направилась в его сторону. И снова гонимый животным страхом охотник пополз по грязи и лужам в середину болотца. Там он заметил небольшой пятачок сухой земли, поросший осокой. Он ждал, что вот-вот мощный клюв руха раздробит его позвоночник, но ничего не происходило. Вместо этого перед ним возник огромный крокодил, в два, а то и в три раза больше, чем те, что обитали в реке, на которой жило речное племя. Рептилия раскрыла зубастую пасть. Раха, приготовившись принять смерть, тихо застонал и зарылся лицом в тину. Но опять ничего не произошло. Он поднял голову, стер грязь с глаз и, стиснув зубы, прополз сквозь медленно растворившегося в ночном воздухе крокодила.
Наконец охотник добрался до пятачка сухой земли и обессилев упал на спину. Он понял, что духи оазиса скоро заберут его рассудок, а с ним и жизнь, и последний раз взглянул на ночное небо, чтобы увидеть там искрящуюся звездной пылью дорогу, по которой охотники уходят в последний путь. В этот момент небо раскололось. Все вокруг залил яркий белый свет. Раха зажмурился, но свет не пропал. Вместо этого он рассыпался на мириады мельчайших искорок, которые, пролетев над оазисом нестройным хороводом, выстроились в сияющую пентаграмму – пятиконечную звезду, замкнутую в разорванный у верхнего луча круг. Обернувшись вокруг своей оси несколько раз, пентаграмма распалась на фрагменты, которые серебристым дождем обрушились на охотника. Он почувствовал в волосах покалывание, будто кто-то ковырялся в них сотней тончайших костяных игл. Потом мозг заполнился горящими углями, и степняк потерял сознание.
Очнулся Раха от того, что кто-то больно щипал его за щеки. Солнце уже взошло, значит, он провалялся без сознания всю ночь. Грязь на теле высохла и начала трескаться, противно пощипывая кожу, словно тебя кусали сотни надоедливых термитов. Простонав что-то нечленораздельное, охотник сел. Облизав пальцы и сплюнув грязь, аккуратно протер глаза. Осмотрелся. Он находился на небольшом, шагов в двадцать островке посреди болотца, окруженного стеной тростника, за которым росли редкие пальмы. Но главное, где-то совсем рядом журчала вода. Степняк оглянулся и увидел узкий ручеек, пробивающийся из-под камней. Родник! Чистая вода! Хвала духам оазиса! Он наконец сможет утолить жажду и смыть с себя грязь.
Раха хотел встать, но в голове вдруг возникли смутные образы, которые он видел ночью, когда духи затеяли с ним свою жестокую игру. Он еще раз осмотрелся. Камыши как камыши, пальмы как пальмы, болотце тоже вполне обыкновенное. По грязи еще был виден след, когда он лихорадочно пытался уползти от нападавших на него призраков. Все как обычно. Или нет? Охотник закрыл глаза и прислушался. Звон в ушах почти пропал. Шепот на странном языке, который его напугал ночью, тоже. Вместо него перед мысленным взором появилась на миг и исчезла пентаграмма, и он понял, что ЗНАЕТ. Раха вдруг понял, что по воле духов ему стала известна природа многих вещей, растений, насекомых, дюн и лежащей за ними степи. Природа неба и оазиса, природа гор, едва заметных на горизонте, и огромных пространств соленой воды, находящихся за ними. Природа племен, населяющих далекие места. Ему стала известна природа всего, что его окружает. Степняк ее не понимал. Его примитивный мозг не мог осмыслить и тысячной доли появившегося знания. Но это знание было. Оно почти физически наполняло его тело и придавало ощущение невиданного ранее могущества. А еще оно давало цель и толкало в путь. Далеко-далеко на восток, за степь, за горы, в долину двух великих рек, текущих с высоких северных гор, белые вершин которых пронзают небо.
Пытаясь разобраться в себе, Раха поднялся, подошел к ручейку и не спеша умылся. Вода была чистая и прохладная. Он сделал несколько глотков и ощутил, как она наполняет его тело невиданной силой. Он, Раха, степной охотник, теперь самый сильный из людей и самый… знающий. Это понятие всплыло в его голове и тут же растаяло, оставив приятное послевкусие собственной значимости и великого предназначения.
Не спеша напившись, он смыл с себя грязь. Прополоскал в воде и оставил сушиться на траве кожаную юбку и сандалии. Потом, аккуратно ступая с кочки на кочку, перешел болото и углубился в заросли тростника. Он был голоден. Но знал, что вокруг полно еды. Раха вырвал несколько стеблей тростника и, очистив их на три пяди около корня, принялся с удовольствием жевать белую сладковатую мякоть. Он раньше так никогда не делал. На горной реке не было тростника. По берегам росла только высокая осока. Но он знал, что нижняя часть стебля съедобная и что она придаст ему силы.
Насытившись, охотник встал, отыскал свои следы и по ним пошел в дюны. Нужно было найти оба копья, палицу и сумку, которые он бросил ночью, когда совсем выбился из сил. Забравшись на высокий бархан, он взглянул на окруженную вывороченной землей, огромную дымящуюся воронку, куда вонзилось огненное копье. В этой яме есть нечто полезное, он туда еще вернется. А сейчас нужно найти свои вещи.
