Эб Краулет
Затворник в Горной Твердыне
– Так, погоди, – программист тоже включился в разговор, – он просто хочет сказать, что есть края, где разные народы говорят на разных языках.
– Да? – дворф в раздумьях почесал голову, – а что это значит? Как это разные?
– Как бы тебе объяснить… – поморщился Чизман, закрутил рукой в воздухе, – в общем, это когда один человек называет одну вещь так, а другой называет её совсем по-другому. То есть, все слова у них разные.
– То есть, – Тарог озадачено огляделся, опустил взгляд на сапоги, – вот сапог. А в другом языке он, получается, не сапог?
– Именно, – кивнул Валера, – вот например, – он задумался, – например, его называют бут.
– Бут? Что за чушь! – воскликнул Тарог и прищурился, с недоверием поглядывая на них, – как же эти народы тогда друг друга понимают?
– Никак. В этом-то и дело!
– А вы сами-то видели такое? – с ухмылкой спросил дворф.
– Видели, – ответил ему программист, но тот лишь с насмешкой покачал головой. Но Чизман не стал сдаваться, – вот скажи. Что значит твое имя?
– Зовут меня так! – пробасил глава каравана, – что оно ещё должно значить!?
– Ну, обычно имена что-нибудь, да значат. Это же не просто набор звуков!
– Да ну тебя, – как-то сразу обиделся Тарог, – это прозвища чего-то значат. А имена это имена. Меня вот в честь прадеда назвали. Вот он! – ткнул в Валеру толстым пальцем дворф, – что его имя значит, а?
– Ух, – парень неуверенно глянул на своего спутника, – ну это, наверное, с греческого…. Я как-то не знаю, – ему немного стыдно стало. Значения собственного имени не знает. Ведь раньше-то думал, что это для всяких девочек, помешанных на гороскопах. Поэтому принялся оправдываться, – это просто старое имя. Язык древний, его мало кто знает. Но вот его, – он с оживлением показал на программиста, – зовут Чизман. И с одного из языков в наших краях оно переводится так: «чиз» это «сыр», а «ман» – «человек»!
– Кто вообще додумался называть сыр «чиз»? – развел руками дворф, – что за глупости? Сыр всегда был сыром. А если кто-то его по-другому решил назвать, то значит дурак он. И точка, – Тарог рубанул воздух ладонью и вдруг задумался, – сыр, человек. Это получается человек-сыр что ли?
– Ну, – Валера слегка опешил, – видимо, да.
– Так в чём тут смысл-то? Ладно бы он хоть желтомордым был! Или от него сыром пахло бы! Так нет же! Обычный человек! Глянь!
– Эх, – выдохнул «человек-сыр», покачал головой, – «чизман» это тот, кто сыр делает. Сыродел. Может, предки у меня были сыроделами. Вот и пошло. Ты лучше скажи, почему у вас есть «Горная Твердыня», где всё понятно сразу и какой-то «Тризард»? – хитрым голосом спросил он.
– Какой-то «Тризард», – передразнил его Тарог, – он двести лет Тризардом был, ещё до того, как сгорел полностью. А Горная Твердыня…. Ну, назвали её так и всё. Понравилось, видимо, – от негодования дворф начал вертеться на своем месте, – глупости это. Придумываете это от того, что образованием не занимаетесь! Видимо, только в своих ружьях и смыслите. Надо всесторонне развиваться, – уверенно заявил он, – я вот, бывал на лекциях профессора фон Графилда. Это видный человек, философ! Не какой-то там кузнец или токарь! Он и рассказывал, что язык это признак разума. Вот животные, например. Они глупые и потому не разговаривают. А у кого мозги есть, те могут говорить и понимать друг друга. Или вот всякие юродивые. Не дано им от природы мыслить, вот и мычат. Как и дети. Пока не научишь их уму-разуму, так и будут лепетать что-то непонятное.
Глава каравана замолк и уставился на свои сапоги. В фургоне снова повисло молчание. Валера задумался над рассуждениями этого профессора. Сразу вспомнился миф о Вавилонской башне. Может быть, в этом мире её просто не было? Однако парень, как современный человек, знал, что язык это сложная система и у разных народов он просто обязан отличаться от остальных. Даже в разных частях одной страны люди говорят по-разному! Но здесь, в этом мире, все говорили на одном похожем наречии. Эльфы, гномы, люди – везде одна и та же речь, да ещё и очень напоминающая русский язык. Конечно, последнему могло быть объяснение. Какое-нибудь глупое совпадение или ментальное обучение при перемещении в пространстве. Но как объяснить то, что совершенно разные расы прекрасно понимают друг друга?
– А, я вспомнил еще кое-что! – Тарог вдруг хлопнул себя по лбу, – профессор фон Графилд рассказывал об одном чудаке. Тоже вроде ученый-мочёный. Тот утверждал, что нашел древние записи, где упоминается, что разные народы не могли понимать друг друга. Рассказывал про каких-то переводчиков, которые знали несколько языков.
– Погоди! – Чизман поднял голову, – значит, есть подтверждения, что у каждого из ваших народов был свой язык?
– Ага, – дворф кивнул и тут же расхохотался, – только записи эти все на одном языке. На нашем! Фон Графилд так смешно рассказывал про этого недотёпу. Вам бы послушать, глядишь, поумнели б…
– Да-а, – протянул программист, растеряно поглаживая обросший подбородок, – я бы послушал…
– Слушай, Чизман, – Валера уставился на своего спутника, – а тебе не кажется это странным? Я не лингвист, – задумчиво начал парень, – но думаю, что так не бывает! Чтобы у всех один и тот же язык!
– Что тут странного? – фыркнул ему в ответ Тарог, – наоборот это у вас мысли странные. Ботинок, – дворф задрал ногу в окованном металлом башмаке, – он и есть ботинок. И всегда будет.
На этом их разговор вновь стух. Программист, молча, развалился на своём рюкзаке, с отрешенным видом уставившись в потолок. Видно было, что он в глубоких раздумьях. Глава каравана и вовсе прикрыл глаза, принялся посапывать.
Валера вздохнул и принялся устраиваться на этих жестких ящиках. Подложил под себя куртку, сумку подтянул. И потихоньку заснул.
А караван медленно полз дальше по пыльным дорогам, что тянулись среди полей. Медленно клонилось к закату краснеющее солнце, подсвечивая пушистые белые облака своим сиянием.
Когда стало совсем темно, дворфы остановились на ночлег. Располагались они недолго – быстро растянули тенты с телег, распалили костёр и лагерь готов. После этого большая часть караванщиков принялась пьянствовать. И нельзя сказать, что те, кто сидел без выпивки, были какими-то сознательными трезвенниками. Просто Тарог запретил им, назначив караульными. Так что эти ребята теперь хмуро глядели на своих собратьев, опустошавших бочонки с пивом.
Но бушевало веселье недолго. Ночь опустилась на эти края, и вскоре по лагерю разлетелся дружный храп. Многим дворфам даже навес не понадобился – они уснули прямо под открытым небом, на земле. Валера, Чизман и Тарог ночевали в своём фургоне, прямо на ящиках с ружьями. Было жестко и неудобно, но всё же лучше, чем на земле.
На следующий день вся компания снова отправилась в путь. Так же медленно ехали среди окрестных лугов. Ближе к обеду встали на привал. Потом опять в путь.
Дни потянулись один за другим. Все нудные, долгие. Чизман большую часть времени молчал. Тарог изредка рассказывал что-то, но всё это была какая-то пустая болтовня. Про его знакомых, про сделки, про оружие и товары. Дворф явно гордился, тем, как наживался на своих покупателях. Поэтому большая часть его историй начиналась с фразы «заходит ко мне в лавку один…». Остальные же были посвящены рассказам о тех, кому он завидовал. Обычно это были либо какие-то богачи, либо такие же хитрые торгаши.
– Знавал я одного хрена… – вальяжно начинал глава каравана. Затем пускался в описания хитрых, гнусных, а иногда и откровенно глупых махинаций. А заканчивалось всё это фразой, – вот же хитрый ухарь, да?! – при этом дворф насмешливо качал головой, изредка добавляя ещё несколько крепких словечек.
Валеру эта пустая болтовня сильно утомляла. Точно так же, как и всё это путешествие, начинающее казаться бесконечным. И не он один начал унывать. С каждым привалом дворфы становились всё мрачнее и мрачнее. Впрочем, этому было объяснение – бочонки с пивом начинали заканчиваться. Вскоре караванщики вышибли пробку в последней из них. Парень даже немного пожалел их, ведь они остались без выпивки. Однако у Тарога был свой план.
– Сегодня будем ночевать в комфорте, – заявил дворф, залезая в фургон, – есть тут одно местечко…. Постоянно там останавливаемся.
– И насколько твой комфорт комфортен? – ехидно поинтересовался Чизман, – я думаю, что всё на свете лучше, чем ночевать в голом поле!
– Ха! Там целый постоялый двор, – отмахнулся глава каравана, – с кроватями и очагом. Передохнём там, запасы пополним, а потом двинем дальше. В Горную Твердыню!
Это не могло не обрадовать двух попаданцев. Они уже порядком устали от этих походных условий. Ещё и вокруг теперь была лишь сплошная степь. Хилая мелкая травка покрывала раскинувшийся перед ними простор, по которому ветер гонял целые облака пыли. Мелкий песок попадал в еду, залетал в глаза и уши, скрипел на зубах. А те далёкие горы по-прежнему маячили где-то на горизонте.
Но наступал вечер, а караван всё также полз по местным пыльным дорогам. Уже начало темнеть, когда дворфы вокруг радостно зашумели. Стало ясно – они приехали.
– Выгружаемся! – бросил Тарог, едва повозка остановилась. Дворф первым выпрыгнул наружу, – ух, хоть отдохнем от пути! – бросил он и сразу куда-то деловито направился.
Его спутники тоже вылезли из фургона. Валера спрыгнул на землю и принялся оглядываться по сторонам. Местечко было такое себе.
Весь постоялый двор состоял из большого здания и массивного каменного забора вокруг него. Забор был серьезный. Собран из серого плитняка, наверху вбиты острые пики. Кованные железные ворота на входе. Здание же было каким-то желто-серым. Такие обычно показывают во всяких фильмах про степи и пустыни. Торчат из стен деревянные балки, сами стены явно обмазаны каким-то раствором или глиной. На мелких квадратных окнах массивные ставни. Всюду натянуты навесы из разноцветной ткани. Помимо самого здания было еще два мелких крыла. Видимо, склады и какие-то жилые помещения.
Тут же, в этом дворике, конюшни, куда дворфы сразу потащили своих пони. Там и корыта с водой были и сено целыми кучами. Места тут с виду было много. Но стоило остальной части каравана заползти за эти стены, как сразу стало тесно. Телеги и повозки заняли почти всё пространство. Ещё и сами караванщики, постоянно ходили между ними. Валера даже растерялся во всей этой суете.
Парень, осторожно шагая, протиснулся к выходу. Приоткрыл тяжелую скрипучую воротину, выглянул наружу. Вокруг сплошная степь. Уже не те луга, где было пышное море травы. Здесь всё мелкое и жесткое, будто бы щетина. Сухая земля, местами и вовсе покрыта трещинами. А сама степь уже не казалась гладкой. Закатное солнце подсветило её своими лучами и стало видно, что вся поверхность будто бы мятая тряпка. Всё в складках, буграх и холмах. Тёмные провалы на её поверхности, видимо, овраги какие-то. И лишь вдалеке белеют вершины гор, до которых доставал яркий солнечный свет.
– Эй! – резко одёрнул его помощник Дайс, подойдя сзади, – туда не ходи! Потеряешься ещё! Если сортир нужен – он вон там! – дворф ткнул пальцем в сторону конюшен.
– Угу, – кивнул Валера. Оторвал взгляд от заснеженных вершин, которые будто бы светились на горизонте. Ещё раз оглядел бескрайний простор. Кажется, гостиница единственное здание во всей этой степи.
– Ну-ка! Ты что творишь?! – вдруг завопил Чизман. Парень обернулся и увидел, как тот вытащил из фургона какого-то дохляка. Сразу вцепился в него мёртвой хваткой, – Тарог! У тебя тут любопытные гости!
– Ах, ты! Гадёныш! – ринулся к воришке глава каравана. Однако парнишка извернулся и врезал программисту прямо по ребрам. Тут же вырвался и помчался прочь, едва не сбив Валеру с ног. Тот и оглянуться не успел, как от незнакомца остался лишь пыльный след.
– Ух, – процедил дворф, уставившись беглецу в спину, – это не к добру…
– Кто это? – морщась от боли, спросил его Чизман, – вор какой или кто похуже?
– Хрен его знает, – тот злобно сплюнул на землю, – может быть, просто искал пожрать… Ладно. Поставлю охрану на ночь. Пускай караулят! – он повернулся и зашагал ко входу в здание, – давайте за мной!
– Погоди, – программист дёрнулся к фургону. Вытащил оттуда два рюкзака, – Держи! – он протянул один Валере. И уже вместе они направились внутрь этой гостиницы.
Там сразу был большой холл. Куча столов со стульями. Что-то вроде прилавка, за которым торчал трактирщик. Позади него пузатые бочки и дверь на кухню. Тянуло оттуда чем-то вкусным. Видимо, там уже давно начали готовить еду для путников. Над низким потолком свисают люстры в виде колеса. Свечей мало, по нескольку штук всего, так что тут был легкий полумрак.
– За мной, – бросил им Тарог и повёл мимо всех этих столов, к большой лестнице в углу, – сюда. Тут комнаты, – объяснил он.
На лестнице было еще темнее, а в коридорах наверху вообще, хоть глаз выколи. Шагать пришлось почти на ощупь. Дворф протопал вперёд и толкнул какую-то дверь. Сюда через окна попадал свет огней со двора. Играли отблески пламени на деревянном потолке.
– Так, где-то у меня было огниво, – сразу засуетился глава каравана, – тут, где-то свечи должны быть…
– Дай я, – Чизман щёлкнул зажигалкой, – ага. Вот, – тот ткнул пальцем на трёхглавый подсвечник с застывшими огарками. Программист подпалил кончики фитильков. Стало чуть светлее.
Комната была мелкая. Две дряхлых кровати, покрытых лоскутными одеялами. Корявый шкаф на покосившихся ножках. Два табурета.
– Ага. Тут и заночуем. Вы на кроватях, – заявил Тарог, – а я на полу, – он распахнул шкаф и вытащил оттуда какую-то тряпку. Бросил прямо на пол.
– Что ж. В тесноте, да не в обиде, – заметил Чизман, – всё-таки много нас на такую гостиницу!
– Остальные вообще на улице ночевать будут, – пробурчал ему в ответ дворф, – я за них не платил. Заодно и груз посторожат!
За окном совсем стемнело. Огоньки во дворе стали гаснуть – караванщики потянулись внутрь, чтобы начать пьянствовать. Валера подошел к окну и уставился в степь. Чернота вокруг. На всём просторе ни единого отблеска. Будто бы они одни во мраке.
– Пошли уже. Поедим и спать, – поманил их глава каравана, – только рюкзаки тут оставьте.
– А вдруг залезет кто? – сразу же нахмурился Чизман.
– Я дверь запру, – в ответ тот показал почерневший от старости ключ. Оба попаданца скинули рюкзаки, и вышли в коридор. Под их пристальным взором дворф начал возиться с замком. Дёргал его туда-сюда, пыхтел, ругался. Наконец, что-то щёлкнуло, и Тарог облегченно выдохнул.
– Идём, – фыркнул он, убирая ключ в карман.
Внизу уже вовсю царило веселье. Стучали пивные кружки, пена из них капала на пол, а дворфы что-то радостно напевали, едва успевая закусывать.
За стойкой крутился мужичок. Он кое-как успевал наполнять ёмкости и передавать караванщикам тарелки с едой. У лестницы, в самом углу притаились ещё два человека. Просто сидят и поглядывают в зал. Валера глянул в окошко и увидел, что на улице тоже кто-то ходит.
– Держите! – пока парень оглядывался по сторонам, Тарог уже успел притащить им еды, – этот едва успевает за моими ребятами, – он сердито кивнул на трактирщика и пробурчал, – так что не ругайтесь, что холодное!
– А остальные работники что? – спросил программист, отпивая пива, – сидят, вон, сложа руки!
– Эти-то? – дворф кивнул в сторону двух мужиков у лестницы, – а, они больше за порядком следят. Вроде местной охраны. Станут они ещё руки марать, ага. Вот, если кто бузить начнет, тогда полезут. И то не факт, – усмехнулся он.
– Много их тут, – заметил Чизман и медленно принялся жевать жареное мясо.
– Ага. Сбежались со всей степи. Видимо, за бесплатную еду тут работают, – глава каравана залпом осушил кружку, – нахлебники. Таким деньгами платить никто не будет. Впрочем, тут и платить нечем. Место-то не популярное, – хмыкнул он, – раньше ещё было много народу. Постоянно толпились тут. Всё вокруг в повозках. А теперь нет. Морем ходят. Выгоднее это им, быстрее. Да и по степи тяжко тащиться, – дворф нахмурился, – думаю, теперь здесь только наши караваны ходят. Ну и ещё те, что в Цитадель едут.
– А что за Цитадель? – удивленно спросил у него Валера.
– Это такая крепость, – отозвался тот, разрывая огромный батон пополам, – не слышали что ли? Огромная, мощная, бесполезная. Там сидит Орден Порядка.
– Что за ребята? – Чизман деловито отхлебнул пива, – чем промышляют?
– Дань со всех людишек собирают, – хмыкнул Тарог, выкладывая на хлеб мясо и овощи, – я особо не знаю в чем тут дело, но платят им исправно. Орден купается в деньгах, а сам толком ничего не делает.
– То есть, они просто сидят в этой Цитадели и всё?
– Ага. Нахлебники, – дворф облизнулся и откусил здоровый кусок, – я б тоже так посидел, – заявил он с набитым ртом.
– Зачем им тогда платят?
– Ха! Знал бы – сам бы так устроился.
Постепенно караванщики наелись. На столах вокруг остались лишь пустые тарелки, крошки и горы костей. Весь пол возле прилавка залит пивом. Пенилось оно, утекая в щели. Но дворфы не переставали просить добавки. Некоторые из них вытащили карты и кубики, начали сбиваться в группы. Кто-то запел, громко и голосисто. Тарог нахмурился. Дожевал свой кусок, щедро запил и резко поднялся на ноги.
– А ну! – заорал он, – пошли прочь! Хватит уже гудеть!
Его работники нехотя потащились на улицу. Но кружки и кувшины с пивом они прихватили с собой. Так что всё веселье просто переехало наружу.
– Напьются сейчас, а потом будут всю ночь дрыхнуть, – пробурчал Тарог, опускаясь на место, – ещё и бочек семь выжрали, – он обернулся в сторону трактирщика, зашептал губами что-то подсчитывая.
– Ладно тебе, – протянул Валера, – пускай отдохнут! – сам парень понимал, что караванщики жутко устали тащиться по степи. Ему самому-то тяжко было в этом фургоне, а те вообще пешком топали.
– Угу, – дворф пригнулся к столешнице, дыхнул на них перегаром, – тот проходимец, он же не просто так залез к нам. Проверял! Я боюсь, что ночью придут воровать. Так что пусть мои всю ночь сидят на улице и караулят! Я ещё скажу этому, – он кивнул в сторону стойки, – чтоб не наливал им больше!
– Сомневаюсь, что кто-то решиться грабить такую толпу пьяных дворфов! Он же огребёт! – фыркнул Чизман.
– Вот утром и посмотрим, – угрюмо процедил Тарог, – пошли уже спать, – он поднялся из-за стола и зашагал к лестнице, – завтра свалим отсюда! Ик! Ну, его, лишние проблемы… – нетрезвый голос его едва было слышно.
Два попаданца последовали за ним. Их бородатого спутника покачивало из стороны в сторону, но он всё же смог подняться по ступеням. Правда, комнату пришлось открывать программисту – дворф никак не мог попасть в замочную скважину.
Едва дверь распахнулась, глава каравана протопал по полу и рухнул на своё одеяло. Сразу же захрапел. Чизман закрыл засов, лёг на свою кровать и уставился в потолок, прикрыв лоб рукой. Видимо, о чём-то задумался.
Валера забрался в кровать, закрыл глаза и попытался уснуть. Да только никак не мог. Дворф на полу причмокивал, что-то бормотал и похрюкивал во сне. Ещё и вертелся, стуча башмаками по полу. Одеяло вылезло из-под него, а сам он обхватил его руками, прижал к себе. Что-то едва слышно пробормотал. Парень прислушался к нему. Кажется, речь шла про какие-то деньги.
Вообще ему самому спать не хотелось. Они целый день ехали в фургоне. Дремали на ящиках с оружием. Ещё и завтра снова в путь. Валера уставился в потолок. Время шло, и постепенно он почувствовал, что будто бы тонет во мраке. Сон медленно начал окутывать его. Звуки, которые издавал спящий глава каравана, становились всё дальше и дальше. А потом до него сквозь дрёму долетел громкий стук.
Парень подскочил на кровати. Кто-то долбил в дверь.
– Тарог! – донеслось снаружи, кажется, это был помощник Дайс, – открой! Срочно! – он снова застучал по дереву.
Но Тарог спал. Дрых мёртвым сном. Его, похоже, совсем не волновал груз и воры, которые могли напасть на телеги. Он нежно обнимал одеяло и громко храпел.
– Эх, только заснул, – прорычал Чизман и рывком встал с кровати. Он направился к спящему дворфу и пнул его в бок, – а ну, вставай!
Тот затих, но не проснулся. Тогда программист нагнулся и вырвал у него одеяло из рук.
– Куда, куда! – сонно просипел глава каравана, вцепившись в ткань, – отдай! Не смей!
– Там стучат! – ещё один удар пяткой прилетел ему вбок.
– Стучат? – кое-как Тарог разлепил глаза, поднялся на ноги. В свете луны, пробивавшемся через окна, его было прекрасно видно. Шатаясь, он прошагал к дверям, сдвинул засов.
– Тарог?! – помощник Дайс сразу же нырнул в комнату, весь взволнованный и нервный, – там Тафик объявился!
– Тафик? Откуда он… – фыркнул дворф, помотал головой, – плевать, тащи его сюда!
– Вот он! – помощник нырнул в проход и вытянул оттуда ещё одну фигуру.
– Кто-нибудь, зажгите уже огонь! – со стоном попросил глава каравана, – ничего же не видно!
Чизман щёлкнул зажигалкой и запалил свечи. Огонь осветил небольшую комнатку.
– Вот. Так лучше! – заметил Тарог, – Тафик! Откуда ж ты взялся тут! – пробормотал он, сонно утирая глаза. А потом вдруг изумленно воскликнул, – ох, ты ж!
Валера встал с кровати и подошел ближе. Рядом с помощником Дайсом стоял дворф. Весь грязный, в каких-то рваных лохмотьях и с изуродованным лицом. Щека была разрублена, бровь будто бы взорвалась – одни ошмётки висят. Раны старые, темнеет вокруг них запекшаяся кровь.
– Тарог! Какое счастье, что вы здесь! – воскликнул несчастный, падая на колени, – как же я рад видеть живых собратьев!
