Ясмина Сапфир
Ничья
Проклятье! Откуда весь этот бред? Розовый и сладкий до гадкой приторности? Что-то слюнтяйское, тошнотно-ванильное… Глупое, бабское, романтичное и слабое. Впору надевать пижаму и чепчик и петь в хоре вместе с кастратами…
Риг тряхнул спутанными лохмами. Раны на теле зарубцовывались. Лена окинула его взглядом и задержалась на местах, которые обрабатывала.
– Ничего себе у вас регенерация! – не сдержалась привратница, все-таки восхитилась. – Я боялась, что месяц с постели не встанете.
Последнее слово прокрутилось в голове, но совершенно в другом, приятном смысле: порочном и сладостном, как и прежде. Риг постарался быстрее успокоиться, потому что его взгляд напугал девочку. Черт! И клыки! Забыл совершенно! Клыки выскочили на полную длину, и наверняка уже очень давно.
Древний остановился, неспешно отступил, присел на кровать и похлопал ладонью рядом с собой, пытаясь сосредоточиться.
Лена осторожно и неспешно приблизилась, опустилась на постель и посмотрела вопросительно.
– Останешься? – с ходу спросил лельхай – на длинные фразы мозгов не хватало.
Она прищурилась и сосредоточилась.
– Мне здесь нравится, – сказала задумчиво, но с ощутимым оттенком горечи. Словно отказывалась от чего-то важного. У Рига защемило в груди и кольнуло. Неужели тоскует о мерзавце муже?
– Только страшно, – оборванная, невнятная фраза вызвала бурю в душе лельхая. Он аж дернулся и собирался убеждать. Что защитит от любой опасности, прикроет в случае любой беды, поддержит и обеспечит лучше любого. Даже проклятого короля ттахов: хоть белого, хоть черного, совершенно без разницы. Бури, вызванные войнами ттахов, сейчас проходятся по всем мирам. И Лена их только чудом не видела на своей никчемной немагической родине. Сегодня они и туда нагрянули. И разве не спокойнее во время ненастья, если рядом тот, кто закроет своим телом? Не думая, не переживая о расплате, ничего не требуя в качестве оплаты? В его голове крутились фразы, как представлялось, очень убедительные. Но Лена, как обычно, удивила Рига.
– Страшно оставлять старую жизнь. Ттахи предлагают распределение энергий, вроде материи еще, не уверена. Помогать их циркуляции между мирами. Хотя я пока не особенно разбираюсь…
Она чуть нахмурилась, насупилась как девочка. «Моя девочка…» – Риг мысленно зарычал от странного, совсем не плотского удовольствия. Какая же она еще маленькая и наивная. Ттахи позвали Лену на помощь. Помочь приоткрыть границы между мирами-карманами и соседними пространствами, измерениями и планетами. Чтобы бури, созданные столкновением магии, рассеивались и не уничтожали смежные реальности. Не всякий сгодится в проводники магии. И Лена, видимо, хорошо подходила. И это прекрасно, значит, останется. Риг в лепешку расшибется, подкупит, убедит, обманет – если уж очень потребуется. Вот только последнего совсем не хотелось бы. Странное что-то творилось с древним лельхаем. Впервые в жизни ему хотелось быть до предела честным и порядочным. С женщиной, которую жаждал заполучить любой ценой, не торгуясь, не гадая и не спрашивая, чем все обернется. Потому что… иначе просто не мог.
Лена следила, изучала, рассматривала. Ее взгляд скользил по лицу Урагана, задерживался на плечах, волосах и груди. Но ниже пока не спускался ни разу. Риг даже не знал – порадоваться или расстроиться. По крайней мере, она не очень-то заметила изменения в геометрии его тела. А если и заметила, то не подала виду. Во всяком случае, доверилась и не шарахалась. Впрочем, Риг и прежде никогда не насильничал, даже совместно с друзьями в походах, когда те хватали женщин на улицах, вытаскивали из домов и удовлетворялись. Претило, аж до тошноты выворачивало. Короткая мысль о другой любовнице, возможности избавиться от навязчивого желания, теперь вызывала такие же ощущения. Как будто до мерзкого насекомого дотронулся. Хочется плюнуть и даже шарахнуться. Да что же она с ним такое сотворила-то? Сбросить напряжение с маленькой привратницей в ближайшее время вряд ли получится. С другой – от одной мысли гадостно. И что теперь делать? Как успокаиваться? Какой-то замкнутый круг получается. Держаться далеко от Лены не получится – Риг упивался ее близостью, обществом. Каждым мимолетным взглядом и жестом, запоминал, смаковал и тайком любовался.
Черт! Вот откуда такие сложности?
– У тебя все получится, – заверил лельхай, возможно, чуть горячее, чем требовалось. Более удачные, красивые аргументы в его голове сейчас не задерживались.
– Надеюсь, – пожала плечами Лена и вдруг произнесла с болью в голосе: – Я плохая мать. Вечно работаю и оставляю ребенка няням да бабушке. Но очень люблю своего Захара.
– С парнишкой ничего дурного не случится. – Риг вдруг поймал себя на мысли, что не имеет понятия, где Захар, но заверяет так, будто в курсе. Привратница развеяла неприятные домыслы:
– Шелли нашла ему хорошую воспитательницу. Сейчас играют, поближе знакомятся. Я оставила Захара на ее попечение. По ощущениям – дама правильная, а там посмотрим, как пойдет дальше.
Шелли! Вот молодец, прохвостка! Надо будет выписать ей хорошую премию! Риг подался вперед к привратнице и почти выпалил:
– Оставайся пока, передохни, освойся. Шелли покажет тебе номер люкс. Тут моя гостиница, в этом же здании. Не бойся, слышимости от бара никакой. Ребенок будет спать, почти как младенец.
Риг сам усмехнулся глупой метафоре. Надо же. Младенец – спать как младенец. Впрочем, Захар уже взрослый парнишка.
– А там оборудую детскую комнату, в своем коттедже, здесь, неподалеку. И если понравится – туда переселитесь.
Лена пожала плечами и выдала:
– Я поживу тут пару дней, может, недель. Посмотрим, как сложится. А там уж решу, как действовать дальше. Надеюсь, обещание дать кров бесплатно все еще в силе, Риг Ураган?
И бровь подняла. Вот маленькая чертовка! Еще сомневается! Слово Урагана – закон для любого на всем континенте. Никто и никогда не переспросил бы дважды. За такое ведь не только покровительства – здоровья и жизни лишиться недолго. Только вот этой маленькой заразе с момента их знакомства почти все разрешается. Риг усмехнулся и только кивнул. Лена чуть наклонила голову и снова окинула внимательным взглядом. Так бы и нежился под его лучами. Пусть изучает, оценивает, высматривает… Но судьба вновь подставила Ригу подножку.
В дверь постучали, вернее забарабанили. И по этому наглому характерному стуку древний понял – кто сегодня пожаловал. Значит, пространственные дыры обеспокоили. Не удивительно – прежде таких не видели.
– Входи! – рявкнул Риг, не скрывая раздражения. Еще бы час просидел с Леной. Задержал ее, расспросил о том, что любит, о чем мечтает и чего добивается. Все на свете можно купить за деньги. Вот только любовь за них, увы, не купишь. Но можно попробовать купить расположение. А там и до любви несколько шажков…
Рейнар Фоллс, как бы прежде его ни звали, традиционно ворвался к Ригу смерчем. Когда-то этого веснушчатого мордоворота звали в Шотландии Огненным воином. За ярко-красные волосы чуть ниже лопаток и буйный нрав: вспыльчивый и беспокойный. Фоллс вспыхивал моментально, как сухое полено. Быстро остывал, но не всегда вовремя. В целом из всех древних лельхаев, что правили городом со стороны проклятых, Риг доверял только этому громиле.
Они несколько раз дрались за бизнес. Дрались без дураков, хоть и на искусственном ринге вместо настоящего поля боя. И всегда решали разногласия честно. Либо кулаками, либо договорами. Вот уж кому Риг подставил бы спину, так это здоровяку Рейнару Фоллсу. Впрочем, его слишком боялись соплеменники, чтобы пользоваться честностью и простодушием. Все знали – в ярости Огненный опасен и беспощаден к любому противнику. Покалечит, убьет и не заметит. Прольет пару крокодиловых слезинок и пойдет в какой-нибудь ночной клуб развлекаться. Толстокожесть у Фоллса удачно сочеталась с порядочностью и верностью собственному слову.
Риг с неохотой проследил за Еленой – чертовка моментально скрылась за дверью, как только в комнату вошел Огненный. Шотландец тоже попрощался с привратницей – взглядом, недвусмысленным и оценивающим, сфокусировался на Риге и ухмыльнулся.
– Хороша, ничего не скажешь, Ураган. Если бы не ты, я бы приударил. Может, даже пару раз засандалил.
Он осекся, заметив оскал Урагана, и резко поменял тему разговора:
– Надо что-то делать с пространственными сколами. Ттахи обещали навести порядок. Но пока становится только хуже. Раньше проблемы ограничивались бурями. Вначале казалось страшновато и сложно. Но затем все как-то слегка попривыкли. Даже вон целая команда лельхаев работает ради устранения разрушений. Ремонтники, сантехники, электрики, дизайнеры. Порядок наводят при помощи техномагии. Теперь же начали образовываться сколы и порой даже дыры немаленьких размеров.
– Ттахи наконец-то нашли привратницу, – сообщил Риг. – Значит, порядок уже начали наводить.
Фоллс упрямо помотал головой и привычно тряхнул огненной гривой.
– Все бы хорошо. Но как быстро? И сколько жертв ттахи допускают?
Вот еще за что Риг уважал Огненного. Он не задумывался о чужих жизнях, если впадал в беспощадную ярость, уничтожал и крушил все, что разозлило. Но случайные жертвы Фоллс ненавидел. Старался никогда их не допускать, даже в минуты безумного бешенства. Однажды узнал, что его бармен приворовывает. Месил простофилю часа два, размазывал по стенам, потолку и полу, а затем в комнату случайно вошла официантка. В этот момент Фоллс играл с провинившимся, как умелый баскетболист орудует с мячиком. Но заметив, что парень летит в девушку, сам встал на пути, поймал и «обезвредил». Вот почему честные служащие Фоллса боготворили и обожали своего начальника, несмотря на вспыльчивость и высокую требовательность. Его справедливости, честности и преданности любой третейский судья позавидовал бы.
– Будем надеяться, они образумятся. – Риг не очень-то в это верил, но не впадать же в истерику, как Огненный.
Фоллс был опять в своем репертуаре, только распалялся, рассказывая о проблемах:
– Хотелось бы. Но война не стихает. Дележка территории, сам понимаешь. Добровольно от лакомых земель никто не отказывается. Уж мы-то с тобой отлично понимаем. Сами так же делили территорию. Раньше сегодняшней дипломатии не было. Можешь отобрать, отвоевать – бога ради. Право сильного – беда слабого. Вот и схватились белые с черными. А мы все окажемся посередине. Можно даже сказать, на поле сражения.
Огненный рубанул ладонью по воздуху, словно рассекал врага надвое.
– Допустим. Но что ты предлагаешь? – Рига раздражала эмоциональность Фоллса. Он любил переводить все в плоскость фактов и цифр, действий и планов. Только с Леной пока ничего не получалось. Чувства зашкаливали, тело не слушалось, мысли лишались привычной четкости. И это сладкое томление, ощущение, что даже собственная дурость вполне милая, главное, чтобы привратница не уходила… Фу… Самому становилось тошно. Он, как наркоман, тянулся к дозе, к Лене, к общению с ней, понимая, что оно разрушительно действует на все, что ценил и уважал многие годы. Да и шут с ним! Без девчонки все равно не вариант! Как дышать или двигаться, если ее нет поблизости? Ну хотя бы там, где можно найти за минуту.
Риг мысленно выругался. Вот же напасть! Ему о проблемах, а он о своем, о больном.
Каждая тема возвращала мыслями к Елене. О чем ни заговори, о чем ни подумай. Все она, она, маленькая привратница… Сладкий дурман, наваждение, мания.
Риг тряхнул головой и выдохнул, глядя на ошарашенного, растерянного Фоллса. Да, соображения – не вотчина Огненного. Впрочем, у него масса добродетелей. Да и не дурак он вовсе, нисколько. Просто не так смекалист, как некоторые. А в целом поумнее многих академиков. Не зря же после легализации лельхаев закончил три вуза сразу. И без всяких денег, связей – самостоятельно.
– Черт его знает! – выпалил Фоллс и плюхнулся на постель так, что та прогнулась. Хотя рассчитывалась специально на таких вот вандалов. Редкий лельхай в моменты сильных эмоций умел соизмерять силу проклятого. Крушил и бил все, что под руку подвернется. А после удивлялся – как угораздило.
Риг наконец-то смог сосредоточиться. Вид растерянного Огненного очень стимулировал. Приятно думать, что даже в состоянии «полного стояния», когда кровь устремилась от мозга совсем к другому органу, он соображает все еще лучше Фоллса.
– Слушай. Ведь мы же с тобой бывалые вояки. Не то что нынешние, что выросли в гуманном обществе. Пальчик укололи – и пищать на весь двор. Ударились – и к мамочкиному подолу. Мы оба воевали с отрочества. Во сколько ты пошел в вашу армию?
– В одиннадцать, – небрежно отмахнулся Фоллс. – И что?
– И я во столько же. Разве мы оба с тобой не командовали? Так давай придумаем наконец-то что-нибудь?
Огненный резко вскинул голову.
– Воевать на чьей-то стороне или интриговать, чтобы другие сдались? – В голубых глазах мелькнул огонек азарта. Да, старый приятель. Давненько мы с тобой не рубились по-настоящему. Тычки под ребра напарникам в спортзале – не в счет. Там надо все время соизмерять силу. Не то сломаешь соперника, как сухое дерево. А тут можно выпустить наружу и ярость, и мощь, схватиться так, как когда-то делали.
– Давай, что ли, попробуем? – предложил Риг. – Заодно, может, наконец-то увидим ттахов воочию. Ты еще помнишь их с момента превращения?
Фоллс пожал могучими плечами, похожими на скалы.
– Черт его знает. Я вообще смутно помню превращение и все, что случилось после. А когда нормально очнулся, ттаха уже не было рядом.
– Вот и я! – согласился Риг. – Умирая, сложно сохранить трезвость мысли и четкость зрения. Твой ведь был белым?
Огненный кивнул.
– Так давай отыщем наших создателей. Предложим помощь в разрешении конфликта. Армия древних проклятых – сила ощутимая.
Фоллс приободрился, откинул гриву с плеч.
– А ты голова! – ухмыльнулся он в сторону Рига. – И девочку прибереги. Девочка правильная. Такая, как надо. И ладненькая такая, прямо у-ух! Многие захотели бы вставить.
Губы Рига растянула непрошеная улыбка – глупая и сладкая, как у кота, что объелся сметаны.
– Попробуем вызвать чертову колдунью? – ворвался в мечты Урагана голос Огненного.
Риг только утвердительно поддакнул.
Огненный кивнул, отмахнулся и отправился в бар – запивать эмоции. Наверняка собрался найти красотку, чтобы как следует ей «вставить» и «засандалить». Эпитеты Фоллса смущали порой даже проклятых. Но Ураган привык, варвар – он и есть варвар.
Ладно, разберемся. Даже интересно, как поступят ттахи в таком случае.
Глава 4
Елена
Пока Риг и незнакомец обменивались приветствиями, я торопливо просочилась за дверь. И только уже в коридоре осознала.
Началась совершенно новая жизнь. Я больше не землянка и не жена Дмитрия. Я – привратница, мама маленького Захара, и больше у меня родственников нету.
Стало немного страшно и даже грустно. Как будто часть жизни оставила за спиной, отрезала без особых сомнений и раздумий. Да и оставалось ли у меня время на раздумья? Все произошло невероятно быстро и закончилось бы фатально без помощи Рига.
И все же – зачем древний лельхай это сделал? Опять меня смущал, мучил и волновал этот вопрос.
Я стояла на белом пятачке холла и пыталась разгадать мотивы Урагана. Зачем он уговаривал здесь остаться, даже не зная – сколько мне платят ттахи. О том, что привратницу снабдят средствами, знали только я и альбинос Лил.
Наверное, я чего-то совсем не понимаю.
Дмитрий всегда подчитывал убытки, и с каждого действия извлекал выгоду. Какая же выгода от меня Ригу? Одни неудобства, уж если по-честному. Еще и ребенок на его голову. Не думаю, что лельхай – любитель малышни.
Ладно, потом как-нибудь выясню. А пока побегу к своему Захару. Впервые за долгие годы материнства у меня есть и время, и средства, и место. Могу часами играть с ребенком, не думая о зарплате, не заботясь о будущем. Такую удачу нельзя упускать!
Когда еще представится подобный случай? Если, конечно, малыш не уснул после тревог и опасных приключений. Впрочем, даже рядом со спящим Захаром я чувствовала себя намного счастливее…
В зале ночного клуба Урагана ничто не напоминало о недавнем страшном происшествии. Синий бар выглядел как новенький. Высокие табуретки со спинками, столики, гладкий пол, словно из кристалликов – никаких остатков зияющей трещины, – толпы веселых и разбитных посетителей. Большинство, похоже, даже не уходили.
Стриптизерши продолжали извиваться возле шестов на сцене, справа от бара. И теперь чем-то напоминали мне разнузданных русалок, что завлекают моряков в бездну. «Моряки-лельхаи» за столиками охотно поддавались обаянию чертовок. Некоторые лениво цедили напитки, изредка поправляя брюки под столами. Другие буквально ерзали на стульях.
Мужчины! Много ли им надо! Покажи упругую попу, потряси грудью – и вся кровь из головы отливает.
Я усмехнулась.
Самое странное, что я никогда не рассматривала Рига Урагана в подобном разрезе или ракурсе. Он выглядел одновременно взвинченным и очень надежным. Я доверяла ему и почему-то не думала, воспринимал ли меня лельхай как женщину или просто одарил покровительством, моментально почуяв собственную выгоду. Привратница в его собственном баре, в доме, даже просто в городе, я так понимаю – относительная гарантия спокойной жизни. Не сейчас, конечно, пока я еще ничего толком не умею. Но Лил обещал начать обучение уже завтра. Просто отправил мысленное послание, пока спускалась из комнаты Рига в его бар. Я, правда, едва не кувыркнулась с лестницы. Хорошо, что делали ее на великанов. Гигантские ступени из голубого камня, высокие перила: хватайся – не хочу. Я удержалась и двинулась дальше.
Риг вполне мог увидеть собственную выгоду. Для этого он достаточно бизнесмен и весьма успешный. Ладно, разберемся. Главное – защита Захара. И порядок не мешало бы навести в измерениях. Чувствую, если быстро не получится – нам всем придется очень и очень туго. От этого беспредела и расщелин в пространстве уже ни на какой планете не скроешься.
– Проводить тебя к сыну?
Я аж вздрогнула. Не привыкла, что даже самые мощные лельхаи двигаются почти бесшумно, но очень стремительно. Малиста смотрела на меня без единого выражения. Только что была на другом конце зала, что-то говорила суровому охраннику – и вот уже рядом, на расстоянии шага. Кукольное личико лельхайки выглядело маской: красивой и совершенно неправдоподобной. Глянцевая кожа цвета темного шоколада, почти европейские черты и пышная шевелюра. Она напоминала мне Барби-мулатку.
– К сыну тебя проводить? – терпеливо переспросила лельхайка.
Я только кивнула, но этого древней оказалось достаточно.
Малиста крутанулась и повела в подсобку. Я думала – к лифту, но лельхайка резво вошла в одну из дверей без опознавательных знаков. Я поторопилась следом.
За дверью обнаружилось не помещение – переход, за полупрозрачной дверью из дорогого стекла или пластика. Малиста поднесла руку к замку – видимо, он считывал ДНК или что-то еще. Может, и ауру. Дверь послушно уехала в сторону, освобождая бежевый коридор. Я двигалась за лельхайкой, погруженная в собственные мысли.
Странно… я на ногах всю ночь и еще несколько часов. И совершенно не чувствую усталости. Не хочу ни есть, ни пить, ни выспаться.
Я ощущала себя вполне бодрой и даже активной. Шла к Захару с мыслью, что, если малыш не уснул после пережитого, обязательно с ним поиграю.
За панорамными окнами перехода в виде арок от потолка до пола забрезжила сероватая дымка рассвета. Кустарники, что окружали бар естественным забором, выглядели диковатыми и не покорными руке садовника.
Косматые деревья, что высились между ними, с мощными, прямыми, как стрелы, стволами напоминали про Рига Урагана. Таким я его и видела: варваром, сильным и непоколебимым. На ясном небе плавали несколько полупрозрачных облаков.
Где-то у горизонта сгрудились серые тучи и рассекали синеву неба рыжие всполохи молний. Вдалеке собирался дождь.
Мы направлялись в соседнее здание. Бар оказался шкатулкой с сюрпризом. С одной стороны он выглядел как четырехэтажный коттедж-айсберг. Зато с другой напоминал арку.
Коридор закончился в точности такой же дверью, как и начался. Малиста повторила свой нехитрый обряд, и мы очутились внутри зеленоватого холла. И все здесь напоминало ВИП-отели моей Земли. Курчавые паласы на полу, округлые светильники на потолке с изломами веток сакуры, картины на стенах в стиле кубизма. Элитный отель от варвара древних времен. Чувствовалось, кто хозяин. Почему-то во всех «владениях» Рига я невольно видела его самого. Или мне только хотелось видеть Урагана?
Темно-синие глянцевые отельные двери впечатляли. Мы миновали просторный коридор, прошли мимо огромного плоского телевизора – плазменного или жидкокристаллического или вообще магического, черт его знает, какая здесь техника. Напротив экрана по всем стенам выстроились пухлые диваны. Не такие, как я привыкла встречать в отелях даже высшего класса. В таких местах мебель всегда носила на себе следы использования. Вроде бы издалека вполне новая, даже красивая, но чуть приблизился – и сразу видно небольшие потертости, залысины, тщательно замытые и свежие пятна.
Здесь ничего такого не обнаружилось. Диваны, покрытые серебристой тканью, похожей на флок, выглядели абсолютно новенькими. Словно ими ни разу не пользовались.
Даже паласы под ногами – кофейные с полосками белого и темно-шоколадного цвета – будто только что доставили из магазина. Риг не скупился на удобство и украшения интерьера. И постояльцы, похоже, это ценили. Я не сразу поняла, но наверху, на потолке над номерами светились лампочки. Желтый – занято, но хозяина нет дома, зеленый – занято, но можно входить, красный – не входить. Свободных номеров не обнаружилось.
Малиста довела меня до крутого поворота и толкнула первую же черную дверь.
– Тш-ш-ш, – услышали мы с порога.
Марина встретила в широком парадном номера, со шкафом для одежды и обуви из красного дерева и округлым зеркалом от потолка до пола. Вся такая серьезная и сосредоточенная. Только теперь я оценила, насколько удачно одета няня. Темные брюки совсем не стесняли движений, светлая кофта выглядела одновременно нарядной и удобной. Черные кроссовки Марины остались у двери вместе со знакомыми детскими сандалиями.
Внутри привычно потеплело. Захар, мой мальчик. Вот тут царапина на носке сандалии – пнул камушек, играя в мячик. Вот тут содран кусок кожи на застежке – упрямец не мог справиться с липучкой. Видавшая виды обувка вызывала приступ умиления. Губы сама собой тронула улыбка.
Малиста скрылась за дверью, предоставив нас с Мариной друг другу.
Круглолицая, чуть полноватая, няня располагала к себе даже при более детальном осмотре, чем в первую встречу. Нос уточкой, пухлые губы, прямой взгляд серых глаз и зачесанные назад короткие черные волосы чем-то напомнили мою бабушку. В молодости, конечно же.
– Уснул. – Няня жестом пригласила в комнату. По правую руку осталась просторная кухня, явно с возможностью готовить в номере.
Гостиную заполонили машинки: большие и маленькие, грузовики и легковушки, пластиковые и металлические, они столпились пестрой массой. На теплом деревянном паркете игрушечная автоколонна выглядела забавно. Мелькнула мысль. А ведь Риг и об этом позаботился! Без его приказа игрушки сюда не доставили бы. Кто бы ни покупал, ни выбирал эти бесконечные фургоны, джипы, мерседесы, седаны, он определенно делал это по приказу Урагана и на деньги хозяина отеля. Хм… Вот это тоже заслуживает осмысления… Такая забота о чужом, незнакомом ребенке… Не очень похоже на точный расчет бизнесмена. Или мне только хочется так думать?
Из чуть приоткрытого окна прорывался свежий летний воздух. Я только теперь сообразила, что даже не знаю, какие тут времена года. Холодно ли зимой, ветрено ли весной и дождливо ли осенью. Лето представлялось теплым и приятным.
Приподнятые от сквозняка полоски жалюзи впускали в комнату золотистые нити света.
Светильники на потолке подсвечивали интерьер голубоватым. Огромные диваны напоминали те, что я видела в холле, словно номер предназначался человек на десять.
Марина повела меня в детскую трехместного номера. За соседней дверью находилась спальня для взрослых.
В детской бросалась в глаза кроватка, стилизованная под машинку. Ярко-красная, с голубыми глазами и даже ресницами. На ней мирно посапывал под пестрым покрывалом с мишками мой Захар.
Просторная комната позволяла вместить качели, что крепились к потолку ближе к центру, детские столик и кресла, обитые оранжевой тканью, магнитную доску с буквами-цифрами и многочисленные ящики с игрушками. Пластиковые, похожие на икеевские, они были доверху набиты всякой всячиной. Из одного торчало ухо плюшевого кролика – сероватое, пушистое и мягкое. В крышку другого упирался огромный пожарный кран.
– А игрушки откуда? – удивилась я шепотом, будто хотела в чем-то убедиться. Не удержалась, приблизилась к кроватке-машинке, провела рукой по русой макушке Захара и отошла назад, стараясь не потревожить.
– Это Малиста распорядилась. Сказала, по приказу Урагана. Откуда – не знаю, но доставили минут за десять. Думаю, лельхаи бежали сами, а не ехали на машинах. – Судя по интонациям, перед проклятыми Марина не благоговела.
Я прищурилась и вгляделась в лицо няни. Марину Малиста нашла за считанные минуты, значит, та всегда под рукой у древних. Няня усмехнулась и улыбнулась. Пригласила в гостиную, где мы и разместились на мягком диване.
– Я работаю на лельхаев и их любовниц, если вы понимаете, о чем я, – с места в карьер начала Марина.
– Признаться, не очень, – ответила я честно.
Марина немного удивилась, и я поняла, что в подробности дел ее не посвящали. А Захар, мой маленький конспиратор, благоразумно воздержался от подробностей. Умничка. Вот и ладушки. Не стоит пока слишком распространяться о моей важной вселенской миссии.
– Как вы знаете, у лельхаев дети не рождаются, – очень спокойно сообщила Марина. – Но, как выяснилось недавно, у каждого из них есть какая-то особенная женщина. Не обязательно человек, не обязательно лельхайка. Женщины, к которым проклятые испытывают особенные чувства. Кто-то зовет их избранными, а кто-то – проклятьем проклятых. Лельхаи привязываются к ним, как безумные. Способны ради них убить, украсть, что угодно сделать, даже жизнь отдадут без вопросов.
Не знаю почему, но вдруг вспомнился Риг. Его спокойное и мгновенное решение: лечь на дыру в пространстве и спасти меня. Да нет же! Нет! Скорее всего, он знал, что выживет. Глупости! Но аутотренинг мало помогал с моими фантазиями. Перед глазами снова и снова прокручивался тот эпизод и выражение лица Рига: такое, словно нет ничего более естественного, нежели рискнуть ради меня жизнью. Все! Пора завязывать с глупыми фантазиями! Когда-то они мне очень дорого стоили…
Однажды я уже доверилась мужчине: целиком и полностью, без оглядки и раздумий. Он казался таким добрым, заботливым, внимательным. Помню, мы с отцом уезжали на море, мне тогда едва шестнадцать стукнуло…
…Вокзал, черные перекрестья шпал, островки платформ между бурными потоками поездов, по которым текут свои реки – людские. Пестрые одежды, запахи парфюма, сумки, чемоданы и рюкзаки. Всюду движение и мельтешение. Суета и спешка перед дорогой. Воздух разрезают громкие звуки: гул поездов, крики пассажиров, визг детей и скрежет колес, на которых везут походные сумки.
Зеленый поезд, расчерченный желтыми полосками, новенький, еще не помеченный царапинами времени, вагон и ажурная металлическая лестница, по которой всегда почему-то страшно подниматься.
И крик:
– Погодите! Лена! Я вот тебе приготовил!
Я оборачиваюсь и улыбаюсь. Взлохмаченная, русая, еще мальчишеская прическа, черные джинсы на бедрах (не успел нацепить ремень), серая футболка с линиями пота на горловине и под мышками. Почему-то эта нелепая картинка в тот момент вызывала умиление. И восторженные серо-зеленые глаза.
Я приостанавливаюсь, проводница тоже, отец ждет у лестницы, уже в вагоне.
Дмитрий подбегает, подхватывает, неловко чмокает в щеку, в порыве скромности ставит на землю и вручает белый пакет с красными буквами. Кажется, там написано Love. Я машу рукой и забираюсь в вагон поезда. Мы с отцом размещаемся в купе, пристраиваем вещи под своими нижними полками, наливаем чай из термоса: местный еще не готов, не тронулись, и я заглядываю в пакет. Вытаскиваю наружу сухой паек туриста. Упаковки сухофруктов, крекеров, орешков. И книга. Булгаков. Моя любимая.
Не забыл ведь, принес, вспомнил! Что-то внутри трепещет крыльями бабочки, и всю дорогу мне снятся приятные сны.
Видение обрывается и возникает лицо Дмитрия. Холодные серо-зеленые глаза и надменно сжатые губы, будто я – ничтожество, половая тряпка.
– Сама виновата! – тычет он мне в разбитую дверью бровь.
Я заперлась, чтобы вволю поплакать в ванне, излить горечь и боль, пока муженек не видит. Он хотел выбить, я а – открыть.
Он так и не извинился. Не сказал ни слова сожаления. Я помню это ощущение. Плакать – больно лицу, а не плакать – больно душе…
И жизненный урок я вызубрила: фантазии о чудесном, заботливом мужчине в итоге оборачиваются только страданиями…
– В общем, особенная женщина иногда может забеременеть от лельхая, – вдруг сообщает Марина и смотрит так, словно о чем-то подозревает. Я возвращаюсь из грез в новую реальность, и вопрос срывается с губ сам собой:
– Если лельхай, встретив особенную женщину, может ее оплодотворить, почему не способен оплодотворить и другую?
Марина взглянула так, словно я сказала, что жи и ши пишется через ы.
– Он не может с другой. Вернее, не хочет. Что-то такое. Неприятие почти на уровне отторжения, – промямлила медленно. – Вы же подруга Рига Урагана? Его особенная женщина, судя по его виду и реакции на вас? Неужели ничего этого не знаете? – добила няня. – То есть… смертные не подозревают о подобных тонкостях. Но вам-то должны были все пояснить. Раз уж… а-а-а…
После этой растянутой буквы, я всерьез испугалась, что Марина о чем-то догадывается. Даже доводы разума, что мелькнули в голове вспышкой, не успокоили расшалившиеся нервы. Откуда ей знать, кто я такая? Только лельхаи и ттахи чуют привратницу! Меня в этом железно уверял Лил. Почти клялся. Я вгляделась в лицо Марины. Та помедлила и закончила:
– Елена. Вы недавно стали встречаться с Ригом? Он только что вас встретил и начал ухаживания?
Я судорожно закивала, боясь, что она придумает что-то еще или, не дай бог, догадается о главном. Марина просияла улыбкой.
– Что ж. Считайте информацию бонусом к работе. Ригу все равно пришлось бы рассказать вам. Не думайте, что я болтушка. Будь это так – давно бы уволили. Лельхаи не любят тех, у кого слишком подвешен язык. Но эти сведения вам все равно поведали бы. Без этого никак в отношениях с древним. С чужаками я обычно нема как рыба, отделываюсь ничего не значащими фразами. Но за многие годы работы няней древних изучила очень неплохо и особенных женщин вижу сразу.
