Ясмина Сапфир
Истинная дочь варвара
Истинная дочь варвара
Что такое цивилизованный варвар из миров перекрестья? Это одна-две сотни килограмм живого веса, которые любят три вещи: есть, воевать и заниматься сексом. Что такое жена варвара? Это укротительница дикого животного, женщина во всех смыслах слова и еще в нескольких, непереводимых на общий язык.
Что такое дочь варвара? Вот тут есть варианты. Главное, чтобы у варвара был еще сын, желательно – сыновья. Десяток – вообще счастье. Тогда дочь варвара – это девушка, которую все защищают и оберегают. Нежный цветок, хрустальная ваза, принцесса за живыми брутальными стенами-братьями… Если соседские хулиганы недружелюбно смотрят в ее сторону – у них сразу появляются проблемы с зубами. А если смотрят слишком дружелюбно – еще и с ногами. Конечно, в магических мирах есть энергия жизни и мощные колдуны, что лечат с ее помощью. Выращивают зубы, восстанавливают кости, органы и прочие составляющие варварской тушки. Но позор обеспечен нешуточный. По крайней мере, на моей родине – в Свободной Ойлитанне, мире мрагулов.
Уступить в драке для мрагула все равно, что для землянина оказаться голым перед тысячами расфуфыренных людей, на каком-нибудь чопорном официальном собрании. Ойлитанну с нами делила только одна раса – истлы. Но это уже совсем другая история.
А вот как вы думаете – что такое дочь варвара, у которого нет сыновей? Хуже того, жены у него тоже нет – умерла из-за несчастного случая. Такого, что даже энергия жизни уже оказалась бессильна.
Я вам расскажу. Это сын, жена, врач и психотерапевт в придачу. И в результате – мужик, невростеник и нескладный, неуверенный в себе подросток.
Меня зовут Слася Вольк и я та самая дочь варвара. Правду сказать, у меня есть еще две сестры. Но они покинули отчий дом в рекордно быстрые сроки. Вначале сбежали от нас к бабушке, где прожили без малого семь лет, а затем поступили в Академию Внушения и Наваждения. Уехали учиться пудрить врагам мозги, а своим – прочищать их от неуместных и ненужных мыслей. Например, от мыслей о том, чтобы обидеть слабую мрагулку.
Друзья и приятели часто спрашивали отца, откуда в его здоровой, нормальной, хотя и неполной варварской семье внушатели? Знаменитый боевой генерал Натэл Вольк потешно сводил брови домиком и разглагольствовал, беспрестанно жестикулируя:
– Как откуда? От тещи, конечно же! Я всегда замечал в Зарре невероятные способности к мозгокрутству. Даже неоднократно испытал их на себе и готов поклясться – дар у тещи мощнейший. Всем мозгокрутам на зависть! Умудрилась же она убедить меня доверить кровиночек – старших дочерей – такой ведьме. А уж как она пудрила мозги знакомым, соседям, залетным гостям… Ммм… Песня. Даже, можно сказать, походный марш! Бедные ведь до сих пор уверены, что любовь тещи к утренним пробежкам в одном белье – невинная причуда. И вообще характер у Зарры золотой, потому и такой тяжелый. Металл все же… Не всякий подержит, то есть выдержит, выдержит. Вот его-то она и передала старшим внучкам – через поколение. Потом решила, что этого мало и добавила дар мозгокрутства. Чтобы окружающим уж совсем мало не показалось. Три ведьмы в доме не роскошь, а средство избавиться от общества зятя.
В общем, мы с отцом остались жить вдвоем.
Меня обучали всему, что должен уметь настоящий мужчина. Владеть булавами, ломать челюсть и выбивать несколько зубов с одного удара. Выражаться так, чтобы у самых подкованных в ругательствах варваров уши свернулись в трубочку и «соблазнять женщин с одного взгляда». Тот факт, что последнее мне понадобится в последнюю же очередь, не волновал отца ни капли. Он оторвался на мне по полной программе. Ни один сын не выдержал бы таких издевательств.
Побудку в пять утра, тренировку на бегу отбивать булавы, летящие точно в голову и сразу – мстить тем «несчастным и недалеким», кто их бросил. То есть – родному отцу. Слава богу, побить его не удавалось даже сотням воинственных варваров из соседних племен мрагулов. Проще завалить земного мамонта ударом кулака в ягодицу или разрушить пинком каменную стену. В противном случае – ходить бы Натэлу на костылях, как минимум. Ничто так не подогревает боевой дух и не стимулирует, как запущенный в голову тяжелый предмет.
Особенно если его швыряет любимый отец, приговаривая: «Видишь ли, дочка, ни один уважающий себя мужчина не пропустит удар булавы в темечко. А те, что пропускают, уже не помнят – уважают их или нет».
Если мне не удавалось связно прочитать наш любимый стих после трех бутылок мортвейна, отец оставался крайне недоволен. Целую неделю после этого мы пили и читали стихи, снова пили и снова читали. С тех пор, мортвейн меня вообще не берет.
Не удивительно, что я была просто счастлива, когда поступила в Академию Войны и Мира.
Но здесь меня ждало очередное разочарование. В первый же день на новом месте учебы мне объяснили чего стоит девушка, которая умеет втолковывать свою позицию лишь кулаками, делать комплименты только отборным матом и красить лицо исключительно в боевую раскраску родного племени.
На первой же лекции я поняла, что придется нести бремя изгоя. Но вот сделать меня омегой, козлом отпущения, у одногруппников не вышло. Я слишком хорошо помнила фирменный отцовский удар «с ноги под зад противника». После парочки таких меня признали «невменяемой, опасной для жизни стервой» и оставили в покое.
И я надолго осталась одинокой, непонятой дочерью одинокого варвара. Что, впрочем, не так плохо, как виделось с первого взгляда. Возвращаться домой не хотелось совершенно. Выбирая между ежедневной муштрой отца и занятиями по военной подготовке, я понимала – Академия просто пятизвездочный курорт. Сравнивая соседских парней с безумными одногруппниками, что пытались надсмехаться надо мной и проводили в медкорпусе почти каждое утро, я сделала вывод – они милашки.
Вот только иногда отчаянно не хватало кого-то, с кем можно поделиться горем и радостью, общаться на равных. Того, кто увидел бы за суровой внешностью и варварским воспитанием «стервы» ранимую душу, куда не стоит плевать – чревато для здоровья.
Впрочем, я так долго обходилась без друзей и подруг, что успела привыкнуть. Девушки из родного поселения с детства меня побаивались. Не мудрено! Первые же попытки наших совместных игр привели к тому, что «подружек» «латали» энергией жизни несколько часов подряд, а на куклах оставалось лишь изучать расчлененку. Первые попытки общения с ребятами закончились также, но по другой причине. Я им не нравилась.
Слишком широкие плечи, слишком мускулистые ноги и руки, слишком богатая на несовершенства кожа. А чего еще ожидать от девочки, что тренируется круглыми сутками, в перерывах жарит отцу бургуза, и умывается исключительно самым жестким мылом? Помнится, кот, которого отец в порыве сострадания попытался отмыть этой гадостью, неделю плевался и еще долго линял.
Натэл не расстроился ни грамма.
«Видишь дочка, как действует на неокрепший организм наше крепкое мыло?» – сообщил он, ткнув пальцем в несчастное животное. – «Вот почему именно мрагулы – вершина творения! Мы выживаем где угодно. В космосе, на солнце, даже среди сальфов».
Впрочем, пожив у нас еще с пару недель, кот оброс шерстью и научился ловить ляжки бургуза на лету, в двух метрах над полом. Если животному внезапно не удавался этот трюк или отец сильно промахивался и мясо улетало в никому неизвестном направлении, следовал крик «Апорт!». Кот уходил на некоторое время, видимо – на поиски, но возвращался всегда с добычей. Если и не с выброшенной в необозримые дали ляжкой, то хотя бы с лично убитой крысой.
«Видишь, дочка, – снова тыкал пальцем в нового питомца Натэл. – Никто не может устоять перед бургузьей ногой».
И в этих его словах было гораздо больше смысла, чем думал отец. Несколько раз, играя с котом, он сбивал с ног соседских сыновей. А вот нечего всяким там изучать боевую магию во дворе! Надо вовремя прятаться и всегда помнить – в руках боевого генерала мрагулов даже вишневая косточка может превратиться в оружие массового поражения. Однажды метким броском бургузьей ноги в окно отец опрокинул на спину тамгара. Крупное животное, размером с земного носорога и такое же тучное зачем-то забрело из ближайшего леса в наш поселок. За это и поплатилось. Минут пятнадцать тамгар пытался встать, потешно размахивая в воздухе короткими, похожими на тумбы, ногами, а затем улепетывал так, как не всякому земному рысаку под силу. С тех пор тамгары из чащоб не показывались.
Я прекрасно осознавала все свои плюсы и минусы. С раннего детства привыкла к тому, что окружающим гораздо чаще хочется бежать сломя голову, чем подружиться. Пока у меня не появилась первая подруга…
В тот день ничто не предвещало беды. Розоватое здание Академии на фоне розоватого же рассветного неба напоминало мне почему-то о разведенной в воде крови врагов. Об этом очень часто рассуждал отец.
«Видишь ли, дочка, нет ничего лучше для мытья пола и посуды, чем разведенная в воде кровь врагов – в пропорции три к одному. Проверено в походах! Желчи у бедолаг столько, что она убивает всех известных микробов, а неизвестных калечит так, что они завидуют мертвым» – говаривал Натэл всякий раз, когда я занималась уборкой. Я пользоваться его советами не рисковала и применяла ненавистное отцу «химическое оружие» – то есть моющие средства.
«Видишь ли, дочка, эти ужасные химиФЕкалии создали истлы, чтобы истребить мрагулов исподволь. Потому что в войнах мы их били не раз. Вот заразы и решили – тихой сапой извести!» – комментировал всякий раз Натэл и демонстративно уходил из дома до окончания уборки.
Но вернемся к тому самому дню икс.
Птицы нервно чирикали в ветвях – вчера наша группа случайно в очередной уже раз подожгла дерево во дворе корпуса. Похоже, пернатые все еще вспоминали тот большой эффектный столб пламени и водяные облака, что обрушили на него водники. Тогда душем окатило всех в радиусе многих метров – преподов, студентов, котов и, конечно же, пернатых.
Несколько больших мух ошарашенно бились в оконное стекло моей квартиры. В общежитии Академии Войны и Мира учащимся выделялись отдельные квартиры и общие – на несколько существ. Мне дали отдельную. Поначалу я переживала и даже расстраивалась из-за отсутствия соседки. Даже мусор попросить вынести – и то некого! Не говоря уже о том, чтобы кто-то разбудил тебя в два часа ночи и еще два часа рассказывал про «потрясающее свидание». Или того хуже – до самого утра рыдал «какой он козел…»
За такое хочется убить, но иногда такое просто хочется. Словно есть некое удивительное волшебство в глупых подростковых задушевных беседах под одеялом «из кровати на кровать».
Но потом я оценила одиночество.
Никто рядом не храпел. Студентки моего потока то и дело ругались из-за того, что одна не давала другой спать и храпела как «холостой мамонт», «десять варваров вместе взятых», «сорок диких кабанов на водопое». Почему мамонт мог храпеть только неженатым, варвары – лишь большой компанией, а кабаны – исключительно на водопое, я так и не поняла.
Следующие разборки между «дружными соседками» я наблюдала в коридоре общежития. Две таллинки часа три занимались перетягиванием шаровар, пока те не треснули и не приказали долго жить. И только тогда выяснилось – хозяйка штанов нашла их под подушкой у соседки. «Зараза, которая тащит все, что ни попадя» планировала прикупить именно эту модель на распродаже, но опоздала на полминуты. Вот и решила позаимствовать штаны хотя бы на один день…
Последней каплей, после которой я твердо решила, что уж лучше завести земных тараканов, чем соседку, стала худощавая истла возле моей двери. Случилось все именно в тот день, который с самого утра представлялся мне совершенно обычным для Академии Войны и Мира.
Когда за окнами совсем стемнело и фонари уже не просто светили – грозили выжечь глаза к черту – я решила немного прогуляться. После отцовской муштры и тренировок мне никакие ночные променады не страшны. Посмотрела бы я на того маньяка, что решится напасть на дочь знаменитого генерала Натэлла Вольк! В последний раз посмотрела бы, перед похоронами…
А дышать свежим воздухом, напоенным запахом ночных цветов полезно для нервов. Нынче как раз выдался «день изгоя». Это такой традиционный подростковый праздник. День, когда тебе ненавязчиво так напоминают, что одиночество – не выбор, а вынужденная мера, чтобы избежать гадостей добрых одногруппников.
После занятий сокурсники отправились отмечать день рождения сестры Райлины – сальфийки с нашего потока, а меня позвать «забыли». Позже мне будто бы невзначай подкинули приглашение под дверь. Словно вдруг вспомнили, что в группе на одну студентку больше. Но я решила гордо проигнорировать запоздалое раскаяние сокурсников и прогуляться под Луной. То есть под окнами малого актового зала, где и происходила вся вакханалия. Моя цель была проста и понятна. Любой, кто случайно выглянет в окно или выйдет на улицу наткнется на Сласю Вольк, обиженную в лучших чувствах и готовую обидеть остальных. Бить не буду, так припугну. Обычно варвары перекрестий слабаков не трогали. Не спортивно, не вызывает уважения, да и молодецкую удаль особенно не потешишь. Пока развернешься, пока разомнешься – глядишь, а противник уже лежит лапками вверх. Да и жалко таких… А к слабакам мы причисляли всех, кроме скандров с мрагулами. И усердно распускали слухи о собственной драчливости, несговорчивых характерах и буйных темпераментах. Подтверждали сплетни байками из родного мира, щедро приправленными ударами кулака о ладонь. На посошок демонстрировали собственные шрамы, в деталях и красках описывая, что сталось с теми, кто их оставил. Слабые духом слушатели обычно срезались где-то на середине. Совсем хилые – в самом начале начинали нервно подергиваться и суматошно искать, куда бы спрятаться.
И вот решила я выйти из комнаты, толкнула дверь – а та не поддается. Нет, я понимаю, когда тебе не подчиняется крепость, вражеское войско, на худой конец – мультиварка! Но чтобы родная дверь?!! Такого подвоха я уж никак не ожидала. Поэтому толкнула еще раз. Снаружи послышался жалобный стон, витиеватое объяснение – насколько я добра и гуманна и торопливые стуки коленами об пол. Кто-то энергично отползал по коридору, честя меня на чем свет стоит. И я, конечно же, не могла не выяснить – кто это и за что мне такое счастье. То есть – с какого перепугу незваный гость посмел помянуть Сласю Вольк в столь неуважительном и многоэтажном пассаже. Нет, в родном поселении я слыхала и похуже. В основном, от отца и чаще всего, когда у меня что-то не получалось на тренировках. Но все-таки.
Я распахнула дверь, и кто-то завизжал дурным голосом, взорвался еще несколькими нелитературными фразами и затих. Я заглянула за дверь и обнаружила истлу. Глаза девушки выпучились и смотрели на меня так, будто это не она, а я подпирала чужую квартиру, за что случайно схлопотала по самое не хочу.
В первую минуту я собиралась припугнуть девушку. Но потом мне стало ее жалко, и мы полчаса пили чай, после чего истла наконец-то заговорила. Оказалось, ее просто выставили из квартиры, пока соседка – сальфийка развлекалась со своим парнем. Хм… странные у сальфов, однако, обычаи. Наши никого не постеснялись бы. Не только соседку – десятерых варваров и табун тангаров в придачу.
– Представляешь! – прохныкала истла. – Прихожу в свою комнату после трех лекций, двух практик и трех занятий по военке. Это же не учебный день, а просто пытка какая-то! И вот прихожу я вся никакая, собираясь бросить сумку в одну сторону, кости – в другую, а тут выходит эта фифочка. Вся такая расфуфыренная, раскрашенная, как фотоМордель! Да-да, именно вот Мордель, а не модель, как она о себе думает и спокойно так заявляет: «Сегодня ночью придет мой парень. Так что переночуй, пожалуйста, у подруги».
На этом месте истла сделала страшное лицо. Будто слово «подруга» означало нечто гораздо худшее, нежели то, что она недавно вопила в мой адрес. Некоторое время она так и сидела, видимо, для пущего эффекта. Но когда птицы улетели с ближайшего дерева куда подальше, а мухи перестали биться в стекло и камушками ухнули вниз, продолжила:
– Я этой заразе говорю: «Какие подруги? Я ж недавно поступила на учебу! Перевелась из Академии Всего и Ничего! Потому что не получалось у меня там Ничего». Ладно, еще слабый дар почвенника обнаружился. Можно, сказать, повезло. Иначе вообще отправили бы домой… А фифа мне в ответ: «А ты, мол, просто попросись к кому-то из соседей!» Нет, ну ты представляешь?
