Ярослава Бекетова
Помешанный
Псих. Идиот. За руль подшофе. Да что б его гаишники на первом повороте останови…
В конце улицы показался ваз патриот с мигалками.
Ну всё, Шмелёв. Тебе трындец.
Только пикап Ильи сравнялся с машиной ДПС, как мужчина в форме приветливо махнул ему рукой. В ответ Илья громко посигналил.
Язык не поворачивался спросить, что тут происходит? Но Шмелёв всё понял по моему лицу.
– Приметный автомобиль, – прокомментировал он. – На выезде есть окружная дорога с несколькими развилками. На втором съезде стоит потертая жёлтая вывеска. Если проехать по той дороге десять километров, окажешься возле старого заброшенного стадиона. За ним начинается дорога смерти.
– Ты был там? – совсем не удивилась бы. Шмелёва постоянно тянуло в самую попу дьявола. Все эти прыжки с парашютом, горные лыжи, скалолазание и прочие опасные вещи, которые он пробовал, давно должны были остаться в прошлом. Но что я слышу… Дорога смерти. – Это гонки?
Шмелёв горделиво кивнул.
– Именно, золотце.
– Поэтому на дверях твоей машины наклейки с номером «15»? Ты теперь гонщик? Все остальные виды самоубийства приелись?
– Эта цифра тебе ничего не напоминает? – спросил, напрочь игнорируя остальные вопросы.
Сегодня 15… Мой день рождения15 сентября, но этому олуху я мысли вслух не озвучу.
– Нет. Ничего.
– Абсолютно?
– Абсолютно, Шмелёв.
Пикап выехал за пределы города и помчался по освещенной яркими фонарями трассе. Тот факт, что Илья вез меня в противоположном от дома направлении, уже принимался как данность. Да и не хотела я возвращаться домой. Даже не знала, как смотреть в глаза отцу, что обсуждать с ним.
По счастливой случайности, когда мы приобрели участок на улице Весенней, рядом с домом Шмелёвых, в придачу к участку нам досталась дача в восьмидесяти километрах от города. Некогда там находились дома профессоров и академиков, поэтому сам дачный кооператив так и назывался «Поселок Академиков». Сами Шмелёвы имели в этом посёлке аж три домика, которые в последствии объединили в одну территорию.
Последнее время за нашей дачей присматривала бабушка. А после её смерти я приезжала туда только один раз. Без бабушкиных блинчиков, пирожков с морковью и творогом, без вышитых полотенец, горящей лампадки в правом углу, где на специальной дощечке стояли иконы, без атмосферы уюта, дом казался мне чужим. Однако, если сейчас Илья везет меня туда, возражать не стану. Вряд ли в целом мире найдется более подходящее для меня место, чем то, где когда-то жил самый теплый, самый заботливый и любящий человек на свете – моя бабуля.
Через полчаса правильного пути Шмелёв решил вдруг повернуть налево.
– Поворот дальше, – оживленно подсказала водителю.
Реакции ноль.
– Илья, – а вот на своё имя он отозвался быстро, – ты рано повернул.
– Знаешь куда везу тебя?
С секундной заминкой уточнила:
– Не «поселок Академиков»?
Ответом мне стала хитрющая гримаса.
– Так куда едем? Я не поняла, Шмелёв… Ты просто решил меня напугать, да?
– Разве я такой страшный, Варя? – он искоса бросил на меня проницательный взгляд. – Всё ещё боишься меня? – На смазливой роже расцвела плотоядная ухмылка.
Ты даже хуже, чем самый страшный грех. Настоящее зло во плоти.
Пикап вдруг резко затормозил посреди проселочной дороги, с двух сторон окруженной лесным массивом.
Ой, про "зло во плоти" я сказала вслух?
Крепкие пальцы сжали руль с такой силой, что костяшки побелели.
– Что с тобой? – испуганно бросила в тишине салона, не сводя ошарашенного взора с водителя. – Эй, Шмелёв? – вполголоса позвала парня.
Хотя какой он парень? Здоровый мужик, высокий, с широченными плечами и суровой мордой лица. Так и не скажешь, что ему всего двадцать три. Как вернулся из своей Англии, будто на десять лет постарел.
– Варь, – хрипло произнёс Илья, упрямо глядя через лобовое стекло, – скажи мне честно…
– Да? Что… что сказать – то? – растерянно просипела, не ожидая увидеть Шмелёва таким напряженно – задумчивым.
В салоне ненадолго повисла пауза. Казалось, я оглохну от этой тишины, как вдруг Илья заговорил:
– Если возьму силой… простишь меня? Потом…
– Ч-чего?! – подавилась собственными словами. – Совсем больной?
Шмелёв молча опустил голову и… начал тихо ржать.
– Господи… Ты не в себе. Не в себе! – повторяла я, словно мантру.
Смех Ильи звучал всё громче. Вот уже литые плечи начили вздрагивать, он всё никак не унимался.
– По-твоему это смешно? Капец… – тяжело выдохнула, отворачиваясь в сторону окна. – За какие грехи я здесь с тобой оказалась?
– За любовь, Варя. За твою неправильную ко мне любовь, – улыбаясь во все тридцать два, заявил Илья.
– Если на твоём телефоне есть сеть, ради Бога, позвони в дурдом, Шмелёв. Пусть пришлют шестую бригаду. Я так больше не могу.
– Нет, Варюша… У нас всё только начинается.
***
В это время в ресторане
Шмелёв вновь наполнил стаканы.
– Пойми, Паш, ты вынужден стать для неё врагом.
Золотарёв опрокинул в себя очередную порцию виски. Крепкий алкоголь обжёг горло, но внутренняя боль не желала уходить.
– Поверь, когда Илья поймет, что у Вари никого кроме него не осталось, он успокоится, – продолжал убеждать Борис Шмелёв.
И вроде пили вместе, а язык заплетается только у отца Вари.
– А если обидит мою дочь?
– Он ничего ей не сделает. Я хорошо знаю своего сына. – Уж чего – чего, а обелять Илью Шмелёв всегда умел. – Он любит Варвару и никогда не обидит её.
Прошлые его поступки говорили обратное.
– Мы все были свидетелями жестокости твоего сына, Борис. Но ты продолжаешь доказывать мне что это больше не повторится. Клянусь, я сто раз уже пожалел, что пошел у тебя на поводу.
– Самый неспокойный период Илья уже пережил. По этой причине я увозил его в Лондон.
– Откуда он сбегал десятки раз, – устало проговорил Павел Золотарёв, растирая глаза. – Я лично ловил его в комнате Вари, когда дочери не было дома. Он собирал её вещи. Планировал похищение.
– Это в прошлом.
– Борь, пойми меня правильно, – мужчина поднял взгляд с поволокой на того, кто все эти годы был не только партнером по бизнесу, но и другом, – я не могу доверять твоему сыну.
– Однако ты отдал ему свою дочь, – со всей суровостью и некоторой долей осуждения ответил Шмелёв.
– Отдал, – с тяжелым сердцем согласился Павел. – Чтобы он не похитил её втихомолку и не… Черт, я даже произнести это не могу. Сейчас я хотя бы знаю где она и что с ней.
– Он её не изнасилует. Если ты об этом. Мой сын не такой.
За столом повисла неловкая пауза.
– Если я ошибся… если зря поверил тебе… Варя возненавидит меня.
– Для девушки остаться в один миг без дома, без поддержки семьи очень тяжелое испытание. Они обычно привязываются к тем, кто в такой момент протягивает руку помощи. Илья отличный стратег. Он воспользуется данным ему шансом как полагается. Будет заботиться о Варе, не даст её в обиду даже самому себе. Поверь, не пройдет и шести месяцев, как мы соберемся все вместе за одним столом и отметим свадьбу наших детей. Скоро ты поймешь – мы поступили правильно. Иначе и быть не могло.
– Дай ты Бог… Дай ты Бог.
