Ярослав Васильевич Ворон
Электрический лес
– Знает-знает! Я им сказала уже, что ты сегодня после восьми придёшь познакомиться. А там, глядишь, слюбитесь, да за детками присмотришь, пока свои не пошли.
– Что-о?! – Лариса чуть не падала от смеха. – Ой, не могу!.. Парень даже сам… к девушке… прийти не может?.. И какие… к чёрту… дети?.. Он что… вдовец с детьми?
– Ларочка, ничего смешного! Работает Никита, поздно приходит, а детки его сестры, она с ними живёт.
– А зачем такие сложности-то? – фея уже откровенно издевалась. – Не проще было Никите этому сосватать бабу с хатой, а меня отправить за «детками» Лизы приглядывать?
– Что ты, что ты! – Раиса Вадимовна замахала руками. – Если девушка с квартирой, ей зарплату приносить надо, а он всё в семью отдаёт. А Лизоньке жизнь устраивать, ну куда ещё и ты в Тёмкиной однушке? Самой-то ей от деток никуда, только к себе привести!
* * *
Проводив гостью, искренне полагавшую, что здесь она расставила всё по местам, и отправившуюся, по-видимому, пристраивать очередной пучок судеб в вазу своего тщеславия, Лариса, всё ещё смеясь, вернулась на кухню. Елена Игоревна нервно терзала остывший шницель, заедая его огромным куском хлеба.
– Ох, извини! – спохватилась она.
– Да есть ещё, – девушка опять поставила сковородку на плиту. – Мама, я тебе сколько раз говорила – если хочешь съесть кусок мяса, так бери и ешь! Какой идиот придумал, что женщинам полагаются всякие кашки-какашки? В природе вообще самки более хищные – они же личинок откладывают, так что им в первую очередь мясо нужно.
– Лара, ну зачем так грубо? – укоризненно посмотрела Елена Игоревна. – И Раисе Вадимовне ты нагрубила.
– «Нагрубила»? Ха, это ещё довольно мягко, ты ведь знаешь, какая я бываю! А как надо было? «Да, ваше устроительство, всё сделаем-с, как вашему устроительству угодно-с»? Ну что за люди такие, которые не понимают разницы между понятиями «попросить помощи» и «поставить перед фактом»? А тем более – между «просить помощи» и «требовать почтения»?
– Ладно, так у тебя вроде есть где пожить? – вздохнула мать. – Ты же иногда дома не ночуешь.
– Мам, ты что, серьёзно? – удивилась Лариса. – Заявилась какая-то тётка, щёлкнула пальцами – и меня уже из дома выпроваживают?
– А куда деваться-то? Всё равно ведь по её будет, выживет она Катю с Артёмом из той квартиры, да ещё и разведёт, если упрямиться начнут! И помочь её племяннице нужно.
– Что ж сама-то не поможет, а? На худой конец, предложила бы сыну с невесткой у родителей пожить! Своим собственным комфортом, получается, не хочет поступиться – выкатывает проблему, а реально помогать должен кто-то другой?
– Ну вот такая она, – Елена Игоревна понимала, что Лариса права, но противостоять наглецам никогда не умела. – Что ж теперь делать, если она уже Лизе пообещала?
– Её проблемы! – окрысилась девушка. – Пусть квартиру снимет для своей Лизоньки!
– Кто ж ей сдаст? Елисей-то… Ох, Катёнок! Тут такие новости…
– Что случилось? – встревожилась появившаяся на кухне Катя.
* * *
– Католик, я не понимаю, в чём проблема-то? – пожала плечами Лариса. – Не можешь определиться, что ли, куда именно свекрысу послать?
– Ларёк, она не отступится! – плакала сестра. – Ты ещё ладно, можешь и не знакомиться с Никитой, я его, кстати, знаю, а нам с Тёмкой деваться некуда! Мы один раз попробовали ей не открыть, когда она заявилась утром на дачу нас тащить – ой, что было!.. Долбилась минут пять, потом по всем соседям пошла жаловаться, какие у неё дети нехорошие – матери помочь не хотят.
– А соседи, я так понимаю, на вас наехали? – усмехнулась фея Воды. – Следовало ожидать. Принято у нас так – приносить соседа в жертву шантажисту, лишь бы тебя не беспокоили. Милиция небось тоже на её сторону встала?
– Ну да, – скривилась Катя. – Милиционер так и сказал открытым текстом: «Вы, конечно, по закону не обязаны ей подчиняться, но придётся уступить. Мы ничего не можем сделать с такого рода тётками, а вот вам весёлую жизнь устроим, если она из-за вас всему отделению житья не даст». И добавил ещё, что очень сочувствует, но с этим надо смириться, как, например, с отсутствием ноги, потому что обычному человеку никогда не победить профессиональную приставалу – она, в отличие от нас, в свою борьбу душу вкладывает. А теперь представь себе – Раиса Лизоньку свою с потомством привозит, а мы не выметаемся? Да нас живьём съедят – мало того, что шум-гам, так ещё и деточек-сиротушек погреться не пустили!
– Что, серьёзно? – Лариса была неприятно удивлена. – Мне она такой ужасной не показалась – просто смешная какая-то, всех ей непременно переженить надо.
– «Смешная»? Страшная она, а не смешная! – Катя зябко поёжилась. – Это просто ты не пыталась её в квартиру не пустить и не отказывала, когда она что-то окончательно решила. Вот не дай Бог, если Раиса уже Никиту обнадёжила, а тот поверил и виды на тебя имеет! Хотя не должен вроде бы, парень добрый и не дурак.
– Ладно, Католик, с Никитой я сама разберусь. Съезжу, в самом деле, познакомиться по приколу, а то ему небось тоже не по себе, что сватают какую-то незнакомую девушку, – решилась Лариса. – А вы-то что предпримете?
– Да что тут предпримешь… – махнула рукой сестра. – Так и будем ипотеку платить, только уже фактически за чужую квартиру. Не судьба нам свой дом иметь! – она схватила сковородку и принялась лихорадочно уплетать последний шницель.
«Пусть поест и успокоится хоть немного», – подумала девушка. – «Мне, правда, в итоге поужинать так и не удалось, но ничего, сходим куда-нибудь с этим Никитой».
– Кошк, а если Лизе этой снять квартиру на пару месяцев, пока на работу не устроится? – спросила она. – Я так понимаю, баба откуда-то не из Москвы, и муж её с любовником застукал, а квартира его? Ну дура, конечно, что не развелась, прежде чем следующий роман крутить, но можно же у родителей пожить какое-то время или на съёме, зачем сразу атомные бомбардировки Раисой?
– Ты что, не знаешь? – подняла брови Катя. – А, ну да, мы же тебе не рассказывали. Тёмка с Федотом, ну, с мужем её, приятельствует, так что в курсе. Два сына у них, и у младшего аутизм тяжёлый – может ни с того ни с сего окно разбить или кинуться на кого-нибудь. Лиза, понятно, не работает, сидит с ним, но Федот их не бросал, обеспечивал, всё пытался Елисея как-то вытащить. В конце концов стало ясно, что не вытащишь его, ну и заметалась Лиза – а кто ж о нём заботиться будет, когда родители не смогут? Гаврюша, понятно, есть, ну так то брат, а нужна непременно сестра! Да и не ладят сыновья у них, Елисей на Гаврюшу всё время кидается, тот ему сдачи даёт, а мать Гаврюшу тоже лупит за это. То есть лупила, – Катя смущённо потупилась. – Теперь не пытается – сама в ответ получила пару раз. В общем, начала Лиза раскручивать мужа на третьего, а он не хочет уже – ему и с Елисеем проблем хватает. Забеременела в конце концов, а Федот ей справку показывает, что стерилизацию сделал! Ну, пришлось ей признаваться – да, не от мужа девочка будет.
– Подожди, – фея заметила нестыковку. – Если она девочкой этой только беременна, то почему «дети»? Гавриил, надо полагать, с отцом останется. Он ведь Гавриил, правильно?
– Да, с отцом, ему двенадцать уже. А Мельке почти год, так что с двумя детьми Лиза приедет. Елисею, кстати, семь.
– Мелька? Это какое же полное?
– Мелания, – сестра слегка улыбнулась. – Любят они подобные имена.
– Ну и зоопарк! – громко засмеялась Лариса. – Горилла, Лис и Лань!
– И лошадь Пржевальского! – сердито буркнула Елена Игоревна. – Лара, тут беда такая, а ты ржёшь, в самом деле, как невоспитанная лошадь!
– Извини. Так если Лань давно родилась, с чего вдруг только сейчас разбежались-то?
– Ой, там вообще!.. – сестра продолжила рассказ. – Федот, значит, тогда сказал, что разведётся, не станет он с обманщицей жить. Но у нас же как? Нельзя без согласия жены, пока ребёнку год не исполнится. А что не от мужа – нет такого исключения в законе.
– Ничего удивительного, – хмуро бросила фея. – Госупырь – первый охотник быть добреньким за чужой счёт. Такая, блин, большая-пребольшая Раиса!
– И такая же вредная, – согласилась Катя. – Ну вот, и до чего Лиза додумалась? Чтобы никогда не развели, надо всё время беременеть прямо перед тем, как самому младшему год исполнится! Пошла она к новому типа любовнику – сама на него вешалась, пока не согласился. Приходит – а у него жена дома и Федот в гостях! Мужик-то оказался муж судьи местной, всё жене заранее рассказал, ну и решили они сами кое в чём убедиться. Теперь на неделе разведут их моментально – договорились, что она сама заявление пишет и уходит в обмен на алименты на двоих детей, хоть Мелания и не Федотовна на самом деле.
– Ой, ну дура-а! – Елена Игоревна в ужасе схватилась за голову. – Она что, не понимает, что развод разводом, а рожать и детей поднимать всё равно ей?
– Да ничего баба не понимает, если её на залёт пробило! – Катя обычно не выражалась подобным образом, но она была сестрой Ларисы, которая могла сказануть и похлеще. – У нас на работе, мне рассказывали, тоже чуть ли не эпидемия была – устраиваются женщины и через полгода в декрет. Деньги-то фирме возвращают потом, да только место для такой хитромудрой держать по закону надо, пока на работу вернуться не соблаговолит! Ну и кто вместо неё пойдёт, если работа временная, в любой момент попросить могут? Только такие же временщики, не пришей кобыле хвост.
– А сейчас как? – поинтересовалась девушка. – Подписку о неразмножении, что ли, отбирают?
– Нет, – засмеялась сестра. – Было бы хорошо, да только опять же по закону нельзя! Просто оклады маленькие очень, а всё остальное – одним куском после двух лет работы, типа премия за верность фирме.
– Короче, Католик, – Лариса уже прикидывала, кто из фей мог бы справиться с аутизмом. – У меня есть кое-какие деньги, так что сниму для этой дуры двушку на пару месяцев, а то у вас же однушка? А там, как говорится, или шахиня умрёт, или ослица сдохнет!
* * *
– Да уж, дуры пошли косяком! Такое впечатление, что у них нерест, – заметил Артур, к которому Лариса заглянула обсудить ситуацию перед тем, как идти к Никите.
– Именно что нерест! – язвительно усмехнулась девушка. – У парня этого, которому меня сватают, тоже ведь сеструха дурная, и тоже двое малышей, которые болтаются неприкаянные, как Раиса говорила.
– Ну, судя по тому, что ты об этой Раисе рассказывала, всё, что она говорит, можно смело делить на десять, а то и на сто. Хотя да, если сами факты тётка изложила достоверно, мы имеем отнерестившуюся молодуху – как на Камчатке говорят, «лащавую», – при том, что она принимать сие не желает и ведёт себя так, как будто сама только что из икринки вылупилась.
– Знаю я это слово, – рассмеялась Лариса. – Так что с Лизой решаем? Никто, конечно, из своего дома уходить не будет, это исключено! Нейтрализовать тётку, что ли?
– Это всегда успеется, – возразил Страж Вихрей. – Мы же не знаем, наглая по жизни баба эта Лизавета или попросту запуталась. Ты правильно предложила – надо именно снять ей квартиру, но не на пару месяцев, а на полгода. Только чтобы тётя в этом не участвовала, а то принимать помощь от такого «её устроительства» – просто откровенный зашквар! Когда, ты говорила, Лиза с детьми должна приехать?
– На следующих выходных вроде.
– Вот и пусть Артём договорится, чтобы они приехали на пару дней раньше. Квартира будет, только ты этим не занимайся – Ната гораздо опытнее по части квартир. Слушай, а обязательно в Москве? Может быть, лучше как раз у них в Ефремове? Мои земляки, между прочим, – я же сам из Тулы.
– Знаю, – девушка слегка задумалась. – Нет, она очень хочет в Москву, тем более после того, как Раиса ей наобещала с три короба. Загорелась, понимаешь, идеей – Елисея своего нашим светилам показать.
– Кто такой Елисей и какие ему нужны светила? – деловито спросила появившаяся наконец Ната, сразу сообразив, что речь идёт об очередном исцелении. – Ага, понятно, – сказала она, когда Лариса объяснила, в чём дело. – Может быть, Хомка поможет? Хотя нет, вряд ли она одна справится, надо ещё с Леренной поговорить. Ну что, отправляемся на переговоры? – все трое исчезли, и Артур с Натой оказались у двери Машиной квартиры.
– А дети где? – встревожился открывший им Илья Васильевич.
– Дети пока в гостях, – лучезарно улыбнулась Ната. – Маша просила нас зайти к Татьяне Ивановне, я как раз акушерка.
– Акушерка? Да, конечно, посмотрите, что с Таней! А вы? – отец Маши удивлённо посмотрел на Стража Вихрей.
– А я, собственно, к вам! Позвольте представиться: Артур Анатольевич.
– Наталия Сергеевна, – спохватилась Лесная Сестра.
* * *
– С чего бы, собственно, начать… – задумчиво произнёс Артур. – Вы знаете, кто такие Лена и Лейла?
– Феи, я догадался, – Илья Васильевич нервно облизал губы и сделал большой глоток вина. – Очень уж внимание ко мне необычное было в больнице, и на Лену всё время так смотрели, когда они с Машей меня навещали… А вы-то кто тогда? – сообразил он. – Тоже волшебник какой-нибудь?
– Да, только не надо никому об этом говорить, хорошо? И про Лену с Лейлой – тоже.
– Даже Тане с Машей?
– Татьяне – точно не надо, а Мария и так знает, она же сама фея, – Страж Вихрей всё же решился открыть карты. – Полину кто, по-вашему, вылечил?
– Маша?! – изумился Илья Васильевич. – Так вот откуда у неё эта цепочка с зелёным камешком! А что ж тогда она Жорика не вылечила?
– У каждой феи свой особый дар, – объяснил Страж Вихрей. – Георгия, как сегодня выяснилось, тоже наконец-то избавили от диатеза, но не Мария.
– Правда? Ему теперь можно есть всё? А то невозможно было ничем детей угостить, только на улице украдкой.
– Украдкой их угощать не надо! – Артур вспомнил старый анекдот. – От украдки они пухнут и дохнут. И дешёвыми сосисками кормить тоже не надо.
– Да я заметил, – улыбнулся Машин отец. – Как дочка на себя хозяйство взяла, так сразу нормальная еда в доме появилась. Лейла, конечно, помогает, не без того. Только маму Маша слушаться перестала, вот что плохо!
– Простите, а с чего это она должна слушаться? – глаза Стража Вихрей начали наливаться гневом. – Задайте себе простой вопрос – кто у вас в доме играет роль mater familias7? Неужели маленькая девочка Таня, которая только и делает, что играет в куклы, а потом бросает их, когда они надоедают? Нет – Мария Ильинична! Она и по хозяйству, и вся забота о детях на ней. Может быть, Татьяна деньгами вкладывается, «кормит и одевает», как говорится? Опять же нет, потому что она давно уже не работает! Так кто кого должен слушаться?
– Но она же мать! – Илья Васильевич попытался отмахнуться шаблонным аргументом. – А Маша маленькая ещё.
– Ну и где сегодня была эта пресловутая «онажемать», когда Георгий капризничал? – усмехнулся Артур. – Какой маме звонил мальчик Илюша и жаловался, что у него не получается? Илья, ну вот объясните – зачем вы решили родить ещё одного малыша, если даже с теми, что есть, не справляетесь? Георгий же совсем маленький, только-только осознал, что у него мама есть – и её сразу же нет! Вы понимаете, что это просто подло?
– Тане очень ребёночка хотелось, – признался Илья Васильевич. – Она так младенцев любит! Разве это плохо? Я думал, вы поможете.
– Плохо! – Страж Вихрей был уже порядком зол. – Плохо забывать такое слово – «человек»! Забывать, что младенец – это прежде всего человек, у которого ни жизнь, ни даже детство не кончается в полтора года – даже крысы, между прочим, и те дольше живут! И совсем уж плохо забывать, что у человека есть разум и совесть! Знаете, я Марии так сказал: «Ты можешь послать в известном направлении кого угодно, в том числе и меня. Но свой разум и свою совесть – не посылай». А вы куда свой разум послали? Знали ведь по опыту, что Георгия сразу же спихнут даже не на Марию, а на Полину, потому что Мария с Андреем по утрам в школе. На трёхлетнюю девочку, у которой ещё не было детства! И что, только началось – и опять отбирать?
– Так всегда же старшие дети с младшими помогали…
– В какой именно среде, не напомните? Вы что, хотите от зари до зари ломаться в поле, да ещё без уверенности в результате, ибо через год неурожай? Могу устроить, серьёзно! Что ж у нас так любят смаковать все эти крестьянские онучи – «ах, дети слушались, старшие с младшими возились, а не то ложкой по лбу»? Разве это от хорошей жизни было? Да крестьянка с радостью сама с детьми занималась бы, сделай вместо неё кто-нибудь все дела по хозяйству да обеспечь сытный обед каждый день! И потом, разве крестьяне получали такое образование, как в современной России? Дворяне разве что, но они-то для младших детей нянь нанимали. И вы наймите, раз Татьяна только рожать-кормить может.
– Узнавал я про няню, – Илья Васильевич, вздохнув, просительно заглянул в бушующие серые глаза Артура. – Дорого очень, не по карману нам.
– Ну так сами обеспечьте, в чём проблема? Хотя бы главным, что нужно человеку в детстве, – мамой и папой. А если не можете – не призывайте человека в мир! Я понимаю, девочке Тане в магазине захотелось самую дорогую куклу, но если у отца не хватает денег на неё – он что, украдёт? Кто-то, конечно, так и сделает, но его, если поймают, как минимум заставят заплатить. А украсть у человека детство – это типа нормально? Разве его можно будет потом вернуть?
– И почему я вас до сих пор не выгнал? – теперь разозлился уже Илья Васильевич.
– Потому, что мы можем вам помочь, и вы на это надеетесь, – хмыкнул Страж Вихрей. – Скажите, вы готовы поменять работу? Одному моему знакомому нужен программист-помощник, работать можно дома. Вы ведь программист, Мария говорила? Я в курсе, что они разные бывают, но в данном случае специализация та же.
– Да я бы рад дома работать, но это же всё равно работа! А вы подразумеваете, что при этом ещё и с детьми сидеть придётся? Не получится так.
– Не «с детьми», а с одним Георгием, по утрам. Вы что, вдвоём с Татьяной с одним малышом не управитесь? А после школы – уже Татьяна с Андреем, и Лена с Лейлой будут заходить. Но именно Татьяна с Андреем, а не наоборот!
– А девочки как же? – Машин отец понимал, что возврата к старой жизни уже не будет, но боялся перемен. – Вы их что, заберёте?
– Ну почему «заберём»? Поживут у Лены, её мама тоже дома работает. Мария сейчас домой не рвётся – она вас чуть ли не предателем считает, понимаете? Отец для девочки – всегда типа принца на белом коне, а вы таким немудрым оказались – свалились с коня! Главное, не себя ей жалко, а Полину, она же представляет, что сестрёнку ждёт дома. «Отстань, иди с Жориком поиграй», так ведь?
– Так, – Илья Васильевич всё же нашёл в себе силы признать, что ситуация у него в семье далека от нормы и виноват в этом в том числе и он. – Ладно уж, пусть девочки у Лены поживут, тем более что она добрая фея. А то Таня привыкла всё на Машу сваливать, да и я, получается, тоже.
– Вот именно, – деловито кивнул Артур. – Хорошо, так я звоню Олегу Павловичу? Он, между нами, тоже отец феи, и два года назад мы помогли ему выпутаться из ситуации куда хуже вашей.
– Звоните, – решился Илья Васильевич. – Но всё равно – как-то неправильно всё это.
– Но, согласитесь, лучшее решение, которое можно было выжать из данной ситуации силами обычных людей, – с лёгкой назидательностью поднял палец Страж Вихрей. – У Марии будет любимая сестрёнка и остаток детства, у Полины – просто детство, у Андрея с Георгием – отец и, надеюсь, мать, у вас – хорошая работа, а у Татьяны – младенец, раз уж она их так любит. Только об одном прошу вас – больше не разбрасывайтесь так бездумно обещаниями!
– Обещаниями?
– Да. Призвать человека в мир – значит дать ему обещание.
* * *
– Добрый вечер, вы Никита?
– Д-да, – ошарашенно мотнул головой парень, по-видимому, не ожидавший, что обещанная Раисой девушка действительно придёт. – А вы Лариса?
– Да, – фея Воды вошла в прихожую. Квартира была именно такой, каким и представлялось ей жилище небогатой семьи с двумя маленькими детьми – старые обои, разбросанные по коридору игрушки, запах какой-то невкусной еды. – Никита, вы как насчёт погулять? Поговорим спокойно где-нибудь в кафе, а то мне поесть так и не дали – вывалили всё и срочно к вам отправили.
– Может быть, не надо? – парень был не в восторге от предложения, и Лариса прекрасно понимала, почему.
– Я приглашаю – значит, я и угощаю, – напористо сказала она. – Никита, не смущайтесь. Если девушка угощает парня у себя дома, это же нормально? А в чём принципиальная разница с кафе? Разве что в «не принято», но традиции для того и существуют, чтобы их нарушать!
– Х-хорошо, – засуетился Никита, начиная одеваться. – Мама, я ненадолго!
– Так ты Лариса? – натянуто улыбнулась выглянувшая из комнаты женщина. – Лучше бы у нас посидели, зачем на улице гулять в декабре?
– Не холодно же. Здравствуйте, – девушке хотелось поскорее покинуть несимпатичную квартиру. – Вы как, на «Кита» не обижаетесь? – поинтересовалась она, выходя вслед за растрёпанным парнем на улицу. – Я ведь тоже Чайка, морское существо.
– Нет, – улыбнулся Никита. – Меня многие так зовут.
* * *
– Кит, так что тебе Раиса наплела? – прямолинейно спросила фея Воды – они с Никитой уже перешли на «ты».
– Не мне, – смущённо ответил парень. – Маме, они очень давние знакомые. Сказала, что «нашла мне хорошую девушку, это сестра Катеньки». Ещё мама говорила, что тебе жить негде – Катя с мужем вашу комнату займут, потому что их квартира нужна для какой-то Лизоньки.
– Уже не нужна, там я разобралась. Но раз уж я распутываю то, что запутала эта долбаная Раиса, то и с тобой надо было поговорить. С чего вдруг она взялась тебе девушек сватать?
– Да она всем лезет что-то устраивать, сама ведь знаешь! – Никита тоже перестал стесняться, не пропустив мимо ушей эпитет, которым девушка наградила нахальную тётку. – Мама, я так понимаю, обмолвилась, что у меня никого нет, ну и…
– Кит, а ты вообще кто по жизни? – лезть к парню в память Лариса не хотела – пусть лучше сам расскажет о себе. – Я только знаю, что работаешь и что у твоей сестры двое детей, за которыми присмотреть некому.
– Да вообще-то есть кому, – виновато посмотрел Никита. – Только Лика на работе по вечерам, а мама приходит и хочет отдохнуть. Папа с Игорем ещё возится иногда – внук всё-таки, а с Ниной мне приходится. Лика говорит: «Ты же учитель, вот и привыкай!» Ну да, учитель будущий, но предметник – не учитель начальных классов и тем более не нянечка в яслях, а тут два года девочке! Вот Раиса и сказала маме, что сосватает мне девушку, тоже учительницу, которая поживёт у нас и за детьми приглядит.
– Она что, и мою жизнь наперёд расписала? – рассмеялась Лариса. – Небось решила уже, в какой школе работать буду, и с директором договорилась? Кит, я не «тоже учительница», а «тоже студентка», теоретически могла бы потом учителем работать, но не моё это! Равнодушна я к детям, хотя они сами ко мне почему-то тянутся.
– Подожди, ты разве не в педагогическом учишься?
– Нет, географический факультет универа, второй курс. А ты?
– Четвёртый курс педагогического. Математику преподавать буду, а пока вот репетиторством подрабатываю по выходным.
– Мог бы и не уточнять. В школе как мужик – так или математик, или физик. А зря, между прочим! Я бы не отказалась, например, от «русака» вместо нашей «русалки», когда в школе училась.
– Существуют и такие звери, – кивнул Никита. – И «русаки», и биологи, и даже «язычники». Только подобные парни – это обычно учителя по призванию, талантливые преподаватели, их сразу в престижные школы разбирают.
– А ты сам как, не хочешь в физматшколу пойти работать?
– Стесняюсь я так высоко залетать, ну куда мне? Это Лика у нас яркая, а я – серенький мышонок, – парень печально улыбнулся. – Мама всё вздыхает: «Лике бы твои способности – далеко пошла бы!»
– Давай ещё что-нибудь съедим? – Лариса обнаружила, что блюдо с пиццей опустело. – А кем Лика работает?
– Официанткой. Не стала она учиться, замуж выйти попыталась, только не получилось у неё – так и осталась с одним Игорем, ему четыре года уже. Потом второй раз попробовала аж грузина на себе женить – и опять сорвалось!
– Грузина? На пузо поймать?.. Ой, не могу!.. – фея Воды начала громко хохотать. – Известно же, что «Горидзе в неволе не размножаются»! Ладно, это всё лирика, а текущая-то ситуация у тебя в семье какая?
– Ты, я смотрю, уже имеешь на меня виды? – Никита ядовито усмехнулся. – Знаешь, Лара, иметь такую боевую подругу я был бы очень не против, но в жёны ты не годишься. Мама тоже тебя с порога не одобрила – сразу поняла, что не уживутся с тобой они с Ликой.
«Господи, что я несу?» – изумился он. – «Парень девушке отказывает, да ещё так напрямую? Не иначе, от неё и заразился».
– Всё так, – ничуть не обидевшись, подтвердила Лариса. – Кит, не извиняйся – со мной как раз и надо говорить прямо, как с мужиком, и в жёны я действительно не гожусь ни тебе, ни вообще никому, так что спрашиваю именно как боевая подруга. Итак?
– Золушка моим нужна, – парень решился наконец поведать о своих неурядицах. – Чтобы хозяйство вела и за детьми смотрела. Нанимать кого – сама видишь, денег нет, значит, только меня женить на какой-нибудь благодарной сиротке.
– А они что, не догоняют, что «благодарная сиротка» сама тебя увести может? И что она наверняка своих детей захочет?
– Вот потому и ищут такую, которой некуда уводить, – признался Никита. – А детей я сам не хочу. Я чудовище, да? Учитель – и бездетный!
– Ну что ты, я тебя прекрасно понимаю! – подмигнула девушка. – «Свободная личность по имени Кит с великою радостью в школу спешит. Души наш учитель в детишках не чает… Да просто он дома от них отдыхает!»
– Вот-вот! – Никита усмехнулся и вдруг удивлённо посмотрел на фею. – Слушай, а откуда ты этот стишок знаешь?
– Один мой знакомый рассказывал. Он, кстати, тоже репетитор по математике, так что в теме.
– Артур Анатольевич?! Ты с ним знакома?
– Да, занималась у него. Фигасе, до чего мир тесен!..
* * *
– На Землю? – обрадовалась было Хьёи, но сразу же испуганно сжалась. – Но я же не готова! Язык даже тарлаонский плохо знаю, а русского не знаю вообще, и это всё не сошло ещё, – она показала на бледнеющую татуировку.
– И тем не менее, – продолжала убеждать Леренна. – Какая разница, как выглядит фея, если она может помочь? Сестра Валентина тоже была не готова, но специально приняла полное посвящение, чтобы вылечить тебя. А насчёт языка не беспокойся, кто-нибудь переведёт – или я, или Юлия.
– Хорошо, – колебавшаяся эггла всё же согласилась, ибо её помощь была действительно нужна. – А можно Валентина будет свидетельствовать?
– Конечно! А облачать – Б’дана, ты не против?
– Здорово! – Хьёи обрадовалась, предвкушая встречу с землячкой. – А кто ещё будет?
– Тенилла и я. И Меллеан, если хочешь.
– И Юлия! – вспомнила эггла.
* * *
Две Лесные Сестры неторопливо шли по улочке на окраине Вирсуна, направляясь, похоже, в сторону старого кладбища. Редкие прохожие радостно приветствовали их, наверняка размышляя: «Неужели и на нашей улице появится хаолисль? А может быть, даже ханиседисль? Надо же, сама Первая ученица идёт!» Впрочем, о чём на самом деле думали встречные горожане – так и осталось неясным, потому что телепатками феи Земли не были.
– Извини, Валя, регалии для Хьёи ещё не готовы, – сказала Леренна, когда они подошли к краю кладбища. – Юля торчит у нашего гнома, но нельзя же торопить такого мастера! Как только будет готово, она сразу появится у Тениллы и даст мне знать. А пока я хотела показать тебе самое поэтическое место в Ласимеле, – тарлаонка обвела рукой окрестности. – К сожалению, сейчас зима, но даже зимой здесь очень красиво, согласись?
– Знаешь, в чём-то даже красивее, чем летом, – задумчиво отозвалась Валя. – Очень необычный оттенок у опавшей листвы, а летом же эти деревья просто зелёные? – девушка наклонилась, чтобы рассмотреть листья поближе. – Лера, а это что за растение? – она показала на стебелёк в пене светло-зелёных пушистых листьев, ближе к верхушке которого росли два маленьких то ли цветка, то ли тоже листика, очень похожих на розоватые сердца.
– Арсаун, – улыбнулась тарлаонка. – Наш самый красивый цветок. Сейчас, конечно, он не цветёт, но всё равно красивый, правда? У вирсунских девушек есть такое поверье – чтобы любовь была счастливой, надо перед встречей с возлюбленным непременно положить арсаун на одну могилу на этом кладбище, пойдём покажу, – нужное место оказалось совсем близко.
– А кто здесь похоронен? И что за стихи на надгробии? – Валя вгляделась в строки на каменной плите. – Это ведь стихи, правильно?
– Конечно, – Леренна созерцала надпись, шепча одними губами не то стихи, не то молитву. – Жалко, что ты пока не знаешь тарлаонского – ты ведь тоже поэт, познакомилась бы с нашей поэзией! Хотя нет, это не на современном тарлаонском, а скорее на уосихле. А кто похоронен? Имя неизвестно, есть предание, что он просил не писать на надгробии своё имя – только стихи. Просто поэт – и всё. Стихи, понятно, его. Благословение и одновременно моление всем девушкам… – тарлаонка застыла с мечтательной улыбкой на лице.
– А ты не могла бы перевести на русский, пусть даже дословно, без размера и без рифмы? – заинтересовалась Валя. – Стихи ведь часто так и переводят – сначала переводчик передаёт буквально, потом уже поэт перелагает.
– Попробую, – Леренна достала бумагу и земную шариковую ручку. – Вот это место я не знаю, как перевести, но смысл – «близ Лаонета»… Держи, – закончила она.
– Подожди! – землянка, схватив ручку, начала вдохновенно набрасывать перевод:
Выйдешь в поле ты вечером, душу сжимая,
Мимо кладбища тихого – сердце в пути.
Здесь поэт похоронен, исчадие рая –
Уходя на свиданье, его навести!..8
Она не замечала уже ничего – ни начавшегося дождя с ветром, ни появившейся наконец Юли, которая тоже встала чуть поодаль в молчаливом созерцании. Строки ложились на бумагу будто сами собой:
Нет, он не был титаном, свергающим горы,
Он умел лишь любить, с собою в борьбе.
Пепел стряхивал с душ в чёрно-огненном горе
И, тебя не застав, писал о тебе…
«Опять пепел! Я, такое впечатление, теперь не только Огненная сестра, но и Пепельный поэт – навсегда».
И под деревом, ночью, назовут тебя милой,
И сиянием лунным засветишься ты…
Положи своё сердце ему на могилу –
Как любил он весною смотреть на цветы!
– Валя, а можно я прочитаю вслух? – несмело спросила Юля, и Огненная сестра, молча кивнув, передала ей листок.
«А может быть, получится перевести и на языки других миров?» – подумала Леренна, слушая стихи. – «И прочитать здесь, как Валя? Ормаиль, насколько я помню, тоже пишет стихи… Да, похоже, на этой могиле сегодня зародилась ещё одна традиция нашего ордена».
* * *
Сидевший за рулём машины мужчина молчал всю дорогу до Москвы. Ему не о чем было говорить ни с ёрзавшей на заднем сиденье женщиной, ставшей не просто чужой, а чуждой, ни с сыном, который вообще терпеть не мог разговаривать, ни тем более с совсем маленькой девочкой. Молчала и женщина, лишь изредка принимавшаяся что-то ворковать девочке, когда та начинала капризничать.
