Дмитрий Янковский
Нелинейная зависимость
А она работает безропотно,
Огоньки на пульте обтекаемом,
Ну а нам-то, нам-то среди роботов,
Нам что делать, людям неприкаянным?!
А. Галич
Глава 1
Летом дождь совершенно особенный – задорный, теплый, накрученный неистовством грома. Он не падает каплями, не льется струями, а обрушивается потоком и тут же, превращаясь в пар, убегает с разогретого асфальта обратно в небеса.
Поток машин вяло струился в русле Садового кольца. Щетки сгребали воду с лобового стекла. Видимость совсем ухудшилась, и Андрей снизил скорость. Достал мобильник, набрал номер.
– Слушаю, – донесся безразличный женский голос, низкий и глубокий.
– Алло, – сказал он в трубку мобильника. – Будьте любезны, пригласите Алену.
– Это я.
– Вы мне высылали резюме по Интернету, – сказал Андрей. – Если не передумали, могу пригласить вас на собеседование. Завтра устроит?
– Да, – оживившись, ответила Алена.
– Тогда записывайте. Метро «Савеловская», там один выход. Возле вокзала автобусная остановка. Проезжаете до следующей и через квартал увидите большое желтое здание. Войдете в центральный вход и на вахте скажете, что к Валентину Знобину. Вам объяснят, куда пройти.
– Записала.
– Хорошо, в семнадцать часов я вас жду. До свидания.
Андрей дал отбой и бросил телефон на правое сиденье. Голос девушки его заинтриговал, в нем не было надоевших подобострастных ноток, какие звучат в голосах людей, жаждущих устроиться на работу. Чутьем охотника Андрей различил в ее интонации вызов, и это раззадорило его сильнее обычного. Дождь ударил с новой силой, пришлось включить фары. Миновав Крымский мост, Андрей припарковал машину у обочины, расслабленно откинулся на сиденье и, взяв телефон, набрал другой номер.
– Валька, привет, – бодро начал Андрей.
– Ну, – буркнул Валька.
– Завтра в пять мне нужен твой офис. – Андрей сделал вид, что не заметил недовольного тона собеседника.
– Не могу. У меня переговоры в Черноголовке. Ты же знаешь, какая с позавчерашнего дня обстановка!
– Блин, Валя, раз в сто лет тебя о чем-то прошу!
– Иди ты на фиг! – Валька повысил голос. – Опять решил кого-то развести? Слушай, если у тебя с этим делом проблемы, снял бы проститутку. Это и тебе проще, и людям бы жизнь не портил.
– Кого ты имеешь в виду? Каким людям?
– Мне, например. Я и так летаю электровеником. Мало того, что на меня похороны Самохина повесили, а тут еще ты со своей придурью.
– Валька, остынь. Я еще не подписал документы на новую установку. Мне кажется, я легко обойдусь и без нее. – Андрей сменил интонацию.
После секундной паузы Валька подобрел.
– Ты маньяк, – почти ласково сказал он. – Тебе этого никто не говорил?
– Говорил один шибздик. Низкорослый такой, с залысиной на башке.
– Я тебя грохну когда-нибудь, – вяло пообещал Валька.
– Идет. А завтра оставь ключи на вахте. Лады?
– Хорошо. Только не забудь шампанское и коробку конфет для вахтерши.
– Заметано.
Андрей победно улыбнулся и отключил телефон. Дождь все еще барабанил по крыше заезженного «Форда».
«Одно дело сделано», – удовлетворенно подумал Андрей, предчувствуя новое волнующее приключение. Именно подготовка к встрече и ожидание доставляли наибольшую радость в этой игре. Наивысшую страсть. Душевный оргазм длиной в несколько дней.
Андрей глянул в зеркало заднего вида, включил поворотник и, тронув машину с места, снова вписался в железный поток.
Только проезжая Москву на машине, понимаешь, насколько она цельная. Единый объект, но настолько огромный, что удержать его в воображении целиком почти невозможно. Он либо превращается в абстрактную схему, разделенную на север, юг, восток и запад, либо разваливается на улочки, прилипшие к станциям метро. И, только поколесив по нему на машине, начинаешь связывать в единое целое разрозненные куски и понимаешь, что город – это организм, выполняющий функции поддержания твоей жизни. Он питает тебя митохондриями магазинов и бухгалтерских касс; прячет от холода и жары за устьицами дверей; перемещает тебя, словно эритроцит, по кровеносным сосудам дорог и подземок. Целые поколения живут полноправными клетками города, составляя районы-органы, и лишь приезжие беспорядочно циркулируют, напоминая аморфную лимфу. Одни, бестолково побегав, так и уезжают ни с чем, выделяясь через почки вокзалов, другим удается прилипнуть к организму, и они остаются.
Андрей был одним из таких.
Он старался не вспоминать период переездов, клоповников и беготни от милиции. Москва – странный город: никогда не знаешь, что ей понравится, а что нет. Даже мысли, даже воспоминания. Андрей сам точно не знал, что ему помогло остаться, – случайность, помощь других или собственные личные качества. Но ни теперь, ни тогда это не имело значения. Дискретность мегаполиса постоянно стремится к нулю, в нем все увязано и имеет равную значимость. Падающий с дерева лист или человеческая удача. Однажды Андрей заметил, что после въезда в квартиру, расположенную на какой-нибудь ветке метро, все важные дела тут же перемещаются к станциям именно этой ветки. Сначала он удивлялся, но вскоре принял это как данность, не всерьез, а скорее ради забавы отслеживая случайности и совпадения.
Андрей вывернул на проспект и увеличил скорость, шины зашелестели по асфальту отчетливее, рассекая тонкую водяную пленку. Мысли невольно возвращались к разговору с незнакомкой. Точнее, она уже была не совсем незнакомкой. Он запомнил ее голос и знал имя – Алена. Андрей старался отгонять эти мысли, чтобы усилить эффект от предстоящей встречи, но они возвращались снова и снова, становясь все навязчивее. Каждую такую историю он переживал заново, словно впервые. Первый звонок, первый разговор и первую реакцию девушки.
Андрей улыбнулся, поймав себя на том, что встречу с каждой из этих девушек он воспринимает как свидание с одной и той же, как игру в смену масок, где за каждой из них прячется она – его женщина.
Шутки ради он даже придумал теорию, по которой все женщины в мире – это разные проявления одного всеобъемлющего женского существа. И это существо, каждый раз одевающееся по-разному, представленное миллионами соблазнительных тел, с разной походкой, разным запахом, разной улыбкой, то и дело добровольно ему отдается. Иногда эта сверхженщина отказывает, иногда играет с ним, пытаясь получить какую-то плату, но все это неважно, потому что именно она, в одной из своих ипостасей, все равно отдастся ему.
Зазвонил телефон. Андрей взял его и нажал кнопку ответа.
– Алло.
– Привет, это Артем. Ты не занят сегодня вечером?
– А что? – без особого интереса спросил Андрей.
– Моя Надюшка вчера взяла премию на детском конкурсе скрипачей, – немного хвастливо сообщил Артем. – Сегодня мы по этому поводу решили сообразить ужин. Придешь?
– Честно говоря, очень много работы, – стараясь быть вежливым, вздохнул Андрей. – Знаешь, переключаться с моей математики на мирские заботы и обратно – ощущение не из приятных. Тяжело потом входить в форму, а график плотный.
– Все воюешь со своими компьютерными квантами? – уважительно поинтересовался Артем.
– Что-то вроде того.
– Ну ладно, – расстроился бывший одноклассник. – Только ты не пропадай.
– Обещаю, – уже собираясь нажать кнопку отбоя, сказал Андрей.
– О, чуть не забыл, – успел остановить его Артем. – Тебя Маринка искала. Ну, помнишь, из лаборатории связи? Я вас познакомил на дне рождения.
– А… – поморщился Андрей. – Понимаешь, у нас не все ладно с ней получилось. Так бывает, ты ведь не сегодня родился. Просто скажи, что не знаешь моих координат. За год очень многое изменилось. У меня уже другая жизнь и все такое. Короче, ты понял.
– Нет, Андрей, так не получится! Я ведь просил тебя тогда…
– Ну ладно, – торопливо закончил Андрей. – А то я сейчас в тоннель заеду.
Он поспешно нажал кнопку отбоя, отложил телефон, вынул из пачки сигарету и тяжело вздохнул. Прикуриватель давно не работал, а поменять было лень. Андрей взял зажигалку с панели, щелкнул ею и прикурил.
Разговор оставил неприятный осадок и заставил задуматься. Андрей опоздал затормозить на красный сигнал светофора и, ругнувшись, добавил скорости, чтобы проскочить перекресток. Выехавший справа автобус резко затормозил, и «Форд» проскочил в опасной близости от тяжелого бампера.
Андрей заметил, что дождь кончился. Ветер в клочья рвал облака, открывая вымытое почти до белизны небо. Чуть желтоватый свет солнца подтверждал показание часов на панели – восемь вечера. Длинные дни, короткие ночи.
На перекрестке Андрей повернул вправо. Солнце вырвалось из-за туч, и по улице пробежала волна закрывающихся зонтиков, делая город гораздо просторнее. Зонтики были в основном женские, яркие – мужчин на улицах почти не было. Точнее, они не ходили пешком, отгораживаясь от города стеклами машин и стенами зданий. Подумалось, что Москва, скорее всего, тоже женщина, только, в отличие от многоликой женщины Андрея, она, наоборот, – единственная на всех. Эдакая матриархальная богиня-мать, впускающая в себя многих для обновления крови. Поэтому интимных отношений с Москвой Андрей старался не иметь. Групповой секс с массой мужчин и одной женщиной его не возбуждал совершенно – так и представлялись мужские волосатые задницы. Особенно ярко они представлялись после того, как после очередной поломки машины ему пришлось проехать в метро.
С этим городом можно либо дружить, либо воевать, но поиметь его в одиночку просто не выйдет, а дать ему поиметь себя не хотелось.
Андрей въехал во двор и остановился на привычном месте. Вышел, нажал кнопку на радиобрелоке и вытер пот со лба. Жара, быстро вернувшаяся после дождя, сделалась душной и тяжелой.
Андрей направился к подъезду.
В углу около ступенек мальчик и девочка играли с недавно родившимися у бездомной кошки котятами – пушистые комочки пищали и расползались, но дети упрямо укладывали их обратно в картонный ящик.
– Дяденька, дайте рубль! – Девочка храбро посмотрела Андрею в глаза. – Мы уже почти собрали на пакет молока.
Такой наглости от ребенка он не ожидал.
– Я вот расскажу вашим родителям, что возитесь с уличными котами, – пригрозил Андрей. – Будете тогда знать.
– А моя мама знает. – Девочка опустила глаза. – Она мне разрешает.
– И моя! – поддержал ее мальчик.
Андрей озадаченно замер.
– Тогда дворнику расскажу, что вы картонками мусорите. Марш отсюда!
Дети забрали коробку и потащили ее на другой край двора, подальше от дома.
Андрей набрал длинный код на двери и вошел в прохладную полутьму подъезда. Пахнуло застарелой мочой. Непонятно, зачем нужны мудреные средства защиты от непрошеных посетителей, если в подъезде все равно постоянно воняет.
Двери лифта открылись сразу, как только Андрей его вызвал. Внутри тоже воняло, на полу валялись толстым слоем рекламные газеты, которыми настойчиво забивают почтовые ящики пенсионерки с тележками. Андрей вошел в кабину и нажал кнопку с номером «8». Лифт со скрипом двинулся вверх.
У самого потолка кто-то вывел фломастером: «Чего морду задрал, мудила?» Дурацкая шутка вызвала невольную усмешку. Это тоже город.
«Надпись – это микроб, живущий в его органе под названием «лифт» и слегка нарушающий его функцию», – подумал Андрей.
Можно запросто нарушить функцию лифта и без особого труда нарушить функцию отдельного дома, но трудно даже представить, сколько усилий понадобится, чтобы нарушить функцию города. Это система со сверхвысокой надежностью, использующая людей для собственного роста и регенерации.
Андрей вышел из лифта, открыл массивную стальную дверь с электронным замком и вошел в квартиру. Разулся и, зайдя в спальню, сразу включил сетевой компьютер. Это был самый простой компьютер, предназначенный исключительно для выхода в Интернет и для домашней работы. В другой комнате стояли рабочие машины, ни единым проводком не соединенные со всемирной сетью.
Андрей открыл «Бердз» и ткнул мышкой в иконку приема сообщений. Почты было довольно много, в основном запрошенные вчера документы и переписка с американскими коллегами, работающими над той же темой, что и Андрей, – повышение надежности вычислений на квантовом уровне, доработка алгоритма Китаева – Шора и разработка аппаратной базы для квантового компьютера. Тема была интересной и приносила неплохую отдачу в долларовом эквиваленте, о чем могут только мечтать многие из российских ученых.
Писем-резюме, вроде вчерашнего от Алены, не было, но пока хватит и ее одной.
Андрей снова перечитал текст:
«Вершинина Елена Григорьевна, 26 лет, не замужем.
Окончила Новосибирский университет, факультет информатики. Компьютер в совершенстве, WINDOWS, UNIX, сетевые технологии, прикладные программы, программирование C++, JAVA, OPL. Английский (технический) со словарем.
Московской прописки нет, желательная оплата 200 у.е. в месяц.
Телефон… Спросить Алену».
Скромное такое резюме, «лоховское», как сказал бы Валька. Об отсутствии прописки можно было и не писать.
Такие знакомства волновали еще и потому, что всегда развивались от малого к большему, переворачивая реальность волной ярких фантазий. Сначала письмо. Только текст. Чаще всего строгий, без всяких излишеств, но уже несущий массу информации, становящейся пищей для домыслов и предположений. Прежде всего имя. Как хорошо, что существует столько разных женских имен, различающихся на звук, на запах и даже на цвет.
Андрей порылся в собственной памяти и понял, что ни одной близкой знакомой Алены у него не было. Это добавило новый привкус к букету – Алена, Аленка, Аленушка… Андрей взвесил имя со всех сторон, пробуя его на гибкость, тепло и мягкость.
Наверняка у нее короткие темные волосы. Очень мягкие и пушистые, как имя. И длинные ноги, которые она любит оставлять открытыми, как бы сама для себя. Многие женщины серьезно считают, что для себя одеваются с сексуальным оттенком, для себя наносят макияж на лицо, пользуются духами и нежным ароматным шампунем. Но на самом деле это все для него, для Андрея. Чтобы он мог видеть их, ощущать их запах и тепло. Пусть они даже не знают об этом, пусть даже думают, что это не так. Для него лично это ничего не меняет.
После письма обычно бывает голос по телефону. Это целая лавина фантазий, основанных на ассоциациях с тембром, манерой разговора, акцентом и лексикой. Тут уже можно представлять первые фразы при встрече, и каким будет развитие разговора, и как его можно будет повернуть в нужную сторону.
Первый звонок Андрей всегда делал с мобильного телефона. И вовсе не потому, что боялся определителя номера, а потому, что не хотел доверять голоса своих женщин коммуникационным линиям города. Голоса принадлежали только ему, это было его право первой ночи. Эфир бесплотен и всеобъемлющ, а значит, не может быть частью Москвы.
И еще где-то на подсознательном уровне Андрей боялся, что город-женщина может защитить девушек. Он лишь недавно поймал себя на этом страхе, который и сам не мог себе объяснить. Может быть, не вовремя оборванная линия, не туда направленный звонок, гипотетическая возможность чем-то выдать Андреевы намерения… Ощущение это было лишь ощущением, но постепенно оно делалось все сильнее и сильнее, став неотъемлемой частью игры и одновременно хоть сколь-нибудь приемлемым объяснением тяги Андрея к мобильным звонкам.
Он машинально заглянул в пустой холодильник, махнул рукой, сожалея о том, что не купил никакой воды, и вернулся в комнату. Запустил кондиционер. Тот с тихим шорохом начал быстро выдавливать жару за пределы квартиры. Дневная усталость отступала вместе с ней, потягивая мышцы на руках и ногах, расслабляя поясницу и плечи.
Надо ополоснуться.
Теплая ванна всегда настраивала его на рабочий лад, помогала собрать разрозненные мысли в единое рабочее тело. Андрей пошел в санузел и, наполнив ванну водой, погрузился в нее по самый подбородок. Он лежал довольно долго, но сегодня это не помогало – не так просто было избавиться от мыслей о предстоящей встрече. Он представил, как Алена войдет в офис и, стесняясь, будет прятать глаза, начнет нервно перебирать бумаги, говорить разные глупости и смущенно смеяться невпопад. А он будет сидеть напротив, не спуская с нее взгляда, и нарочно затягивать паузы, заставляя девушку чувствовать себя еще более неловко. Обычно это окончательно выбивает провинциалочек из колеи. Москвичка бы встала и ушла, может, и дверью бы хлопнула, но провинциалки остаются, потому что каждый шанс для них – уникальный. Они думают, что всегда смогут разорвать паутину, натянутую Андреем, они хотят верить в свою способность постоять за себя, поэтому демонстрируют ее при каждой возможности. Нарочитая независимость, выраженная в интонациях разговора, в подборе одежды… И всегда это выглядит чуть комично – дорогие брюки и дешевая кофточка, стильные туфельки и помада из ларька возле дома. Этим они возбуждают его до неистовства – демонстративной независимостью и одновременно потребностью в защите.
С ними можно быть добрым и сильным по-настоящему. Ведь любая малость, которую москвичка воспримет как должное, для них становится ступенькой наверх. И чем незащищеннее была девушка, чем больше она показывала шипы, выращенные за время штурма Москвы, тем сильнее ему хотелось ласкать ее, обнимать и делать для нее маленькие чудеса.
Несколько лет назад Андрей прочел Михаила Веллера – «Приключения майора Звягина». Он не мог оторваться, читая про настоящего, непридуманного волшебника, живущего в большом городе и творящего чудеса. Но особенно восхитил его рассказ «Некрасивая», где Звягин помогал затюканной неудачнице стать счастливой красавицей. Она была никому не нужная и совершенно пропащая, но Звягин подарил ей не только физическую красоту, он смог ободрать с нее те самые шипы, которыми такие натуры пытаются защититься от всего мира. На взгляд Андрея, в этом было гораздо больше эротики, чем если бы Звягин сдирал с нее одежду.
Андрей перечитывал этот рассказ раз тридцать, уже почти как порнографию, а не как беллетристику. Он представлял себя на месте Звягина: как заставляет ее обливаться холодной водой, как гоняет на лыжах, как заставляет делать еще тысячу бесполезных действий и лишь десять полезных, чтобы она как можно больше зависела от него и как можно больше его ненавидела.
Он не мог понять, почему Звягин отказался от секса с ней. Это было немыслимо. Даже сейчас, в ванной, от этих мыслей его тело налилось нарастающим возбуждением. Захотелось сбросить его, выплеснуться, опорожниться, но Андрей знал, что сегодня этого делать нельзя, иначе в завтрашней встрече многое будет потеряно. Острота – вот что главное. Иначе столь сложная игра теряет всякий смысл.
Он постарался расслабиться, затем облился из душа холодной водой. И все равно сердце колотилось быстрее обычного. Андрей с усмешкой вышел из ванной и, надев белье, отжался от пола двадцать пять раз. Он делал так еще на срочной службе, борясь с тем же самым. Помогло.
Теперь, если не дать фантазиям себя победить, можно будет работать почти до утра.
Он надел халат и вошел в комнату, которую друзья называли лабораторией, а он сам по-простому – кабинетом. Хотя на лабораторию это было похоже больше. Часть стены занимали металлические шкафы выносных модулей оперативной и жесткой памяти, эдакие серые холодильники от пола до потолка. Они источали тепло и перемигивались рядами разноцветных светодиодов, рассказывая о направлениях и скоростях обмена информацией. И хотя каждый из модулей работал почти бесшумно, все вместе они наполняли комнату равномерным шелестом, едва слышным, но пожирающим практически все негромкие звуки как внутри кабинета, так и снаружи. Андрей проработал на этой машине уже два года, но не знал точно, сколько в ней памяти. Когда не чувствуешь недостатка в чем-то, точные цифры не держатся в голове.
Мысли непроизвольно снова перескочили на женщин – Андрею понадобилось бы несколько минут, чтобы сосчитать всех, с кем ему удалось довести игру до конца. Но даже после этого он бы не был уверен в точности цифры. В памяти оставались только яркие имена тех женщин, которые подарили ему либо запоминающуюся игру, либо незабываемые ощущения. Воспоминания о серых, ничем не примечательных мышках оставались в малодоступных уголках памяти или замещались более красочными фигурами с такими же именами.
Еще запоминались скандалы, как с Мариной, о которой напомнил Артем. Больше всего Андрей не любил, когда игра начинала идти не по его правилам. Странные бывают женщины… Ну, не хочешь, не давай – насиловать никто не собирается. Так зачем бегать потом и выяснять: отчего же он, Андрей, не хочет с ней больше встречаться? Это не просто глупо, это подло. Почти так же подло, как не предупредить об отсутствии контрацепции. О таких случаях Андрей предпочитал не вспоминать вовсе.
Мысль о возможности случайной беременности смыла эротические фантазии как волной, снова вернув мозг в рабочее состояние. Андрей сел в кресло. Три плоских монитора, выстроенные в ряд, напоминали не столько рабочее место ученого, сколько пульт управления звездолетом. Сразу за ними поднимались почти до потолка металлические этажерки, заставленные десятками приборов, – серые, черные, серебристые короба, насквозь проросшие толстыми экранированными проводами. Все это мигало, светилось шкалами и флюоресцирующими экранами. Когда наступала ночь, Андрей не любил включать свет – оставаясь в темноте, он наслаждался растекающимся свечением.
Это навевало воспоминания о детских фантазиях, в которых звездолеты мчались через мерцание звездных туманностей, а пульты управления фантастических подводных крейсеров мягко светились в вечной тьме океанских глубин. Это были фантазии о власти человека над слепыми стихиями. И именно он, Андрей, работал теперь над тем, чтобы сделать их явью, над прорывом человечества за границы привычного.
Лет тридцать назад прозорливый физик Ричард Фейнман заметил, что законы физики не будут препятствовать уменьшению размеров вычислительных устройств до тех пор, пока биты не достигнут размеров атомов и квантовое поведение не станет доминирующим. И ведь как в воду глядел! Через стык тысячелетий вычислительные технологии проскочили еще не на пределе возможностей, но впереди уже виднелась глухая стена, за которой творилось нечто странное для нынешних инженеров и программистов. Странное и пугающее, название которому было – квантовый шум. Вероятностные процессы, мешающие привычным способам вычислений.
Андрей довольно улыбнулся и включил мониторы. Свет уходящего дня за окном бликовал на плоских экранах, и пришлось опустить жалюзи. Так было лучше – спокойная полутьма всегда настраивала на рабочий лад. Андрей был стопроцентной совой, ему было гораздо легче заснуть в четыре утра и встать в одиннадцать, чем лечь в полночь и проснуться в восемь.
Поначалу квантовый шум казался физикам хоть и реальным, но все же весьма далеким препятствием для наращивания вычислительных мощностей. Но постепенно стало понятно – если не искать обходные пути прямо сейчас, то уже лет через десять человечество окажется в тупике.
Андрей вгляделся в изображения на мониторах. По левому бежали строки цифр, описывающие состояния энергетических уровней подвешенных в вакууме атомов. На правом фиксировались импульсы лазерных пушек, из которых эти атомы обстреливались. На среднем написанная Андреем программа пыталась найти хоть какую-то взаимосвязь между этими процессами.
Взаимосвязи не было. Время декогерентности, то есть устойчивой работы системы, было слишком коротким и не позволяло довести вычисления до конца. Это злило безмерно – вторую неделю трещали мозги, отыскивая хотя бы кончик ниточки, ведущей к решению.
Вот она, проблема надежности… Внешняя среда, разрушающая приготовленное квантовое состояние атома. Будь она трижды неладна.
Андрей включил программу удаленного контроля и пробежал пальцами по клавишам.
%ПРОЦ: ДОСТУП:
%ПРОЦКОН
Ударил по клавише ввода.
Программа за доли секунды закодировала сообщение и передала цепочку импульсов в коммуникационный порт, а оттуда в бронированный кабель, идущий к отверстию чуть левее окна. Кабель выходил наружу и карабкался до самой крыши, напоминая толстый серебристый стебель плюща. Наверху в кромку стены впился стальной кронштейн с лазерным коммутатором. Лазер засвистел, перекрывая песню свежего ветра, и сквозь стеклышко вырвался тончайший луч невидимого глазу инфракрасного цвета. Будь он видимым, можно было бы проследить его путь и заметить, как он тянется прямым шнуром до зеркальца на крыше Дома науки, отражается, пронизывает воздух высоко над крышами, почти касается шпиля высотки МПС и уходит дальше, к приемной мачте в Черноголовке.
Монитор перед глазами Андрея высветил строки:
Система прямого контроля Аватар 3.26 (С) Павел Резнов, 2011 год.
«Имя?»
Андрей ввел номер своего бэджа.
Ввод.
«Пароль?»
Андрей быстро пробежал пальцами по клавишам.
Ввод.
Через секунду компьютер распознал пользователя и высветил надпись:
ВЫ ВОШЛИ В РЕЖИМ УПРАВЛЕНИЯ
– Очень рад, – сказал Андрей и набрал команду просмотра текущих значений.
%ПРОЦ: МОНИТОР:
&МОН (ПОРТ-1)
&МОН (ПОРТ-2)
&МОН (ПОРТ-3)
&МОН (ПОРТ-4)
%ПРОЦКОН
Ввод.
Несколько секунд ничего не менялось, потом по экрану побежали параметры удаленных портов и устройств, которые к ним подключены. Основой установки были два атома, подвешенные в вакууме оптического резонатора и облучаемые двумя раздельными лазерными пушками. Андрей пробежал пальцами по клавиатуре, увеличивая частоту обстрела.
Да, схема с ионной ловушкой и в этих условиях оказалась гораздо устойчивее. При таком времени декогерентности уже можно попробовать успеть провести цепь вычислений до логической опорной точки, снять результат, записать его, а затем полученное состояние задать в качестве нулевого значения и запустить алгоритм с этого места. Но это на глазок… Как поведут себя атомы в новых условиях, можно сказать только после эксперимента.
Андрей почувствовал то сладостное нетерпение, когда мысленный эксперимент уже завершен и остается только попробовать повторить его на практике.
Год ушел на эту работу. Зато досконально изучили предмет, научились подвешивать атом в вакууме, замерять его параметры, научились смотреть на него в упор, воздействовать лазером и понимать, что из этого получается. А получался информационный бит, на котором можно считать. Нижний энергетический уровень – ноль, верхний – единица. Это даже не транзистор размером с атом, это целый триггер. И все было бы хорошо, но внешняя среда воздействовала на атом и разрушала приготовленное квантовое состояние раньше, чем алгоритм Шора завершал работу. Это как если бы в обычном компьютере стояли предохранители, сгорающие через каждые пять минут.
Андрей просмотрел протокол вчерашней работы и вписал стартовые значения в новую процедуру.
«Господи, сделай так, чтобы эти чертовы атомы не сфлюктуировали раньше времени!» – подумал он, не решаясь нажать ввод.
Ладно… Авось.
Ввод.
Эксперимент уже давно завершился, Андрей это знал, но медлительная машина еще секунды две обсчитывала параметры, прежде чем вывести их на экран.
– Акела промахнулся… – Андрей разочарованно почесал в затылке. – Полумиллиона шагов не хватило. А что, если частоту обстрела уменьшить, а не увеличить?
Он задал новые значения уже без энтузиазма. Было ясно, что такой фокус сработать не должен, но хрен его знает… Иногда можно просто попробовать.
Ввод.
Строчки значений.
– Фигня…
Андрей взял сигарету, но закурить не успел – зазвонил телефон.
– Да. – Андрей нажал кнопку на трубке, даже довольный тем, что его насильно вытащили из тупиковой задачи.
– Алло! – раздался женский голос. – Андрей? Это Оксана. Наконец-то я тебя застала! Андрюша, скажи, ну за что ты меня так мучаешь? Я вчера целый день плакала…
Андрей поморщился – сердце неприятно заныло, и отвечать он не стал.
– Почему ты молчишь? – всхлипнула девушка.
Пауза. В трубке можно было расслышать шум улицы и чуть слышный колокольный звон.
– Андрей…
Снова пауза. Андрей уже думал, что она положит трубку, но ее голос прозвучал снова:
– Будь ты проклят… Чтоб ты так слезами умылся, как я!
Короткие гудки вывели Андрея из оцепенения, и он отключил трубку.
– Черт бы ее побрал… – ругнулся он.
Иногда сверхженщина зачем-то надевает старые маски, хотя новых у нее не счесть. Это самый неприятный момент игры, дурацкое ощущение, будто вывалялся в грязи, будто действительно виноват перед ними. Но ведь он никогда не давал им понять, что знакомство будет длиться дольше нескольких жарких свиданий. Почти все понимали это сразу – некоторые отказывались, некоторые соглашались. Но вот истерики такие зачем? Неужели можно полюбить женщину, если она достает телефонными звонками? И почему она вдруг решила, что после пары свиданий он предпочтет ее всем другим? Так ведь хватает совести еще и проклинать!..
Снова зазвонил телефон. Андрей чертыхнулся и включил трубку, но говорить ничего не стал, ожидая, когда заговорят на другом конце линии.
– Алло! – Это был Паша Резнов.
– Привет. – У Андрея отлегло от сердца.
– Чего молчишь? – удивился Пашка. – Прячешься от кого-то?
– Прячусь, – признался Андрей.
– Понятно. – Пашка хмыкнул, но читать нотаций не стал. – Я тут смотрю на монитор, вижу, ты Аватара гоняешь.
– Гоняю. Но атомы дохнут на подходе к опорной точке. Снова не хватило полумиллиона шагов.
– А зачем же ты тогда частоту уменьшал? Увеличил бы.
– На всякий случай.
– Вот дурак, – усмехнулся Пашка. – Метод научного тыка?
– Интуиция, – отшутился Андрей.
– Подводит она тебя.
– Подводит, – грустно согласился Андрей.
– Послушай… – задумчиво сказал Паша, и Андрея охватило странное чувство, будто он не говорит, а читает с листа заученную роль.
Андрей качнул головой и потер шею, нагоняя в мозг больше крови.
– Что? – спросил он, чтобы отогнать наваждение.
И наваждение отступило. Голос Пашки снова прозвучал обыденно и знакомо.
– Попробуй еще поиграть частотой, – сказал он.
– И ты для этого мне звонил? – почти разозлился Андрей.
– Ну. Надо же друзьям помогать.
– Спасибо, – съязвил Андрей.
– Не за что. – Пашка явно не понял сарказма. – Я поеду домой, так что не повесь Аватара, а то «ресет» нажать будет некому.
– Пока. – Андрей положил трубку.
В голове мелькнула мыслишка, но не зацепилась и улетела.
– Частотой поиграй, – фыркнул он и встал с кресла. – Еще издевается…
Андрей вышел на кухню и принялся готовить кофе. Хотелось такого, чтоб огнем по жилам, чтоб на всю ночь.
– С частотой поиграй… – Он покачал головой и поставил турку на плиту. – Наобум Лазаря. Метод научного тыка.
Он уселся на пуф и глянул в окно. Там, высоко в небе, быстро летели облака – чуть розовые от начинающегося заката, что лишь подчеркивало их белизну. Турка звякнула и зашумела, предвкушая кипение.
