Янка Рам
Уязвимость
Глава 11
Опасное внимание
Не знаю, дошло ли сообщение до моего сталкера, но уже несколько дней, как мне стало словно легче дышать. От него ничего нет…
Со Стасом мы не разговариваем.
Моя тревога из-за очередной неопределённости пульсирует на подкорке, не давая ни во что погрузиться так глубоко, как хотелось бы. Она напоминает хроническую, не слишком сильную боль. Дискомфортно, раздражающе, но сносно.
А жизнь начинает входить в свой обычный ритм.
Но надо признаться, что глубоко внутри мне даже не хватает этого опасного внимания, которым я была окружена всё это время. Мне словно стало не просто свободно, а немного пусто.
И – нет! Нет, нет, нет… Я не хочу, чтобы это возобновилось! Ужасно этого боюсь. Но я чувствую обострение внутренней пустоты. Это правда. Наверное, это происходит от того, что во всём этом преследовании я, как правильно отметил Стас, отказывалась видеть «правду жизни». И на место мотивов сталкера я придумала какие-то другие. Из восемнадцатого века. И пустота во мне не от того, что сталкер остановился, а от потери возможности переносить на его действия свои фантазии. Поэтому я без сомнения могу сказать, что рада, что это прекратилось.
Но я захандрила…
К вечеру четвёртого «пустого» дня я покупаю себе шоколад и мороженое. Очень редко делаю это – слежу за фигурой. Но сейчас мне очень нужно чем-нибудь подкачать свои эмоции. А мороженое и шоколад часто срабатывают.
Затащив на кровать ноутбук, сажусь перед ним по-турецки, поставив рядом глубокую чашку мороженого с накрошенным туда шоколадом. Хочется посмотреть что-нибудь красивое и отвлечься.
Включаю на ютубе клипы, которые отмечала галочкой «Просмотреть позже». Они запускаются плейлистом, один за другим. Ставлю между ног чашку. Зажмуриваясь от удовольствия, съедаю первую ложку пломбира. Губы сами растягиваются в улыбке. Да, мороженое работает отлично!
На экране что-то эротичное. Я добавляла это в избранное? Не помню. Но эротика очень красивая, несмотря на то, что там мелькают кадры с провокационными намёками на БДСМ. И я зависаю на откровенных образах.
Мороженое с ложки капает на маечку. Вздрагиваю от прохлады. Сейчас оно пропитает ткань, и будет липко! Отставив чашку, быстро снимаю майку. Грудь, колыхнувшись, падает вниз, пуская по телу чувственный выстрел ощущений, бьющий между ног. Поднимаю глаза, разглядывая себя в зеркало напротив кровати. Сжимаю руками тяжёлые полусферы… Свожу их вместе и снова отпускаю, позволяя груди чувствительно «упасть» ещё раз. Моё тело голодает… Давным-давно секс со Стасом совершенно не даёт мне сексуального насыщения.
Падаю на спину. Повинуясь внезапно возникшей фантазии, набираю ложку мороженого и позволяю подтаявшей массе каплями стечь мне на живот. Выгибаюсь от прохладных ощущений. Пальцы скользят по животу, вырисовывая мороженым круги и спирали. Неожиданно приходит откровенный образ испачканных в сперме губок и лобка. Набрав на пальцы мороженого, я оттягиваю полосочку тонких стрингов в сторону и размазываю его по себе.
Горло неконтролируемо выдаёт пару хриплых стонов. Пальцы двигаются интенсивнее. Тут же обрушивается моя прошлая фантазия о мужчинах, наблюдающих за мной, когда я ласкаю себя на стеклянном столе. И о том, как мой рот изнасиловали чьи-то пальцы. Мне хочется почувствовать это по-настоящему. Засовываю себе пальчики поглубже в рот. И то, как возмущённо сжимается горло, отправляет меня в горячую тёплую негу, раскачивающую тело на волнах оргазма. Расслабляюсь, закрываю глаза…
Отдышавшись, прихожу в себя. Наверное, я всё испачкала…
Поднимаюсь, дотягиваюсь до паузы, чтобы остановить плейлист. Опять зависаю на образах в клипе. Эти ещё откровеннее. Не в смысле – более обнажённые, а в том смысле, что считываемые посылы гораздо извращённее. Не извращённее, чем я фантазировала сейчас, конечно, но… Я не могла такое добавить! Не потому, что мне такое не нравится, а потому, что мы часто включаем видео со Стасом. И с ним я такие вещи смотреть не готова. Это добавила не я.
Машинально притягиваю к себе подушку, закрывая обнажённую грудь. Сердце опять разгоняется, и в лицо бросается кровь, словно от ощущения, что кто-то наблюдает за мной. В порыве дотягиваюсь до кнопки отключения ноутбука. Экран гаснет. Откидываю подушку в сторону, в гневе глядя на ноутбук.
Ты в нём, сталкер? Я чувствую, что да! От ужаса волосы становятся дыбом. Мне хочется выкинуть ноут с балкона. Но я же не смогу позволить себе сейчас купить новый. Я его выключила… Никто же не может удалённо шариться в выключенном ноутбуке?!
Убираю его с кровати на комод. Одеваюсь.
Я опять веду себя как параноик?
Включаю снова. Начинаю просматривать свои документы, аккаунты… Искать какие-нибудь несостыковки. Открываю почту. На экране едва уловимо что-то меняется прямо на моих глаза. Но я не успеваю уловить – что. Присматриваюсь внимательнее. Вот ещё раз мелькнуло что-то… И ещё раз! И я наконец-то понимаю, что именно!
Письма! Письма, которые я ещё не прочла. Они почему-то вдруг оказались блёкло-серыми, словно уже прочитаны. И сейчас на моих глазах снова стали выделены жирным чёрным шрифтом, словно никто их не читал!
Моргаю несколько раз, чтобы убедиться, что меня не глючит. В ушах шумит. Сердце колотится. И в глазах темнеет. От панической атаки я начинаю задыхаться.
Он был здесь, я не ошиблась. Он был в моём доме!!!
Какой-то извращенец…
Мне так страшно и беспомощно…
Я смотрю на подаренную им куклу…
И эти стены совершенно перестают ощущаться мной, как защита. Скорее уж, как ловушка!
– Что тебе надо от меня?!
Трясущимися руками достаю из шкафа небольшую спортивную сумку. Остатки денег. Документы.
Куда ты пойдёшь, Александра? Тебе ведь некуда…
«Я не знаю… – всхлипываю, закидывая в сумку смену белья и парочку вещей. – Я не знаю…»
Стас сказал: не обращаться к нему. А больше мне не к кому. Я обычно не завожу тесных знакомств. И близких людей у меня нет.
Выключаю всё в квартире. Не беру его зонт, хотя на улице пасмурно. Не надеваю его шарф, хотя там прохладно. Не хочу ничего от него!
Одеваюсь, обуваюсь. Запираю дверь и вылетаю на улицу.
Денег едва ли хватит на пару дней в гостинице. Конец месяца. Всё уже потрачено. А что было отложено, забрал брат. Смотрю на свой золотой браслетик, подаренный Стасом. В ломбард? Но эту вещь я до сих пор не могу почувствовать своей. Стас словно просто дал мне её поносить и будет в ярости, если я что-нибудь сделаю с ней.
Кольцо? Кольцо простенькое, и за него не дадут много.
Потерянно иду по тёмной улице. Фонари тусклые и горят через один.
Куда я иду?..
Глава 12
Вызов
На углу одной из центральных улиц, куда меня выводят ноги, круглосуточный ларёк-кофейня. Заказываю себе с макадамией, как обычно. Зябко веду плечами. Изо рта пар. Перчатки в спешке забыла дома.
Вставляю наушники в уши, чтобы как-то отвлечься от этих удушающих ощущений преследования. Оглядываю освещённую неоном улицу, пытаясь вспомнить, где ближайший ломбард. Никогда не пользовалась такими услугами. Но вот… Бреду по улице, допивая остывающий кофе. В сумочке пиликает смской телефон. Не хочу читать. Но внутри меня опять нарастает паническая буря. Потому что у этого человека есть мой номер, и он уже писал на него. И телефон в моей сумке словно горит. Через десять минут ещё одна смска…
Я ненавижу неопределённость. Ненавижу! Она выжирает из меня всю энергию, все силы. И по мне – лучше плохие новости, чем их длительное ожидание. И лучше отказ, чем «подумаю». Для меня проще приблизить плохой исход ситуации, чем долго висеть в неопределённости – какой же он будет. Поэтому мои пальцы сжимают телефон, и я достаю его. Прикладываю палец. Открываю сообщение.
Первое: «Саша, вернись домой. В моём внимании нет никакой угрозы».
Остановившись, перечитываю несколько раз. Этот человек наблюдает за мной сейчас?! В ужасе открываю ещё одну смс, отправленную минуту назад:
«Немедленно. Иначе наше знакомство состоится прямо сейчас!»
Сглатываю. Оглядываю улицу. Редкие машины… Кучка смеющихся подростков с пивом, идущая впереди парочка. Перед глазами всё плывёт, огни витрин смазываются.
Господи…
И мои такие смелые поползновения на «приблизить плохой исход» мгновенно тонут в каком-то тотальном страхе перед этим сумасшедшим. С бьющимся в горле сердцем разворачиваюсь в направлении дома.
Через несколько минут ещё одно смс. Не останавливаясь, смотрю на экран:
«Вот и умница. Я хочу, чтобы ты осознала: пока ты в моих руках, с тобой не случится ничего плохого. Я тебе обещаю. Доверься…»
А я не могу осознать, что там написано. Буквы читаю, смысл – не понимаю. И ноги несут меня дальше к дому.
«С тобой не случится ничего плохого. Я тебе обещаю».
И вот это «я обещаю» очень надёжно звучит. Звучит так, что меня снова заносит в мой виртуальный «восемнадцатый век». Это звучит именно так, как мне необходимо слышать от мужчины. Очень смело, уверенно, убедительно, железно. Главное ведь, чтобы не пусто! Мужчины умеют говорить пустые слова. Но слова этого сталкера не ощущаются мной пустыми, и от этого мне ещё страшнее и душнее.
Опять смс… В сообщении ссылка. Прохожу по ссылке. Трек. Включаю.
Пикник – «Кукла с человеческим лицом».
Господи, Господи… Где я так нагрешила?! Почему я?!?
Впадая в ступор, слушаю слова:
«Мир как будто надвое расколот,
За витринным голубым стеклом
Тихо плачет манекен бесполый,
Кукла с человеческим лицом.
Просит одинокими ночами,
Просит он у неба одного —
Чтоб огонь от искры изначальной
Разгорелся в сердце у него.
Чтобы было сладко,
Чтобы было больно,
Чтобы каяться потом…»
Долетев до дома, захлопываю дверь и с рычанием закрываю задвижку. Скидываю одежду и, не включая свет, падаю навзничь на кровать.
Он читает мою почту, там адреса всех мест, где я бываю, где работаю. Он видит меня дома. Он наблюдает за мной вне дома.
– Это, по-твоему, «ничего плохого»?! – рявкаю я отчаянно. – Ты меня слышишь? Я знаю – ты меня слышишь! То, что ты со мной делаешь – очень плохо. Очень плохо и страшно! А ты обещал!
Господи, Александра, с кем ты говоришь?!
Я знаю, он слышит, я чувствую! А как?
Рывком поднимаюсь, смотрю на чёрный экран ноутбука. Он выключен. Он выключен, а лампочка возле камеры почему-то горит!!! Щёлкаю кнопкой ночника. Смотрю в камеру. Зря я, оглушённая инстинктом самосохранения, послушалась его приказа вернуться домой. Надо было дождаться его там! Надо было встретиться с ним. Чтобы понимать про происходящее хоть что-нибудь!
Сглатываю ком в горле.
– Почему ты прячешься? Если я тебе интересна, будь мужчиной и скажи это мне в лицо!
Захлопываю со злостью крышку ноутбука. Натягиваю на себя одеяло и вырубаюсь.
Утром мой телефон чист. Никаких смс со скрытых сайтов, ни с оправданиями, ни с угрозами. Но всё равно из дома хочется сбежать побыстрее. И я с самого раннего утра иду на работу. И каждую минуту жду, что телефон ответит на мой ночной вызов. Или в дверь магазина зайдёт мой сталкер. Но ведь сталкеры так не поступают. Их кайф в чём-то другом… Когда ухожу на обед, возвращаюсь с колотящимся сердцем – возможно, меня ждёт ещё какой-то сюрприз на двери… Но ничего нет.
А возможно, меня ждёт какой-то сюрприз дома. Возможно, даже сам сталкер. И я кручу нервно в руках телефон. Мне нужно позвонить Стасу. Я очень боюсь заходить в дом одна.
Но я не могу.
Потому что «я тебе обещаю» от сталкера подкупает… А «не смей мне звонить, когда влипнешь!» абсолютно выбивает из под ног почву. И это блокирует мои пальцы. Парадокс! Но мне хочется верить этому сталкеру. И мне невыносимо просить о помощи Стаса. Это шиза…
В девять вечера закрываю магазин и, подняв воротник пальто, иду домой.
Я чувствую, что ты смотришь на меня, сталкер. Чувствую… Просто подойди. Мы же можем просто познакомиться, как нормальные люди. И мне не будет так страшно. Почему ты не можешь вести себя, как обычный мужчина?! Тебе доставляет удовольствие мой ужас? Зачем тогда ты пишешь, что я в безопасности с тобой?
Проходя под аркой в тёмную подворотню своего дома, я вдруг ощущаю неожиданное движение рядом. Адреналин обжигает вены. Лицо накрывает чужая ладонь. И я дёргаюсь из этих рук, делая глубокий вдох. Лёгкие сводит от чего-то резкого, химического…
Темнота. Абсолютная. В голове гул.
Нащупываю руками поверхность, на которой лежу. Мягкое что-то…
Отталкиваюсь от неё ладонями, сажусь. Какая-то кровать или диван… Свешиваю ноги. Слепо и растерянно веду руками, ощупывая вокруг себя пространство.
– Спокойно.
– Мамочка… – судорожно выдыхаю я, вздрогнув от страха. И пытаюсь вдохнуть, но выходит плохо. Какие-то рваные судороги вместо дыхания. И даже закричать не получается!
– Не нужно кричать, Саша. Ты в безопасности.
Запах… Дорогой, мужской… Мне даже на мгновение кажется, что я уже где-то чувствовала его. Но вспомнить не могу.
– Дыши… Дыши глубже… Через нос. Всё хорошо.
Послушно дышу громко и быстро.
Кто это?! Где я?!?
Это он, я чувствую! Он самый…
– Нет! – меня перехватывают за руки. – Повязку снимать тоже не нужно.
Руки у него горячие и сухие. Голос очень спокойный. Сильный и проникновенный. Низкотембральный…
Говорит очень тихо. Но каждое слово – словно увесистая печать.
– Не надо… – в шоке выдыхаю я.
– Что именно – «не надо»? Тебе ничего не грозит. К тебе никто не прикоснётся. Очень скоро ты выйдешь отсюда. Невредимой и нетронутой.
В его интонациях нет надменности. Или какого-то вызова. Никакой демонстрации своей власти или угроз. Он говорит со мной медленно, успокаивающе, как врач-психиатр с буйным пациентом. Я слышу в его голосе заботу, и даже трепетность. Но это абсолютно не делает этот голос менее внушительным или обещающим какие-то уступки. И от этого я впадаю в ещё большее оцепенение. Потому что не могу представить ни одной ситуации, в которой психически здоровый мужчина может так говорить с похищенной им женщиной. И я опять начинаю истерично дышать, погружаясь в паническую атаку. В голове несутся всякие картины из фильмов ужасов про маньяков. Мне кажется, они именно так говорят со своими жертвами. Играют с ними, как с куклами. И мои завязанные глаза тоже как элемент игры.
Но шокированно понимаю, что его приказ не снимать повязку я буду исполнять. Потому что если я увижу его лицо…
– Пожалуйста, отпустите меня.
Я не знаю, зачем это говорю. Что вообще говорят больному на голову извращенцу, находясь в его власти?!
Господи… Я же знала, что это просто так не закончится!
– Саша… – очень мягко. – Мне жаль, что ты так напугана. Но здесь тепло, чисто и совершенно безопасно. Я тебе гарантирую это. Не надо бояться. Мне не нужен твой ужас. Мне нужно, чтобы ты успокоилась. Я сделаю несколько фотографий и отпущу тебя.
– Каких фотографий? – в ужасе сжимаюсь я.
– Красивых…
Красивых?… Слёзы начинают течь по моим щекам.
– Покажи мне, пожалуйста, свои кисти…
Сдерживая рыдания, протягиваю трясущиеся руки.
– Не надо! Пожалуйста… Не трогайте меня…
– Обними себя за плечи.
Мне и самой дико хочется сделать это, чтобы как-то прикрыться и защититься.
Слышу несколько щелчков фотокамеры.
– Я только сфотографирую. Ты не будешь обнажаться, я не буду прикасаться. Ты слышишь меня?
– Да… – выдыхаю я.
– Что тебя так пугает?
– Вы меня похитили…
– Да. И скоро отпущу.
– Зачем?… Чтобы сделать фото? Вы могли бы просто договориться со мной об этом. Вы же знаете, что я подрабатываю натурщицей. Зачем Вы так сделали?
– Я сделал так потому…
Ещё несколько щелчков…
– Саша, кисти на шею, пожалуйста. Предплечья крест-накрест. Так, чтобы пальцы обхватили подбородок и челюсть. Расслабь пальцы. Лицо чуть выше. Прекрасно… Спасибо… – его голос снижается до шёпота.
Несколько щелчков фотокамеры.
Моё дыхание немного успокаивается. Он правда меня отпустит?!
– Распусти, пожалуйста, волосы.
Послушно делаю всё, что он просит.
– Пальцы в пряди, лицо опустить… Расслабь губы…
Щелчки камеры.
– Спасибо… Сними, пожалуйста, свитер.
– Но Вы же сказали… – всхлипываю я.
– Только свитер. Мне нужны твои плечи. Несколько снимков – и ты наденешь его обратно. Тебе понравятся эти фото. Обещаю.
Стягиваю свитер, оставаясь в тонкой маечке. Меня не смущает моё тело, я знаю, что оно красиво. И спокойно обнажаюсь перед художниками. Но сейчас… Это ужасно просто! И мне хочется спрятаться. Моё тело зажато. Я едва могу оторвать от себя локти, чтобы выполнить его просьбу.
– Я сделал так потому, что когда спадёт первый ужас… И ты почувствуешь, что тебе ничего не грозит…
Ощущаю, как его пальцы едва ощутимо поправляют волосы на моём плече.
– Но… Оставаясь во власти незнакомого мужчины, в моей власти… Оставаясь беспомощной… Ты вдруг почувствуешь… – его шёпот приближается, и запах становится ярче. – Ты почувствуешь…
Меня окатывает горячей волной, и дыхание сбивается. По спине идёт судорога дрожи. И, впадая в ступор, я чувствую, как совершенно нелогично между ног мне становится горячо и мокро.
– Ты почувствуешь…
Его губы едва-едва касаются кромки моего уха.
– Чистую… прозрачную… уязвимость.
Дыхание рвётся, рвётся, рвётся! От его горячего мужского запаха и практически физически ощутимого давления на меня. Этот запах пронизывает изнутри, упираясь в самое чувствительное место где-то внизу живота. Как будто я лечу вниз на качелях. Мурашки, идущие по спине, превращаются в какое-то жгучее онемение, охватывающее мою шею, лицо, концентрируясь на затылке…
– Дай мне свою уязвимость, Саша…
Вспышка…
Меня оглушает от оргазма. Тело передёргивает. Судорожно, неконтролируемо вдыхаю, хватая пальцами воздух.
Щелчок… Щелчок…
– Спасибо… Всё.
Замерев в прострации, я слышу только своё неровное дыхание. Чувствую, как его пальцы сжимают мои.
– Всё хорошо… Ты прекрасна… – горячие губы прикасаются к пальцам. – Ты мне очень интересна, я говорю тебе это в лицо. Всё, что с тобой будет случаться рядом со мной – будет прекрасно. Как сейчас.
– Это насилие… – выдыхаю я практически беззвучно.
– Насилие. Но не любое насилие травмирует. Я тебя не травмирую. Обещаю.
– Вы уже травмируете.
– Тебя травмируют твои негативные ожидания. Они не оправдаются.
– Вы не оставите меня в покое?
– Я сейчас уйду. Ты досчитаешь до двадцати и снимешь повязку. Оденешься. Выйдешь отсюда. Захлопнешь за собой дверь. На улице тебя будет ждать такси. Сядешь, поедешь домой. Спокойно ляжешь спать. А я подумаю, как сделать твой завтрашний день чудесным…
Ещё один аккуратный горячий поцелуй на моих пальцах.
– До встречи, Саша.
Я слышу удаляющиеся шаги…
Глава 13
Кризис
Открываю глаза. Утро. На люстре покачиваются прозрачные шарики на цепочках. Мне же всё это приснилось, правда?..
Но отчего-то тотальным ужасом больше не накрывает. Просто какая-то слабость после пережитого. И неловкость от того, что моё тело повело себя так, как повело. Но ужаса нет. Он же отпустил меня всё-таки… Всё самое страшное уже произошло, и… Ничего не произошло слишком жёсткого.
Александра, ты в своём уме?… Тебя выключили хлороформом, похитили, принудили к действиям сексуального характера.
И одна моя половина с облегчением парирует: ну и что? Не тронул и отпустил. Он же не прикасался. Это моя ненормальная психика причина того, что эти действия приобрели откровенно сексуальный характер. Вряд ли он планировал такое. Кроме поцелуя моих пальцев он не позволил себе никаких касаний.
Вторая – бьётся в истерике, что никакого права он не имел поступать со мной так! И откуда мне, идиотке, знать, что он делал со мной, пока я была в отключке? В полицию? Смысл? Что я скажу? На что жалоба? На подарки? Это не запрещено УК.
Пересматриваю смски. Ни намёка на угрозы. На похищение жалоба? А как его доказать? На мне никаких следов, свидетелей тоже нет. Заявление примут, искать не будут. Смысл проходить все эти унизительные процедуры?
Рассказать Стасу? Перебирая пальцы на руке, считаю дни. Сегодня у него должен быть выходной… Только зачем? Чтобы выслушать опять, что это моя вина? Что всё из-за того, что я работаю натурщицей? Тысячи женщин работают натурщицами, моделями, актрисами, порно-актрисами, наконец! И всем плевать на это. Никто не преследует их. Обнажение сейчас – дешёвый товар, его не похищают, его можно взять за копейки, можно взять бесплатно. Ни при чём здесь обнажение. Здесь что-то другое. Мой сталкер совсем другое хотел от меня. Он хотел моей уязвимости. Но Стасу это объяснить невозможно. Он просто не про это. В его вселенной не существует таких тонкостей. В его вселенной есть моё тело, которое ему нравится. И моя психика, которая его бесит. Которую он с удовольствием бы подрихтовал под какой-то лёгкий штамп и был бы счастлив. А сталкер – он иной. Он хотел моих «внутренностей», его заводит именно это. Где я успела ими посветить? Откуда ему знать, что они во мне есть? Я не могу припомнить своих обнажений такого рода. Но ведь вытащил! Силой вырвал из меня то, о чём я даже сама не подозревала!
Надеваю халат, за окном ещё темно. Включаю на кухне свет, чтобы сварить себе кофе. Дотягиваюсь до лежащего на столе телефона и с тревогой открываю сообщения.
Сообщение только от Стаса. «Добро утро, Саша. Я был не прав… Извини».
Звонок в дверь.
Всё произошедшее вчера зашкалило степень моих переживаний. И волнения из-за Стаса вдруг перестают казаться мне такими уж острыми и значительными, как ранее. И я совершенно спокойно иду к двери, не парясь, как обычно, тем, что сейчас скажу ему, что придётся выслушать, чем это закончится в очередной раз, тем, что мне опять будут «натирать» наши неопределённые отношения, а без них я буду чувствовать себя слишком «босой».
Мне просто… пофиг! Простите, но вчера какой-то маньяк наблюдал через камеру, как я ублажала себя, потом похитил меня, и я кончила от его голоса. Это мне кажется более оглушающим, чем очередные выверты Стаса!
Открываю дверь, не глянув в глазок. Это не Стас…
Испуганно вглядываюсь в лицо незнакомому парню.
– Александра? – обезоруживающе улыбается он. И это точно не тот голос, от которого я кончила вчера. Да и форма у него, бейджик…
– Да, – растерянно киваю.
– Это всё Вам! Я занесу?
В его руках большие коробки.
– А что там?… – сделав шаг в сторону, пропускаю его внутрь.
– По всей видимости, сюрприз, – улыбнувшись, парень ретируется.
Взъерошиваю волосы, рассматривая эти коробки, стоящие в прихожей. Срываю бумагу с одной. Корзина с цветами. Белые лилии, белые розы, ромашки и много красивой зелени. Очень нежно…
Присаживаюсь. Пальцем глажу бутон лилии. Открываю коробку поменьше. В красиво оформленном пластиковом контейнере круассаны с шоколадом. И чёрный конверт с позолотой.
Открываю его, там фотографии. Чёрно-белые… Завороженно перебираю. На некоторых из них я без повязки на глазах… Словно сплю… На некоторых уже с повязкой… На некоторых – прикосновение наших рук… Всё очень нежно… Никакой пошлости, откровенной эротики… Только эстетика и… Уязвимость.
Я зависаю на одной. Там хорошо видна его рука. Красивая мужская рука. Со вздутыми венами, немного узловатыми костяшками пальцев. Моя кисть очень хрупко смотрится на ней. На большом пальце у него широкое, стильное, лаконичное кольцо.
Очень красивые фото. Профессиональные. Художественные. Все до одного. И я, словно под гипнозом, смотрю их, наверное, уже по десятому кругу. Их немного, штук восемь…
Присаживаюсь, сползая по стене. Пальцем глажу бутон лилии. Открываю коробку поменьше. В красиво оформленном пластиковом контейнере круассаны с шоколадом. И черный конверт с позолотой.
Открываю его, там фотографии. Черно-белые… Завороженно листаю. На некоторых из них я без повязки на глазах… словно сплю… на некоторых уже с повязкой… На некоторых – прикосновение наших рук… всё очень нежно… никакой пошлости… откровенной эротики… только эстетика и… уязвимость.
– Долго ещё будешь любоваться?
Поднимаю глаза. Стас… Его белые губы нервно вздрагивают.
– Дай сюда… – протягивает руку.
Мне хочется спрятать эти фотографии. Они прекрасные. Но он не оценит, к сожалению. Он найдёт в них что-нибудь отвратительное и «запачкает» этим.
– Саш, дай мне эти фото.
Ладно… Ничего отвратительного здесь нет. И я протягиваю. Сжав челюсти, небрежно перебирает фотки.
– Уже и на его диване успела поспать? Класс… С ним?
– Стас… – от обиды перехватывает дыхание.
Аккуратно складывает фотографии в стопку, и, не сводя своих глаз с моих, медленно разрывает пополам.
Моё лицо вздрагивает.
– Зачем? – шокированно смотрю на него.
– Мне не понравились. Бездарный фотограф. Цветы от него?
Обессиленно киваю.
– Пойду вынесу мусор. Свари мне пока кофе, пожалуйста.
Кидает порванные фото в коробочку с круассанами, подхватывает её и корзину. Уносит из квартиры…
Растерянно иду на кухню. Вода в турке почти вся выкипела. Доливаю. Кофе вскипает пеной, заливая плиту. Мои руки дрожат. И пока вытираю плиту, обжигаюсь о раскалённые огнём дуги…
Разливаю кофе по чашечкам. Через пару минут Стас возвращается. Подходит ко мне и садится напротив. Забирает одну из чашек.
– Ну, рассказывай… – с наигранным энтузиазмом, пытаясь скрыть ядовитые интонации.
Не могу. Как я могу рассказать такое интимное и запредельное вот в такой обстановке? Это будет звучать как оправдание. А за что??..
– Давай, Саш. Скажи это!
– Что?
– «У меня другой мужик»!
– Нет. Это… тот же.
– Но ведь ты сказала мне, что не знаешь его. А на фото он держал тебя за руку. Это же был он? Ты обманула.
Отрицательно качаю головой.
– Я его не знаю. Я его не видела, – всё-таки начинаю оправдываться.
– Как это может быть?
– Мои глаза были… завязаны.
– Ммм… – с сарказмом. – Какие у вас интересные игры!
Закрываю лицо ладонями. И, сделав над собой гигантское усилие, рассказываю ему вчерашний день. Рассказываю не всё. Про свои ощущения рядом с тем мужчиной не рассказываю, и о том, как он говорил со мной – тоже.
Злое раздражение Стаса трансформируется во что-то другое. Но тоже очень неприятное.
– Я заберу твой ноутбук. Отдам ребятам из техобеспечения. Пусть посмотрят его.
– Нет. Там мои письма, переписки, фото… Не хочу.
Я хочу попросить этого сталкера уйти из моего ноутбука. По-человечески попросить. Человек, который делает такие вещи и дарит такие подарки, не может быть «глухим».
– Я сама решу с ноутбуком.
– Ладно. Чего ты ожидаешь от меня в этой ситуации?
– Ничего, – качаю головой.
– Ты же понимаешь, почему она возникла, Саша? – с давлением.
– Нет. Не поэтому.
Устало закрывает глаза.
– Это исключительно твоя вина и твой косяк. Ты напросилась. Ты спровоцировала. Это логичный результат того, что ты делаешь. Это должно было рано или поздно случиться. И единственное, что я могу сделать для тебя в этой ситуации – забрать к себе и запретить все твои движухи с позированием. Поедешь?
– Не знаю.
– И ещё просьба от меня. Как от твоего мужчины. Выброси всё, что подарил тебе этот человек.
Выбросить?…
– Разве это что-то решит?
– Знаешь, что?! Или мы решаем эту ситуацию так, как говорю я: ты выкидываешь всё, переезжаешь ко мне и завязываешь с позированием. Или – решай её сама. Без моего участия.
– Как и абсолютно всё в своей жизни я буду делать это без твоего участия, Стас! – срывает меня от его очередных манипуляций. Вчера было слишком много всего запредельного, и мои пределы, видимо, немного сдвинулись! Мне хочется высказать!
– Абсолютно всё? – взлетают его брови.
– А разве ты в чём-то участвуешь?
– О, как ты заговорила! Это тебя подарки фотографа вдохновили. М? А то, что я помогаю тебе решать проблемы с братом?
– Не особенно. Он отбирает мои деньги, вваливается сюда, ломая мою дверь… Где в этом ты?
– Ты не сказала!
– Ты попрощался со мной. Сказал, чтобы я решала свои проблемы сама. И исчез! А потом некто вламывается ко мне в квартиру, следит за мной, подглядывает, пугает. Я прошу тебя помочь, а ты списываешь всё на мои фантазии!!
– Я не думал, что это так серьёзно! Что-то ещё?
– Да всё! Абсолютно всё! В чём ты мой мужчина? В чём ты, кроме того, что справляешь в меня свои сексуальные нужды, мой мужчина?
– А ты не справляешь? Тебе это удовольствие не доставляет?
– Честно?… – вдыхаю поглубже.
– Ну, давай! – разводит руками. – Не то чтобы я не чувствую, Саш. Но скажи.
– Ну, а если чувствуешь, зачем говорить?
– То, что ты фригидна… – прищуривается, – не мой косяк.
– Я не фригидна!
– Ни одна из моих женщин не жаловалась на меня в этом! Всем всего хватало!
– Ладно, Стас. Кофе выпит. Уезжай. Я буду собираться на работу.
Встаю со стула и показательно иду в прихожую. Он одевается, на щеках белые пятна. Да и я чувствую себя не лучше после этого разговора. Но мне легче. Я рада, что сказала это всё.
Уже одевшись, неожиданно притягивает к себе, обнимает за талию. Губы касаются моей скулы.
– Это просто кризис отношений, Саш. Так у многих бывает. Нам нужно сдвинуться куда-нибудь.
Меня уже сдвинули, кажется.
– Переезжай ко мне. Если хочешь, я к тебе перееду.
– Не надо. Не хочу сожительствовать с мужчиной. Буду жить только с мужем.
– Я сделал тебе предложение.
– Ты сделал его не мне. Ты сделал его какой-то удобной для тебя женщине. Она – не я. Мне… МНЕ ты предложение не делал.
– А если бы сделал? Без всяких условий? ТЕБЕ.
– Тогда бы подумала…
– Ясно… – разочарованно. – Нужна будет помощь – звони.
Уходит, хлопнув дверью.
