Янка Рам
Особые полномочия на любовь
Глава 1
Контузия
(Иван)
Гул… Голова словно раздутый шар… Глаза ломит. С трудом приоткрываю веки… Мельканье… Взгляд фокусируется медленно. Квадратные светильники под потолком. Плечи… халаты… скрип каталки…
– Пришел в себя.
– Большая кровопотеря… – сквозь гул доносятся фразы врача. – Какая группа крови, боец?…
Разлепляю пересохшие губы, чтобы сказать: «Первая», но слышу лишь свой хрип. Темные пятна плывут перед глазами… Чувствую, как кто-то вытаскивает медальон с метками по группе и резусу, висящий на шее.
Не могу вспомнить, как я оказался на каталке. Сосредотачиваюсь по очереди на руках, ногах, ощущениях… Вроде все на месте! Бедро ощущается как что-то очень горячее, огромное, тяжелое… Отключаюсь.
И когда прихожу в себя, уже не чувствую ни движения каталки, ни посторонних шумов. Чувствую свежесть… и легкое онемение во всем теле.
– Вань… – тихо зовет меня знакомый голос.
Варвара… Сноха моя.
– Мм?
Потолок белый. Скашиваю в сторону глаза. Окно открыто…
– Ну слава Богу!
– А ты чего здесь, Варь?… Попить есть что-нибудь? – облизываю пересохшие губы.
– Так… Мужчины все на службе. Кому же еще?
– Я во внутреннем госпитале?…
– Да.
– А как ты прошла?
– Я ж работаю здесь, Вань. В декрете просто. Переводчиком.
– Да?… Точно. Да… – растерянно пытаюсь припомнить.
– Ты что, не помнишь?
– Голова что-то…
– Это контузия. Не волнуйся. Все должно восстановиться.
– А племяши где?
– С няней.
Прислушиваюсь к своему телу. Понимаю, что не чувствую ноги. Испуганно дергаюсь, кладя ладонь на бедро, и тут же вскрикиваю от болевого ощущения.
– Целый-целый… – давит она на плечо, укладывая обратно. – Контузило, и осколок в бедре. Все вытащили, зашили. Сейчас под обезболивающим.
– Не помню ни черта… – морщусь я от головной боли.
Пытаюсь отыскать другой рукой волшебную кнопку, что поднимает выше изголовье. Но Варя перехватывает мою руку, прижимая ее к больничной кровати.
– Капельница!
Сама нажимает на манипулятор. Изголовье медленно ползет выше. Поит меня из трубочки.
Красивая у нас Варвара… Глаз не отвести! Но я отвожу. Это брата жена. Среднего нашего – Андрея. Она мне, считай, сестра. Андрюха велел особенно не любоваться. А «своей» все не случается. С моей службой это проблематично. Так… Случайные телочки… Таких хоть соли. Все любят крепких мальчиков в форме. Но никто особенно не жаждет ждать таких мальчиков в одиночестве со службы. А я вот такую же хочу – яркую, длинноволосую…
– А завтра тебя уже выпишут. И Марья Васильевна из деревни приедет…
– Куда?… – подозрительно смотрю на нее.
– К тебе!
– Зачем?
– В гости, – смеется Варвара. – Бульоны тебе варить. Я со своими годовалыми воинами еще одного бойца не потяну.
Бабушку я, конечно, люблю всем сердцем… Но дома у меня бардак и беспредел, во всю стену постер с голыми девками… Если она такое увидит, я выхвачу! Бабушка у нас суровая и до сих пор себя главой семьи ставит. Даже дядька – полковник ФСБ – с ней в открытый конфликт идти не решается.
– Виктор идет, – хмуро смотрит Варвара на экран телефона.
Помяни черта… Дядька. Не ладится у нас с ним в последнее время. Но тут не повыступаешь. Прямое начальство моего подразделения. Полкан, замначальника антитеррористического отдела.
– Выздоравливай. Андрей тебя подхватит завтра, как со службы домой поедет.
Живем мы с братом в одном доме, но в разных подъездах. Удобно…
– Добрый день!
Переглядывается с Варей, кивком головы показывая на меня.
– Ничего хорошего, – строго сводит она брови.
– Такая служба, Варь.
– И все равно… – отворачивается она к окну. – Можете Вы там как-то свои операции лучше продумывать? Ему же чуть ногу не оторвало.
– Главное, чтобы не голову, как Андрею. Тогда совсем беда будет.
– Очень смешно! Скорее бы уже Вам, Виктор, так оторвало. Может, и себя, и их по такому поводу больше беречь будете.
Не любит Варвара дядьку нашего. Потому что постоянно за Андрея переживает.
– Да переведу я Андрея в следующем году на аналитику. В этом не отпускают.
– Но Вы же обещали… И этого славного воина надо куда-то, где безопаснее. Второй раз за год смерть мимо него пролетает. Думаете, и в третий повезет?…
– Так, – хмурится он. – Иван на своем месте.
– Тогда работайте лучше со своими аналитиками!
– А ты приходи ко мне в аналитический! – язвительно прищуривается дядька. – Будешь сама разрабатывать операции. У меня и вакансия есть.
– Кстати, насчет вакансий… Девушка Вас тут ждет уже часа три в коридоре.
– Почему здесь?
– Ну так к вам же не попасть на рабочем… А тут племянник Ваш. Придете же рано или поздно. Видимо, поэтому.
– Ааа… с косой? Чуть с тобой со спины не перепутал. Ладно, Варвара. Мать приедет – увидимся. За Ивана – спасибо. Езжай к детям.
– До свидания.
Недовольно смотрит ей вслед.
– Нашел же командиршу! А такая скромная поначалу была.
Тихо и болезненно смеюсь.
– У нее дети. Ей теперь нельзя скромной быть.
– Да я понимаю.
– Разрешите? – заглядывает медсестра. – Лекарство надо вколоть.
– Делайте.
Дядька делает пару шагов назад, уступая место медсестре, и погружается в переписку на телефоне.
Девушка – симпатичная блондинка, губы красные… Фантазия тут же начинает играть.
– В мышцу… – стреляет взглядом в пах.
– В пещеристую? – подмигиваю ей.
Улыбаясь, фыркает на меня:
– Такой не бывает.
– А ты получше поищи…
– Зольников, – одергивает меня дядька. – В голову кровь направляй. У тебя ее и так немного сейчас. Меня функции твоей памяти очень интересуют, а с эректильной в мое отсутствие разберешься.
Медсестра покрывается румянцем. Дядька делает еще шаг назад, тихо отвечая на звонок:
– Да?
Девушка снимает одеяло, застывая взглядом на моем стояке.
– Ну и богатыри пошли, – облизывает она свои яркие губы. – Никакие анальгетики их не берут! На бок…
Послушно поворачиваюсь, морщась от ощущения иглы, входящей в ягодицу. Но девушка делает все быстро и снова прикрывает одеялом. Со стоном падаю на спину. В бедре вдруг появляется рвущая боль.
– Обед принести? – уточняет она, снижая голос.
– «А я такой голодный… как айсберг в океане…» – продолжаю заигрывать с ней, страдальчески морщась от боли. – И обед тоже принеси.
– Тоже? – поднимает бровь.
– Вы сделали инъекцию? – требовательно повышает голос дядька.
– Так точно.
– Свободны.
Медсестра быстренько исчезает.
– Вспоминай, Иван…
– Что вспоминать-то?
– Зачем внутрь без приказа пошел? Рассказывай.
– Чего рассказывать-то? Последнее, что помню – автобус с альфачами в полном обмундировании… – картинки мелькают перед глазами. – Анекдот был… Точно. Про тебя.
– Какой еще анекдот, лейтенант Зольников? – голос дядьки становится суровым. – По форме докладывай.
– Так я же говорю, товарищ полковник, последнее, что помню – анекдот.
Скашиваю глаза на стеклянную дверь. Другая медсестра заглядывает внутрь, приоткрывая дверь с подносом в руках. За спиной – силуэт стройной девушки с косой. И мне тоже сначала кажется, что Варвара. Но нет… Слишком спортивная. Фитнес-няшечка? Она оборачивается на секунду, коса перелетает с одного плеча на другое. Вижу пухлые губы и пронзительный взгляд из-под темных бровей вразлет. Типажик Лары Крофт! По стволу в каждую руку и трахать, трахать, трахать! Ммм…
– Позже зайдите, – холодно бросает дядька медсестре, неуверенно застывшей в дверях.
Она тут же закрывает ее, пряча от меня незнакомку.
– Что за анекдот-то?
– Ааа… На свадьбе полковника спецслужб Зольникова, – на автомате бормочу я, – гостей, требующих выкуп за невесту, снял снайпер.
– Совсем оборзели!
– Ну смешно же! «Свадьба полковника Зольникова»… – болезненно смеюсь я. Дядька у нас женщин на своей территории не терпит.
– Смешно…
Глава 2
Мутная история
(Виктор)
Ванька бледный, лицо осунувшееся, под глазами глубокие тени. Хорошо, что мать приезжает… Давно ему было пора отдохнуть. Правда, наслушаюсь я от нее нравоучений посильнее, чем от Варвары. Но… Женщины. Что с них взять?
– Наши все целые?
– Не все, – осматриваю его критически. – Ты нахера поперек приказа попер?
– Я не помню. Но в боевой ситуации старший звена принимает решение соответственно происходящему. Значит, так было надо.
– Звезды с погон тебе сдуть надо!
Вообще-то, наоборот, капитана ему дать планирую. Если бы не он, там бы все звено осколочными пошинковало.
– Сдувай… – обиженно.
– Погожу. До выяснения. А пока в отпуск пойдешь. На неделю. А там, пока будет идти служебное расследование…
– Отставка?!
Возмущенно приподнимается на локтях. И со стоном падает обратно.
– Временно! Ты же знаешь процедуру.
– Боевиков взяли?
– Двух… так… пешки. Никого серьезного там не было. Тоже осколочные, в тюремном госпитале они. А женщина, шахидка – насмерть. Она и была заряжена. Разорвало. Личность выясняем.
Ванька морщится.
– Суки. Почему всегда женщин заряжают?
– Ими манипулировать проще. Детей отобрать – она что хочешь сделает. А мужик, как мозги ни промывай, в последний момент очухаться может. Ненадежно.
Поэтому нет у меня ни жены, ни детей, чтобы некем манипулировать было. Вот троих племяшей уберег, пока росли, и то слава Богу. А Варя права, надо их переводить с оперативки. Уже свои дети пошли. Кто воспитывать будет, если вдруг?… Тьфу-тьфу…
– Допросили их?
– Пока без сознания. Они же, в отличие от тебя, без бронежилетов и касок были. Их надо сначала с того света вытащить. Допросить, а потом обратно сдать. Там организация понадежней, чем наша.
– Ты почему так сказал?
– А потому что знали они об операции. Ни одной центральной фигуры там не оказалось. А этих двух они просто подставили. Слили.
– Думаешь?
– Уверен. И смертница только вашего появления и ждала. Потому буду сейчас менять состав, который работает по этой теме. Ладно, Иван. Поправляйся. Ты же у нас в год собаки родился. Все как на собаке должно!
– Буду вспоминать… А где тут волшебная кнопка, чтобы подачу морфия усилить? – морщится он, крутя в пальцах дозатор от капельницы.
– Это ты, Иван, фильмов вражеских насмотрелся. Тебе кроме анальгетика никаких кайфов не положено. Вверх на деление колесико передвинь… Давай, – салютую ему рукой.
Отделался легким испугом, считай. Заряд был крошечный, разнесло только комнату и женщину.
Выхожу из палаты, бросаю взгляд на девушку. Взгляд, не подчиняясь, залипает. Очень эффектная… Темноволосая, яркая, статная, лицом навевает что-то восточное. Только глаза серые, а не карие, как у восточных женщин, да и взгляд дерзкий. Помню я это лицо. По фотографии. Лежит у меня на столе ее личное дело…
Через плечо коса, заплетенная высоко на затылке, как некоторые стриптизерши делают хвосты. Лет… двадцати пяти. Молодая совсем.
Встряхиваюсь и, не останавливаясь, ускоряю шаг. Некогда мне пока состав собеседовать.
– Товарищ полковник… – догоняет она меня.
– Вы кто?
– Я по поводу вакансий в Ваш отдел. Документы две недели назад подавала. Предварительное собеседование прошла.
– Вы кто? – повторяю я еще раз раздраженно, не глядя на нее.
– Лейтенант…
Резко останавливаясь, разворачиваюсь к ней лицом. Вот бесит она меня чем-то. А чем, понять не могу. То ли красотой своей, то ли намеком этим на Восток.
– Как зовут тебя?
– Диляра.
– Кандидатуру твою я не одобрю, Диляра. Не выношу восточных женщин. Профессиональная деформация.
– Сербка я по происхождению! – закатывает она глаза.
– Час от часу не легче!
– И гражданка России! Практически с рождения здесь. После конфликта меня годовалую вывезли из Сербии. В Россию, детский дом. Удочерена была узбекской семьей, москвичами. Родители у меня – научные сотрудники. Почитайте личное дело.
– Да?… – подозрительно разглядываю ее. – Тогда подумаю. Почитаю. Фамилия, лейтенант?
– Владо.
– Родную, что ли, оставили?
– Сама сменила потом, когда паспорт получала.
– Зачем?
– Не знаю… Это важно?
– Да нет. А имя чего не сменила?
– А имени не было. Без документов нас тогда привезли. На одежде была вышивка с фамилией. Имя уже приемные родители дали.
– Не любят у нас таких мутных историй, Диляра. А по специализации ты кто?
– Два образования у меня, первое – Школа полиции, «Следственное дело». Второе уже в академии ФСБ получала – «Информационная безопасность».
– Рекомендации?
– Да полно! Посмотрите мое дело.
– Посмотрю… А на какую вакансию претендуешь?
– В отдел по защите свидетелей…
Опять залипаю на ее безупречно красивом лице. Белые зубы нервно прикусывают пухлую, темную, без грамма макияжа губу. Ее бы в оперативку. Подставным агентом. Вот где был бы эффект от ее красоты. Только жалко такую под маньяков этих религиозных подкладывать. А в отделе она мне всем мужикам бошки оторвет… Но квалификация хорошая.
Нахмурившись, отворачиваюсь от нее.
– Запишись у моего секретаря.
Ухожу. Набираю старшего племянника.
– Слушаю.
– Майор, пробей-ка мне одну барышню из личного состава. Диляра Владо. Дело ее у меня на столе лежит.
– Так если дело лежит, значит, уже все пробили.
– Отдай безопасникам еще раз. Пусть внимательнее копают. До третьего колена. Все связи с родственниками. Мне ее на секретные документы присаживать.
– Сделаем, товарищ полковник.
– Делайте…
Глава 3
Собеседование
(Виктор)
– Виктор Алексеевич… – заглядывает мой секретарь.
Недовольно смотрю на нее. Уже пузо на лоб лезет. Со дня на день – в декрет. А меня устраивает именно она. Стажера брать? Это месяц, а то и два сбоев в работе. Вот не люблю женщин на службе! Я бы мужика секретарем взял, но генерал наш считает, что это бьет по статусу – мужик секретарем у мужика. Секретарь, как и любовница, обязан быть женщиной! А все потому, что у нашего престарелого генерала его секретарь по совместительству ему и любовница. Но с генералом не поспоришь. Скорей бы уже в отставку, что ли, двинул. Не то чтобы я стремлюсь на его место, но…
– Виктор Алексеевич…
– Да.
– Девушка к Вам.
– Девушку сюда пропустить не могли. Девушкам здесь не место.
– Стажер, – исправляется она, чуть заметно закатывая глаза. – На собеседование. Лейтенант Владо. Была записана на это время.
– Владо… – вспоминаю я девицу с косой. – Зови.
В строгом брючном костюме, на каблуках. Волосы собраны так же, как и в госпитале. Кончик косы, как острие штыка лежит на выпуклой груди в разрезе пиджака. Ее коса смотрится, как хвост черного скорпиона. Очень агрессивно!
Отвожу взгляд от этого, надо признаться, манящего зрелища.
– Товарищ полковник… – вытягивается она.
Ну ты мне еще честь отдай! Смотрю скептически на ее выставленную вперед грудь. Вот как с бабами работать? Одна порнография!
– Вольно. Не на плацу. Садись, – киваю ей на кресло и сажусь сам.
Между нами стол. Но она цепляет меня и через это расстояние. Чем-то своим женским… Как мужчину цепляет. Опасная женщина… Молча смотрю в глаза. Умная. Цепкая. В тонусе.
– Диляра, да… – набираю я побольше воздуха в легкие. – Владо…
Достаю ее документы.
– Мастер спорта по смешанным единоборствам? В двадцать три? Очень круто для женщины, – с уважением киваю я. – Закрытый курс у Кадочникова…
Не комментирует. Но и не отводит долу очи, как положено скромнице.
– Может, тебе в международный отдел?
– Я Родину люблю.
– Вот и послужила бы на международном фронте.
– Не настолько, – вздергивает она подбородок.
– Хм… – усмехаюсь я.
Откровенность – это скорее плюс. Не люблю фанатиков-патриотов, а еще меньше тех, кто под них косит.
– Где училась, Диляра?
– Московская академия ФСБ.
– Почему ФСБ?
– По призванию. С детства хотела.
– Чего именно хотела-то? – прищуриваюсь с усмешкой.
– Иметь возможность влиять и участвовать в поддержании закона и справедливости.
– Гимн.
– Что?
– Гимн сейчас еще надо спеть, – скептически закатываю глаза. – Давай какую-нибудь живую версию.
– Хочу быть под защитой системы и иметь полномочия, чтобы защищать тех, кто в этом нуждается.
– Ладно… Пойдет.
– Я принята?
– Нет.
– Почему?
– Интересную информацию мои спецы откопали по тебе, лейтенант.
Слежу за ее реакцией. Замирает. Это практически незаметно. Но тут же расслабляется, опираясь спиной на кресло и съезжая немного ниже. Кладет ногу на ногу. Это все попытки замаскировать волнение. Включая румянец на щеках. Но волнение и должно быть у лейтенанта на собеседовании с полковником.
Даже через тонкую ткань брюк ее колени выглядят идеально, и мой взгляд скользит по обтянутым бедрам выше в пах. Отвожу его, поднимая к ее серым дерзким глазам.
О чем я говорил?
Аа… Спецы…
– Ты знаешь, о чем я?
– Не могу знать, – пожимает она плечами. – Удивите меня.
Она держится как штатская женщина, а не как сотрудник. Но незримую границу все же не переходит.
– Некая Эва, в девичестве Владо. Знакома тебе эта женщина?
– Да, – опускает она взгляд. – Это сестра моя родная. Она погибла год назад. Мы так ни разу и не увиделись. В детском доме нас отдали в разные семьи. О ее существовании я узнала только полтора года назад, когда отправила запрос в детский дом, пытаясь найти родню. Вы можете проверить запрос в детский дом от меня.
– Уже проверили.
– И… Год назад я подавала запрос через отдел, чтобы найти ее приемных родителей. Это тоже наверняка у вас есть. Но, к сожалению, за сутки до нашей встречи в квартире взорвался газ, и я… приехала уже на похороны.
Да, все верно, все пока что совпадает.
– Чем занималась твоя сестра, ты в курсе?
– Инструктор по йоге. Вы же знаете.
– А я не про йогу. Про другие восточные увлечения. Ты встречалась с ее мужем?
– Она была в разводе уже два года на момент смерти. На похоронах были только ее приемная мать – спившаяся актриса местного театра и пара подруг с работы. Бывший муж приехать не соизволил. Гроб не вскрывали. Я просто отнесла цветы на могилу и высказала ее матери свои соболезнования. Она была пьяна… Разговора не случилось.
– Мхм… Ее бывший муж идет у нас по одной из актуальных разработок.
– В террористическом? – вздрагивают удивленно ее брови.
– Да. Ты теперь попадаешь в его окружение.
– Да что за бред?! – возмущенно подскакивает она. – Я и сестру-то ни разу в глаза не видела, и словом не обмолвилась. Каким местом я в окружение ее бывшего мужа попадаю?
– Третье кольцо контактов!
– Не было контактов! Тогда запишите в это кольцо всех, кто поговорил пять минут с ее приемной матерью. Это единственный контакт! Эва никогда не была в Москве. Я до этого момента никогда не была во Владикавказе! Все мои соцсети давно проверены. Мы с ней родственники только по крови! По вашей логике все возможные дети моего биологического отца тоже третье кольцо?!
Есть в ее словах правда. Но… Слишком уж ловко и напористо вылетают из ее красивого ротика контраргументы. Это такая скорость анализа и мысли или заготовки?
– Вы хотите угробить мою карьеру из-за погибшей сестры, которую я в глаза ни разу не видела?! – поставив руки на стол, требовательно смотрит мне в глаза. Чувствую запах ее сладких, чуть горьковатых духов. Глаза опять залипают на груди, в такой позе практически вываливающейся из разреза пиджака. Красивая грудь… Интересно, своя? Она неровно вздымается от волнения, и я погружаюсь в этот ритм, чувствуя, как в такт ему кровь толчками наливает мой член.
Мда… Хороша.
– Хочешь в пресс-секретари тебя посватаю? Будешь прессе рассказывать, какие мы все здесь молодцы? Не пыльно. Зарплата хорошая. Повышение в звании согласно графику.
– Никак нет, товарищ полковник, – упрямо поджимает губы. – Хочу именно в Ваш отдел.
«По защите свидетелей», – вспоминаю я.
– Ладно… Диляра Владо. Я подумаю еще. Свободна. Пока.
Приоткрыв жалюзи, смотрю в окно на внутренний двор с парковкой. Наше здание построено колодцем еще во времена Сталина. И безопасность продумана тут до мелочей. Но кое-что бросается мне в глаза… Вот если во внутренний угол здания подогнать тачку с взрывчаткой, то отраженная взрывная волна срезонирует со встречной и… усилится раз в пять. И взрыв такой силы обвалит здесь все к херам! Почему этот угол пуст?! Куда смотрят безопасники? Раньше, если мне не изменяет память, там был вход в подвал и крыша, а после прошлогодней реконструкции все снесли, не подумав о безопасности строения.
Набираю службу внутренней безопасности, наблюдая, как именно в этом углу паркует свою тачку Иван. Даю распоряжение заложить углы кирпичной конусной кладкой, которая разрежет и погасит волну. Отправляю нашего взрывника проконтролировать.
Смотрю, как Иван, немного прихрамывая, идет ко входу в здание. Сегодня у него начинаются восстановительные тренировки. И… навстречу ему вышагивает Владо, качественно виляя на своих высоких каблуках бедрами. Встречаются взглядами… Он притормаживает. Владо проходит мимо. Иван разворачивается, глядя ей вслед. Через несколько секунд она тоже оборачивается на мгновение. Встречаются снова взглядами… Секунда-две-три… И что-то ревнивое и тяжелое вздрагивает у меня в груди.
Диляра отворачивается и подходит к своей серой тойоте. Красивым гибким движением усаживается внутрь. Иван улыбается, не сводя с нее глаз. Балбес… Женщины – это зло.
