Яна Стивлорк
Догоняя мечты
Посвящается Д.
Глава первая, она же последняя
Какая прекрасная погода… Ветер напоминает о приближении холодов, но сентябрьское солнце по-прежнему ярко освещает маленький британский городок своими лучами. В воздухе стоит приятный древесный запах, шум проходящих мимо людей буквально сливается с полной гармонией происходящего вокруг. Птицы не уставая щебечут, призывая к обустройству жилищ перед предстоящими холодами… А какая красивая доро…
– Анна!
Мужской голос в прямом смысле выдернул девушку из забвения. Она на секунду потеряла понимание происходящего и растерянно обернулась на голос.
– Телефон, Анна, – объяснил высокий красивый мужчина, указывая в сторону лежащего на столе устройства.
– А? Что? – всё еще не понимающим голосом спросила Анна.
Молодой человек ухмыльнулся и посмотрел на жену со всей серьезностью.
– Прислушайся, милая. Что это? Это вибрация. Твой телефон.
– Телефон! – Анна спеша подняла трубку. – Алло! Да! Тимми! Прости, сынок, я задумалась немного и не слышала.
Она посмотрела в сторону мужа. Тот состроил гримасу, намекающую на то, что его жена сумасшедшая, за что быстро получил легкий пинок. Он рассмеялся и принялся заваривать чай.
– Конечно… Да… – Анна была бесконечно рада слышать голос сына. Его уже две недели не было дома из-за спортивного лагеря, и она ужасно нервничала по этому поводу. – Ты хорошо кушаешь? Да… я понимаю… – она кивала и хмурилась. – Деньги у тебя есть? Достаточно?
Муж снова рассмеялся. Он полностью представлял, какие ответы дает смышлёныш Тимми, и узнавал себя в его возрасте, помня, как его мама тоже засыпала бытовыми вопросами и беспокоилась по любому поводу. Он подошел и обнял жену. Она продолжала давать советы, и он крикнул в трубку: – И никаких подружек!
Анна состроила недовольное выражение лица, но согласилась.
– И никаких подружек! – рассмеялась она в трубку, слыша протесты сына. – Хорошо, дорогой, иди. Спасибо, что не забываешь звонить. Я люблю тебя. Позвони еще при малейшей возможности.
Она закончила вызов и обернулась к супругу.
– Послушай.
Муж посмотрел вопрошающе.
– Я очень счастлива. Очень. – Она упала в его объятия и снова посмотрела в окно.
Какая прекрасная погода…
Глава 2
– Анна! Анна! Анна! А ну, иди сюда! Анна! Я долго буду орать!?
Она открыла глаза, которые за секунду наполнились слезами. Опять она зовёт меня. Ну что этому алкоголику опять нужно!
– Анна!
Она спешно подскочила с кровати и побежала в курилку дома уже в который раз за ночь. Мама уже давно спала, она была нездорова, и будить её не представлялось возможным.
– Что случилось? – робко просила Анна.
На неё смотрел старый до полусмерти пьяный отчим. Он резким движением приказал ей сесть рядом.
– Я долго должен орать, чтобы ты пришла?!
– Извини, я уже спала. Я не слышала.
– Ах, ты не слышала! Когда не надо, ты всё слышишь, а тут не слышала. Сходи, купи мне сигареты, живо!
Он смотрел куда-то вдаль пьяным взглядом и перебирал угольки в печи железной палкой.
– Куда я пойду, уже ночь!
– Какая ночь, ты слепая? Уже светло!
– Ночь на улице! – она боялась, что сейчас он совсем разозлится и её начало просто трясти от ужаса. – Посмотри в окно, пожалуйста. Поздно уже, магазины закрыты.
– Я не понятно сказал?! – закричал отчим. – А ну быстро оделась и купила мне сигарет. Иди на кухню и возьми деньги на полке! Мигом!
Анну охватила паника. Она не представляла, куда ей идти, чтобы добыть ему сигареты, когда на дворе -30 градусов холода и время давно перевалило за полночь. Эта зима выдалась просто безжалостной, но ещё суровее были зимние ночи. Ужас положения не давал ей думать, она подбежала и взяла бумажные деньги с полки и спешно вернулась в курилку.
– Вот, тут пятьдесят… – начала было Анна и увидела, что отчим сидел напротив печи с закрытыми глазами.
Она замерла. Как бы невероятно ни казалось это волшебное засыпание пьяниц за считанные секунды, сейчас ей было это просто подарком. На цыпочках она попятилась назад на кухню и вернула деньги на полку.
Так же тихо, стараясь как можно меньше скрипеть половицами, она вернулась в постель. Всё её тело дрожало от страха, она боялась закрыть глаза, но понимала, что каждый выигранный час сна перед школой будет настоящей победой. Она прищурилась и посмотрела на свой маленький будильник. Он показывал 3:45. Еще два часа и можешь вставать, хватать портфель и бежать на занятия, прочь от этого тирана. Хотя бы на время нескольких уроков. Да и школа очень далеко, а это еще два-три часа спокойной жизни, пока добираешься.
Анна закрыла глаза. И почему девочки в десять лет так беспомощны?
Глава 3
– Что рисуешь? – Нина подбежала и взглянула на рисунок, который Анна усердно малевала на большом альбомной листе, под копирку, пытаясь удерживать оригинал на окне вместе с наброском, старательно обрисовывая то, что ей давал увидеть солнечный свет, падающий на карту.
– Лондон, – ответила она, не отрывая глаз от занятия.
– Лондон! – удивилась Нина, рассматривая лучше. – Зачем тебе! Ты перерисовала карту Лондона? Во, дела!
– Я влюблена в Лондон! – Анна рассмеялась. – Ты будто не знала! Я поеду в Лондон, когда придет время, и буду говорить только по-английски! Увижу Биг Бен и Трафальгарскую площадь, буду кормить там птиц. Зайду посмотреть на Уэстминстерское Аббатство и прогуляюсь по Лондонскому мосту от начала до конца.
– Ба! – весело крякнула Нина. – У кого что на уме! Тебе бы лишь бы английский твой!
Нина оглядела комнату Анны. Кругом стопки книг, посвященные английскому языку—учебники, хрестоматии, художественная литература. Везде заметки, вырезки. На скотч неумело прилеплены плакаты каких-то западных знаменитостей, о которых Нина и слыхом не слыхивала, но по которым Анна убивалась долгие годы, безуспешно пытаясь объяснить смысл своих воздыханий по всем этим актерам и исполнителям. Она лелеяла идеи о путешествиях в далекие страны, об общении на разных языках с разными людьми, о приключениях и Принце на белом коне. Всё это было как-то дико Нине, которая видела счастье в тихой размеренной жизни, в кругу близких и друзей. Она была абсолютно равнодушна ко всем этим языкам, фильмам и книгам, которыми болела Анна.
– Ну? У кого самая красивая карта Лондона? – Анна оторвала девочку от раздумий.
– Мммм… У тебя, конечно! – рассмеялась Нина и обняла сводную сестру.
Из кухни раздался приятный женский голос.
– Кушать, девочки!
Это была мама Анны, которую она любила, ставила в пример и которой доверяла все свои секреты и мечтания. Елена слушала рассказы дочери о том, как через несколько лет она поедет в далекие путешествия, как она позаботится о том, чтобы отчим больше не обижал их, как она станет богатой и все их долги исчезнут, как она исправит проблемы Елены со здоровьем и как все будет идеально.
Елена всегда внимательно слушала Анну, и верила, что так и будет. Только почему-то по ночам, когда никто её не видит, по щекам предательски текли слёзы.
Глава 4
В этой рутине шли дни, месяцы и годы школьной жизни Анны. Унижения и оскорбления отчима она воспринимала очень странно, переживала их глубоко и болезненно. Более того, когда всё было совсем плохо, Анна даже радовалась этому, а редкие моменты покоя в доме и трезвости отчима её скорее выбивали из колеи—настолько она считала правильным положение дел в её жизни, когда всё идет чудовищно.
Школу она не любила, но учение как процесс её просто завораживал. Понимая, что одиннадцати лет каторги школьной жизни ей всё равно не избежать, она воспринимала школу как прибежище, не тихую, но всё же гавань для спасения от тяжёлой обстановки в доме. Она коротала ненавистные минуты, рисуя, сочиняя поэмы, мечтая или праздно слоняясь одна, потому как в силу, точнее, в слабость характера она была очень робка заводить друзей и знакомства. Одной её на самом деле было гораздо лучше, хоть и время от времени на горизонте появлялись товарищи, заинтересованные в её компании, или решившие использовать её под маской оной.
Одиночество необходимо было ей как кислород, и когда пришла подростковая пора «дел амурных», Анна питала из ряда вон неправильные симпатии к ужасным личностям, которые только разрушали её жизнь, наполняя её всё более горьким опытом.
Её первая любовь была чудовищной ошибкой, полным помрачением ума и здравого смысла, исходящим скорее от ненависти к собственной персоне и от самооценки ниже ядра самой земли.
Ему было не до неё. Будучи сам глупцом, продающим душу дьяволу в обмен наркотики и алкоголь, он губил и её, наивную и ничего не знающую о жизни девочку, и она хоть и не употребляла ничего из запретного, всё же ходила за ним везде, где только можно, разделяя его темную судьбу и тщетно пытаясь спасти его. Всё это было трагичной, но недолгой историей, и конец ей все же был положен, когда Анна, брошенная им, как слепой никому не нужный котёнок, на произвол судьбы, собрала последние силы, и отправилась искать исцеления, переезжая в другой город на учебу.
Школьные годы закончились, и что было впереди, пугало её не меньше, чем оставленные позади страдания юности.
Глава 5
Снова она полюбила не сразу. Более того, в школьные годы она и вовсе мало обращала на него внимание с момента, как новичок перешёл в её класс. Анна помнила лишь одно—он со всеми спорил и ненавидел подчиняться. Это восхищало её. Просто потому, что глубоко внутри она испытывала ту же усталость и неприязнь к системе образования, считала себя птицей в клетке, но храбрости на контрдействия или хотя бы возможности ответить на обидные замечания учителей или одноклассников у неё никогда не хватало.
Марка она увидела снова уже в Гарт Сити, когда её учёба была в самом разгаре. Они неожиданно связались друг с другом и назначили встречу. Позже Марк говорил ей, что его восхищали её знания языков, и это очень льстило девушке.
Сама же Анна выросла красивейшей девушкой—стройная, с длинными волосами цвета воронова крыла, она шла по жизни без высокомерия и озлобленности. На её лице всегда была улыбка, а голубые глаза были полны чистоты и задумчивости.
Анну в свою очередь просто поразил его стиль жизни. Студент факультета философии, он казался таким чарующим, таким свободным, таким умным. Внешне он ей совсем не нравился, но это тот редкий случай, когда внутренний мир человека настолько сияет и озаряет всё вокруг, что поневоле красота распространяется на внешность, и вот, Анна уже была очарована и его внешностью. Марк говорил мало, часто энтузиазм или интересные ему темы развязывали ему язык, и он мог долго и пространно что-то повествовать, всё более поражая Анну своими знаниями. Марк действительно был умён, хоть сам и не понимал этого. Он тоннами поглощал информацию и, казалось, что дай ему возможности, и он покорит весь мир.
Их отношения развивались постепенно, по мере узнавания друг о друге, и торопить события ни один из молодых людей не собирался. Казалось, именно в таком развитии событий—спокойном, размеренном, без дикой страсти и нелепостей—и есть смысл их отношений, идущих по нарастающей. Они много гуляли, в любую погоду, обсуждали всё, на что только способны поговорить два противоположных пола. Анна рассказала Марку обо всех своих злоключениях в школьные годы, а он в свою очередь поведал, какими причинами был обусловлен его подростковый бунт.
Все эти мелочи, все эти встречи и разговоры поглотили Анну до такого момента, что она не успела оглянуться, как любовь к этому молодому человеку переполняла её сердце, заставляя его биться чаще от одного упоминания имени любимого.
Где эта грань? Как может возникнуть чувство, изначально не обозначенное между двумя личностями? Почему это так сильно противоречит теории любви с первого взгляда, когда на основании может быть легкого суждения о внешности мы сами себе делаем вывод, что влюблены и что он—единственный? Анна верила в то, что сначала возникает как раз эта странная любовь, за которую ты потом в жизни борешься, а совсем не такая, какая случилась с нею—поздняя, на основе рациональных выводов о том, что человек этот хороший, сердце его доброе и достойное великой любви.
Но во что бы Анна ни верила, произошла именно эта любовь—и она была достойна романтических опусов—так сильно, казалось, любить просто невозможно. Она была окрылена, счастлива и абсолютно уверена, что нашла его—любимого на всю жизнь.
Время шло и медленно, и быстро, отношения с годами только крепли, казалось, что Марк и Анна—словно пожилые люди, живущие полвека в браке—таким странным и крепким казался их союз. Рутина жизни не расстроила его, она новаторски влилась и зацепилась своими колючими ветками, не в силах задушить чувства. Как и все дамы, Анна была молода и драматична, часто бессмысленно и до крайностей, не имеющих никакой логики, но Марк сносил ей все сумасшествия и сглаживал углы, как мог. Казалось, что Анна стала союзником всей этой монотонной жизни, и считала нужным при каждой возможности проверять на прочность их отношения, её преследовали какие-то литературные идеалы, и она хотела вылепить их отношения под эту кальку. Марк и сам был молод и мало понимал рациональность всего происходящего, но всё равно он старался не давать Анне разрушить их пару.
Марк закончил учёбу в университете годом раньше подруги, и был на пороге новых начинаний. Амбиции и желания познать мир не давали ему остаться в Гарт—его манила столица. Майнинг Грейт Сити был словно создан для молодых талантов, покорителей вершин, мечтателей о больших деньгах и свободе, которую они даруют. Он не мог признаться Анне, что жизнь в их городке тяготит его, что перспектива «родился—отучился—поработал—умер» вызывала у него приступы тошноты. Он безумно хотел поделиться с ней всеми своими планами, но заранее знал, что в видении будущего они кардинально расходятся.
Анна видела жизнь как маленькое счастье. Она хотела быть тут, в Гарт Сити, рядом с Марком, обвенчаться и воспитывать детей, иметь обычную работу и спокойное существование, где они могли бы наслаждаться обществом друг друга.
Это и было тем, что окончило их отношения. Марка бесконечно злило, что с наступлением их романтических отношений все амбиции Анны улетучились, оставив лишь банальные женские перспективы обзавестись детьми и уютным гнёздышком. Любовь Анны изменила её до неузнаваемости и разбила между ними пропасть. Парадоксально было и то, что Марк тоже любил её, но молодость и собственные желания не позволяли ему принять картину мира избранницы. Он должен был принять решение.
Глава 6
Стоял пасмурный недружелюбный день. Небо затянуло тучами, и угрожающе смотрело в окна жителей Гарт сити, как бы напоминая им о своем намерении окрасить сутки по своему усмотрению. Анна поёжилась и закрыла окно.
Было безумно интересно рассматривать, как дождь, словно заставляя деревья принимать душ, обливает их водой без устали. Ветви устало прогибались под водной тяжестью и словно сами смотрели на девушку, желая пожаловаться на сегодняшнюю долю неожиданной грозы.
Анна вздохнула, размышляя о куче дел, которых сегодня просто необходимо было переделать, и о слякоти, которая будет стоять несколько дней, портя прогулки.
– Я уезжаю в Майнинг, – сзади раздался спокойный голос.
Анна машинально обернулась и просияла. Это был Марк. Он стоял в дверном проходе, выражение лица было странным и вдруг отпугнуло девушку, но она произнесла с ноткой недоумения в голосе:
– Это отлично, Марк! Когда?
– Через неделю.
– Надолго?
– Навсегда.
Анна остолбенела. Реальность того, что произнёс любимый, ошеломила её даже меньше, чем выражение лица, с которым он произнёс новость. Он был так спокоен. Ей даже читалось, что он рад. Всё смешалось в голове. Она спросила:
– И я еду?
Марк взял её за руку и провел в залу.
– Нет, ты остаёшься, Анна, – произнёс он. – Ты только не беспокойся, хорошо? Если наша любовь судьба, мы ведь окажемся вместе навсегда. Ты ведь так говорила, правда?
– Говорила так… – повторила Анна тихим голосом. Она начала плакать.
Марк обнимал и целовал её. Он непрестанно говорил о судьбе, о том, что со временем они снова могут стать вместе, что ему нужно ехать, чтобы устроить жизнь, что тут он не может дышать. Он всё пытался объяснить, смотрел ей в глаза, но читал в них только пустоту. Она была будто не с ним, потрясение поглотило её. Ему было больно и горько, но что-то внутри двигало им на все эти слова, на поступки и реакции.
Весь вечер он обнимал и целовал её, но героиня вечера судьба распорядилась, что этот раз был последний, который Марк и Анна делили вместе как влюблённая пара. Этому не суждено было сбыться.
– Я люблю тебя, Марк, и желаю тебе всего самого наилучшего, – сказала Анна на перроне, провожая его.
– И я люблю тебя, дорогая Анна, и надеюсь на будущую встречу. Будем на связи, верно? – Марк тревожился.
– Верно, – Анна улыбнулась.
Любовь она ведь безусловна, она не единолична, не эгоистична, она всепрощающая, она всепоглощающая.
Анна помахала рукой улыбающемуся в ответ Марку.
– Верно, – сама себе под нос повторила она и пошла к выходу из вокзала.
Глава 7
– Анна! Ну ты идешь или нет! Сколько можно торчать в туалете! – укоризненно протянула Лара.
Анна засмеялась и, в который раз поправляя макияж, поспешила к выходу.
– Готова! – отрапортовала она подруге, сделав шуточный солдатский жест.
Лара просияла и подхватила ее под руку.
– Мне нужно столько тебе рассказать! – воскликнула она, но музыка клуба практически заглушала ее голос.
Девушки поспешили в танцевальный зал, на ходу переспрашивая друг друга каждую фразу, и бесконечно обмениваясь дружескими шутками.
Это была великолепная ночь. Танцы до утра. Поток постоянно меняющихся новых знакомых. Невнятные бессмысленные диалоги. Анна обожала эти ночи, когда можно забыть об учебе, о бесконечных экзаменах, работе. О Марке.
Анна тряхнула головой, словно пытаясь отбросить нахлынувшие воспоминания, но это мало помогало.
– Еще танец? – громко позвала она подругу
– Что? – Все внимание Лары занял высокий блондин, уже как пару часов уверявший ее в своей любви, по его предположению, навеки.
– Я пойду еще потанцую! – крикнула ей Анна.
– А! Хорошо! Я буду тут!
– Ок! – Анна поспешила на танцпол, который сейчас был для нее кругом, где среди авангардных звуков современной электронной музыки можно забыть, как тебе плохо.
Это была лишь одна из огромного количества разгульных ночей, которые стали обязательной частью нового ритма жизни девушки, своеобразный метод подавления навязчивых депрессивных состояний через танцы и вечеринки—метод популярный среди молодежи, действенный и актуальный. Реставрация через деградацию. Своеобразный и в то же время универсальный во всем мире прием.
Глава 8
Бип бип бип бип! Не унимался будильник.
– О, нет, только не это, прошу! – взмолилась Анна. Голова раскалывалась, и хоть девушка и никогда не пила, громкая музыка, танцы и впечатления не давали ей отличаться от самых закоренелых пьяниц по утрам. Прямо-таки трезвое похмелье.
Анна швырнула телефон об пол, и он разлетелся по деталям.
– Я предупреждала тебя, – смотря в сторону крушения аппарата, протарабанила Анна и все же встала с кровати, ощущая всю прелесть ужасного утреннего настроения и предстоящей учебы и работы после нее. День обещал быть нестерпимо долгим.
Анна вздохнула и начала лениво одеваться. Она собрала телефон по частям, уверенная, что девайс все равно будет отлично работать, и побрела на кухню, убедившись в своей правоте. Экран загорелся, и один за другим посыпались уведомления о пропущенных звонках и сообщениях.
Работа занимала все время Анны, она была сосредоточена на построении карьеры и только деньги были ее единственной мотивацией для какого-либо усилия. Все мечты о спокойной семейной жизни, куче ребятишек и заботливом муже рассеялись, как туман, уступая место планам путешествий и покупке материальных благ.
Для себя девушка решила, что так будет если не лучше, то точно легче. Ей казалось, что такой способ жить—словно непробиваемый щит, и шансов сделать ей больно ни у кого не получится. Она перестала забивать голову романами, и сосредоточилась на заработке денег. Сколько нужно было заработать, ее не заботило—сам процесс доставлял ей странное удовольствие. Было что-то в этом такое, что придавало уверенность в завтрашнем дне, друзья и семья всегда могли попросить у нее материальной помощи (часто явно просто используя её, что было тоже маловажно), самооценка от того, как усилия оплачиваются, поднималась до небес, но об этом Анна никому не говорила.
Она возвращалась домой поздно вечером и вместо отдыха шла встречаться с друзьями, порой до самого утра. Конечно, это не очень верное распределение времени, которое должно быть отведено на сон, но Анна была уверена, что если она даст волю своему внутреннему интроверту, то она все вечера просто будет проводить дома взаперти, и растеряет последние навыки социализации.
Она всегда комфортно чувствовала себя одна, и люди, жалующиеся на отсутствие человека, с которым можно всем делиться, вызывали у нее лишь недоумение. Она не считала себя ни «второй половинкой» кого-то, ни нуждалась особо в «лучших» друзьях. Она просто понимала, что живет не на острове и люди какими-то негласными правилами обязаны общаться друг с другом и играть во всевозможные коллективные игры наподобие «начальник—подчиненный», «я и ты—друзья», «вежливые соседи по лестничной площадке», «это я, а это я в социальных сетях».
Глубоко в душе она жаждала влюбиться. Влюбиться так, что все эти глупые ролевые коммуникации людей приобретут смысл, что она все же чья-то если не половинка, то любовь всей жизни. Что есть тот самый, ради которого вся эта никчемная рутина жизни приобретет смысл… Но она всегда отметала эти мысли, стараясь уничтожить их, как только они появлялись на горизонте сознания, пока однажды…