Яна Королёва
За гранью
Глава 7
Самое ненавистное слышать от начальника: «Это приказ, солдат! Исполнять!» И вот я уже еду в съемную квартиру вместе с Эммой.
Я уже семь лет живу одна, и мне было хорошо. У меня есть пистолет и боевые навыки, которые я оттачиваю три раза в неделю.
Но это еще ладно, подумаешь, поживу с кем-то пару дней, может, месяц. Надеюсь, новые обстоятельства сыграют нам на руку, и маньяк запутается в своих же сетях.
Но снова бросаю взгляд в зеркало заднего вида.
Если бы не уроки экстремального вождения, точно пару раз за время, что едем, попали бы в аварию. Знаю, за рулем нужно быть полностью сконцентрированным, но в данных обстоятельствах это крайне невозможно.
Все в отделе знали, что я хочу собаку. Но я всегда говорила это на автомате, как что-то простое и не имеющее истинного намерения. Фраза «Хочу на море и собаку» для меня была как «Привет, меня зовут Мэрри». Я даже и подумать не могла, что столь легкомысленную фразу кто-то воспримет всерьез. Но, как говорится, карты встретились, а точнее, Эмма и Оливия.
Не стоит говорить, что две столь разные девушки создали гремучую смесь. И эта смесь породила так «желанную» для меня собаку.
– О, а давай закажем доставку и познакомимся поближе? Фильм посмотрим, выпьем что-то «веселенькое». Сейчас гляну, что там у нас новенького вышло. – Даже не дождавшись моего ответа, Эмма залезла в телефон.
У меня вообще сложилось впечатление за последний час, что Эмме даже не надо, чтобы я говорила. Она потрясающе справляется сама. Задавая вопрос или просто чем-то интересуясь, дает себе ответ, который её полностью удовлетворяет.
Тяжело вздыхаю, снова бросая взгляд в зеркало заднего вида. И что мне с тобой делать, животина? Спрашиваю молча. С тобой же гулять надо, кормить, воспитывать. Любить, в конце концов, а это самое трудное, между прочим.
Как показывает практика моих прожитых лет, любить – это не для меня.
Когда Друг, так зовут собаку, меня увидел, он кинулся ко мне, но почувствовал незнакомый запах, занервничал и начал возмущенно лаять. Конечно, такой резонанс в его собачьей голове произошел. Вроде на хозяйку так похожа, а запах полностью другой. Честное слово, когда Друг понял, что я не та, которую он ждет, его глаза наполнились печальной чернотой, разбив мне сердце.
Да, этот маньяк на данный момент убил 31 человека, но на самом деле это число в десятке больше. Ведь у всех, почти всех жертв были семьи и просто живые существа, которые теперь страдают.
Сегодня произошел действительно переворотный момент в моей жизни. Человек, который с такой жестокостью и хладнокровием убил столько людей, оказался моим поклонником.
Последний час, а может, даже больше, мы смотрели видео и фото с его флешки. Копии отдали мне, а оригиналы оставили в комнате с уликами. Радовало, что улик стало больше, но огорчало, что маньяк может быть из моих знакомых. Был даже небольшой разговор о том, что, если бы не я, в виде жертвы и имея с маньяком прямую связь, как бы мы ловили его дальше. Ребята из отдела остались дальше разбирать видео и фото, а меня отправили «отдохнуть».
Теперь в отделении все узнают о моментах моей личной жизни в подробностях. Видео чаще всего сопровождались написанными комментариями этого урода. Моменты радости и грусти. Что мне нравится, что веселит.
Наверное, придурку следует отдать должное – даже единственного просмотра было достаточно, чтобы охарактеризовать меня как простую девушку.
Я долго выстраивала образ хладнокровной, недоступной эгоистки. Баба с яйцами и все такое. А тут вон тебе – видео, где я смотрю «Хатико» и реву как ребенок. Где я в трусах и длинной майке, готовлю завтрак и пою в поварешку любимую песню. Заигравшись в певицу, забываю о яичнице, а потом впопыхах пытаясь затушить дымящуюся сковородку, одновременно шваброй сбивая пожарную сигнализацию.
Где сижу в полном одиночестве в парке и просто читаю. И надо было мне в этот день читать именно эту книгу? На видео четко видно обложку книги, по полуобнаженным героям и названию «Я и мой озабоченный отчим» всем сразу стало ясно, что я идиотка и извращенка.
Тяжело вздыхая уже в десятый раз, паркуюсь в многоквартирном районе.
– Ты суши любишь? – Спрашивает Эмма, вынырнув из телефона. Только собираюсь ответить. – А, точно, любишь. Первый подъезд наш. – И снова утыкается в трубку.
ААА… тупой маньячила. Что бы ты на свою нож 50 раз подряд упал!
Быстро выхожу из машины и яростно захлопываю дверь, злая и смущенная стремительно иду к подъезду.
– Мэрри! – Выйдя из машины, кричит Эмма. – Ты Друга забыла.
Резко разворачиваясь на месте, иду забирать собаку. Черт, совершенно забыла, что Друг хоть и не воспылал любовью, но после встречи не отходит от меня ни на шаг и никому не дается. Рычит и убегает.
Открываю багажник, выпуская на свободу «свою» животинку, снова иду к подъезду.
– Ему надо в туалет, а то поверь мне, ничем хорошим это не закончится. – С очень серьезным лицом говорит Эмма. – Бутылки вина нам хватит?
– Две. – Хочу напиться, смотрю на Эмму. – Четыре. – Забыться тоже хочу.
Не выражая отказа, Эмма быстро закончила заказ и хлопнула в ладоши.
– Ну и весело сегодня будет!!!
Я хмыкнула. Согласна. Давненько я не проводила вечера с кем-то, кроме Оливии.
Эмма ржет как лошадь. Встает, снова начинает смеяться и падает на диван. Признаюсь, мне тоже весело. Очень.
Эмма оказывается не разбирается в алкоголе и заказала не вино, а портвейн. Который очень ну очень даже ничего.
Сижу на мягком, пушистом ковре, который еще полчаса назад был белоснежным, но когда мы танцевали, задели и опрокинули на него стол с нашими бокалами. Ну конечно, как без тупых пьяных шуток.
Мы посчитали, что будет забавно разыграть Ричарда, инсценировав свою смерть. Легли на этот ковер, измазались искусственной кровью и поставили штатив.
Я говорила, что Эмма и Оливия – гремучая смесь? Забудьте! Вот он прирожденный дуэт придурков!
Остатком трезвого ума понимаю, что перебор. Как выяснилось, Эмма – младшая сестренка Ричарда и жена его лучшего друга.
Короче, у меня тут семейка Аддамс.
После первой бутылки нас прорвало на разговор. Я призналась Эмме, что фанатка того дела, которое она вела: контрабанда оружия, онлайн-трансляция с признанием от президента.
Она же мне призналась, что когда я была на первом курсе, переспала с Ричардом, а потом сбежала, оставив ему деньги. И что он потом пытался меня найти и нашел, но тогда его послал мой парень, сказав, что у нас свободные отношения и мы по приколу платим за секс.
Мы так смеялись с Эммой, что мир так тесен. Но еще больше мы смеялись, потому что тогда было столько несказанных слов и стечений обстоятельств, что фильм можно снять и назвать «Вот так вот не надо!».
Я вспомнила ту историю.
На первом курсе мы с девчонками пошли в клуб. Там новенькие студентки пошли в разнос и напились так, что наутро никто ничего не помнил.
Оказывается, парень, с которым я ушла, был Ричард.
На утро, когда я проснулась, я чувствовала себя отвратительно; похмелье было такое, как будто мне за 40 и я неделю пила паленый самогон.
Помню, проснулась, огляделась и, увидев столь желанную воду, вскочила и выпила её залпом. Простояла так с закрытыми глазами, наслаждаясь утолением жажды. Потом открыла глаза и осмотрела комнату, поняла, что натворила дел, я была не дома.
Первое, что пришло в голову, это разбудить парня и поговорить. Но вода, которую я выпила в попыхах и так быстро, сыграла со мной злую шутку. Я снова опьянела. А я, пьяненькая, уж больно отличаюсь от трезвенькой.
Вижу тело, не вижу препятствий. Мой молодой организм и вновь чувство опьянения выпустило из меня демонов. Не знаю, с чем это было связано, но я дико хотела того, кто лежал на кровати. Сейчас я уже знаю, что это Ричард, а вот тогда для меня это был сексуальный парень, с которым можно было воплотить все эротические желания и пропасть. Отношения мне не нужны. Да и отношения после секса – совсем идиотская затея.
Да, я его разбудила. Очень горячо разбудила; парень явно полагал, что ещё спит и это сон. Полностью оседлав его, наклонилась и перекрыла ему воздух своей грудью. Вот тогда он полностью проснулся, естественно, против не был, и мы продолжили.
Проведя вместе пару часов, вымотанный Ричард уснул, а я ушла, оставив на прощание пару купюр. Дело в том, что в момент нашего соития Ричард сказал запрещённую фразу: «Ты понимаешь, что после такого я не отпущу тебя».
Бабушка была права тогда. Я ужасно относилась и к парням, и к подругам. Ричард был хорошим, насколько мне удалось узнать его за время нашего «знакомства». А вот я была дрянью.
Вечно играла ребятами. Если я понимала, что из парня можно сделать хвостик, то мы общались долго. Если же я видела, что прихвостня не получится сделать, то просто добивалась и разбивала сердце. Так было и с Ричардом. Стоило услышать столь мужское «Я больше тебя не отпущу», как один из моих демонов забрал моё тело и разум.
В общем, да, я разбила сердце Ричарду. Эмма всего не знает. Ричард действительно искал меня и нашёл. Я попросила подыграть знакомого, чтобы он притворился моим парнем. Но Рич не угомонился, не поверил, хотел поговорить со мной. Я же, тупая мололетка, этого не хотела. Хотела просто поиграть у кого-то на нервах.
Часто думаю о том, сколько говна сделала и сколько боли принесла людям. Думать о том, что могла покалечить людям жизнь, не хочу. Точно сойду с ума, но, как говорит Оливия, мне надо встретиться со своими демонами и побороть их.
А тогда я прислала подставному парню свои эротические фото, и он отправил их Ричарду, доказывая, что, у нас отношений.
Сейчас, спустя более 10 лет, сижу в искусственной крови и смотрю на Ричарда. Он изменился, возмужал, раздался в плечах. На руках у него идеальный маникюр, набухшие вены и часть татуировки, выглядывающая из-под рукавов. Из-под глубокого выреза на рубашке выглядывают волоски на груди. Желваки ходят туда-сюда, показывая, насколько он зол. Его гневные серебристые глаза пронзают меня насквозь.
Серебристые глаза. Словно родники прохладной горной воды. Возможно ли, что тогда, в нашу «первую» встречу, я именно по этому провела аналогию? В прошлом Ричард ассоциировался у меня с той, спасающейся после похмелья водой, которая в последующем и потопила меня в нём.
Тянусь за бокалом, который стоит на журнальном столике, но Ричард оказывается более быстрым.
– Вы совсем идиотки? Не понимаете, насколько серьезная ситуация? Так нажраться в столь опасное время? А если он вас отследил? А если мог нагрянуть в любой момент? Черт возьми, о чём вы думали? – зло отчитывает нас Ричард.
– Ты посмотри на нас, Рич, – пьяно говорит Эмма. – Если бы он только сунулся сюда, мы бы быстро его скрутили… Ик… – Пытается встать и продемонстрировать Ричарду свои боевые навыки, но он легким движением руки толкает ее, и она снова заваливается на кровать.
– Ладно, Мэрри, теперь мы знаем, какая она “серьезная” у нас, – отсылка к видео, которое Ричард тоже видел, была мной замечена и вызвала хмурый взгляд. – Но ты-то о чём думала? Решила сынишку сиротой оставить? Не хватило тебе прошлой истории?
Ричард явно бьет по самому больному. Эмма, которая до этой фразы пыталась встать, резко вскидывает взгляд на Ричарда, пытается вернуться на место и виновато отворачивает глаза.
– А ты, – начинает Ричард, обращаясь ко мне. – Тебе сколько лет? 18? Детство в жопе заиграло?
Я, возможно, промолчала бы. Будь я трезвой, точно бы промолчала. В какой-то мере он прав, но я пьяная и эмоционально нестабильная.
– А что не так-то? – гордо вскидываю подбородок. – Мы же хотели пошутить, посмотреть на твою реакцию, – пьяно пытаюсь встать, но не получается. Еще раз пытаюсь встать на колени, но голова кружится. Вскидываю руку, намекая, что мне нужна помощь. Долго ждать не пришлось: чувствую, как меня тянут, поднимаюсь, но ориентации нет, вот-вот свалюсь. Меня удерживают за талию и прижимают к себе. Запрокидываю голову и встречаюсь с рассерженными светло-серыми глазами.
– И вообще-то, по пьяни самое время напомнить бывшему о себе.
Вижу, как глаза Ричарда расширяются от удивления, а затем снова принимают хмурый злой взгляд. Он резко поворачивает голову в сторону Эммы, губы сжаты в тонкую линию.
Смотрю на Эмму. Её глаза тоже расширены, но от ужаса, рот закрыт руками. Явно паникует. Вскользь поднимает руку с торчащим указательным пальцем и выдаёт триадой:
– Меня трогать нельзя! Я мать и жена твоего лучшего друга! – Проговаривает первый аргумент, потом хмурится, осознавая, что сказала. – "'… В смысле, я жена твоего друга и мать твоего племянника! – поправляет себя. – Во-вторых, в прошлом всё было не так. У неё никого не было, она просто сучара, сердца разбивала и в копилку складывала. – Второй аргумент уже мне не зашёл. Зло смотрю на Эмму, мой взгляд не остаётся незамеченным. Она быстро придумывает что сказать, как оправдаться. – И вообще, вы хорошая пара. Ты страдал, так вот тебе причина твоих страданий. Только теперь повзрослевшая и поумневшая. А ты сказала, что Ричард очень даже ничего, и ты с превеликим удовольствием “извинишься” – добивает нас Эмма.
У меня нет слов. Как можно быть такой? С опаской смотрю на Ричарда. Его глаза закрыты, желваки играют на скулах, губы сжаты. Пытаюсь мягко высвободиться, но он не отпускает. Резким движением прижимает ещё сильнее и наклоняется к моим губам. Не могу оторвать взгляд. Проносится мысль: «Какой сочный рот». Сглатываю, стараюсь сконцентрироваться на его глазах. Говорю первое, что приходит в голову:
– Предлагаю сделать вид, что мы ничего не слышали, – с призрачной надеждой спрашиваю я.
– Предлагаю воплотить твои “извинения”. – Если бы это было сказано с другой интонацией, я бы ещё подумала. Но в данной ситуации его злость только ухудшает ситуацию.
Не дождавшись моего ответа, Ричард приседает и запрокидывает меня на плечо. Я начинаю возмущаться и просить Эмму о помощи, но эта маленькая синяя заразина снова закрыла рот. По её глазам я вижу, что она улыбается.
Ричард ногой открывает дверь, держит меня за ноги и попу. Друг спокойно следует за нами. Я выставляю две руки и упираюсь в косяк, не позволяя Ричарду вынести меня за пределы квартиры.
– Марри, я тебя отпущу, но скручу так, что завтра всё будет болеть, – угрожает Ричард. Он зол, и я слышу по голосу, что он не шутит. Опускаю руки вдоль его тела и просто вешу как мешок. Выносит меня в коридор и направляется к лифту.
Использую последнюю попытку освободиться:
– Мне больно, на живот давишь.
Это срабатывает. Он отпускает, но как только я нахожу направление, куда мы движемся, подхватывает на руки. Не ожидая этого я ойкаю и хватаюсь за его белую рубашку. Смотрю на его лицо – оно всё ещё злое. Решаю не заводить разговор и дать ему остыть.
Молча добираемся до лифта. Только в лифте он опускает меня на пол. Одной рукой нажимает на кнопку “1”, а другой продолжает удерживать меня. Держит на расстоянии. Молча едем вниз. Я решаю немного разобраться в своих чувствах.
Во-первых, я дико смущена. Надеялась утром поговорить с Эммой о том, чтобы она не говорила Ричарду, что я теперь знаю, кто он. Но она испортила все карты.
Во-вторых, мучает совесть. Мы действительно повели себя крайне по-детски и глупо. Даже сейчас, чуть протрезвев, понимаю, что тот пьяный порыв был совершенно не смешным. Сам факт того, что мы так напились, отвратителен. В словах Рича есть правда. Что бы мы делали, если бы наш неприятный “гость” нагрянул?
Начинаю злиться на себя. Я такая дура, повелась на компанию. Хотела немного побыть “нормальной”, потусить и вспомнить времена, когда всё было проще. С Эммой я чувствовала себя свободной, не хотелось строить из себя кого-то, хотелось просто отдыхать, петь, шутить и танцевать. Я даже планировала поплакать с ней и высказать всё, что пришло бы в голову.
Чувствую, как щека что-то щекочет. Дотрагиваюсь пальцами. Я плачу. Черт, чуть пожалела себя, и сразу слёзы? Совсем мямлей стала. А должна злиться на себя. Из-за своей глупой выходки я не только подставила себя, но и Эмму. Всхлипываю.
Вскидываю руки и рукавами хаотично вытираю, размазывая слёзы и косметику, превращая себя в заплаканную панду. Смотрю в зеркало лифта. Ричард обеспокоенно следит за мной.
– Даже не вздумай, – предостерегаю, помня его реакцию в морге.
– Что? – Не сводит взгляда с меня через зеркало, глаза всё такие же красивые.
– Обнимать, – выдыхаю я, и с опозданием понимаю, как это прозвучало. Ричард отворачивается, но вижу, как поджимает губы. – Не в этом смысле… – Пытаюсь быстро оправдаться, но Ричард перебивает.
– Не надо, Мэрри. Ничего не говори, – тихо произносит он. – Так только тяжелее.
Молчу. Не знаю, что сказать. Думаю отшутиться, но в последний момент понимаю, что смешно не будет. Если верить Эмме, Рич когда-то испытывал ко мне чувства. Конечно, это была не любовь, но возможно влюбленность. Будет крайне жестоко шутить в такой момент. Спустя много лет и в такой ситуации я вновь отвергаю его.
На душе противно. Лифт останавливается, и Ричард пропускает меня вперед. Меня уже не так шатает. Кажется, Ричард читает мои мысли и спрашивает:
– Идти можешь?
– Да.
Берет меня за руку и направляется в сторону парковки. Среди всех серых автомобилей выделяется красный Chevrolet, который уже привлекал моё внимание утром. С каждым шагом, с каждым метром приближения к этой машине, чувствую тяжесть. С Ричардом тоже так было. Он появился только вчера, но уже разбавил моё серое окружение одним лишь взглядом.
Резко останавливаюсь.
– Плохо? Моя машина недалеко, могу донести тебя, – говорит он с тревогой, глаза всё ещё грустные.
От резкой остановки наши руки разъединяются. Грустно улыбаюсь. Еще одна аналогия.
Так же было и 10 лет назад. Когда я остановилась, наши руки разъединились, и он тоже стоял, протягивая руку, а я её оттолкнула и показала те омерзительные фотографии, сильно обидев очень хорошего человека.
– С тобой всё хорошо? – Хочет сделать шаг, но резко отдергивает себя. По закону подлости, сейчас начнется дождь. – Пошли быстрей, ещё заболеть тебе не хватало…
Я перебиваю его своим всхлипыванием. Я держалась долго. Когда жалела себя, сдерживалась, и когда злилась на себя, тоже сдерживалась. А вот сейчас, когда смотрю на Ричарда, не могу. Закрываю глаза кулаками и плачу. Плачу навзрыд.
Какая же я мерзкая. Как можно было вообще что-то чувствовать к такой, как я? С виду няшка, а внутри говняшка. Вот он слоган моей жизни. Как такой хороший человек мог на меня смотреть? Стою и реву, мне так его жаль, мне чертовски жаль, что, возможно, несколько месяцев именно из-за меня страдал этот человек.
– Прости, – выдавливаю из себя, захлебываясь слезами. – Прости меня, мне так жаль.
– Мэрри, не надо…
– Нет, надо! – выкрикиваю, громче, чем следовало. Ричард оглядывается, не хочет привлекать внимание в столь позднее время. А мне наплевать. Я готова разбудить весь мир, лишь бы он простил меня. Я готова всех позвать, чтобы они видели, как я перед ним извиняюсь. – Мне так жаль, Рич, – повторяю. – Я чувствую себя так мерзко из-за того, как я поступила. Ты этого не заслужил. – У меня было столько слов, а теперь всё, что я могу сказать, – это оправдания. А мне не нужны оправдания, я просто дрянь. – Я такая дрянь.
Стою, плачу, а слова не идут. Через пару секунд чувствую, как меня обнимают сильные руки Ричарда.
– Спасибо, Мэрри, – говорит Рич, прислоняя губы к моему лбу.
– За что? – Угомонив рыдание, спрашиваю я. – Я не так хотела…
– Спасибо, – повторяет он. – Мне не нужны миллионы красивых слов с извинениями. Достаточно того, что ты сказала. Я чувствую, что ты не врешь. – Его слова поражают меня. Я рассчитывала ежедневно ходить за ним и вымаливать прощение, а он простил меня так легко? – Признаюсь честно, увидев тебя в конференц-зале вчера, я думал, что сдержусь. – Замолкает на пару секунд, а потом говорит то, что я никак не ожидала услышать. – Но я не сдержался. Сначала подумал, что ты меня узнала и насмехаешься. Только потом, спросив у Эммы, что она думает, я понял, что ты, видимо, меня совершенно не узнала. И честно, мне стало легче. Зайдя в столовую, я испытывал уже совсем другие чувства. – Продолжает обнимать и откровенничает Рич. – Спасибо, что сейчас извинилась. Мне очень не хватало этих слов.
Потом Ричард отодвигает меня и продолжает держать за плечи. Улыбается и смотрит в мои глаза. Его взгляд и улыбка наполнены добротой, от чего лицо выглядит очень светлым.
А потом наклоняется и нежно целует. Нет, он не углубляет поцелуй, наши языки не встречаются. Вспышки страсти не происходят. Этот поцелуй – что-то другое, что-то сверх. Он наполнен моими извинениями и его благодарностями. Наша история которая началась 10 лет назад, наконец закончилась.
Не знаю, сколько мы так простояли.
Прервав поцелуй, Ричард прижимается лбом к моему лбу.
Эта ночь была прекрасной. Тихой и теплой. Дождь, который до сих пор шел, смывал мои слёзы, которые так и не заканчивались. Мы стояли под полной луной, прижавшись лбами, и я понимала. Как бы мне сейчас, будучи взрослой и поумневшей, не хотелось, но сегодня произошло то, о чём я, когда вокруг никого не будет, когда я смогу дать волю своим чувствам.
Придет час, и я признаю, что сожалею. Сожалею, что Ричард отпустил меня.
Простил и отпустил.