Яна Евтушенко
Собачья слобода
7.
Лесник ждал ее за воротами с велосипедом. Он помог Саше вскарабкаться на раму и покатил по шоссе. В лицо Саше бил ветер. В левом ухе звучал сильный голос солиста «Анархии», он пел что-то про свободу, – Лесник дал ей свой наушник и включил плеер. Саша крепко вцепилась в руль. От стремительной езды, любимой музыки и горячего дыхания Лесника, которое она ощущала на затылке, захватывало дух.
В темноте замелькали огни поселка. Лесник свернул на боковую дорогу. Улицы Гнилуш, несмотря на поздний час, запрудили люди: женщины, мужчины, старики, дети – все двигались в сторону главной площади. Может, там будет какой-то концерт? Или праздник? Ехать было трудно, и Лесник постоянно притормаживал, пропуская пешеходов. Проблемы с освещением Саша заметила и здесь: фонари светили неярко и то и дело гасли.
В полумраке проступили очертания водонапорной башни, и Саша поняла: жители стекаются именно сюда. Оживленно разговаривая, они рассаживались на поросшую травой землю у подножья. Облака, затянувшие небо, расходились, и в свете лун Саша видела, что стены башни выкрашены свежей краской, стекла на окнах целы, а дверь и конструкция на крыше сделаны из новых досок. Водонапорная башня работала!
Лесник остановил велосипед, помог Саше слезть и опустился на траву, жестом приглашая Сашу сесть рядом. Он обнял девочку за талию и посмотрел ей прямо в глаза. Сердце у Саши заходило ходуном. Сейчас он ее поцелует! Будет о чем рассказать Веронике в школе! Медленно-медленно Лесник склонился к Сашиным губам и внезапно вцепился зубами в ее шею. Саша взвизгнула от боли и толкнула Лесника обеими руками в грудь.
– Ты с ума сошел?! – заорала она, вскакивая на ноги.
Лесник в ярости схватил девочку за футболку. Саша дернулась, высвобождаясь, футболка затрещала, и лоскут ткани остался в пальцах Лесника. Лесник издал короткий рык и опустился на четвереньки. Свет от двух полных лун упал на деревянную крышу башни. Ее окна налились красным цветом. Из ближайшего окна вырвался луч и упал на Лесника. На глазах у Саши лицо парня удлинилось, сквозь кожу начала пробиваться шерсть. Ногти на пальцах почернели и загнулись внутрь. Несколько секунд – и перед Сашей стоял волкодав с шерстью песочного цвета. Он взвыл и кинулся к башне.
Саша прижала руки ко рту: жители вокруг нее вставали на четвереньки и оборачивались в собак разных пород и размеров. Саша, не раздумывая, запрыгнула на велосипед Лесника и погнала к дому. Пять или шесть собак ринулись за ней. Саша бешено крутила педали. Она выехала на шоссе и обернулась: погоня продолжалась, впереди собачьей своры несся Лесник в образе волкодава. Он длинными прыжками догонял велосипед.
В заднем кармане Сашиных джинсов подпрыгивал телефон. С каждым новым нажатием на педаль Саша чувствовала, как он все сильнее высовывается наружу, рискуя выпасть. Волкодав сделал новый прыжок и клацнул зубами, вцепившись в край Сашиной толстовки. В этот момент телефон окончательно выскользнул из кармана и ударил пса в глаз. Волкодав заскулил и прекратил погоню.
Саша вильнула рулем, сворачивая в товарищество. Ночной воздух звенел от лая. Собаки были на каждом участке, они кидались на заборы, завидя велосипед, и у Саши душа уходила в пятки – а ну как заборы не выдержат? Наконец, впереди замаячил бабушкин дом. Саша бросила велосипед, заскочила на участок и щелкнула задвижкой. Она в безопасности! Задыхаясь, Саша прислонилась к калитке. Злобное ворчание заставило ее вскинуть голову. С картофельного поля на Сашу глазела крупная немецкая овчарка.
– Мама? – одними губами выговорила Саша и метнулась к крыльцу.
Она успела захлопнуть дверь перед самым носом овчарки. Та скреблась и лаяла, но открыть дверь не могла. Саша побежала к лестнице на второй этаж. Едва она коснулась рукой перил, как из бабушкиной комнаты, поджимая правую заднюю лапу, вышел огромный лохматый пес. Саша моментально взлетела по ступенькам наверх. Пес попытался подняться следом. Его лапы скользили по гладким ступеням, а на пораненную ногу пес опираться не мог. Оставив тщетные попытки, он сел у подножия лестницы и страшно оскалился.
Часы в Сашиной комнате показывали без пяти двенадцать. Двенадцать, двенадцать … Саше на ум пришли сегодняшние слова деда Леши. Он сказал: «переход произойдет в двенадцать». Что за переход? Переход… да это же… Саша похолодела. В двенадцать ее переход в Другой, собачий, мир завершится, и она не сможет вернуться обратно! Нужно срочно повесить букет на место и закрыть дыру между мирами! Саша вывалилась в коридор и распахнула дверцу чулана. Цветы и стебли трав из разоренного букета валялись на полу. На чемодане сидел Гаврош, жмурил желтые глаза и довольно облизывался.
– Ах ты, дрянной кот! – Саша в отчаянии замахнулась на Гавроша рукой, но тот ловко спрыгнул с чемодана и юркнул в коридор.
Саша опустилась на колени и трясущимися руками принялась собирать цветы и травы в полутьме кладовой. Дед Леша говорил, что «силу имеет букет верно собранный», как бы ничего не забыть! Саша пошарила по полу. Готово! Она влетела в комнату и ровно за секунду до полуночи водрузила букет на крючок.
8.
Измученная событиями прошедшего вечера, Саша проспала до обеда. Разбитая, она встала с кровати, выглянула в окно. Небо заложили пухлые облака, собирался дождь. Бабушкина комната пустовала. На кухонном столе, заставленном грязной посудой, белела записка: «Ушла в Гнилуши. Прополи морковь». Гаврош выбежал из-под стола, выгнул спину и стал тереться о Сашины ноги. Голодный что ли? Саша почесала кота за ухом, накинула толстовку и вышла на улицу.
Она медленно брела по товариществу и испуганно озиралась вокруг, но собак нигде не замечала. На участках соседи занимались своими делами: кто-то работал в огороде, кто-то чинил машину. По улицам носились дети, чинно гуляли пенсионеры. Никаких признаков Другого мира! Она дома! Саше хотелось прыгать и кричать. Дома! Дома!
Она повернула обратно к бабушкиному участку. Голод давал о себе знать, да и неплохо прополоть морковь к приходу бабушки. Возле участка она наткнулась на Лену и Наташу: девочки стояли у калитки и явно ее ждали.
– Саша! – взволнованно сказала Лена. – Ты отшила Лесника? Говорят, он приставал к тебе, да?
– Вечером новое собрание у водонапорной башни, – добавила Наташа, выгибаясь и стуча хвостом о землю. – Мы повеселимся как вчера, да, Саш?
Саша испуганно подняла голову. Облака в небе разошлись, обнажая две луны.
***
– Второй час дня, а Саша до сих пор не вышла! – сказала Лена Наташе и помахала рукой Сашиной бабушке, копавшейся на своем участке в грядах моркови. – Баб Ань, здрасте, Саша дома?
– Дома! Дрыхнет, как ее мать в свое время, нет бы бабке в огороде помочь, морковь прополоть! Заходите, может, растолкаете ее!
Девочки забрались на второй этаж. В коридоре Гаврош играл с веточкой какого-то высушенного растения со сморщенными фиолетовыми цветками. Завидев подруг, кот оставил веточку и шмыгнул в приоткрытую дверь чулана. Наташа взяла с пола цветок.
– Борец, – сказала Лена. – Его называют «песья смерть», борец для собак ядовит. Впрочем, он в принципе ядовит, лучше и коту с ним не играть. Саш, просыпайся! – Лена постучала в дверь комнаты и, не дожидаясь ответа, вошла.
В Сашиной кровати спал крупный спаниель шоколадного цвета. Его длинные уши были покрыты коричневой шерстью с ярко-красными кончиками.
