Яна Александровна Немцова
Дом плачущих девиц
– Дом плачущих девиц был без окон, без дверей. А если серьёзно, это была старая изба с закрытыми ставнями. Стояла она на окраине деревни Мокрой. Избу оплёл плющ. Густые кустарники окружили, как стражники. Дверь глядела не в сторону посёлка, а на извилистую тропу, уходящую в глубь леса к болоту, которое накрывал густой зелёный ковёр, что сразу не разглядеть опасную трясину. Обманчивое, дурманящее, ненасытное болото съело много животных. Съедало оно и заблудших селян… – начала Диана рассказывать страшную легенду, как тут её перебила Маринка:
– Мы этот дом видим уже тринадцать лет! Можно сразу к делу?
– Слушай молча! – фыркнула Диана.
– Марин, ну, ты чего? Интересно же… – поддержала Мила.
За окном послышалось карканье. Диана хмыкнула и продолжила:
– Местные боялись этих жутких мест: и тропы извилистой, и болота голодного, и леса дремучего. Дом-плакун пугал не только прогнившей крышей и серым фасадом, чернеющим под дождем. Но и видом спящих, закрытых ставней. Боялся народ того, что скрывали старые стены… – шептала Диана, как змея над своей жертвой.
Марина и Мила держались за руки и испуганно оглядывались по сторонам. В темноте заброшенного дома плачущих девиц разглядеть что-то было весьма непросто.
Последний вечер октября выдался холодным. Пар тёплого дыхания плыл, как призрачные ленты, и растворялся в лунной дорожке, сочившейся в щель приоткрытых ставней. В бледном свете на гнилых половицах были видны валяющиеся ветки и ветошь. Кое-где проросли побеги вишни и черёмухи. Сквозняк играл их худыми стеблями. Тени то прятались, то выпрыгивали на свет лунной дорожки из темноты и кривлялись, пугая незваных гостей.
Диана месяц готовилась к этому вечеру, разгребала мусор в доме плакс. Перед зеркалом репетировала рассказ, чтобы в последнюю ночь октября всё прошло по плану – страшно и мистически. Никаких телефонов, разговоров о школе и хныканья – «пора домой».
Но сегодня Диане, казалось, что не хватает мистики. Представляла она, что будет жутко, а вышло обычно. Хотя подружки и впрямь вздрагивали от шорохов и свиста сквозняка.
Зловеще загудел под потолком ворвавшийся в окно холодный ветер. В темном углу хрустнула и глухо упала деревяшка. Взлетел и зашуршал кем-то брошенный пакет. Девочки вскочили и зажали рты ладонями.
– Вы чего? – хихикнула Диана, – это же сквозняк. Чепуха!
Ей не было страшно, потому что девочка не верила в колдовство, призраков и прочую чертовщину. Подумаешь – ветер, хлам бунтует. А последняя октябрьская ночь, как все остальные – простая.
– Рассказывай уже, чего все боялись?! – потребовала Марина, присела обратно и потянула за рукав куртки Милу.
– Слушайте, – хмыкнула Диана, – говорят, что когда-то жила здесь большая семья, пять дочерей и матушка. Никто не знал, кто они и откуда приехали. Всеми днями и ночами доносились отсюда плачущие стоны. Да такие громкие, что слышали их все мимо проходящие. Отчего девочки плакали – для всех загадка. Однажды всё прекратилось. Семья исчезала. Может, сгинули в болоте. Но поговаривают, что души их до сих пор находятся в этом доме и иногда плачут, стены стонут. Поэтому никто не осмеливался заселиться сюда. Так дом и стал заброшенным.
Вдруг похолодало, что, казалось, январь на дворе, а не октябрь. Липкий влажный ветер мерзко лизнул щёки. Ставни застучали об откосы пустых окон. И захлопнулись, что щепка отлетела Диане в лоб. Лунный свет проглотила тьма. Из глубины заброшенной комнаты, где лежал хлам, вновь послышалось противное карканье. Видимо, ворона залетела в дом. Тут она забила крыльями, поднимая стылую пыль. Скрипнули половицы. Девочки замерли.
