Ян Бадевский
Демонолог. Книга 2. Школа смерти
Глава 1. Ритуалист
Перекресток окутан тьмой.
Я не вижу звезд, с трудом могу разглядеть очертания домов, мигающие красным светофоры и затопленные мраком подворотни. Нет людей и машин. Реальность давит меня, всюду ощущается враждебность.
Это нормально.
Демоны перекрестков выработали уникальные механизмы защиты.
Мои шаги тонут в вязкой тишине. Ничего общего с обычной ночью эта мгла не имеет. Дух присматривается ко мне, пробует на вкус. И вкус духу не нравится.
По окрестностям прокатывается стон.
Я и не думаю задерживаться. Иду уверенно, не оглядываюсь. В моей правой руке – металлический крюк. Фонари очень тусклые, внутри ламп что-то моргает и потрескивает.
Воздух сгущается.
Трудно дышать.
Проецирую перед собой ветки способностей. Базовые навыки вращаются по размашистой орбите, от них ветвятся техники высших порядков. Теперь мне не нужно закрывать глаза. Чем-то напоминает дополненную реальность, столь популярную на той Земле.
Выбираю «фильтр».
Овальная пиктограмма с решеткой внутри.
Техника рассчитана на низкоуровневых духов, научившихся манипулировать погодой и физическими параметрами бытия. Обитатели перекрестков – это локусы, повернутые на дорогах. В городах – большая редкость. С этим товарищем я схватился в неомосковском пригороде, на отшибе мегаполиса. Так вот, «фильтр» просеивает воздух и другие субстанции, отделяя от них прану. И лишая тем самым магических свойств.
Применяю технику.
Меня окутывает аура, невидимая для стороннего наблюдателя. Поле расширяется на метр во всех направлениях. Тут же пропадает давление.
Черные щупальца, протянувшиеся к моим ногам, отдернулись в непроницаемую мглу. Такое ощущение, что демон ошпарился, прикоснувшись к защите.
Свет внутри фонарных ламп стал багровым.
Подхожу к канализационному люку в самом центре перекрестка. Крышка чугунная, массивная. В середине – специфическое отверстие. Засовываю крюк в дырку, тяну вверх и на себя. Крышка нехотя сдвигается. Морщусь: воняет сточными водами.
Неразборчивый шепот улиц обретает силу.
Доносится утробный рокот:
– Прочь с моего перекрестка, червяк!
Угу.
Разогнался.
Снимаю с плеч рюкзак, расстегиваю и присаживаюсь на корточки. Начинаю по очереди выкладывать предметы, заготовленные накануне. Кельтский крест, вырезанный на дубовой коре. Опал с выцарапанной руной Райдо, означающей путь. Пожелтевшую от времени кость черной кошки. Мешочек с кладбищенской землей.
Локусы перекрестков – одни из самых цепких и вредоносных обитателей Бездны. Эти твари вселяются не в конкретный предмет, они действуют по географическому принципу. Бесы данного типа интересуются координатами и пересечениями дорог. Для них важна геометрия. Поэтому сейчас демон – это и люк, и фонари, и стены пограничных домов, и бордюры, и даже водостоки. Изгнать подобное существо очень сложно.
– Не выйдет, – пророкотал локус. – Ты слаб.
Продолжаю заниматься своим делом.
Забрасываю артефакты в люк. Мешочек развязываю, землю высыпаю…
Фонари взрываются.
Одновременно.
Осколки летят на мостовую, кусок стекла задевает мою щеку. Проступает капелька крови. Я задвигаю крышку на прежнее место. Тяжелая, блин. Вращаю плашки способностей, выбираю «схрон» и накладыаваю на люк непрошибаемую печать демонолога. Теперь дух не сможет добраться до моих артефактов.
В старину ритуал проводился с выкапыванием ямок, но в городе приходится искать альтернативные решения. Не вскрывать же асфальт отбойным молотком…
Легкое волевое усилие – и планки способностей проворачиваются.
Закачиваю прану в «раскрытую книгу».
И произношу заклинание:
– Инаард ту-мардук сумера тарада!
Земля задрожала.
Крышка люка начала подскакивать, фонари вспыхнули нестерпимо ярким светом и погасли. Тьма взвыла и начала втягиваться в перекрестье улиц. Полупрозрачные отростки прятались в водостоки, под ливневые решетки, в слепые окна чердаков.
– Марак та абан! Аум турабат!
Демон перекрестков взревел.
Из-под асфальта вырвался черный смерч, закрутился в исполинскую воронку, своротил фонарный столб на противоположном конце улицы… и замер. Вморозился в реальность черновым наброском. Начал тускнеть и развеиваться.
Я не сумел бы изгнать локуса, настолько вжившегося в свой перекресток. Только хардкор, только развеивание. И сейчас я молча наблюдал за агонией существа, порожденного бесконечностью Бездны.
Это мой пятый рейд.
Без учителя.
Трижды я изгонял низших бесов – из детских игрушек, шкафа, собаки. Затем применил развеивание к низшему, повадившемуся портить машины на станции СТО. После двух автокатастроф было принято решение о ликвидации демона. И вот я добрался до финальной стадии своего марафона. Второе развеивание, непростой тип локуса, самостоятельный рейд. Техники в ветках у меня поднялись до приемлемых уровней. Рапорты о достижениях поданы на имя Тобенгауза. Я в двух шагах от заветной цели.
Перекресток обретает прежний вид.
Тот, что был до одержимости.
На небе проступают августовские звезды. Выглядывает диск убывающей луны. Уцелевшие фонари больше не светят адским багрянцем – улицы залиты ровным молочно-белым светом.
Ближайшая арка формирует человеческую фигуру.
Силуэт отделяется от тьмы и неспешно идет в мою сторону. Это оккультист Глеб Сатин, мой непосредственный куратор.
Длинная тень куратора изломана бордюрами.
– И? – спрашиваю я.
Учитель задумчиво ковыряет люк носком ботинка.
– Особых претензий нет, – фонарь светит в спину куратору, лица не видно. – Ты мог бы выбрать и другую руну, связав его активность. Вместо опала я бы применил хризолит… но это мелочи. Я ставлю зачет.
– Здорово. И что теперь?
– Нас ждут.
Мне остается лишь последовать за куратором. Из нас двоих только он умеет открывать порталы, связывающие конклав ордена с обычной реальностью. На сей раз портал вписан в арку пятиэтажного дома, построенного еще при Алексее Романове. В моем мире никакого Алексея не было – мальчик погиб в 1918 году, сразу после революции. Здесь же Российская империя просуществовала аж до Клановых Войн, и Алексей Николаевич успел вписать свое имя в историю.
Делаю шаг в арку.
Рвется незримая мембрана.
Вместо шуршащего палой листвой двора – просторный холл. И трое людей в бесформенных балахонах. Лица закрыты серебряными масками.
Сатин отошел в сторону.
В креслах сидели рядовые адепты ордена, среди которых выделялась седая голова татуировщицы. Похоже, на экзамен явились не только представители местного топа, но и простые демоноборцы, заинтересовавшиеся моим стремительным взлетом.
От наблюдателя до ритуалиста – за четыре дня.
Думаю, это рекорд.
Я приблизился к троице экзаменаторов.
– Он справился с последним заданием? – вопросил искаженный модулятором голос.
– Да, – ответил Сатин. – Я доволен результатом.
– Что ж, – сказал человек в центре. – Тогда приступим.
И на меня посыпался град вопросов.
Основные заклинания, их модификации. Ранги, классы и подклассы демонов. Тактики, применяемые к различным категориям локусов и нижних. Артефакты для ритуалов, их аналоги, нестандартные ситуации. Распознавание ранга бесов, взвешивание рисков, подготовка рейда. Перечень аномалий, ранговые ограничения демонологов. Работа в защите и нападении. Тактики по борьбе с одержимостью машин, людей и статичных предметов. Противодействие демонической магии…
Отвечать приходилось быстро, не задумываясь.
Экзамен, откровенно говоря, напоминал перекрестный допрос. Демонологи валили меня уточнениями, требовали развернутые обоснования, изобретали нетривиальные квесты.
– Достаточно, – прервал меня один из типов в маске. – Ты подтвердил свой ранг.
Я был уверен, что передо мной стоит Тобенгауз.
Вердикт главы конклава послужил знаком – ко мне приблизилась седовласая женщина-татуировщик.
– Сними кофту.
Я стянул через голову джемпер.
Женщина положила ладонь на мое левое плечо – сейчас там красовался глаз в треугольнике, символ наблюдателя. Серая муть заволокла зрачки колдуньи. Жутковатый омут, затопивший всё внутреннее пространство глазниц.
Жжение.
Старая татуировка начала плавиться, менять очертания. Я почувствовал эти метаморфозы, хотя и не мог ничего рассмотреть. Верхнюю часть руки опалило огнем. Гораздо больнее, чем в прошлый раз…
– Терпи, – отрезала волшебница.
Минута сущего ада.
Мое плечо жгли на костре инквизиторы, а я ничего не мог с этим поделать.
Пламя деформации исчезло. Татуировщица отняла ладонь от моего плеча, извлекла из складок балахона крохотное зеркальце и повернула его так, чтобы я мог рассмотреть получившееся изображение. Круг со вписанным треугольником, внутри которого – горящая свеча.
Метка ритуалиста.
Я поблагодарил женщину кивком.
Плечо всё еще болело.
– Ты перешел на более высокую ступень развития, – главный экзаменатор заговорил голосом Тобенгауза. – Это налагает большую ответственность. Помни о доверии конклава. Не подведи нас.
Собравшиеся начали расходиться.
Ко мне приблизился Сатин.
– Поздравляю.
Я пожал протянутую руку.
– Без тебя я бы не справился.
– Мне повезло с учеником.
Я вернулся домой примерно в час ночи. Сестренка, как и следовало ожидать, мирно посапывала в своей комнате. Зашвырнув рюкзак в угол, я отправился в душ. Быстренько привел себя в порядок и завалился спать. Не подозревая, что худшее ожидает меня впереди.
***
– Подъем, лежебока!
Меня тормошат, бьют по щекам, пытаются привести в чувство. Я неразборчиво мычу. Истошно верещит будильник на телефоне. Боги, какой отвратительный звук!
Шторы раздвинуты.
Открываю один глаз и понимаю, что весь этот хаос породила моя сестренка.
– Что случилось?
– Первое сентября случилось. На линейку опоздаешь.
До меня постепенно доходит смысл услышанного.
– Сегодня – в школу?
– Да! Вставай, дурилка.
Полина, судя по мокрым волосам, уже приняла душ.
Сквозь шторы пробивается утренний свет, но в кухонной зоне горят встроенные лампы. На часах – шесть утра. Таак. Занятия, если мне память не изменяет, начинаются в восемь. А линейка – в девять.
– Так еще три часа! – вырвался из моего рта вопль ужаса.
– Надо собраться, поесть, привести себя в порядок. И выйти заранее, чтобы не опоздать, – рассудительно заявила Полина.
Сестре всего девять.
В этом году Полина поступила в одну из престижных неомосковских гимназий, я же учусь в знаменитом лицее Адамсов. Топать нам в разные школы. И выбираться из общаги в разное время. Так какого…
Ладно.
Спокойствие.
Девочка и раньше подходила к школьным вопросам основательно. Сказывается воспитание покойной матери, как я подозреваю.
Пять часов сна – это еще не катастрофа.
Бывало и хуже.
После обязательных ритуалов в душе отправляюсь на кухню. У нас с Полиной что-то вроде студии. Кухонная зона совмещена с моей спальней и застекленной лоджией. Рабочий кабинет, вписанный в глубокую нишу, расположен в комнате сестры. А еще имеется холл – мы делим его с другими обитателми блока. Всего три квартиры. Вчера утром кто-то заселился – слышались шаги, громкие голоса, хлопали двери. Я не успел познакомиться с соседями – день был расписан по часам. Сходить в ателье, забрать несколько комплектов лицейской формы, притащить всё это добро в кампус. Затариться едой на ближайшие дни. Сходить в дневной рейд. Дождаться, пока Сатин накатает рапорт и приступить к подготовке ночной вылазки. Вернуться домой, наскоро перекусить, сообщить сестре, что жив-здоров. И – в ночную вылазку. На тот самый перекресток, где я развеял локуса. Так что соседи для меня – тайна, покрытая мраком.
Достаю из морозилки две пиццы.
Загружаю в микроволновку первую коробку.
И начинаю готовить себе кофе.
– Поздно вернулся? – спрашивает сестра.
– В час.
– Ну, сорри.
– Что уж теперь, – бурчу я.
Кофе я варю в турке.
И болтовня сестры немного отвлекает.
– А ты видел наших соседей?
– Еще нет.
– Хочешь, расскажу?
– Нет.
– А я расскажу, – злорадству Полины нет предела. – В пятьдесят второй квартире живет парень твоего возраста, а в пятьдесят третьей – две сестры. Очень красивые, но шумные.
– Здорово.
– Ты будешь с ними знакомиться?
Из турки полезла пена.
Я быстренько снял кофе с индукционной панели и перелил в кружку. По комнате мгновенно распространился бодрящий кенийский аромат.
– Не сейчас.
– Почему?
– Ну, работы много.
– Они реально классные.
– Кто?
– Близняшки.
– Так они еще и близняшки?
– А то.
Звякнула микроволновка.
Я вытащил пиццу и передал сестре. Загрузил в светящуюся утробу вторую коробку и запустил устройство на тех же настройках.
Закипел чайник.
Полине я кофе пить не разрешаю. И больше не держу в квартире богомерзкие пакетики. Заварка – осноава всего сущего.
– Ты во сколько выходишь?
Девочка задумалась.
– В восемь двадцать.
– Тебе же идти десять минут. Или пятнадцать.
– И что? Лучше не опаздывать.
– Как знаешь.
Из окна лоджии открывается чудесный вид на море и частный пляж Адамсов. Погода сегодня отличная, дождей не предвидится. Ветер гонит по небу мелкие облачка.
Я задумчиво наблюдаю за приближением воздушного корабля и пью кофе. Судно массивное и неповоротливое, с кучей подвесов. Контейнеровоз, доставляющий в гипермаркеты Неома заморскую еду. Выглядит так, словно на несколько осей нанизали кучу рефрижераторов, а сверху присобачили рубку управления. Полное нарушение законов аэродинамики… Собственно, о какой аэродинамике может идти речь, если корабли передвигаются на сверхспособностях пилотов?
– Ты форму вчера забрал? – спросила Полина.
– Угу.
– Еще не примерял?
– В ателье.
Звякнула микроволновка.
Мы разложились на обеденном столе и принялись уплетать пиццы.
– Вкуснотища, – сказала сестра с набитым ртом. – Ты крутой.
– Почему это?
– Ну… мамы же нет. А мы сидим тут, учимся в школах для одаренных и больше не голодаем.
– Так и должно быть, – пожимаю плечами.
– Ты же ничем не интересовался. Кроме звездолетов своих.
Хмыкаю.
Что тут скажешь.
Илья Невзоров был ботаником и компьютерным задротом. Выше головы прыгать не собирался. Даже не помышлял о пробуждении и обретении Дара. А потом в этого неудачника попал я. И в одночасье всё изменил. Жаль, что я не в силах вернуть его мать, погибшую в автокатастрофе. Нергал не настолько силен в этом мире.
– Будь осторожна, – предупреждаю сестру. – В твоей гимназии хватает одаренных.
– У нас запрещены дуэли.
– Всё равно.
– Хорошо. Не переживай, я разберусь.
Надеюсь.
Мир, в который я попал, выстроен на классовом неравенстве. Бездарей презирают. Гнобят, всячески пытаются поддеть. И всё это сходит ублюдкам с рук, ведь их прикрывают именитые родители. И законы Европейской Московии, которые ставят простых граждан на низшую социальную ступень.
– Возникнут проблемы – говори.
– Конечно.
Через полчаса сестренка выбралась из своей комнаты, чтобы покрутиться перед зеркалом и похвастаться формой. Консервативная клетчатая юбка до колен, белая рубашка, галстук и жилетка. На ногах – черные туфли. Юбка, галстук и жилетка – в бордовых тонах. Массивный рюкзак с эмблемой гимназии, накладными карманами и бутылкой воды в сетчатом кармашке.
– Как я тебе?
– Превосходно. Ты лучшая.
– Спасибо!
– Вот что, – решил я. – Провожу тебя до гимназии, а потом двину к себе в лицей. Согласна?
– А то, – обрадовалась Полина. – У меня самый крутой братик на свете!
Я достал из шкафа свою форму и начал одеваться. Полина тем временем перебирала учебники и тетрадки, застегивала пенал и сверялась с каким-то списком в телефоне.
Осенний комплект состоял из темно-синего костюма-тройки, голубой рубашки и галстука в косую полоску. К галстуку прилагался зажим с эмблемой лицея – звездным кругом, вписанным в развернутый свиток. В зимнем комплекте, насколько я помню, вместо пиджака полагается носить френч с двумя рядами серебряных пуговиц.
Я внимательно изучил правила лицея. На линейке наличие пиджака обязательно. Если будет жарко, допускается ношение рубашки и жилетки, но галстук нельзя снимать ни при каких обстоятельствах. Рюкзак мне тоже пришлось сменить. Ну, для школы. Установленный образец, вездесущая эмблема. Даже туфли приобретаются в специальном обувном магазине на территории Адамс-Сити.
Добравшись до галстука, я завис.
Никогда не умел завязывать эти штуки правильно.
– Помочь? – невинно интересуется сестра.
– А ты можешь?
– Поглобила немного. И потренировалась, пока ты в рейды свои ходил.
Охренеть.
Я присел на краешек стула. Полина несколькими ловкими движениями повязала вокруг моей шеи галстук, затянула узел и поправила ворот рубашки. Мне осталось лишь прицепить галстучный зажим.
– Круто, – похвалил я.
– «Виндзорский узел», – сообщила сестренка. – Учись, пока я жива.
Справившись с галстуком, я облачился в жилетку и пиджак. Подошел к зеркалу, критически оценил результат. Как ни крути, а я красавчик. Ну, еще над стрижкой бы поработать, когда волосы отрастут. Сейчас я похож на выпускника кадетского училища или на преступника, откинувшегося с зоны. Стильного преступника, с правильными чертами лица и жестким взглядом.
Теперь – рюкзак.
Плотная влагостойкая ткань, надежные застежки-молнии. Куча отделений для школьных принадлежностей. Я уже завел электронную почту и зарегистрировался на сайте лицея. Так что расписание на неделю у меня есть. Хотелось бы потусить на линейке и отправиться домой, но нет. В 9.00 всё только начинается. Торжественная часть растянется на сорок пять минут, как и обычный урок. Затем меня ожидает классный час. Дальше – «факультативное распределение». И последние гвозди в крышку гроба – прановедение, история одаренных, управление техниками, русский язык и математика. Где-то посреди этого вселенского ужаса затерялась большая перемена. Ну, и поход в столовую должен стать отдушиной для утомленного юношеского ума.
Не так я всё это представлял.
В базовой школе первое сентября никого не напрягало. Линейка, классный час и – по домам. Новый формат шокирует даже Илью Невзорова, тело которого я нынче оккупировал.
Приходится тащить в школу учебники и тетрадки.
А еще – дневник.
Ну, не совсем дневник. Каждому лицеисту выделили по планшету с предустановленными образовательными программами. Дневник у нас интерактивный, он напрямую подключен к лицейскому сайту и онлайн-журналу. Когда выставляется оценка, она тут же отображается на сайте, моем и учительском планшетах. А еще – на страничке с рейтингом учеников. Как мне объяснили, рейтинг влияет на многие вещи. Чем выше этот показатель, тем больше шансов поступить в крутую академию с сокращенным перечнем экзаменов. Есть и другие нюансы, в которых я пока не успел разобраться.
Меня насторожили факультативы.
Память Ильи подсказывает, что это дополнительные занятия, позволяющие глубже освоить школьную программу. Ботаник протащился бы, но меня больше интересует карьера в ордене демонологов. Подозреваю, что эти мистические факультативы предназначены для того, чтобы красть у меня драгоценное время.
Мы вышли из общаги в восемь утра. Сестра настояла, а мне было лень спорить. Потусуюсь где-нибудь, ничего страшного.
По дороге, естественно, никого не встретили, хотя сестричка все уши мне прожужжала нашими новыми соседками. Возникло нехорошее подозрение, что она мне подыскивает девушку…
Выбравшись с территории кампуса, мы двинулись на север по тихой аллее. Раскидистые древесные кроны начали желтеть. Кое-где пробивались и красные листья. В Валдорре, где я умер совсем недавно, горожане не знают смены времен года. Разве что дождливый и засушливый сезоны. Зато если уж там рубанет дождь, то сразу туши фонарь. Нескончаемый ливень лупит по крышам днями и неделями, затапливает теснины улиц, погружает дома в зябкий холод. Стены в плесени, уровень воды в каналах опасно поднимается. Лодочники не могут проехать под арками мостов…
Здесь не так.
И к этому тоже надо привыкнуть.
С аллеи мы сворачиваем на оживленную четырехполосную магистраль, останавливаемся на перекрестке и терпеливо ждем, пока загорится зеленый свет. Еще один поворот – и мы на месте.
Гимназия представляет собой новенький четырехэтажный комплекс в стиле хай-тек. П-образная форма, вынесенный отдельно тренировочный блок, состоящий из теплого бассейна и спортзала. Всё это скрыто кленами и тополями.
Распрощавшись с Полиной у центральных ворот, я повернул обратно.
До начала линейки еще минут сорок. Можно потратить это время на медитацию. Или бесцельно побродить по окрестностям, изучить район. Адамс-Сити – крупнейшая клановая агломерация в Неоме. Не думаю, что я исследовал эту автономию хотя бы на десять процентов. Город в городе, независимая инфраструктура, собственная служба безопасности. Здесь даже обычная полиция не работает. Без специального пропуска в клановый «квартал» и муха не пролетит. Я уж молчу про пристань воздушных кораблей, построенную на северо-западной окраине Адамс-Сити. На следующих выходных я планирую съездить в ту сторону…
Вообще, корабли меня неудержимо притягивают. В Легурии путешествия, как морские, так и сухопутные, растягиваются на недели и месяцы. Расстояния между соседними городами кажутся чудовищными. А тут – машины, поезда, аэролайнеры. Гильдия пилотов, порталы демонологов. Одаренные с навыками телепортации. Реальность в таких условиях сжимается.
Прогуливаясь по бульвару, я краем глаза заметил форму, напоминающую мою собственную. Две девушки, скользнувшие по мне заинтересованными взглядами. Крепкого сложения парень, уткнувшийся в экран смартфона… Подтягиваются понемногу.
Звонок вырвал меня из потока меланхолии.
Клим Горин.
– Привет, – раздается голос нового приятеля. – На линейку собираешься?
– Уже.
– А где ты сейчас?
– Иду по бульвару.
– Не рановато?
– Сестру провожал.
– А-а-а… Тоже надо. До меня тут кое-какие слухи дошли.
– Хм? – насторожился я.
– Говорят, ты побил Кирилла Ефанова.
– Ефанов, – я попытался вспомнить, о чем идет речь. – Не знаю такого.
– В день, когда мы познакомились.
– А, понятно. Кретин, который любит нападать со спины.
– Этот, как ты изволил выразиться, кретин принадлежит к одному весьма влиятельному роду. Чтоб ты понимал, спуску тебе не дадут. Будь осторожен.
– Спасибо за совет.
– Я серьезно.
– Дернется – получит еще.
На том конце провода вздохнули:
– Вот этого я и опасался. Ладно, увидимся.
Я убрал телефон.
Сентябрь только начинается, а проблем – вагон и маленькая тележка.
