Яков Николаевич Нерсесов
«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том III. «Первый диктатор Европы!»
Барклай занял село Зинкен отрядом Дорохова (1 бат., 4 эскадр. и 2 кон. ор.), а свои остальные войска (11 бат., 16 эскадр., 10 кон. ор.) расположил на высотах позади ручья, южнее городка Гофф (Цигельхоф). Около трёх часов дня к Зинкену подошел Мюрат с драгунской дивизией Клейна и кирасирами д’Опуля (всего 30 эскадр.) и сходу (что было присуще удалому Мюрату) атаковал русских. Только после упорного сопротивления, потеряв всю орудийную прислугу, Дорохов отошёл-таки за ручей на позицию к северу от Гоффа. Там его уже поджидала помощь в лице пяти батальонов князя Долгорукова, высланных Беннигсеном. Приказав Долгорукову занять позицию вправо от дороги из Гофа в Ландсберг, Барклай-де-Толли развернул своих людей влево.
Французы, к которым к этому моменту уже подошла пехота Сульта, обрушились на левый фланг русских, стараясь отрезать им путь отступления. После упорного боя продолжавшегося до темноты арьергард Барклая-де-Толли все же отошёл к Ландсбергу.
В бою у Гоффа русская армия потеряла около 2 тыс. чел., а вот потери противника неизвестны.
Французские войска остались ночевать на поле сражения. Тогда как войска Беннигсена в ту же ночь покинули Ландсберг и двинулись к… Прейсиш-Эйлау, туда, где вскоре случится одна из самых кровавых «мясорубок» в истории наполеоновских войн и холодное оружие (штык, палаш и сабля) на морозе и в снежную пургу «нагуляются на славу», обильно залив кровью окрестные поля.
Наполеон, имея под рукой только часть всех своих сил, не собирался немедленно вступать в генеральное сражение с Беннигсеном. 7 февраля он поделился своими планами с Ожеро: «Мне советовали взять Эйлау сегодня вечером, но, помимо того, что я не люблю этих ночных сражений, я не хочу двигать свой центр слишком далеко вперёд до прибытия Даву, который является моим правым флангом (напомним, что Даву шел долиной Алле, чтобы перерезать русским дороги, ведущие на восток – прим. Я.Н.), и Нея – моего левого фланга (Ней обходил их через Пассаргу – прим. Я.Н.) Так что я буду ждать их до завтра на этом плато, представляющем при наличии артиллерии прекрасную позицию для нашей пехоты. Завтра, когда Ней и Даву встанут в линию, мы все вместе пойдём на врага».
В свою очередь, Беннигсен приказал Багратиону взять 4-ю пехотную дивизию и отбросить врага от Прейсиш-Эйлау. Тот лично повёл пехоту в атаку. В полном молчании русские тремя колоннами подошли к городу, после чего по команде бросились вперёд с громоподобным криком «Урааа-а-а-а!» Противник был отброшен. Через полчаса французы с ревом «Да здравствует, император!!!» контратаковали одновременно по трём направлениям, но везде оказались остановлены. В центре – Псковским и Софийским мушкетёрскими, Московским гренадерским и 24-м егерским полками. На правом фланге резервный кавалерийский корпус (Лейб-Кирасирский Его Величества, Ингерманландский и Каргопольский драгунские полки и Елисаветградский гусарский полк) контратаковал французскую кавалерию после чего противник отказался от нападения. Тогда как на левом фланге враг был отбит артиллерией 8-й дивизии, а высланные им стрелки рассеяны Изюмскими гусарами.
…Кстати, если верить французским очевидцам боя, то, в конце концов, Эйлау остался за ними – за дивизией Леграна, тогда как русские участники утверждают, что город остался… за нами. Так бывает или а la guerre comme а la guerre, т.е. «на войне – как на войне», порой, кто красивее… «отрапортовал» (или напустил туману» или приврал?) – тот и молодец!? Jedem das seine…
Предстояла решающая схватка и она грозила разразиться на следующий день – 8 февраля.
Правда, обе армии находились отнюдь не в лучшем состоянии: изнуряющие переходы по колено в снежной грязи, без еды и питья (вина и водки, в том числе), без возможности высушить одежду, чередовавшиеся частыми ожесточенными схватками, не позволяли обеим сторонам рассчитывать на быстрый и легкий успех, т.е. полную победу. Причем, в первую рчередь, это грозило Бонапарту, который уже очень далеко удалился от своих продуктовых баз в сытых и обеспеченных немецких землях.
…Между прочим, несколько в стороне от основного театра военных действий возобновившейся зимней кампании 1807 г. на территории Польши и восточной Пруссии утром 4 (16) февраля, 25-тысячный корпус генерала Эссен 3-го атаковал город Остроленка тремя колоннами и несколько раз врывался в него, встретив при этом упорное сопротивление трёх бригад дивизии Сюше и гренадеров Удино под началом начальника штаба V-го армейского корпуса дивизионного генерала Оноре-Шарля Рейля (?). Савари, с прибывшими к полудню подкреплениями из состава войск Удино, выбил русских из Остроленки, вышел из неё и расположил войска (всего ок. 20 тыс. чел.) перед городом. На левом фланге, примыкая к реке, встали гренадеры и кавалерия, в центре – дивизия Сюше, на правом фланге – бригада из дивизии Газана под началом бригадного генерала Франсуа Фредерика (итал. Франческо Фредерико) Кампана, для которого этот бой станет роковым -последним. После этого французы перешли в наступление и отбросили русских с занимаемых ими позиций на песчаных холмах восточнее города. Преследование продолжилось 5 (17-го) февраля силами драгунской бригады Риго и сводным карабинерским эскадроном. Обе стороны понесли примерно одинаковые потери: русские (1.5 тыс. убитыми и раненными, 7 орудий), французы (1.2 тыс. убитыми, в том числе генерала Кампана, и раненными). Серьезного влияния эта «стычка» на ход военных действий с непосредственным участием Наполеона и Беннигсена не оказала…
Повторимся, что и 8 февраля Наполеон не собирался начинать сражение под Эйлау вплоть до середины дня, так как ожидал прибытие корпуса Нея, находящегося в 30 км на биваке ок. Ландсберга и корпуса Даву, остановившегося в 9 километрах на дороге к Бартенштайну. Маршалы получили команду немедленно идти на соединение с главной армией.
Но в 5 часов утра 8 февраля ему пришло тревожное сообщение, что на расстоянии одного пушечного выстрела от Эйлау стоит построенная на 4.5 километровом фронте в две линии русская армия численностью ок. 67 тыс. человек с 400—450 (данные разнятся) орудиями.
Еще вечером 6 февраля у Бонапарта могло быть под рукой порядка 55.450 штыков и сабель: гвардия (от 6 до 9 тыс. чел.; сведения разнятся), Сульт (16.750), Ожеро (14.500) и резервная кавалерия Мюрата (15.200). Приче, на долю последней выпадет сыграть чуть ли не ключевую роль в грядущем драматически развертывавшемся сражении-побоище и по сути дела она спасет Наполеона от его первого крупного поражения. Но с учётом потерь в предыдущих боях 7 февраля, к утру 8 февраля силы Наполеона могли уменьшиться до 48—49 тыс. солдат с 300 орудиями, т.е. в любом случае на порядок меньше чем у противника.
При этом обе стороны рассчитывали в течение дня получить подкрепления. Правда, если Беннигсен мог рассчитывать только на примерно 9-тысячный прусский корпус Лестока (на самом деле по глубоким снегам придет не более 6—7 тыс.), то французы ждали подхода сразу двух более мощных корпусов: Даву (15.100) и Нея (14.500).
Таким образом, при удачном стечении всех обстоятельств, в целом у французского императора могло оказаться на поле боя до 80 тыс. солдат.
Между Эйлау и Ротененом встали две дивизии (Леграна и Сент-Илера) из IV-го корпуса Сульта, прикрытые с правого фланга бригадой лёгкой кавалерии Брюйера. Им предстояло вступить в упорный бой с центром русской армии, двойная линии которой протянулась от Шлодиттена до Зерпаллена. Ещё одна дивизия Сульта, генерала Леваля, выстроилась в боевой порядок слева от Эйлау. На крайнем левом фланге Великой армии, практически напротив Шлодиттена, располагалась бригада лёгкой кавалерии Латур-Мобура – 5-й и 7-й гусарские полки. Наполеон остался с гвардией (пешей и конной) на кладбище Эйлау, которое с самого начала битвы окажется под огнем русской артиллерии. Резервная кавалерия Мюрата (в основном тяжелая – кирасиры и драгуны, чью ударную силу сполна познают русские полки) выстроилась за полками пехоты Ожеро, справа от Эйлау, где стояла гвардия.
Сражение началось с сильной артиллерийской перестрелки. Несмотря на то, что более многочисленные русские батареи обрушили на французские боевые порядки град ядер, но им не удалось подавить ответный огонь вражеских орудий. Эффект от стрельбы русской артиллерии мог быть больше, если бы французские линии не были прикрыты строениями Эйлау и Ротенена. Значительная часть ядер попадала в стены домов или вообще не долетали до французов. Напротив, французские канониры имели возможность беспрепятственно поражать крупные массы русских, стоящие почти без прикрытия на открытом пространстве – в чистом поле – за Эйлау. Кроме того, за счёт лучшей выучки французы стреляли намного чаще и точнее, чем противник, что в какой-то степени сводило на нет заметное численное превосходство русской артиллерии.
Только около полудня на правом французском фланге появились головные колонны III-го корпуса маршала Даву. Его войска приближались к полю сражения по-эшелонно. Первым появился авангард и внезапной атакой заставил отойти русских от Зерпаллена. Вслед за авангардом быстрым маршем к полю сражения подходили дивизия Фриана, за ней – дивизии Морана и Гюдена. Поскольку всего в распоряжении Даву было более 15 тыс. чел., то по численности армия Наполеона могла вскоре сравняться с русской (62—63 тыс. против 67 тыс. солдат).
Полки Даву, развернувшись в боевые порядки, пошли в атаку на Кляйн-Заусгартен и Зерпаллен, атаковав левый фланг армии Беннигсена. Наполеон поддержал III-й корпус, бросив ему на усиление часть корпуса Сульта (дивизию Сент-Илера и бригаду резервной лёгкой кавалерии в составе двух полков). Селения Кляйн-Заусгартен и Зерпаллен переходили из рук в руки множество раз. Французам ценой невероятных усилий удалось сбросить русских с высот близ деревни Кляйн-Заусгартен, господствующих над этой частью поля сражения, и, выбив врага из самой деревни, двинуться в направлении деревни Ауклаппен и одноименного леса. Неся значительные потери, Даву продвигается-таки всё дальше и дальше в сторону леса Ауклаппен. Для русской армии возникла угроза выхода французов в её тыл и Беннигсен вынужден, постепенно ослабляя центр, перебрасывать войска к своему левому флангу, чтобы избежать обхода. Иначе русская армия могла оказаться отрезанной от пути отступления к Неману, т.е. от русской границы.
Заметив, что значительная часть русских резервов сконцентрировалась против Даву, Наполеон решает нанести по центру русской армии удар силами 15-тысячного корпуса Ожеро. И вот две его дивизии проходят южнее кладбища Эйлау, развёртываются и бросаются в атаку через покрытую глубоким снегом равнину под ураганным огнём русской артиллерии. Справа наступает дивизия генерала Дежардена, слева – генерала Эдле. В каждой из дивизий первая бригада движется в развёрнутом боевом порядке, а вторая сомкнутыми колоннами позади флангов первой. Эти колонны могли в любой момент перестроиться в каре, если бы вдруг их атаковала русская кавалерия. Для поддержки пехоты корпусная артиллерия Ожеро развернулась в 400 метрах перед кладбищем.
И надо же такому случиться, что именно в этот момент на обе армии внезапно налетела сильная снежная буря. Из-за этого поле боя стало быстро покрываться кубометрами снега, которые вихри ветера поднимали в воздух. Ослеплённые бьющим в лицо снегом французские войска, дезориентировавшись, потеряли нужное направление и слишком отклонились влево. В результате идущие в атаку солдаты Ожеро неожиданно оказался менее чем в 300 шагах прямо напротив самой большой батареи русских – центральной из 72 орудий. С такой дистанции промахнуться просто невозможно – почти каждый выстрел попал в цель. Раз за разом русские ядра врезались в плотные массы вражеской пехоты и выкашивали целые ее ряды. Буквально за несколько минут корпус Ожеро потерял 5.200 солдат убитыми и ранеными – треть своего состава. Сам маршал получил ранение, Дежарден был убит, Эдле серьезно ранен. Остатки корпуса Ожеро остановились, дрогнули и попятились назад.
Воспользовавшись моментом паники и беспорядка в помятых и обескровленных вражеских рядах, Беннигсен перешёл в контрнаступление. Пытаясь прорвать ослабленный центр неприятел, он быстро бросил на отступающих «ожеровцев» застоявшуюся на морозе кавалерию и, разгоряченную прямо перед атакой ядреной порционной водкой, пехоту. Кроме того, атакующая масса русских войск была поддержана артиллерией. Более того, её плотный огонь был сконцентрирован на гвардии Наполеона, стоявшей на кладбище Эйлау. Разгорелся кровопролитный штыковой бой. Войска Ожеро, понеся ужасные потери, начали отступать.
Однако стремительно наступая, русские сильно оторвались от своей основной линии. Увидев это, Наполеон, постарался воспользоваться этим неожиданно подвернувшимся ему шансом повернуть в свою пользу неудачно складывавшийся для него ход кровавой битвы. Он немедленно отдаёт Мюрату приказ ввести в бой всю резервную кавалерию. Двум дивизиям (драгуны Груши и кирасиры д’Опуля – 64 эскадрона – более 7 тыс. сабель) сведенным в одну могучую колонну тяжёлой кавалерии в развёрнутом строю (тем самым увеличивалась ее пробивная сила!) предстояло спасти Великую армию и… ее императора, попытавшегося было вернуть себе инициативу сокрушительным ударом «бронированного» конного кулака.
Дело в том, что преследуя «ожеровцев», русская пехота и кавалерия почти прорвались к ставке Наполеона. Очевидцы свидетельствуют, что, увидев накатывающийся вал атакующих русских, Наполеон восхищенно произнес: «Какая отвага!». Казалось бы, ещё одно мгновение, и французский император будет схвачен в плен или даже убит.
И тут вся кавалерия Мюрата на полном ходу мощным тараном врезалась в ряды русских войск. Начался ожесточенный бой с переменным успехом. Обе стороны понесли в нём тяжелые потери. Тем не менее, именно блестящая конная атака Мюрата спасла положение французской армии.
Обессиленные противники отвели свои потрепанные части на исходные позиции, но артиллерийская дуэль продолжалась.
Левый фланг Беннигсена тем временем продолжал медленно отступать назад – к Кучиттену, оставляя в руках неприятеля опорные пункты своей обороны. Исправил положение меткий огонь 36 орудий мобильных конных батарей под командованием полковника Ермолова и 6—7 тыс. чел. из корпуса Лестока, которые очень вовремя прибыли на подмогу левофланговым войскам Остермана-Толстого. С их помощью на всем левом фланге французы были остановлены и отброшены назад.
Фактически на этом битва при Прейсиш-Эйлау закончилась.
Правда, канонада продолжалась с обеих сторон еще до 21 часа, но обескровленные войска больше не предпринимали новых атак.
Более того, ночью русская армия начала отход. Французы уже не имели сил преследовать ее.
По сути дела противники разошлись «в ничью», но поскольку русские сами покинули поле битвы, то Наполеон резонно посчитал нужным объявить о своей победе.
Французам она обошлась в 4.893 убитых, 23.598 раненых и 1.152 пленных (5 знамён было потеряно) – всего: 29.643 человек. А вот данные о русских потерях не столь конкретны: 15 – 20 тыс. убитых и раненых, 3 тыс. пленных, т.е. всего – от 18 до 23 тыс. чел. Рассказывали, что опоздавший на поле битвы маршал Ней, глядя на десятки тысяч убитых и раненых, воскликнул: «Что за бойня, и без всякой пользы!»
Наполеон простоял на поле битвы целых 10 дней. Затем он начал отступление в противоположном направлении. Казаки, бросившись в погоню, отбили и захватили в плен 2 тыс. раненых Великой армии.
Более трёх месяцев понадобилось армиям противоборствующих сторон, чтобы прийти в себя после такого крупномасштабного, но бессмысленного сражения, не принёсшего ни одной из сторон ожидаемой решительной победы, хотя с обеих сторон было пролито «море» крови.
…Между прочим, участие в первой «ничейной» битве с самим Бонапартом (правда, многоопытный царедворец Беннигсен рапортовал царю о битве при Эйлау как о своей победе; спустя пять после бородинской «мясорубки» точно так же поступит знаменитый «дворский» генерал М. И. Кутузов!) было отмечено выдачей армии многочисленных наград. Практически сразу после того, как известие о сражении пришло в Санкт-Петербург, был учреждён знак отличия военного ордена, предназначенный для нижних чинов армии. А уже 31 августа 1807 г. специально для награждения офицеров, участвовавших в той памятной битве, был выпущен крест «За победу при Прейсиш-Эйлау». 18 офицеров получили орд. Св. Георгия III-го класса, а 33 офицера – орд. Св. Георгия IV-го класса, некоторых наградили орд. Св. Владимира. И наконец, сам «триумфатор» генерал от кавалерии Леонтий Леонтьевич Беннигсен получил от расщедрившегося царя наипрестижнейший орд. Св. Андрея Первозванного и пожизненную пенсию в 12 тыс. рублей – по тем временам огромные деньги…
Пока противники «элегантно вальсировали и крепко бодались» в заснеженных Польше и восточной Пруссии в январе 1807 г. Штральзунд и остров Рюген оказались заняты 15 тыс. шведских войск под командованием генерала Эссена, за которыми наблюдал малочисленный французский корпус маршала Мортье. 18 января, переправившись через реку Пеена, Мортье опрокинул шведские авангарды у Грейфсвальде, Штефенгагаена и Элленгорста и осадил Штральзунд.
Вылазки гарнизона, предпринятые в конце января и начале марта были отбиты с большим уроном. Но 17 марта Мортье был вынужден с 1-й дивизией своего корпуса отправиться на осаду Кольберга, а под Штральзундом осталась лишь дивизия Гранжана. Воспользовавшись этим, шведы превосходящими силами напали на неё и оттеснили за реку Пеену.
Вторично в кампанию того года французы появятся перед Штральзундом уже в июле. Город обложат дивизии Луазона, Буде и Молитора. В ночь на 4 августа начнутся траншейные работы и обстрел города. 8 августа шведские войска ретируются на остров Рюген и жители Штральзунда откроют ворота. Французам достанутся 500 орудий и множество всевозможных запасов. 12 августа генералы Фрерон и Рейль приступом возьмут оставшиеся шведские укрепления – Старый форт и укреплённый о-в Денхольм.
19 марта 1807 г. началась осада X-м корпусом маршала Лефевра прусского города Данциг с 60 тыс. населения, затянувшаяся на три с лишним месяца.
Этот укреплённый порт в устье реки Висла занимал важное стратегическое положение. Если бы французы продолжили наступать на восток, то он оказался бы в тылу их левого фланга, и там могли бы спокойно высадиться войска для действий против французов. Причем, атаковать Данциг было можно только с запада, так как с севера он был прикрыт Вислой, а с юга и востока – болотами. Помимо своей стратегической значимости он был интересен для французских войск и своими запасами пороха, зерна и «всем прочим», столь необходимых для дальнейшей кампании на востоке. Гарнизон Данцига насчитывал примерно 11 тыс. чел. и 300 орудий под командованием фельдмаршала фон Калькройта.
Х-й корпус Лефевра состоял из двух польских дивизий под командованием генерала Яна Домбровского, саксонского корпуса, воинского контингента из Бадена, двух итальянских дивизий, и ок. 10 тыс. чел. собственно французских войск – всего ок. 27 тыс. чел. и 3 тыс. лошадей.
В помощь солдатам Лефевра был придан генерал Шасслу-Лоба, командовавший сапёрами, и Бастон де Ларибуазьер, командовавший артиллерией. Оба считались одними из лучших по своей специальности во всей Великой армии. Начальником штаба был генерал Друо, тоже очень толковый и разностороннеодаренный военачальник, в частности, один из «гуру» наполеоновской артиллерии.
…Кстати сказать, в ту пору в Великой армии их было сразу несколько: Сорбье, Сенармон, Фуше де Карей, д`Антуар и др. – выдающихся «фейерверк-мейстеров» по определению, несших от их умело организованного огня серьезные потери, противников…
20 марта, выполняя приказ Наполеона о блокаде Данцига, французский генерал Жан-Адам Шрамм (1760—1826) вывел 2 тыс. солдат на северный берег Вислы за форт Вайхсельмюнде, заняв позиции прямо к северу от города. 2 апреля земля оттаяла достаточно для того, чтобы можно было начать земляные осадные работы. 8 апреля была начата вторая траншея, завершённая 15 апреля, а к 25 апреля была закончена третья траншея. После того, как 11 апреля Вандам взял крепость Швейдниц в Силезии, оттуда к Данцигу были отправлены большие осадные орудия, прибывшие 21 апреля.
23 марта французская артиллерия начала обстрел города. Между 10 и 15 мая русское командование предприняло попытку доставить в город подкрепления в количестве 8 тыс. чел. под командованием отличившегося в полевых сражениях этой военной кампании генерала Н. М. Каменского 2-го.
…Кстати, привечаемого самим «неистовым стариком Souvaroff», ласково-уважительно прозвавшего Николая Михайловича за отличие при штурме Чертова моста в Альпах «Чертовым генералом»! И это при том, что старик был очень скуп на похвалу «коллегам по ремеслу» в высоких чинах. Тем более, что Николай был сыном его заклятого антагониста, которым у Александра Васильевича были очень большие «тёрки» со времен Козлужди, т.е. свыше 30 лет назад! Так бывает: Суворов – военный талант ставил превыше всего, если он (чужое дарование), конечно, не грозил Его Собственной Славе Первого Полководца Его Времени – «Времени Незабвенного! Времени Славы и Восторга»!..
Подкрепления шли на 57 транспортных судах под защитой английского шлюпа «Фэлкон» и шведского линейного корабля. Из-за опоздания шведского корабля, на борту которого было 1.200 солдат, Каменский вынужден был задержаться, что дало Лефевру время для укрепления своих позиций. Попытка русских прорываться к городу была отбита, причем, если их союзники англичане говорили, что эта неудача обошлась русским потерей 1.600 солдат и 46 офицеров, то французы и вовсе утверждали о 3 тыс. чел. Попытка британского 18-пушечного корвета «Даунтлесс» доставить по реке 150 баррелей пороха также провалилась: корабль сел на мель и был взят на абордаж французскими гренадерами.
После срыва всех этих неуклюжих попыток деблокировать Данциг французы продолжили осадные работы. 21 мая прибыл корпус Мортье, что сделало возможным штурм Гагельсберга. Понимая что город ему не удержать, фон Калькройт разумно предложил Лефевру переговоры, потребовав те же условия капитуляции, что пруссаки предоставили французам много лет назад после осады Майнца в 1793 г. Поскольку Наполеон заранее был на это согласен, то условия были приняты. 24 мая 1807 г. Данциг сдался и гарнизон покинул его со всеми военными почестями – с развевающимися знамёнами и под барабанный бой.
Почему условия оказались столь мягкими?
Все очень просто: Бонапарт стремился завершить осаду до наступления лета, чтобы к началу летней полевой кампании против Беннигсена устранить угрозу своему тылу и перебросить войска на другие участки.
Наполеон приказал осадить близлежащий форт Вайхсельмюнде. Поскольку генерал Каменский предпочел ретировался со своими войсками, то и гарнизон не стал сопротивляться и сдался. Если Наполеону «взятие» Данцига обошлось примерно в 400 солдат, то данцигский гарнизон «отделался» гораздо дороже: ок. 11 тыс. чел.
Во второй половине мая к русской армии, все еще пребывавшей на зимних квартирах, наконец-то стало поступать в нужном количестве продовольствие, что было столь необходимо для дальнейшего эффективного ведения войны с Наполеоном. Общая ее численность стала оцениваться в 125 тыс. чел., в том числе, 8 тыс. казаков и 20 тыс. чел. в отдельно стоящим корпусе Н. Тучкова 1-го в Польше.
Правда, Великая армия, несмотря на серьезные эйлаусские потери, была еще больше, насчитывая до 150 тыс. человек. С самого февраля по распоряжению Наполеона она была расквартирована за рекой Пассаргой: 27-тысячный корпус Бернадота – на левом фланге, корпус Сульта – в центре у Либштата. Гвардия, резервная кавалерия и корпус Даву – у Гогенштейна и Остероде. А вот 20-тысячный корпус маршала Нея был сильно выдвинут к Гуттштадту.
Примечательно, что русские войска зимовали на северо-востоке от корпуса Нея. Две дивизии Дохтурова находились у Вормдита, две дивизии Остен-Сакена и кавалерия Уварова под общим командованием первого, а также две пехотные дивизии и кавалерия князя Д. Б. Голицына располагались у Аренсдорфа на северо-западе от Гуттштадта. Авангард во главе с П. И. Багратионом базировался в Лаунау, севернее позиций Нея. А вот корпус князя Алексея И. Горчакова 1-го и казаки Платова стояли южнее за рекой Алле.
Серьезно подготовившись к возобновлению военной кампании, до того развивавшейся весьма успешно (по сути дела дотоле столь победоносному Бонапарту так ни разу и не проиграли!), Беннигсен принял решение атаковать отдалённый от основных сил Великой армии корпус Нея у Гуттштадта. По его плану Дохтурову полагалось перерезать сообщение корпусов Сульта и Нея у Ломитена, авангарду ударить во фронт французских сил, а корпусам Горчакова 1-го и Остен-Сакена напасть на фланг и в тыл неприятеля. В тоже время прусскому корпусу Лестока было приказано демонстративно отвлекать войска Бернадота, а казачьим соединениям переправиться через р. Алле и преследовать отступающие части французов сколько это будет возможно.
23 мая (5 июня) основная диспозиция была донесена до сведений командиров и армия приготовилась к активным боевым действиям против уже не столь страшного как ранее, уже не всегда исключительно победоносного, «корсиканского чудовища».
В 3 ч. утра 24 мая части Дохтурова двинулись к Ломитену.
Так началась целая серия жарких боев, протекавших с переменным успехом – с 23 мая (4 июня по старому стилю) по 28 мая (9 июня). В исторической литературе ее принято называть единообразно – «сражение при Гуттштадте», поскольку все они протекали в районе города Гуттштадта.
В лесу, перед селением Ломитен, завязался бой с авангардом корпуса Сульта. Маршал, помня распоряжение императора не пересекать р. Пассаргу, не решился атаковать всеми силами и, отбросив врага, вернулся на исходные позиции, охраняя переправу. Однако и Дохтуров смог выполнить данный ему приказ: он расположился на занятых позициях у Ломитена, т.е. перерезал коммуникации неприятеля.
Уже утром в бой ринулся авангард князя Багратиона. Пройдя стремительным темпом Гронау, он занял Альткирх (Альтенкирхен) по дороге на Гуттштадт. Тут он стал ожидать подхода сил Горчакова 1-го и Остен-Сакена, поскольку опасался, что если он сам в одиночку ударит по позициям Нея, то может понудить врага отступить и, тем самым, позволит ему ускользнуть из готовящихся сомкнуться русских «клещей». Проще говоря, Багратион старался не спугнуть неприятеля с позиции, окружаемой остальными частями русской армии.
Однако французы не стали ждать пока «капкан» захлопнется. Ней посчитал, что багратионовский авангард – всего лишь усиленная разведка противника, не влекущая за собой никакой активности в его сторону. Он решил отбросить Багратиона на исходные позиции, атаковав Альткирх всеми силами. Завязался тяжёлый бой, в котором главной задачей русских было дождаться подхода подкреплений. Но французский маршал наседал так сильно, что мог с минуты на минуту опрокинуть русский авангард. Багратион, заметив неподалёку долгожданные полки Остен-Сакена и кавалерию Уварова, перешёл в контратаку на вражеский корпус. Теснимый с севера, он начал отступать по дороге на Деппен, мужественно отбивая атаки противника на всём пути отступления.
К концу дня после тяжелого шестичасового боя Ней все же остановил свои войска в р-не Анкендорфа и начал переправлять тяжести и обозы на левый берег р. Пассарги, куда, планировался к 27 мая подход всех соединений Великой армии.
Так, план русского командования по окружению и разгрому корпуса Нея провалился. Дело было в несвоевременном прибытии колонн Горчакова и Остен-Сакена. Они подошли на указанные позиции гораздо позже запланированного времени, а именно тогда, когда части Багратиона уже отбросили противника от Гуттштадта. Казаки Платова также опоздали с занятием Бергфрида, однако всю вину за провал операции главнокомандующий возложил именно на Остен-Сакена, дело которого позже отдали в военный трибунал.
Русская армия заночевала у Глогау и Квеца.
В ночь с 24 на 25 мая Беннигсен упустил блестящую возможность отрезать Нея от Деппенских переправ. Он не воспользовался тем, что маршал ночевал прямо перед основными силами врага. Отчаянная (эдакая «безбашенная») смелость всегда выделяла этого маршала даже среди других наполеоновских маршалов-храбрецов (Мюрата с Ланном и Удино, например), но в этой ситуации она могла выйти ему и его солдатам боком.
И вот, в 3 часа утра 25 мая, Багратион внезапно атаковал неприятеля у Анкендорфа. Но его позиция оказалась очень крепкой: левый фланг был прикрыт болотами, а правый – упирался в лесистые горы. И все же, после непродолжительного боя корпус Нея снова оказался разбит авангардом русской армии и окончательно отошёл за р. Пассарга. За два дня боя маршал потерял только пленными 1,5—3 тыс. солдат (в том числе генерала Роге), 2 орудия и свой личный экипаж впридачу к обозам.
Только узнав о нападении русских войск на отдельно стоящий корпус Нея, Наполеон начал собирать все свои силы (порядка 123 тыс. солдат?) в единый кулак у Заальфельда.
26 мая генерал Беннигсен узнал об этом и стал прикидывать, где бы ему получше обустроить свои позиции для вполне возможного генерального сражения в возобновившейся кампании. Он колебался в выборе между позициями – у Гуттштадта или у Гейльсберга, но, все же, стал возводить укрепления у первого пункта и расположил свои войска поблизости.
Уже утром 27 мая, отдав последние распоряжения к бою, Наполеон приказал войскам переправляться через р. Пассаргу сразу в двух местах – у Деппена и у Эльдитена. Тем временем, приехавший на позиции Багратиона главнокомандующий Беннигсен вновь проявил нерешительность, приказав сдерживать французов у Деппена, где должны были переправляться главные силы французской армии, но не ввязываться с ними в решительный бой. Корпус маршала Сульта согласно приказу Наполеона перешёл реку в назначенный срок у Эльдитена и с ходу атаковал селение Клейненфельд, где находились войска под началом Н. Н. Раевского, проявившего тогда выдающийся героизм. Весь день за селение гремел тяжелейший бой. В одной из атак Раевскому удалось окружить и истребить целую пехотную бригаду французов. За неосмотрительные действия поплатился и её командир, генерал Гюйо. Но даже этого подвига было мало, чтобы сдержать натиск всего корпуса Сульта, атакующего очень энергично при значительном численном превосходстве. Обстановка обострилась до того, что в ситуацию пришлось вмешаться самому Багратиону.
