Яков Николаевич Нерсесов
«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том VI. «Мари-луизочки», или «Если понадобится, я вооружу и женщин!»
Как это не парадоксально, но «звездный час» «настиг» Сен-Сира в начале драматического, рокового для Бонапарта похода вглубь России! Его назначают командиром 13—25 тысячным (данные очень сильно разнятся) VI-м Баварским корпусом Великой армии, предназначенной для вторжения в Россию. Этот корпус состоял в основном из солдат отнюдь не самого лучшего качества, в частности, из насильно «поставленных под ружье» и отправленных на войну баварцев. Но именно эти войска завоевали для своего командира… маршальские эполеты!
После переправы через Неман, Великая армия двинулась вслед за отступающими русскими войсками. Параллельно Наполеон отрядил в район Полоцка 28-37-тысячный (данные сильно разнятся) II-й корпус маршала Удино с целью угрожать Петербургу и прикрывать коммуникационные линии главных сил, движущихся на Москву.
…Этот бывший сын пивовара из Бар-ле-Дюка, вышел в маршалы из гренадер. Отличительной чертой Удино было исключительное бесстрашие, исключительная исполнительность, исключительная преданность Наполеону и невероятная… галантность в дамском обществе, но для самостоятельного руководства большими массами войск, он, напрочь лишенный инициативности и фантазии, конечно, не годился. Так случилось и на этот раз…
Вот и пришлось в помощь ему срочно отряжать из главных сил VI-й корпус Сен-Сира.
Удино и прибывшему Сен-Сиру противостоял 23-28-тысячный (данные разнятся) корпус Витгенштейна, прикрывавший направление на Петербург. 5 (7) августа 1812 г., когда основные силы Великой армии во главе с Наполеоном уже штурмовали Смоленск, Витгенштейн атаковал французов в районе Полоцка – под Клястицами.
Так началось двухдневное [5—6 (17—18) августа] Первое сражение под Полоцком.
Русские теснили Удино и тот, весьма обеспокоенный ходом боя, уже не раз обращался за советом к Сен-Сиру. В ответ слышал лишь вежливо-холодное, что он – Сен-Сир, всего лишь генерал-полковник кирасир, – и не вправе давать рекомендации в бою самому Господину Маршалу Удино! Ближе к ночи скакавший вдоль своих позиций Удино был серьезно ранен русским стрелком, и Сен-Сиру следующему по старшинству пришлось занять его место главнокомандующего обоими корпусами. Он отвел войска к Полоцку и решил на следующий день дать новый бой русским.
В 6 часов утра второго дня сражения 6 (18) августа Сен-Сир искусно сманеврировал и неожиданной контратакой во фланг уже перешедших к преследованию русских, опрокинул их, захватив 14 орудий. Правда, потом Витгенштейн сумел выровнять положение и даже сдерживать натиск численно превосходящих сил французов, однако к вечеру отступил к реке Дрисса. Сен-Сир посчитал свою задачу выполненной и, хотя имел от 40 либо даже более (?) тыс. солдат против 23—28 (?) тыс. русских, прекратил наступление, отведя свои войска к Полоцку.
Сам Сен-Сир в том бою из-за полученной раны в ногу, руководил войсками, находясь на носилках. Сброшенный в ходе яростного боя с носилок, он лишь чудом сумел уцелеть, и не был растоптанным десятками подкованных конских копыт русских кирасир. Они просто не заметили распростертого на земле французского генерала и пронеслись мимо.
Сражение было выиграно Сен-Сиром: он заставил-таки русских отойти и более не предпринимать активных действий вплоть до осени. Однако решительной победы под Полоцком ему одержать не удалось. Русские войска, хотя и с большими потерями (они составили 5,5 тыс. чел., «сен-сировцы» потеряли свыше 3 тыс. чел.), отступили на новую позицию в полном порядке, их боеспособность подорвана не была.
Правда, и сам Лоран ничего более вразумительного в той войне больше не продемонстрировал. И в сторону Петербурга так и не продвинулся – ни на километр. Получилось, что Витгенштейн, несмотря на неудачу и отвод войск, меньшими силами сумел сковать два вражеских корпуса в районе Полоцка. И, тем не менее, этот «паритет» освободил французского императора от забот о его левом фланге и укрепил решимость наступать дальше вглубь необъятной «страны чудес, непуганых медведей и и всепобеждающего русского мата».
Наполеон, когда получил донесение об этом частном успехе его войск под Полоцком, был рад и такой победе. Сам он в результате крайне ожесточенного и кровопролитного двухдневного штурма с большим трудом только что овладел Смоленском.
На тот момент Наполеону очень нужно было оповестить свои, идущие вдогонку за стремительно отступающими русскими, войска известием о Большой Победе! Бонапарт был большим мастером само-PR-а и никогда не брезговал «нужной» на благо Общего Дела лже-информацией, как например, случилось в финале рокового сражения при Ватерлоо! (Правда, об этом – много позже: всему – свое время!) По настоятельной рекомендации Наполеона австрийский император Франц присвоил чин фельдмаршала князю Шварценбергу, довольно безлико воевавшему на Волыни и в Белоруссии. Тогда сам Бонапарт 27 августа – как бы в ответ – пожаловал методичному и хладнокровному Сен-Сир, ловко и быстро выправившему непростую ситуацию под Полоцком и обеспечившему левому флангу основных сил Бонапарта безопасность со стороны П. Х. Витгенштейна… маршальский жезл!!!
Когда спустя несколько месяцев остатки Великой армии ринулись назад из Москвы к Неману, боевые действия у Полоцка активизировались.
В середине октября Витгенштейн решил вновь атаковать Полоцк. К нему на помощь двигался 12 (?) -тысячный корпус генерала Штейнгеля, который намеревался ударить во фланг войскам Сен-Сира. Надеясь на его подход в самое ближайшее время, Витгенштейн атаковал неприятельские войска, стоявшие вокруг Полоцка.
Так началось Второе сражение под Полоцком – через три месяца и почти в эти же числа – 6—7 (18—19) октября, что и Первое.
Сен-Сир действовал со своим обычным хладнокровием. Понимая, как важно удержать город в своих руках, он ожесточенно и успешно защищался от всех нападений русских. В ходе сражения новоиспеченный маршал был ранен, однако не оставил поле боя и продолжал руководить своими войсками. Попытки Витгенштейна захватить Полоцк не увенчались успехом и он отступил назад.
Однако радость французов оказалась преждевременной. Пришло известие, что корпус Штейнгеля движется по левому берегу Двины, намереваясь выбить Сен-Сира с его позиций и загнать его войска в тиски. Перспектива оказаться в окружении не радовала маршала, он решил ночью оставить Полоцк и атаковать русских по частям. Жертвой Сен-Сир выбрал более малочисленный корпус Штейнгеля. Оставив Полоцк и, быстро перейдя по мостам через Двину, он атаковал Штейнгеля и разгромил его корпус, взяв полторы тысячи пленных.
После этого относительного успеха как всегда осторожный и дальновидный Сен-Сир, сам потерявший за два дня Второго сражения под Полоцком до 8 тыс. чел., все же, «от греха подальше», начал отводить свои войска на соединение с ретирующимися из Москвы войсками Наполеона.
Порой, можно встретить утверждение, что по сути дела «Сен-Сир тогда проиграл Витгенштейну и отброшен за реку Западную Двину». Впрочем, «о вкусах (трактовках) не спорят»…
Узнав о тяжелом положении Сен-Сира, Наполеон приказал маршалу Виктору с его IX-м корпусом двигаться ему на помощь. Соединение состоялось, однако новоиспеченный маршал Франции Сен-Сир не желал быть в подчинении у маршала «1807 г. производства» Виктора, т.е. более «старшего» маршала. Еще не оправившись от ранения, полученного у Полоцка, Сен-Сир заболел тифом: сказались тяжелые условия походно-боевой жизни, суровый русский климат России и раны. Передав командование корпусом генералу первоклассного дарования Леграну, в октябре 1812 г. он был эвакуирован во Францию.
Возвратился в строй он только летом 1813 г. Наполеон поручил ему сформировать в Саксонии XIV-й пехотный корпус.
В ту пору Гувьон часто встречался с императором. Они регулярно вместе обедали. Кажется, что маршал попал под обаяние Бонапарта. Страницы воспоминаний Сен-Сира, относящиеся к этому периоду, полны почтительных высказываний в адрес Наполеона. С другой стороны, Бонапарт вовсю использовал присущее ему умение располагать к себе людей. Недаром же в мемуарах Сен-Сира появилась фраза: «Император слушал меня с большим вниманием». Во всяком случае Бонапарт возлагал большие надежды в предстоящей кампании на маршала и его корпус. Опираясь на Дрезден, эти войска должны были выполнять роль оперативного резерва его вновь воссозданой армии, усиливая ее наступательные действия и угрожая тылам союзников. К началу августа корпус был сформирован, и Сен-Сир вступил в командование им.
Пока Бонапарт собирался поиграть в «догонялки» с «зарвавшимся престарелым прусским гусаром» Блюхером, жизненно важная для наполеоновской армии база в Саксонии – Дрезден – оказалась под угрозой внезапного удара.
К погнавшемуся за ускользавшим Блюхером Бонапарту, понеслись курьеры от державшего оборону Дрездена Сен-Сира. На его 20-25-тысячный (данные разнятся) корпус уже напирала чуть ли не 120-150-тысячная (данные сильно разнятся) союзная (Богемская) армия Шварценберга.
Вечером 13 (25) августа передовые части Богемской армии (порядка 60 тыс. войск, чего, вероятно, было вполне достаточно для овладения городскими укреплениями) уже вышли к Дрездену. Правда, командование союзников ничего не знало о нахождении Наполеона и о численности сил засевшего в городе Лорана Гувьона. По началу, они собирались просто блокировать его и продолжить движение к Лейпцигу. Позже, оценив всю стратегическую важность этого пункта (как центра и главного склада армии Бонапарта) и получив сведения о слабости противника, решено было взять Дрезден штурмом. Действительно, Сен—Сир, даже будучи, безусловно, большим мастером обороны, вряд ли смог бы долго удерживать свои хорошо укрепленные позиции.
Нерешительность союзников, действовавших в первый день двухдневного сражении при Дрездене [14—15 (26—27) августа 1813 года] «словно лебедь, рак и щука» (они никак не могли договориться о начале решительной атаки) позволила Сен-Сиру превзойти себя. Под проливным дождем он, с по истине «бультерьерской хваткой», цепко оборонял город от наступавших на него, сильно численно превосходящих частей, Богемской (Главной) армии союзников. Гувьону удалось-таки продержаться до подхода Наполеона с основными силами его армии во главе с его «палочкой-выручалочкой» в той кровавой кампании – «новоиспеченной» Старой Гвардией и даже обеспечить ему благоприятные условия для разгрома противника на следующий день Дрезденского сражения. Успешно действовал Лоран и во второй, решающий день сражения, когда его силы располагались в центре наполеоновской диспозиции, а союзные войска потерпели жестокое поражение.
Однако на этом успехи Наполеона на той войне закончились.
Когда император с главными силами армии покинул Саксонию и двинулся к Лейпцигу, то для обороны Дрездена он оставил именно Сен-Сира с его корпусом, подчинив ему и остатки разгромленного под Кульмом I-го пехотного корпуса генерала Вандамма. Всего Сен-Сир располагал свыше 35 тыс. чел. Прощаясь с маршалом в Дрездене, Наполеон заверил его: «Я поддержу вас, если вы будете атакованы».
Прошло совсем немного времени (чуть более трех недель?), и вдруг, как гром среди ясного неба, по Дрездену распространились слухи о лейпцигской катастрофе. А вскоре стало доподлинно известно, что главные силы Наполеона разбиты объединенными силами союзников в многодневной «Битве народов» под Лейпцигом [4—7 (16—19) октября 1813 года], а ее остатки быстро ретируются во Францию. Сен-Сир во время этих событий продолжал находиться в Дрездене.
…Между прочим, рассказывали, что покидая Лейпциг, Наполеон вроде бы, все же, послал Сен-Сиру гонца, передавая маршалу приказ выходить из города, пока есть время, спуститься по Эльбе, соединиться с гарнизонами Торгау, Виттенберга, Магдебурга и Гамбурга и угрожать вражеским тылам и коммуникациям. Бонапарт полагал, что в случае успеха Сен-Сир мог бы собрать чуть ли (!?) не до 150 тыс. чел.!? (Впрочем, в ту пору «генерал Бонапарт» уже пребывал в своего рода «Зазеркалье» и, порой, выдавал «желаемое за действительное»!? ) Если бы все удалось, то не исключено, что приготовления союзников к вторжению во Францию в 1814 г. вполне могли бы быть если не сорваны, то, по крайней мере, задержаны. Но приказа Бонапарта для успешного проведения столь рискового марш-маневра Сен-Сир во время не получил: то ли гонца схватили, то еще «что-то» случилось… В военное лихолетье такое зачастую происходит: Фортуна – Девка Капризная и Изменчивая, к кому-то поворачивается передом (своим смазливым личиком и всем известным бабским «сладким местом»), а к другим – своим аппетитным «нижним бюстом», т.е. задницей…
Обстановка для Сен-Сира резко осложнилась.
Его корпус оказался в глубоком тылу противника, помощи ждать теперь было неоткуда, при ограниченных запасах боеприпасов, продовольствия и фуража рассчитывать на долгое сопротивление было нереально. В общем, Сен-Сир был предоставлен самому себе. Сразу же после ухода основных сил Наполеона из Саксонии Дрезден со всех сторон был обложен союзными войсками. Сначала это была Польская армия генерала Беннигсена, затем ее сменил корпус Толстого (24 тыс. чел. с 60 оруд.), усиленный одной австрийской бригадой.
После Лейпцигской битвы под Дрезден прибыл австрийский корпус генерала Кленау. В создавшейся обстановке Сен-Сир решился-таки на отчаянный шаг – прорваться к французским гарнизонам, удерживавшим сильные германские крепости Торгау, Виттенберг и Магдебург, объединить их под своим командованием. Затем, создав таким образом армию численностью до 80 тыс. чел., предпринять поход на Гамбург, чтобы соединиться с удерживающим этот город маршалом Даву и вместе с ним нанести удар в тыл союзным армиям, выдвигавшимся к Рейну.
25 октября (6 ноября) он с главными силами своего корпуса выступил из Дрездена, прорвал фронт австрийских войск и двинулся правым берегом Эльбы на Торгау. Однако из этой попытки Сен-Сира ничего не вышло: австрийцы сумели быстро перегруппировать свои силы, создать сильную группировку войск под командованием князя Вид-Рункельского и остановить наступление Лорана Гувьона. Он был вынужден отказаться от своего дерзкого замысла и возвратиться в Дрезден. Положение стало безвыходным, так как запасы продовольствия были уже на исходе. Поэтому 11 ноября маршалу пришлось принять предложение австрийского командования в лице Кленау о капитуляции на почетных условиях.
В соответствии с заключенной конвенцией французы должны были разоружиться и сдать Дрезден, а взамен получали право свободного прохода во Францию. (Правда, по другим данным Сен-Сир настоял на том, чтобы весь его корпус с оружием и всем снаряжением свободно возвратился во Францию!?) Но главнокомандующий австрийской армией фельдмаршал князь Карл Шварценберг (с «подсказки» главного заводилы всех последних антинаполеоновских коалиций русского царя Александра I) не утвердил это соглашение. Уже дошедшие до Альтенбурга (ок. 60 км восточнее Йены) французы (всего 34,5 тыс. чел.), несмотря на протест Сен-Сира против вероломного нарушения австрийцами заключенного договора, были объявлены военнопленными и отведены в Венгрию. Самому маршалу место содержания в плену было определено на знаменитом Судетском бальнеологическом курорте Карлсбад (Карловы Вары), где он и провел почти 7 месяцев, проживая в весьма комфортных условиях.
Таким образом, судьба сыграла с Сен-Сиром злую шутку!
Он оказался первым и единственным из наполеоновских маршалов, оказавшемся во вражеском плену.
На этом его боевая карьера и закончилась.
Во Францию Сен-Сир вернулся только после падения Наполеона в июне 1814 г. Бурбоны тут же возвели его в пэры Франции. Когда в Париже было получено известие о высадке во Франции Бонапарта и начале его беспримерного похода к Парижу, король назначил Сен-Сира командующим войсками, собранными в районе Орлеана.
Сен-Сир попытался было удержать в повиновении подчиненные ему силы, но они уже оказались серьезно деморализованны развернувшимися политическими событиями и готовы в любую минуту перейти на сторону императора. Но когда Лоран узнал, что король бежал за границу, а Наполеон уже в Париже, то покинул свою армию и направился к границе, намереваясь эмигрировать. Однако там ему был вручен пакет от императора с приказанием немедленно возвратиться в Париж.
Наполеон попытался было сделал вид, что ничего не знает о деятельности Сен-Сира в Орлеане, убеждая того перейти на его сторону. Но расчетливый и осторожный маршал очень умело ушел от конкретного ответа. Правда, и на тайное послание короля, в котором Людовик XVIII предлагал ему отправиться на запад страны, в Вандею, и возглавить вновь вспыхнувшее сопротивление роялистов, Сен-Сир предпочел тоже не реагировать.
После этого «тайм-аута» все стало ясно.
Мастер «шахматных этюдов» уже не собирался воевать: причем, ни за Бурбонов, ни за Бонапарта. Тем более, считая предпринятую Наполеоном попытку вернуть себе трон – роковой авантюрой.
В общем, в событиях «Ста дней» Сен-Сир не участвовал, хотя все это время оставался в Париже. После Повторного отречения Наполеона и Второй Реставрации горемычных Бурбонов Сен-Сир получил портфель военного министра, но под давлением не доверявших ему роялистов в том же 1815 г. был вынужден уйти в отставку.
И все же, Лоран успел «вляпаться» в «грязное мероприятие»: он поставил свою подпись под проскрипционными списками. Это был «белый террор» со стороны одержимых жаждой мести роялистов, которые «ничего не поняли и ничего не забыли» в отношении людей, в той или иной мере причастных к выпавшим на их долю невзгодам, как во времена кровавой купели революции, так и в тяжелое лихолетье эмиграции. А ведь в них попали имена многих боевых товарищей Сен-Сира по республиканской и императорской армиям, примкнувших к Наполеону во время «Ста дней».
Правда очень скоро – в 1817 г. – король снова решил прибегнуть к услугам Сен-Сира, назначив его морским министром, а вслед затем – и военным министром. Независимый, равнодушный к почестям, любивший более всего свободу и самостоятельность, он принял этот пост, несмотря на все интриги недоброжелателей, огорчения и разочарования последних лет, исключительно ради любви к армии.
На этот раз Бурбоны решили расформировать большую часть армии. Повторения опыта «Ста дней», когда полки и дивизии в полном составе переходили на сторону «узурпатора», они не желали. Для этого им понадобился лояльный профессионал высокого класса. Лучшей кандидатуры, чем Лоран Гувьон Сен-Сир им было не найти. В 1817 г. именно Сен-Сир осуществил полномасштабную реформу вооруженных сил. В соответствии с принятым 10 марта 1818 г. законом молодые французы, достигшие 20-летнего возраста должны были тянуть жребий, который обязывал вытянувших его нести шестилетнюю воинскую службу. Таким образом, в завуалированном виде восстанавливалась отмененная с падением Империи воинская повинность. Кроме того, введение ограничения срока длительности военной службы позволяло создать обученный армейский резерв и при необходимости резко увеличить численность вооруженных сил. Упорядочивались и правила прохождения службы офицерами, что наносило серьезный удар по фаворитизму эмигрантов.
…Кстати, закон Сен-Сира оказался весьма удачным. Он действовал во Франции до 1868 г. Скомплектованная на его основе армия выиграла войны в Испании (1823), Крымскую войну (1853—1856) и против Австрии (1859—1860)…
И все же, несмотря на все свои заслуги перед Бурбонами, в 1819 г. под давлением ультрароялистов Сен-Сир снова вынужден был уйти в отставку, и на этот раз окончательно.
Сен-Сир всегда умел скрывать свои эмоции и долгие годы прожил «застегнувшись на все пуговицы», бесстрастно и стоически, что вполне было в его стиле жизни в своих поместьях, полностью отойдя от государственной деятельности, занимаясь сельским хозяйством, работой над воспоминаниями и военно-историческими трудами.
12 марта 1830 г. с Лораном Гувьоном случился апоплексический удар. Через пять дней его не стало. Последние мысли и слова маршала прозвучали весьма неожиданно. Когда Сен-Сиру подали прохладительное питье, он отчетливо произнес: «Как хорошо, если бы у наших бедных солдат было такое же». Тело маршала перевезли в Париж и отпели в соборе Дома инвалидов. Свое последнее пристанище маршал Гувион Сен-Сир обрел на парижском кладбище Пер-Лашез среди других наполеоновских маршалов. Последнее слово взял маршал Мортье, сказавший все, что счел нужным над гробом своего многолетнего «коллеги по профессии» – «братьями по оружию» они никогда не были! Да и не могли быть – слишком сильно различались их взгляды на жизнь…
Имя Сен-Сира французы увековечили в названии одного из бульваров Парижа, устроенных на месте бывших укреплений французской столицы. Это бесконечно бегущее кольцо парижских бульваров носит имена героев великой эпопеи Первой империи.
Военные способности и боевые заслуги храброго и мужественного Сен-Сира помогли ему сделать блестящую военную карьеру в рядах революционной армии – за неполных пару лет он сумел пройти путь от рядового волонтера до дивизионного генерала.
Его большими достоинствами были проницательность на поле боя, основательный расчет планов, хладнокровие и выдержка. Он, конечно, не был стратегом, но тактиком являлся первоклассным – одним из лучших в наполеоновской армии. Проницательным взглядом он сразу видел все недостатки позиции противника и тотчас определял единственно правильное решение, ведущее к успеху. Разрабатывая план, он, казалось, не упускал никаких деталей, необходимых для успеха дела, не забывая о моральном духе, как своих войск, так и войск противника. Точный математический расчет – вот что отличало Сен-Сира в составлении его планов к сражению. В какой-то мере он даже обладал теми чертами, что и Наполеон: четкостью и скоростью мысли. В отличие от многих маршалов и генералов, Сен-Сир не был подвержен эмоциональности в принятии решений. Он часто действовал так, как будто он это все продумал заранее, и его самые смелые движения были результатом точного расчета.
Хотя по военному интеллекту Сен-Сир и превосходил многих прославленных маршалов Наполеона, но на первые роли он, все же, не тянул или даже не стремился!? Масштаб его дарования – не тот, да и боевые заслуги – намного скромнее. Ведь даже победа в Первом сражении под Полоцком в августе 1812 г., за которую Сен-Сир получил маршальский жезл, конечно, не была столь же блистательной, как, победа того же Даву при Ауэрштедте в 1806 г., и никак не претендовала на выдающийся военный успех.
Его дарования были сугубо тактического формата, достаточные для решение какой-то конкретно взятой, частной боевой задачи. Это был отличный дивизионный генерал, но, все же, не полководец способный к самостоятельному командованию крупными оперативными объединениями.
Замкнутого и холодно-отстраненного Сен-Сира – безусловно, одного из наиболее способных военачальников французской армии той богатой на военные таланты поры – сильно не любили не только «коллеги по цеху», но и рядовые солдаты. Первые открыто и постоянно обвиняли Лорана в нежелании помогать другим генералам в боевой обстановке. Считалось, что этот «неуживчивый и эгоистичный человек» обычно старается «тянуть одеяло на себя». Так в армии с осуждением рассказывали, как в битве при Нови он хладнокровно наблюдал за разгромом правофланговых войск генерала Ватрена и не сдвинулся с места, чтобы помочь ему. Впрочем, он никак не мог этого сделать, так как на него самого плотно, не давая передышки, насели русские батальоны Багратиона и Милорадовчиа (а затем и Розенберга) и свободных сил у него не было и впомине. И, тем не менее, рассказывали, что Сен-Сир якобы даже он при этом ехидно процедил сквозь зубы: «Будет неплохо преподнести несколько уроков генералам Итальянской армии», что в армейской среде посчитали верхом цинизма. (Как известно, представители Рейнской армии французов сильно недолюбливали воинов Итальянской армии Франции еще со времен победной кампании Бонапарта в 1796—1797 гг.) Особые счеты у него были с Макдональдом и Мюратом. Моро, очень хорошо знавший Лорана по совместным боям в рядах Рейнской армии и сильно пострадавший от строптивости последнего 5 мая 1800 г под Мескирхом, когда подчиненный ему Лоран так и «не увидел адъютантов, посланных к нему главнокомандующим с приказами», как-то очень емко и доходчиво охарактеризовал полководческую манеру Сен-Сира. Он сказал: «С Дезе побеждают в сражениях. С Сен-Сиром их не проигрывают».
В этом глубоком по смыслу и лаконичном по содержанию высказывании знаменитого полководца сказано многое.
Правда, отлично сражаясь при Биберахе Лоран как бы загладил свою вину. Пришлось Моро закрыть глаза на его преступное поведение под Мескирхом и не передавать дело в военный суд, хотя поначалу он был готов к этому шагу. Не исключается, что спустя много лет после «неувязочки» под Мескирхом, уже в самом конце его военной карьеры именно не желание поддержать «собрата по оружию» привело к роковым для Бонапарта последствиям. Не исключено, что после победы в битве под Дрезденом, где Сен-Сир был очень хорош, он действовал столь вяло, что оставшийся без поддержки отправленный вдогонку отступавшим союзникам корпус генерала Вандама оказался наголову разбит в двухдневном сражении под Кульмом, что и предопределило исход всей кампании и судьбу самого маршала. Прошли годы и на о-ве Св. Елены Наполеон философски заметил: «Он позволял разбивать своих товарищей».
Такое не прощалось в любой армии мира во все времена.
Лоран Гувьон не был Отцом Солдат и не считал нужным самому заниматься обустройством их быта на марше и в бивуаке, полагая, что это задача их непосредственных начальников и интендантов. В повседневные нужды и заботы рядового состава он особенно не вникал и близко с ним не общался. В свою очередь, солдаты не очень-то жаловали своего военачальника и прозвали «Совой».
Такое прозвище очень наглядно иллюстрирует то как «Сова» «отпраздновала» свою чуть ли не самую громкую полководческую победу под Полоцком. Именно она, как известно, принесла Сен-Сиру маршальский жезл и где войска приложили максимум усилий для достижения победы. Так вот он даже не поблагодарил и не поздравил с победой своих подчиненных и рядовой состав. Незаметно удалившись с поля сражения, он уединился в своей штаб-квартире в старом католическом монастыре, и весь остаток вечера провел в полном одиночестве, посвятив его игре на скрипке. Так утонченный эстет отпраздновал свою победу.
В общем, подобное поведение для Сен-Сира не было чем-то необычным. Даже в боевой обстановке, используя редкие минуты свободного времени, он с удовольствием посвящал его своему любимому занятию – рисованию или же игре на музыкальных инструментах, благо умел и то, и другое, причем, весьма профессионально.
Сен-Сир был упрямым человеком, причем, во всем. Он часто осуждал других, но, когда осуждали его, порой весьма обоснованно, Лоран гневался и начинал подозревать всех вокруг. В такие моменты он отказывался сотрудничать с теми, кто был в какой-то мере недоволен им. Сен-Сир продолжал действовать так, как он считал нужным, не считаясь с другими мнениями, которые не одобрял. В Испании, когда ему поручили действовать в Каталонии, Лоран Гувьон перешел границу дозволенного. Он попытался обвинить самого Наполеона в том, что тот специально направил его в Испанию с намерением погубить его. И все только потому, что он де принадлежал в свое время к Рейнской армии, находящейся под командой Моро, которого Бонапарт терпеть не мог и опасался всю жизнь. В итоге, Наполеон был вынужден признать, что, послав в Испанию Сен-Сира, он проявил недальновидность.
Став видным военачальником, Сен-Сир очень редко увлекал своим примером в атаку своих солдат. А во время драматически развивавшейся Саксонской кампании 1813 г. его в войсках вообще почти не встречали. Не только многие из младших офицеров, не говоря уже о солдатах, не знали своего маршала в лицо, но и старшие офицеры больше знали его по подписям на приказах.
Обычно его видели на полях сражений не скачущим во весь опор на коне, а спокойно едущим шагом. Непроницаемое спокойствие военачальника моментально передавалось войскам и внушало им уверенность. Такое необычное поведение Сен-Сира в боевой обстановке озадачивало современников. Одни видели в этом только присущее ему поразительное хладнокровие, другие же были склонны полагать особый психологический расчет.
И, тем не менее, несмотря на все отрицательные черты характера Сен-Сира, его безусловно высокий военный профессионализм никто и никогда не подвергал сомнению. Его рассудительность, умение просчитывать свои действия далеко вперед и крайне редкое попадание впросак из-за того или иного опрометчивого «телодвижения» -маневра. Очень мало кто из маршалов Наполеона мог, как Сен-Сир, многими часами корпеть в своем штабе над планированием предстоящих боевых действий или изучением боевых документов. Этого «кабинетного стратега» невозможно представить со знаменем в руках, увлекающим в атаку батальоны. Может быть поэтому, солдаты не слишком жаловавшие Лорана Гувьона (повторимся!) обидно называли его «Совой». Но этого необычного военачальника – артиста, математика, актера, художника и меломана – это не трогало. Его вообще мало что волновало, кроме того, что у них с женой нет детей: единственный сын родился только через 20 лет брака!
Так бывает, но, все же, очень редко…
В целом же, «ледяной маршал», как его иногда называли из-за неприкрытой холодной отчужденности к коллегам по кровавому ремеслу, был личностью далеко неоднозначной. С одной стороны, он вызывал у окружающих глубокое уважение к себе как способный и опытный военачальник, а с другой – не менее глубокую неприязнь из-за своего плохо скрываемого мизантропизма.
И все же, несмотря на сложный характер Лорана Гувьона Сен-Сира, Наполеон всегда отдавал должное ему и часто вознаграждал его, выказывая свое доверие.
Начав свою военную карьеру убежденным республиканцем, Сен-Сир в ее конце, как и многие другие высшие военачальники наполеоновской армии, разочаровавшись в императоре, переходит на службу к Бурбонам, которым продолжает служить с тем же усердием, с каким он это делал, находясь на службе и Республики и Империи. Впрочем, неоцененный и непонятый новыми хозяевами страны, маршал вынужден был завершить свою свою военно-государственную деятельность и в юбилейном 55-летнем возрасте уйти на покой.
Высокий и представительный Сен-Сир отличался бескорыстием и скромностью. Он никогда не клянчил у начальства наград и всякого рода милостей, как это зачастую делали некоторые из его коллег. Во время управления военным министерством Сен-Сир отказался от положенного ему жалованья министра, оставив себе лишь полагавшееся ему маршальское содержание. В 1817 г. он наотрез отказался принять предложенный ему титул герцога и лишь под давлением двора и правительства вынужден был согласиться на титул маркиза.
