Яков Моисеевич Миркин
Выжить в экономике. Руководство для каждого
Экономика. Как она буянит
Кризис за кризисом. Это экономика, которую всё время трясет. Сейсмическая зона. За последние четверть века – 4 кризиса (начало 1990-х годов, 1998 г., 2008–2009 гг., 2014–2016 гг.).
А сегодня – пятый (2020 г).
И еще – шесть крупных девальваций рубля.
1994, 1998, 2008–2009, 2014, 2018, 2020 годы.
Это сырьевая экономика, счастье или беда которой полностью зависит от внешних переменных – от тех, что за рубежом: мировых цен на нефть и другое сырье (это цены товарных деривативов на биржах Нью-Йорка, Чикаго и Лондона), от мирового спроса на сырье и от курса доллара к евро – двух мировых резервных валют (чем тяжелее доллар, тем больше он давит вниз на цены на нефть и другое сырье, и наоборот).
Мы – огосударствленная экономика. Длинный, базовый тренд – рост доли государства и в банках, и в реальном секторе. Сегодня, по оценке, она составляет выше 60 %. Это экономика, в которой доминируют вертикали и «слоны» – крупнейшие компании, олигополии, со сверхконцентрированной собственностью, с долей среднего и малого бизнеса не выше 25 %.
У нас крупная собственность, она неустойчива, ее переделы – постоянны.
У России впереди – высочайшие технологические риски. Основной удар от санкций – именно по технологиям. Зависимость от импорта оборудования и инструментов – 70–90 %, по отдельным позициям – до 95–100 %[3]. Мы «китаизируемся». Основной поставщик оборудования – Китай.
У нас – очень мелкая финансовая система. Ее доля в глобальных финансах не была выше 1 %, сегодня, по оценке, 0,4–0,5 %. Она в 2-х – 3-х кратном размере не адекватна экономике.
25 лет деформаций в финансах – низкая монетизация (60–70-е место в мире), низкая доступность кредита (60–70-е место в мире), высокий процент (входим в 25 % стран мира с наиболее высоким процентом), высокая инфляция, слабые финансовые рынки, их спекулятивная модель. Избыточное фискальное бремя – до 37–38 % ВВП (на уровне «развитых» экономик, растущих с низкой скоростью), отсутствие сильных налоговых стимулов для роста и модернизации.
Мы постоянно находимся под угрозой финансового кризиса. Всегда есть риски «кэрри-трейд» – постоянно увеличивался приток горячих денег нерезидентов, основанный на высокой доходности финансовых активов внутри России и закрепленном курсе рубля. Трижды «кэрри-трейд», бегство горячих денег послужили спусковым механизмом для финансовых шоков – в 1998, 2008–2009 и 2014 годах.
При любом резком движении в мировых ценах на нефть, в курсе доллара к евро, в геополитике, во внутренней политике горячие деньги, кэрри-трейдеры пугаются и поворачивают капиталы вспять – прочь из России, обваливая рубль.
То же самое – при девальвациии рубля весной 2018 г.
Это же произошло и в пятый раз – в начале 2020 г.
«Болотная» экономика – она очень медленно растет и с удовольствием падает. Почему? Низкая доля инвестиций в основной капитал (чуть больше 20 % ВВП).
Экономика наказаний. В основе экономики – человек действующий? Которому нужно помогать, стимулировать? Так это понимают власти?
Нет, лицо, нарушающее заведенный порядок. Тот, кто вечно нарушает, выводит деньги, обходит закон, не платит налоги. Поэтому число правил, запретов, барьеров постоянно растет. Стимулы, льготы – это вычет из доходов государства, в них – вред.
Из этого складывается не государство стимулов, а, скорее, наказаний.
Объемы Уголовного кодекса и Кодекса об административных правонарушениях выросли почти в три раза с момента их принятия.
По России гуляет 7–8 млн нормативных актов. Рост их числа в 2000-е – 2010-е годы – по экспоненте.
Административный пресс не дает расти и – время от времени – устраивает ему кровопускания. «Загоняет» имущество в офшоры, наличность, а бизнес – в серую экономику.
Бизнес и имущество семей растут «сквозь асфальт».
Заранее известно, что наша экономика – крайне неустойчива сама по себе и к тому же очень подвержена внешним инфекциям – финансовым шокам, «черным лебедям» и т. п.
Она – крайне сейсмична.
На любой кризис в развитых странах (мы – развивающаяся экономика) реагирует, как правило, с «рычагом».
У нас бывает хуже, тяжелее. Так пока всё устроено.
Как всё это влияет на семейное имущество?
Ему это очень вредно.
Какие ответы на всё это «людей действующих»?
Высокая доля офшоров. Больше 70 % входящих – исходящих прямых инвестиций через офшоры и подобные им.
Еще один ответ – много неформальной, серой экономики. Больше 40 % ВВП (Всемирный банк, начало 2010-х гг.).
14–15 млн человек работают без контрактов. Это так называемая неформальная занятость.
Всё это постоянные вызовы для семейного имущества – как его сохранить, как прирастить, как создать активы для будущих поколений семьи, чтобы их стартовые площадки были выше.
Семьи управляют своим имуществом как в ледоход. Перепрыгивая со льдины на льдину.
Едем дальше?
К новым мелким и крупным финансовым взрывам? А куда мы денемся.
В постели с государством
Спасет ли вас государство
Мы двойственны. Мы сызмальства привыкли полагаться на государство. Но где-то там внутри, у сердцевины, всегда есть червячок сомнения в том, что государство играет за тебя.
У государства – неважная история.
Или, можно сказать, кредитная история.
«Всё равно обманут» – вот наше уличное присловье. Или – «всё равно отнимут». Кто-то. «Они», имея в виду государство, властные структуры. Поэтому мы всё время строим времянки. Живем – в нашем имуществе – в короткую.
Самые пронзительные «имущественные» истории советского времени – тяжелейшие денежные реформы, с отбором «спекулятивных» денежных излишков; принудительные облигационные займы, по которым год за годом ухудшались условия и откладывались погашения, до полного умаления сумм и людей, когда-то занимавших. «Обнуление» сбережений на рубеже 1990-х.
Всё это продолжается.
Пирамида ГКО. Дефолт по госдолгу в национальной валюте, в государстве – эмиссионном центре, в условиях, когда 60 % госдолга держало само государство (ЦБ и Сбербанк) – почти неслыханное дело.
Пенсионная реформа, с ее длинными деньгами, которые немедленно стали короткими. Выдержала только чуть больше десяти лет. Несколько пересмотров – к худшему. Пенсионный дефолт 2018 года.
Фонды «будущих поколений» (Стабфонд, потом Фонд национального благосостояния). Выдержали чуть больше десяти лет. До будущих поколений дела не дошло, ФНБ стал разбираться по ручьям и ручейкам сейчас, сегодня, и где-то там, на горизонте, мы неизбежно увидим списание текущих из него миллиардов.
В этом проблема.
В отсутствии доверия.
В понимании того, что любая новая, самая благожелательная конструкция, вменяемая государством – это времянка.
Что через десять лет всё станет по-другому.
В ветрености правил. В том, что государство всегда, «вечно», на нашей исторической памяти, подписывая контракт с обществом, затем вычеркивает из него пункт за пунктом и, начиная с благих намерений, неизменно заканчивает чем-то худшим.
Доверие к государству – как в бизнесе.
Доверие к тому, что государство всегда – в длинном историческом времени – будет играть в твою пользу.
Либо оно есть, либо его нет.
Если оно есть, семьи будут богатеть, наращивать имущество из поколения в поколения. Учиться не разоряться, управлять своими активами.
Если его нет, наша имущественная жизнь – времянки, вывоз капиталов и детей, крайняя нестабильность и бедность во всем.
Пока у государства – неважная история.
И поэтому пока впереди – времянки. Надежда – только на себя.
