– Это… это… как же? Скажут: приехал Куинджи на дачу и стал кутить со студентами.
Но его настойчиво убеждали:
– Да разве мы пьянствовать собираемся? Ведь это раз только за лето, и то в честь вашего приезда, одно красное вино. Не станем же мы глушить водку!
– Разве что так. Это… это значит, как бы на банкете?
– Вот именно так, Архип Иванович!
Вопрос был согласован.
Вечер. Жгут бенгальские огни, кто-то запустил ракету. В столовой парадно накрыты столы с цветами. Приехали и пришли гости с соседних дач – молодые люди, нарядные девицы. В середине ужина, сюрпризом для большинства, не посвященного в заговор о вине, вносят высоко поднятые подносы с целым арсеналом бокалов, чарок и стаканчиков, неведомо откуда добытых. За ними появляются бутылки с вином.
Несущие выкрикивают:
– Дорогу! Расступись, богачи, – беднота гуляет!
Шум, смех, аплодисменты. Кричат:
– Тост! Тост! За Архипа Ивановича первый тост!
Поднимается Куинджи и дает знак рукой.
Умолкают.
– Это… это… что же? Тост? Так нет же! Вот… не за меня, а вот, чтоб за все наше, чтоб за вас, за меня, за них, чтоб за искусство, за молодость, за счастье… Это вот…
Тут вскочил украинец, ученик Куинджи.
– Во! То так! Так, батько Архип Иванович! А ну, хлопцы, заспиваемо писню!
И начал:
Выпьем за долю,
Выпьем за счастье…
Все с чарками в руках хором ее подхватили:
Щоб наша доля
Нас не цуралась…
Стоял Куинджи с высоко поднятым бокало, откинув с лица на плечи пряди вьющихся волос. И только пропели куплет, как сам его повторил:
– Это верно: чтоб наша доля нас не цуралась…
И громом молодых голосов наполнилась столовая, дрожат стены, и, как огромная дека, резонирует деревянный потолок столовой.
Все подхватили дальнейшие слова песни «Щоб краше на свити жилося!»
У Архипа Ивановича побледнело лицо, затуманились влагой глаза, а из переполненного, дрогнувшего бокала, как слезы, упали на стол капли вина.