Яцек Дукай
Старость аксолотля
Мы все – гаджеты, думает он. Вдали, на высоте сороковых этажей, ветер колышет оборванный кабель, время от времени осыпая темный Токио фонтанами электрических искр. Гжесь на мгновение задумывается, сколько тока утекает таким образом с электростанций «Роял Альянса». Потом у него возникают мысли об искусственных огнях и спецэффектах Голливуда. Ветер холодный, но металл не чувствует ветра. Металл не чувствует ничего.
Так он проводит вечера, так он проводит ночи.
Чужой в чужой стране. Тем более что среди трансформеров нет ни одного японца, всю Японию смело сразу же в момент удара Луча; в секунду Зеро Азия находилась в полушарии смерти.
– Anyway.
Вторая легенда – о рае.
– Им удалось. У них получилось. На серверах одной из крупных студий в Калифорнии, используя готовые сканы, они поместили весь мир по другую сторону Зловещей Долины[43] – по крайней мере дом, сад, тела. И создали стопроцентно надежный фильтр, так что можно наконец непосредственно подключиться к сети, mind-to-mech, и даже mind-to-mind, и никакой вредоносный софт-зловред[44] не вспорет тебе память и не заразит сознание. Так что они логинятся туда, и там, по другую сторону, у них снова мягкие, теплые и влажные организмы, чудесно телесные на ощупь, они снова могут осязать, обонять, чувствовать вкус, – Дагеншелл разошелся не на шутку, а собравшиеся вокруг внимающие ему угловатые роботы наклоняются еще ближе, высовывают языки-микрофоны, усы-сканеры. – Они чувствуют вкус, и пьют, и едят, и пьют, – он поднимает рюмку водки, и вокруг раздается протяжный металлический лязг, крршааахррр, обратная связь динамиков и микрофонов, а может, вздох стыдливой машинерии, – и пьют, пьют, и спят, даже если не видят сны, и ходят по траве, и греются на солнце…
Кррршааахррр!..
– И у них есть собаки, кошки, птицы, насекомые, их кусают комары, в глаза попадают пыльца и семена, их слепит Солнце, там всегда восходит Солнце, и они устраивают барбекю, и обжигают себе пальцы…
Кррршааахррр!..
– Едят горячее мясо…
Это уже чересчур, роботы напирают на Дагеншелла, почти его раздавив.
– Знаешь IP[45]?
– Только шефы альянсов знают. Это они там встречаются – чтобы обсудить стратегию на ближайшее будущее, обменяться информацией, решить споры.
Черный мех-медикус рычит Дагеншеллу из расстроенного динамика прямо в налобный проектор:
– НО ГДЕ?! ГДЕ ЭТО?
– Калифорния, «Дом восходящего солнца».
Легенда, слишком прекрасная, чтобы быть реальностью.
Тем временем к Гжесю присаживается Джонни. Джонни разбил своего впечатляющего меха-Терминатора и теперь ходит в облике такого же сексбота, что и большинство трансформеров в Японии: женская версия, лицо из комикса, «Гейша»[46] V или VI.
– Кто-то тебя ищет.
– Кто?
Джонни показывает фотографию робота, покрашенного в желто-черную полоску, с большими кольцами на плечах.
– Впервые вижу, какая-то сборка из восстановленных, – удивляется Гжесь. – Почему он не послал мейл?
– Ха! Может, Бычки ему не по нраву.
Альянс «Bull & Bull»[47] – один из наименее многочисленных, но, поскольку он контролирует серверы Гугла, большинство трансформеров считают «B & B» серым кардиналом мира после Погибели, современным аналогом иллюминатов и масонов. Царит убеждение, будто Бычки унаследовали также все хранилища и ключи АНБ[48] и читают все мейлы, сколь бы надежно те ни были зашифрованы, а также пытаются проникнуть в разум трансформеров посредством не слишком тщательно отформатированного харда.
– Он представился?
– Я только слышал, что он спрашивал про тебя Пожирателя Душ, они довольно долго беседовали там, над Пучиной.
Гжесь еще раз бросает взгляд на дисплей Джонни.
– Но раз ему вообще дали меха – наверняка он с ними в дружеских отношениях.
– Или пришел пешком.
В Японии обитают почти все альянсы. Лишь здесь в их распоряжении имеется подобное изобилие человекоподобных роботов, в которых, пусть в кавычках и в металле, трансформеры могут хотя бы немного почувствовать себя живыми в живом мире.
В основном это разнообразные версии механических кукол из секс-шопов и борделей – японцы вполне справедливо славились изобретательностью в области всевозможных извращений, – а также медицинские роботы, спроектированные для опеки над пожилыми и инвалидами, домашние медикусы. В момент Погибели Япония была самым старым сообществом Земли, и медицинская робототехника уже являлась могущественной отраслью их промышленности.
И только здесь инфраструктура, необходимая для выживания трансформеров – то есть серверы и их питание, – в столь большой степени основывалась на автоматическом обслуживании, не требуя людей для поддержания их функционирования. Три года спустя Токио все еще не погас окончательно. Японские атомные электростанции после Фукусимы были столь параноидально защищены от всяческих природных и рукотворных бедствий, включая библейские цунами, ядерную войну и нападение Годзиллы, что могли работать без присутствия человека, пока материю не победит энтропия или пока не исчерпаются запасы урана.
Тем временем распадается остальной человеческий мир. Электрический кабель бьет в окна здания, рассыпая искры, мусор мчится по каньонам улиц спиральными облаками.
Третья легенда – о Злом Боге.
– …и тогда он нажал RESET, и все живое начало умирать…
Гжесь дотрагивается кончиком пальца-захвата до банки и смотрит, как «будвайзер» колышется перед ним влево и вправо. Мех способен застыть неподвижно так, как не может ни один живой организм, движение – то, что дает меху жизнь. Робот, который не работает, – куча металлолома, ничего больше. Гжесь и Джонни, замерев будто камни, глядят на танцующую банку. На большом экране наверху светится миллионами огней ночное небо «Бегущего по лезвию» – настоящая феерия на фоне мрачного Токио времен ПостАпо.
Будто в ритме этой банки, гнутся и колеблются металлически-пластиковые тела двух сексботов, разыгрывающих на подиуме в глубине бара жуткую пародию на человеческий половой акт. «Гейша» и «Гейша», два женских меха на неизвестных трансформерах, с точностью и нежностью закаленной стали имитируют поцелуи, ласки грудей и ягодиц, бронированные пальцы на бронированных лонах, танец звериной похоти, выглядящий чудовищно в исполнении холодных машин, в потоках лазерных вспышек, под аккомпанемент солдатской музыки стриптиза. Гжесь смотрит на все это, эмотируя удушающее чувство стыда. Сколько же тут уровней искусственности, сколько слоев кавычек – он теряется, пытаясь их сосчитать. Они не могут напиться, у них нет даже программ для имитации опьянения. Они не могут заниматься сексом, у них нет программ для сексуальной связи и возбуждения. Все, что им осталось, – сухой театр секса в облике роботов, сконструированных для эротического обслуживания настоящих, органических людей. Застывший, как статуя, Гжесь наблюдает этот процесс двести восемьдесят семь секунд и, наконец не выдержав, встает, скрежеща суставами. Переполнилась чаша токийской горечи.
– Меланхолия – король, меланхолия – микадо…
На следующий день SoulEater39 пригласил Гжеся на прибрежные склады «Роял Альянса» в промышленной зоне Кэйё[49]. В двух кварталах дальше начиналась Пучина. SoulEater залогинился в своего «Сёгуна»[50] (как лидер альянса в Японии и шеф GOATs[51], он всегда имел первоочередное право на выбор машины), и они зашагали над пустыми улицами и крышами зданий, по монорельсу воздушной железной дороги.
Гжесь шел в тяжелом «Шифте»[52] XIV-й серии, безголовом мехе, сконструированном для работ в условиях самых тяжелых природных катастроф. Королевский альянс держал законсервированными в масле и азоте десятки этих японских мехов, с работавшими со спринтерской скоростью процессорами и чистой как сон младенца памятью.
Спустившись на уровень земли, они разминулись с другим трансформером «Роял Альянса», возвращавшимся с ежедневных измерений моря. Он тащил за собой по потрескавшемуся асфальту мокрую путаницу мусора и световодов.
– Что это?
Вместо ответа мех высветил им в 3D мерцающие сканы с подводного зонда.
– What the fuck?[53]
– Только не говори, будто из океана в самом деле вылезла Годзилла.
Гжесь сделал зум на покрытый грязью ком, который волок измеритель.
– Это вроде как рыболовные сети?
– Похоже на то. Автоматизированные.
– Матерница?
– Нет, целью была полная автономия. Вот эти узлы, смотри – они действовали как элементы роя. Японцы хотели, чтобы все рыболовные системы в акватории самоорганизовались и постоянно учились поведению рыбных косяков. Чтобы они стали своего рода отражением косяков – стадный интеллект рыбной ловли.
Гжесь поднял сеть, выпутал один из узлов, глянул на него циклопическим глазом на груди.
SoulEater эмотировал вопросительный знак.
Гжесь эмотировал пожатие плечами.
– Зайди ко мне в «Айко». Я тебе покажу.
Измерительный трансформер медленно наматывал спутанную сеть на руку.
– То нечто в глубинах, что вы видите тут в записи, – как раз тот самый стадный интеллект рыбной ловли. Уже три года нет никакой рыбы, которую можно было бы ловить, но эти сети никто не выключил, они питаются энергией морских течений и учатся охотиться – на что?
– Разве что на IRS[54].
Они рассмеялись и разошлись каждый в свою сторону.
(В 93 ПостАпо главная программа американской налоговой службы, предназначенная для охоты на налоговых мошенников, скопировала себя на компьютеры баллистической подводной лодки класса «Огайо-дрон» и скрылась в глубинах Тихого океана. После среди трансформеров время от времени ходили слухи об одичавшем IRS, всплывавшем у берегов того или иного континента и запускавшем «томагавки» по неизвестным целям. То было их лох-несское чудовище.)
В 744 ПостАпо был зарегистрирован толчок силой свыше семи баллов по шкале Рихтера[55] с эпицентром неподалеку от Аогасимы[56], и волны цунами обрушились на Японию, как это обычно бывало: разница с землетрясением в Тохоку[57] и более ранними состояла в том, что на этот раз не было никого, кто восстанавливал бы поврежденную инфраструктуру и убирал из города следы враждебной природы. Пучина Токийского залива навсегда стала частью городского пейзажа. Вода доходила до Минамисунамати и Нисикасаи[58] по другую сторону Аракавы[59]. Затапливаемый Маттернет с точностью информировал о наступлении стихии; подмытые здания, улицы, эстакады рушились в цикле приливов и отливов.
Гжесь и SoulEater присели на краю одноэтажной парковки. Пучина простиралась до следующего перекрестка.
– Ты понимаешь, что теперь так будет всегда?
– Что?
SoulEater показал рукой «Сёгуна» на пейзаж морской катастрофы. За углом, видимо, недавно залило какой-то текстильный склад или дом моды, поскольку на холодных волнах покачивались сотни распростертых рубашек, брюк, плащей, блузок, юбок. Их матерница гасла крайне медленно, тэги мерцали под водой.
– Наше отступление перед природой. Сколько у тебя запчастей? На сколько ремонтов тебе хватит?
– Гномики все еще борются.
– Может, у них даже получится. Но сколько таких производственных линий нам пришлось бы запустить лишь для того, чтобы сохранить статус-кво?
– Это загадка вроде: «Сколько роботов нужно, чтобы создать симуляцию человеческой цивилизации?»
«Сёгун» наклонил черный самурайский шлем. Дизайн этого меха «Тосибы» был основан на доспехах типа катахада-нуги-до эпохи Эдо, полной имитации торса и конечностей. Он ничего не спроецировал, и Гжесь не сумел прочитать в металле его настроение.
«Dwarf Fortress», главный американский альянс, которым владели старые ботаны, помнившие времена азартной игры в «Slaves to Armok: God of Blood. Chapter II: Dwarf Fortress»[60], уже год пытался запустить в Сиэтле одну из автоматизированных фабрик «Дженерал Электроникс». Над этим проектом работали свыше ста трансформеров, гномики пользовались помощью специалистов из всех союзнических альянсов. Гжесь тоже провел там несколько дней, сражаясь с авариями передаточных линий и стертыми подшипниками.
– Они снова просили меня о помощи?
– Не они.
– Тогда кто? Патагоны[61]?
(Патагонский альянс, бельмо на глазу «B & B».)
– Слышал? Ну да, – SoulEater39 поскреб шипастой лапой-рукавицей раскрашенный нагрудник. – Не Патагоны, но Бычкам в самом деле лучше пока ничего не говорить. Я могу тебе доверять, что ты не станешь записывать?
– О, у нас тайны?
– Начинают появляться, – «Сёгун» воспроизвел улыбку Джокера в исполнении Николсона. – Этого не избежать.
Гжесь стукнул себя правой рукой по грудной пластине так, что аж загудело.
– Честное харцерское.
– Помнишь, что я тебе говорил, когда мы встретились? Во вроцлавском «Экспо»?
– Как ты меня вербовал?
– Так вот, это уже не просто драка за ресурсы – какой альянс наложит лапу на лучших мехов, кто гарантирует себе электричество и серверы, у кого самые лучшие фаерволлы против Заразы или как мы распределим между собой матерницу. Тут уже начинается серьезная схватка, борьба за будущее.
– Какое будущее?
– Вот именно. Какое будущее? Если бы ты мог выбирать – чью бы сторону ты занял?
– А есть какие-то стороны?
– Сейчас будут. Читал, что рассылает тот француз из Эльзаса?
– Это насчет Злого Бога? Знаю ту легенду.
– Это ее вариант. Скажем так, апокриф, – «Сёгун» поднял руки, растопырил пальцы, запрокинул голову, будто собираясь сорвать что-то с небес или пить облака. – Человек понес заслуженную кару, а мы – мы уцелели не просто так. Трансформеры – новый избранный народ, Гжесь.
– И этот патагон-не патагон приперся сюда с чем-то таким? – Гжесь поднялся на ноги и отступил от края парковки. – Я держусь поодаль от ебанатов и линуксоидов.
– Значит, ты выбрал сторону, – SoulEater тоже встал. – Фрэнсис навестит тебя сегодня вечером. Сам оценишь. Информирую тебя, что «Роял Альянс» будет поддерживать ее проект, и прошу держать все в тайне. А потом поступишь, как захочешь.
Гжесь спроецировал разочарованного и смущенного Луи де Фюнеса, ковыряющего пальцем в носу.
– И зачем ты меня сюда притащил?
Выхватив из ножен меч, «Сёгун» четырьмя механическими движениями вырезал из панорамы образ Пучины.
– Чтобы ты имел это перед глазами, когда Фрэнсис будет тебя просить. Постепенно, год за годом, – мы утонем, – он коснулся острием меча вырванной из ближайшего автомобиля электроники, разбросанной по бетону в виде напоминающей веер мандалы. – И что после нас останется – ржавчина и миллиард глухих смартфонов?
Когда в 23 ПостАпо, на следующий день после пробуждения Гжеся во Владивостоке, SoulEater39 вербовал его на встрече во вроцлавском «Экспо», он ходил в красно-желтом пауке для высотных работ.
Всех приличных роботов давно разобрали, и Гжесю остался выбор между разнообразными промышленными ящиками на гусеницах и колесах, полностью лишенных человекоподобного изящества. В конце концов он залогинился на дезинсекторе [62] радомского производства весом в полтонны. По крайней мере, у того имелись чувствительные объективы.
В воротах главного зала трехсуставчатая лапа «ПолицМейстера» (серия ретро, модель 1924) нежно хлопала всех по металлу; услужливый автомат производства варшавского ПИАМ[63] раздавал динамики, микрофоны и ЖК-дисплеи. Некоторые машины трансформеров были глухонемыми, а большинство не имели внутренних экранов. Гжесь закрепил себе на квадратной груди ЖК-нашлепку, хоть и криво.
Сперва на них проецировались сетевые визитки – трансформера ведь не узнать по внешности его машины в данный момент. Пробила полночь, и под главным куполом «Экспо» перемещалось десятка полтора роботов. Когда Гжесь проверял во Владивостоке, в Хельсинкском списке трансформеров виднелось семнадцать тысяч девятьсот сорок шесть фамилий. Столько людей успели считать себя с помощью IS3.
Отсортировав HTL по национальности, под иконкой в виде бело-красного флага он насчитал двадцать семь фамилий. Трансполония встречалась в парке мехов, на территории бывшего «Экспо» во Вроцлаве.
Гжесь оказался здесь единственным новичком, сразу же вызвав своим появлением настоящую сутолоку любопытствующих железяк. Столпившиеся вокруг роботы засыпали его вопросами, какими обычные клиенты мучают техподдержку IT.
Ничего удивительного, поскольку едва он вписался в HTL, как его прогуглили вплоть до прадедушки и подробностей фейсбучной диеты.
Бочкообразный многофункциональный осьминог голосом пискливого синтезатора расспрашивал Гжеся о методах восстановления данных с поджаренных дисков, а полицейский бот для управления уличным движением размахивал всеми конечностями, требуя софта для калибровки многоядерного процессора.
– Прошу прощения, но я не программист.
– Но ты мне починишь синхронизацию аудио? Починишь? Починишь?
Гжесь перепугался, что еще немного, и эти раздолбанные танки его раздавят.
Его спас выкрашенный в красно-желтые полосы похожий на скелет робот, опутав руками-змеями и оттащив за стеклянную перегородку бывшую будку охраны.
Он проецировался как SoulEater39 – наверняка сетевой ник времен до Погибели – и явно пользовался тут немалым уважением, поскольку другие мехи хоть и неохотно, но отстали.
– Не обращай внимания, это заблудшие души.
Как по сигналу, в переборку ударил титановым бедром массивный грузовой мех.
– Папа, кто-нибудь видел моего папу, я ищу папу, папа, папа!
И так без конца, а басы его динамиков сливались в протяжный стон кита.
– Знаешь, как мало спецов заайэсились?
Гжесь еще не выучил местный жаргон.
– Заайэсились?..
– Трансформировались с помощью IS3.
– Ну… я предполагал, что компьютерщиков как раз будет больше всего: именно у них имелась под рукой аппаратура, и в день Погибели…
– Аппаратура имелась в основном у игроков, и больше всего тут именно их. У них есть готовые структуры, гильдии[64]. Теперь они создают целые альянсы.
И SoulEater спроецировал Гжесю карту мира с разноцветными точками залогинившихся трансформеров.
Поскольку в Час Ноль Луч Смерти поджарил территорию от Сиэтла до Омана, никто в Азии не успел среагировать. Этим хромым нейрософтом считали себя исключительно жители Европы, Африки, Соединенных Штатов и Южной Америки. Гжесь заметил явно увеличенное представительство Мексики и Калифорнии, до которых Меридиан Смерти добрался в самом конце.
– А те белые?..
– Фрилансеры. Еще не приписанные. О, а вот и ты, – Пожиратель Душ ткнул паучьим пальцем в белую точку Гжеся. – На тебя кидаются гильдии из всех языковых зон.
Гжесь машинально откатился назад, к самой стене.
– Но почему?..
– Каждый спец по компьютерам или робототехнике не имеет цены. Знаешь, сколько у нас настоящих программистов? Один! Один на всю Землю!
– Пусть скопируется.
– Уже скопировался. Но это не добавит нам знаний – он копирует одни и те же умения, новых волшебным образом ему не создать.
– Но почему так? – Гжесь нацелил свой манипулятор в дисплей Пожирателя Душ. – Как я вижу, больше всего людей трансформировались у границы другого полушария, там у них было больше всего времени на реакцию – и среди них должно быть больше всего компьютерщиков.
– И было. Сразу после айэсинга. А потом они вышли в открытую сеть – поскольку именно они знали, как это сделать, как вывести свой разум в интернет, – ну и все полетело к черту, включая их самих.
Гжесь вспомнил первый пункт FAQ.
– Какая-то ошибка программы? Изъян IS3?
– Хрен его знает. Может, разошедшийся по сети зловред, а может, несовместимость самого нашего софта. Он ведь не писался с таким прицелом. Пока что единственный безопасный способ – выделенные соединения с закрытыми машинами, перед этим сформатированными в ноль, под жестким протоколом RioBit[65]. Тебе ведь пришлось его скачать и установить, чтобы сюда залогиниться? Об этом есть в FAQ.
– Но это же страшно неудобно – писать на клавиатуре, тыкать в экраны, когда у тебя только эти железные пальцы.
– Мы работаем над USB-фильтрами, над обходными путями. Но суть в том, что у нас нет компьютерщиков. Кто работает? Любители, невежды, игроки-подростки. Как ты вообще спасся? Не пытался сразу выйти в сеть?
– Пытался, наверняка пытался.
Будь у Гжеся позвоночник, сейчас по нему наверняка пробежал бы холодок. (Холодные потоки блуждали по нему от колес до антенн.) В это мгновение Гжесь осознал, что уцелел лишь потому, что владивостокский газовый терминал как стратегическая организация, подчиняющаяся протоколам Министерства обороны Российской Федерации, полностью самоизолировался вскоре после Погибели, запоздало реагируя на «террористическую атаку», а в больнице Тихоокеанского государственного медицинского университета не оказалось запасного роутера.
Лишь четвертая копия не позволила после пробуждения сожрать себя разошедшемуся по сети зловредному софту.
– Если это вообще софт. У жителей западного края нашего полушария имелось в распоряжении двенадцать часов, целый полуоборот Земли. И да, ты прав, большинство их считывались в самом конце, несколько десятков человек, может, несколько сотен. Логично, что часть не успела завершить процесс – Меридиан перерезал их в ходе айэсинга. И существует теория, почитаешь потом на форумах, теория-религия, будто именно оттуда взялись все эти бешеные программы, пожирающие разум.
– Недокопированные разумы, куски нейро, этакие обрывки мозговых структур?
– Да. Или еще мрачнее – будто там отсканировалась сама Смерть, то есть момент выгорания их белковых мозгов. Они были подключены к IS3, когда по ним прошел Меридиан. И теперь это расползается по серверам, копируется и заражает.
– В смысле – что расползается?
– Я же говорю – Смерть.
По «Экспо», будто Дикая Охота из стали и пластика, катилась погоня фабричного подъемника-мастодонта (меха весом в две тонны) и полицейского мобильного робота (меха весом в десять кило). Гжесю и SoulEater'у пришлось сбежать из своего угла, чтобы их не раздавило.
– Какой-то идиот заайэсил свою любимую таксу.
Таксой был тот слоноподобный подъемник.
У Гжеся все больше складывалось впечатление, будто он угодил в некий дурацкий мультик для ботанов.
SoulEater подмигнул ему светодиодами.
– Что, в шоке?
Гжесь спроецировал Зверя из «Маппет-шоу», бьющегося башкой о стену.
– Будто меня похоронили живьем, и все это какие-то мои сны, зуд мозговой коры.
– Зайди в MTL, в московский список, там трансформеры разбиты на отдельные копии. Они так тестируют на себе механизмы адаптации – какие приложения и плагины стабилизируют психику, а какие ведут к самоубийству. Ибо нет ничего проще, чем себя стереть. У нас у всех саднит одно и то же чувство.
Гжесь инстинктивно поискал объективом лицо SoulEater'а, но там был только дисплей – который продолжал проецировать мировую карту трансформеров.
– Вы над многим успели подумать за эти три недели.
– А ты где болтался?
Гжесь мрачно блеснул лампами.
– Впал в депрессию, замедлился до летаргии.
– Ну а другие наоборот – ускорялись, насколько проц позволял. Мы тебя опережаем на три депрессии.
SoulEater39 внезапно обхватил Гжеся паучьей лапой и оттащил его тяжелого меха в сторону. Он успел в последний момент – рядом вновь прокатился титановый грузовик, который запросто раздавил бы Гжеся в лепешку.
– Папа, кто видел моего папу?
Гжесь сделал зум на дисплей громогласно стонущего грузовика. Там сменяли друг друга семейные фото и видео, мемы с котиками и Эрик Картман[66].
– Ребенок.
– Есть немного и таких. Если у тебя есть выбор, кого ты заайэсишь перед лицом всеобщей гибели? Сперва всегда спасаешь детей, это рефлекс, вшитый в ДНК. И только потом себя.
Пожиратель показал на разноцветные точки на американском континенте. Из-под последнего меридиана логинилось несколько десятков таких малышей.
– Калифорнийские Сироты.
– И кто их опекает?
SoulEater покачался на месте (лапы вверх, лапы вниз).
– Мы, – и он спроецировал Гжесю логотип Козликов: путаницу сцепленных рогов, переходящую в линии интегральной схемы. – Гильдия.
В это мгновение Гжесь понял, что его вербуют.
– Я даже имени твоего не знаю.
– Знаешь. SoulEater39.
– Но вы можете нагуглить всю мою жизнь, а я о тебе…
– Что? А я, по-твоему, могу быть в тебе уверен? Что с того, что ты сообщил нам свои имя и фамилию? Думаешь, до тебя таких не было?
– Каких? Тех, кто выдает себя за кого-то другого?
– Тех, кто выдает себя за людей.
Гжесь почувствовал себя как тогда на улице во Владивостоке, увидев свое и вместе с тем чужое отражение в стекле. На его глазах рука Бога подменяла мир, сценарий за сценарием, персонажа за персонажем.
– В смысле?
– Копии, боты, старые айэсовые аватары, черт их знает. Они подделываются под умерших. Это несложно – миллиарды личностей из архивов Гугла и соцсетей на выбор.
– Так как вы их в конце концов отличаете?
На экране паука потянулся и захрапел Большой Лебовски [67].
– Никак.
– Но ты ведь веришь мне, что я не вру, раз хочешь взять меня в гильдию именно из-за моих умений, памяти, опыта?
– Я с тобой разговариваю. Будет работа – ты с ней справишься, или нет. А что там у тебя внутри – какое это имеет значение?
Гжесь таращился астигматическими объективами на красно-желтого паука и чувствовал, как у него в желудке (которого не было) тяжело переворачивается съеденное (он ничего не ел).
– Если все так просто – почему ты так держишься за этот ник? Ты вообще человек?
– Что за вопрос? А ты?
– У тебя есть сознание?
– А у тебя?
– А у тебя?
– А у тебя?
– А у тебя?
– А у них?
– Ну так есть у тебя сознание?
В ответ SoulEater39 пустил на своем экране «Казика на Живо»[68]. Из динамиков ударило хриплое: «ИМЕЙ СОЗНАНИЕ! ИМЕЙ СОЗНАНИЕ! ИМЕЙ СОЗНАНИЕ! ИМЕЙ!»
– Дорогой мой Гжесь, мы все трансформеры. И мы не понимаем природу этой трансформации, InSoul3 не считывал мозг целиком, лишь какие-то поверхностные токи, тень структуры, лишь бы сделать хорошего бота-аватара; остальное – читы и мошенничество. Ты же знал. Не было никакого прорыва в цифровизации разума, никто не придумал способа превратить IS3 в магического психопомпа. Все люди погибли двадцать три дня назад. Остались только мы.
«ЧТО ЭТО ЗА ЛОЗУНГ? ЭТО ОБМАН!»
Фрэнсис Рори с порога эмотировала ему многоэтажные выражения почтения и любезности. Будто мастерскую скульптора посетила самая страстная его поклонница.
– Мы, случайно, не встречались в Африке?
– Я проспал Африку.
Гжесь, естественно, прибег к метафоре, трансформеры пока что не дождались хорошего плагина для сна.
Когда «Роял Альянс» с «Саламандрами»[69] работали над реактивацией солнечных ферм Ганы, Гжесь как раз пребывал в середине очередной депрессии, и тактовая частота у него была медленнее, чем у часов с кукушкой. Впрочем, он до сих пор не понимал, каким образом темп процессинга может влиять на внутреннее состояние выполняемой программы.
Фрэнсис появилась у него в подземельях башни «Айко» в серийном сексботе «Хонды», «Гейша IV»; здесь, в центре Токио, королевские не располагали столь большим выбором мехов. Когда она грациозно присела перед плюшевым загоном ириготи, а в аэродинамических округлостях пластика и стали ее бедер, шеи, плеч засверкали эротические фантазии старых фетишистов Ниппона – графика Масамунэ Сиро[70] и суйбоку-га[71], – Гжесь остро ощутил отсутствие эндокринной системы. Никакие гормоны не кольнули его в сердце, и ничто не подпрыгнуло между ног.
До чего же редко встречались настоящие женские трансформеры! Гаджетами, подобными InSoul3, пользовались в основном игроки-мужчины – даже если они играли женскими аватарами.
SoulEater39 в четвероруком медикусе «Сони» заглянул лишь на минуту, чтобы символически поручиться за Фрэнсис.
– Мне срочно нужно на Кубу, у меня нет времени.
– Ты ведь хотел увидеть стадный интеллект рыбной ловли?
– Гм?
Гжесь протолкнулся в своем «СтарТрупере» мимо Фрэнсис. Нагромождение движущегося металла, видимо, привело в замешательство ириготи, которые сбились в тесную стайку и спрятались за коробки с подсистемами игрушечной электроники.
Гжесь протянул к ним руку, мигая светодиодом на конце пальца.
Тоторо осторожно выдвинулся вперед.
– Я учу их световым последовательностям. Еще они оказались чувствительными к радиосигналам. Но это, в свою очередь, для меня чересчур головоломные эмоты.
– Они заряжаются по USB?
– В городе осталось множество открытых публичных слотов, в кафе и торговых центрах, и «Роял Альянс» закачивает туда энергию, так же как для ламп и компов. Ириготи распознали те места – ну, знаете, как звери запоминают все водопои в окрестностях – и перемещаются между ними по Токио. Они в очередной раз едва меня не растоптали, застигнув врасплох, и я начал в конце концов следить за этой суточной циркуляцией плюшевых мишек.
– Зачем?
– Буду их отлавливать.
Гжесь разжал, сжал и снова сжал стальной кулак, и Тоторо неуклюже вскарабкался ему на плечо. «СтарТрупер» встал, выпрямился, и остальные плюшки, выбравшись из-за коробок, развернулись кривым веером вдоль стены.
– Видите? – Гжесь высветил на своем экране горизонтальную проекцию помещения с обозначенными на ней позициями ириготи. – Это единый разум, нейросеть на высокочастотных диапазонах.
Фрэнсис попыталась погладить грязную шкурку Тоторо. Полимерные пальцы сексбота скользнули по синтетической шерсти игрушки, и Гжесь почувствовал, что ему недостает очередной ключевой железы.
Это уже была не меланхолия – его захлестывала смешанная с горечью зависть. И кому он завидовал? Самому себе из прошлого. И даже не себе, а воспоминанию о том Гжесе, так что на самом деле кому-то другому.
– Anyway. Я так развлекаюсь.
Фрэнсис испытующе взглянула на него, то есть изобразила взгляд: с поворотом головы, мимикой лица-маски, сосредоточенностью во взоре, all human[72].
– Мы над этим думали. Не следует ли нам ради душевной гигиены привыкать к некоей разновидности тамагочи[73], заменителю животных?
Гжесь вспомнил блюз в «Тюо Акатётин».
– Мы все это чувствуем, даже если в том не признаемся – как вот этот крутой тип, – он показал на SoulEater'а. – Будто что-то от нас оторвали, будто чего-то нам недостает.
– Тела?
– Я не про тело. Я про то, что внутри, что не продралось сквозь сканы IS3.
Фрэнсис ущипнула Тоторо за брюшко. Ириготи беззвучно чихнул.
– Допустим, душа осталась на проводах, не пробилась через айэс. Как отличить? По каким признакам узнать? Где тот образец, человек из Севра[74], чтобы приложить нас к нему и сравнить?
Гжесь повернулся к ириготи. Хелло-Китти и Букашка стояли друг напротив друга у стены со стеллажами и повторяли все жесты и хореографию разговора «СтарТрупера» «Михара Ясухиро» и сексбота «Хонды». Хелло-Китти щипала воздух, а Букашка сверкал глазами и мордочкой.
– Интеллект рыбной ловли – сама взгляни. Они должны были стать друзьями-обнимашками для детей Японии. Им вложили в процессоры именно такую нейроархитектуру, столь пластичную, чтобы они могли постоянно учиться у своих владельцев, каждый у одного ребенка, того, для которого их купили. Чертам его личности, поведения, настроению, привычкам, капризам, эмоциям. Братишки и сестренки для единственных детей в семье. Отдельные ириготи не превосходят по интеллекту ящерицу, но когда после Погибели они начали объединяться в стаи – сколько в Токио может быть таких игрушек, миллион? – и модифицировать объединенную нейроструктуру в отсутствие хотя бы одного человека… Как те глубинные сети – Пожиратель, скажи, вокруг чего, вокруг кого они оплетаются?
