Xenia Pike
Кость и соль
Почему вообще разрешение выдаётся на столь малое количество дней? Почему нельзя получить лицензию чернокраса на несколько лет, как это делалось с разрешением на оружие? В Скоркосе с большей вероятностью можно умереть, получив пулю, нежели став жертвой колдуна!
Если подумать логически, то это ещё и дискриминация по признаку… Какому? Не расовому, конечно. Но и профессиональным его не назовёшь.
Чтобы человек стал чернокрасом, нужно заключить договор, сделку, союз – что угодно – с одной из Сущностей , называемых ларами . Сколько их сказать в точности никто не мог. Некоторые утверждали, что всего восемь, другие – бесконечное множество. Но каждый чернокрас был связан только с одним ларом. Условия, на которых заключается сей союз, – дело лишь чернокраса и лара. А вот плата для всех одна – кровь .
Мысли о чернокрасах и ларах напомнили журналисту об одном знакомом некроманте с изрезанными руками. Прекрасный пример системной дискриминации – некроманты считались личностями асоциальными и вообще не могли получить разрешение. Что в большинстве случаев подталкивало их к самоповреждению или, что случалось чаще – на преступную стезю.
Убийство или чёрный рынок крови для Анаэрина вещи неприемлемые. А вот перекупка крови у того, кто приобрёл её легально – куда более соответствовало его нравственным принципам. С одной стороны, это, несомненно, выходило за пределы границ юридической легальности. С другой – это хорошая сделка с совестью.
Договорившись с самим собой и обрадованный найденным решением проблемы, журналист поспешил вернуться в бакалею. Успех его предприятия напрямую зависел от мучителя шарфов, поэтому, увидев его спину за стеклом бакалеи, Анаэрин молнией влетел обратно в лавку.
Звякнул колокольчик.
Человек в шарфе резко обернулся, чуть ли не выронив какое-то небольшое приспособление, которое держал в руке и направлял в сторону Раэзии.
Это был крохотный револьвер.
"Великие поэты, ограбление!"
Глаза Анаэрина округлились. Он так и застыл на месте, прикованный к полу, разом забыв всё, что собирался сказать.
Грабитель тоже не произнёс ни слова.
Молчала Раэзия.
Неловкое молчание давило. Склизкое и холодное оно налипло на узкие брюки Анаэрина, и чем дольше он не мог счистить его с себя, тем сильнее его одолевало желание закричать, замахать руками, сделать что угодно, лишь бы немедленно избавиться от этого чувства. Наконец, наивысшая точка была достигнута, и Анаэрин не выдержал:
– Как видите, я столкнулся с затруднением, – неловко улыбаясь, словно застал любовников в минуту ласки, заговорил он и в качестве доказательства продемонстрировал свой розовый билет, сунув его преступнику чуть ли не в лицо.
– От меня-то тебе, чего надо?
В наигранно низком тоне улавливался девчачий голосок. Девушка в шарфе сделала несколько шагов назад, разрывая дистанцию.
– Раз уж вы, юная леди, всё равно грабите магазин, может и для меня возьмёте пару вещиц? – немного безумно хихикнул мужчина.
Грабительница явно не ожидала возвращения Анаэрина, и теперь старалась встать так, чтобы держать в поле зрения и его, и Раэзию одновременно. Дуло смотрело куда-то между ними. Револьвер, кстати, был совершенно обычный. Отличал его только карманный размер. Спрятанный на виду, вероятно, в складках шарфа, игравшего роль пояса-силава, предназначенного для ношения оружия.
"Закрытое лицо. Пояс… И как я только сразу не догадался!" – упрекнул Анаэрин себя. Кажется, сегодня он соберёт весь список тем для насмешек.
– Всю выручку за день, быстрее! – скомандовала грабительница, игнорируя предложение Анаэрина.
– Пакет нужен или вы со своим? – уточнила Раэзия.
Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Анаэрин не мог не отдать должное человеку, нанимавшего эту женщину на работу. Лучшего продавца для магазина крови и представить нельзя.
Но, Великие поэты, кому могло в голову прийти грабить магазин крови?! Это же сущее безумие!