Волхвы – Всеволод Соловьев

Нет, господа, я всё понимаю: исторический роман, Великая Россия, матушка-Екатерина, просветители, Вольтер-шмольтер, юные девушки с потаёнными желаниями кровавых простыней, таинственный мастер-розенкройцер, который, естественно, должен стать причиной этих простыней, а также несвятой святой небородатый священник, что силою толоконнолбистых молитв и живого человеческого участия (без этого не обойдется никакой литературный пастор, только советский поп) излечивает от любой болезни и убеждает прошедших триста вёрст родителей, что их принесённый на горбе овощ-отрок – это нормально, и нужно любить его таким, каким уродился, и вообще лучше всю жизнь положить, а на том свете “свои люди, сочтёмся”, – я всё понимаю, но уж больно бредоватый роман написался у Всевлдсергеича. Таких ненатуральных типажей и ходульных диалогов если только в современных российских сериалах поискать. «Любовь до гроба Господня». «Тайна кровавой простыни». «Барышня в фаворе».И только прочтя роман, мы узнаем: у него есть приквел с не менее впечатляющим названием, тянущим на современный блокбастер – «Волхвы». Они как волхты, только волхвы – от одного воспоминания о романе, лишенном юмора, тянет хохмить. К слову, это верный признак, что с книжкой что-то не так – ни одной шутки на весь кусок текста. В «Библии» нет юмора, в «Майн кампф» нет юмора. Без шутки литература теряет что-то человеческое, становится флагштоком для одиозных идей. В «Статанинской библии» Антона Шандора Ла Вея, пронизанной скрытой иронией, больше теплоты и ламповости, чем в историческом романе Соловьева. «Истинно серьёзные люди глупы» – утверждает Кроули в комментарии к XV аркану, а уж хохмач Алистер знал, когда и что говорить.Шутка ли, если двухсотлетнее братство, с родословной от самого Трисмегиста, вдруг становится несостоятельным, копившиеся знания теряют ценность перед “ликом истинной любви”, а русская деваха, сама того не осознав, одолела в эротическом поединке принцессу сильфов. Мэри Сью на машине времени, заездом в Екатерининский дворец. И кто, как не русский поп, своею святостью поправший святого Петра, а длиной животворящего клинка соревнующийся с апостолом Михаилом, – кто, как не он наставит на путь божий заблудшего розенкройцеровского барана. Ведь даже в символе этом един тандем попа и девахи: крест и роза, как серп и молот, косят сорни ереси и вбивают клинья любви. Шутка не шутка, но сделавший своё дело священник уходит в закат, а деваха – падает в обморок, как в первосортном галантном романе. Вот только вместо поля – простыня, а вместо алых роз – гранатовый сок древа познания.Наша история должна бы начаться с одиноко стоявшей на полке, никогда никем не читаной книженции, что серым переплётом, туалетной бумагой и золотыми букифками на обложке громко заявляла о принадлежности своей ни много ни мало к высокому штилю высокой литературы – к реалистическому историческому роману. О, этот гордый продолжатель традиций Сенкевича, он подобрал обронённый штандарт и не собирался ни в чем уступать предшественнику – если только в объёме. Но хорошего помаленьку, как говорится. Хорошие книги просто так в шкафах не валяются – явно что-то случилось. И если не сломаешься, не достанешь книжки из шкафа, то, по закону Хофзайдера-Вирбинга о реверсивной реакции, она достанет тебя. Но наша история началась с господ, которые, как известно, есть начало и конец. А мы же смиренно, вслед за автором и чехами, крикнем читателям: Vole!

Берясь за эту книгу, я не знала чего от неё можно ожидать, а потому нырнула как Алиса за Кроликом. Но, увы и ах, страны Чудес не обнаружила, книга меня не привлекла, правда в начале меня смог заинтересовать наш великий розенкрейц, но уже буквально через пару-тройку страниц я и в нём разочаровалась. Налёт мистики и магии тоже не прельстил, если уж сравнивать, то тот же «Трехглавый орел» куда как интереснее, там хоть наш граф Калиостро вышел живым и непредсказуемым. Интересных сюжетных ходов так же не обнаружено, многих персонажей хотелось передавить самолично, конец вышел ещё более слащавым, чем вся книга. В общем, скучно, приторно, нереально.

Это вторая часть мифической дилогии Соловьева, первой частью которой является роман «Волхвы».

Калиостро изгоняется из России Екатериной II Его жизнь бесславно заканчивается в вововороте первой французской революции.

Князь Захарьев-Овинов приходит к пониманию, что только духовность, любовь к ближнему может принести человеку счастье.

Необычен интерес графа Потемкина к Калиостро и запоминается его встреча с этим международным авантюристом.