Вольдемар Хомко
Коготь
Глава 10
– Хватит спать, соня! Ну-ка вставай и завтракать живо! Фуу! Чем у тебя здесь так несет?! Отец зашел в комнату Семена и открыв дверь, попятился от накатившего на него густого запаха кошатины вперемешку с вонью затхлого подвала. В семействе Каготиных никогда не держали животных, поэтому запах кошки чувствовался очень явно.
– Ты что за бардак здесь развел, Семен? Не моешься что ли? Давай, бегом в ванную и завтракать. Сегодня идем к врачу.
Хлопнула дверь и Семка зашевелился на диване, потягиваясь и недовольно морщась. Он совершенно не выспался и был разбит. Вчерашнее общение с местной кошачьей бандой высосало все соки и теперь парень не знал откуда взять силы на этот неожиданный поход к какому-то очередному врачишке. Но надо было вставать. Отец бы не понял.
С трудом вытащив себя из постели, Сема побрел в ванную. Там, вяло мусоля зубной щеткой по крепким, уже пожелтевшим клыкам, он думал о том, что гораздо удобнее и комфортнее было бы проснуться, скажем в теплом заплесневелом подвале, на влажной мягкой подстилке, чем сейчас таращиться за завтраком спросонок на отца и мать.
– Ну где ты там?! Мы уже заканчиваем есть! – Отец строг, впрочем, как и всегда.
Семен последний раз бросает взгляд в зеркало и видит там уже знакомую заросшую мягкой пушистой шерстью мордочку с длинными усами, зеленовато-желтыми зрачками и забавно торчащими ушками, крутящимися по сторонам, улавливающими каждый новый звук в эфире.
– Иду! – Слова на человеческом языке подбираются все туже и сложнее. Это последствия изменений в коре головного мозга. Уже столько статей прочтено, Википедия затерта до дыр, Семен готов, как какой-нибудь заправский профессор с кафедры психиатрии рассказать любому, из чего состоит мозг кошки, оборотня или человека, на выбор слушателя.
Сев за стол, Семен берет бутерброд, отделяет колбасу и отправляет кусок в рот. Сторонясь протянутой матерью чашки с чаем, он наливает себе сливки и с удовольствием лакает жирную тягучую жидкость, несмотря на косые взгляды со стороны родителей.
– Ну что ж. – Отец решает прервать повисшую тишину. – Коллеги на работе подкинули телефон хорошего доктора, я записался на прием и сейчас мы с тобой, – он посмотрел на мальчика-кота, сидящего напротив него, – мы с тобой идем к нему. Там нам скажут, какие таблетки лучше принимать утром, а какие – вечером. Скажут ходить на процедуры – будешь ходить. А если скажут побрить тебя, чтобы стал человеком, значит так оно и будет. Все понятно?
Отец словно кремень, но и сын характером пошел явно не в мать. Кивнув косматой головой Сема беззаботно продолжил завтрак, прихлебывая сливки и откусывая сладкую грушу. Вот такой у него последнее время прием пищи.
– Жду тебя в прихожей. Закутайся получше, чтобы народ на улице не смешить. – Отец слегка улыбнулся, но пацан все равно уловил легкую издевку в голосе родителя. Он стыдится его! Точно! Ну хорошо! Посмотрим, что выпишет ему этот якобы хороший докторишка.
– Бегу! – Семен метнулся в комнату и спустя минуту уже обувался, одетый в зимний пуховик. На лицо он натянул медицинскую маску, взял перчатки и вслед за отцом вышел из квартиры.
Несмотря на разгар весны, на улице зарядил прохладный ливень, поэтому борющийся с тугими каплями встречные прохожие и не думали глядеть на идущих вместе отца и сына. Добравшись до остановки, они доехали на трамвае до метро, а там, спустившись на станцию «Гражданского проспекта», направились к центру города, на улицу Восстания, туда где находился довольно известный медицинский центр кожных болезней «Доктор Дерма». Пройдя сквозь плавно раздвигающуюся дверь и подойдя к ресепшену, они узнали, что их примут на втором этаже. Раздевшись в гардеробе и нацепив на нос медицинские маски, не забыв про бахилы, они поднялись наверх.
– Волнуешься? – Отец смотрел на нервничающего сына, на которого оборачивался каждый пациент, проходящий мимо.
– Есть такое…– Парень был смущен до невозможности, трудно было бы его не понять. Они подошли к нужной двери и сели напротив. На табличке двери четкими золотыми буквами было выведено: «д.м.н., заведующий отделением кожных болезней, профессор Кажанов Руслан Фролович».
– Солидно звучит, а?! Профессор! – Отец с удовольствием разглядывал табличку, но сыну было абсолютно все равно. Для себя он уже принял решение, и теперь это было только делом времени, когда оно воплотится в его, ставшую совершенно другой, жизнь.
Семен сидел и размышлял, а что такого может ему сказать этот дядька, хоть он и профессор каких-то там наук. Ну пропишет ему новые таблетки, ну выпишет уколы. Заставит ходить на процедуры по сбриванию шерсти и отрыванию усов. Чем еще может помочь этот очередной врачишка? Отец оставит здесь определенную сумму денег, и они вернутся домой, где Семка снова закроется в своей комнате, где все давно обрыдло, и нет ни малейшего просвета в жизни. Он уже забыл про все школьные занятия и покуривания с ребятами за углом серого школьного здания. А Снежана? Ведь он ей наверняка нравится. Вернее, нравился. Прошедшее время. Это в прошлом. Она наверняка, уже гуляет с кем-то другим, а про него и не вспоминает. Или может быть и вспоминает, но говорит о нем в прошедшем времени, что-то вроде: «да, встречалась я там с одним, он сейчас сидит дома так как превратился в звереныша…». А может быть она плачет по ночам в подушку, вспоминая о том, как они после уроков в парке, ели мороженое и обсуждали предстоящий ЕГЭ? Чушь. Чушь и дичь. Понесло его куда-то в романтику. Все гораздо прозаичней.
– Каготин? Заходите? – Из-за двери высунулась медсестра в слепящем глаза ярко-белом медицинском халате.
Отец с сыном прошли внутрь и сели на кушетку в ожидании. За столом у окна восседало Светило. Светило видимо читало карточку больного и молча поигрывало шариковой ручкой, постукивая ей по гладкому столу, на котором лежало пластиковое прозрачное стекло, которым прижимаются всякие разные важные бумажки. Наконец профессор поднял голову и посмотрел на вновь прибывших:
– Ну-с! Молодой человек. Подойдите-ка ко мне. Поближе! Не стесняйтесь!
Он начал осматривать приблизившегося Семена, местами ощупывая шерсть на лице, теле и конечностях. Потянул за усы, спросил, больно ли. Зачем-то понюхал хвост. Велел засунуть подмышку градусник. Выдернул пару волос из головы, отрезал кусочек когтя с лапы и сказал, что это для анализа. Закончив пытку, он начал расспрашивать Семку, как все началось, что он принимал, кто его лечил. Удовлетворившись, профессор принялся писать что-то в карточке, периодически хмыкая под нос, будто имел проблему с проходимостью носовых пазух. Закончив с писаниной, профессор Кажанов повернулся к отцу и сыну, прокашлялся и сообщил:
– Если коротко, я написал план лечения – это дорогостоящие препараты, физиотерапевтические методы, я имею ввиду электроэпиляцию, а также лазерные корректировки дермы. Лечение будет долгим, но мы же не теряем надежды, верно? – Он ободряюще глянул на парня. – Также крайне рекомендую обратиться к нашему эндокринологу, психоневрологу и специалисту по генетическим болезням. Они внесут свои коррективы в общий план оздоровления организма подростка. У меня все. А теперь, если вы не против, пусть пациент подождет за дверью, а я еще скажу пару слов родителю.
– Семен, выйди. – Отец взял парня за пушистое плечо и ободряюще потряс его.
Скрипнула дверь и Семка уселся на кушетку, ожидая, когда ему вынесут окончательный приговор. Тут что-то его дернуло и мальчишка, посмотрев по сторонам, прилип к двери кабинета, напряженно поводя ушами и вслушиваясь в разговор.
– Вы знаете, эээ…
– Михаил Андреевич.
– Вы знаете, Михаил Андреевич, я не стал говорить при сыне, но как родитель, вы просто обязаны знать то, что я сейчас скажу. Мое мнение – у вашего сына врожденный гипертрихоз, то есть избыточная волосистость покровов кожи. По какой-то из причин, она проявилась только в подростковом возрасте, когда гормоны организма бушуют, перестраиваясь и формируя взрослую особь, извините за терминологию. Лечение эффективно, если удастся выявить основную причину возникновения аномального роста волос. Если нет, то мальчик до конца жизни будет находиться в таком состоянии. Также вынужден добавить, что врожденный гипертрихоз не лечится. Обязан проинформировать, что вы имеете право, если человеческий организм начнет мутировать, превращаясь в полноценное животное, что теоретически не исключено, поместить его на некоторое время, я повторяю на некоторое время, в специализированное учреждение, где им займутся специалисты в области…
«Вот черт!». Семен отпрыгнул от двери и залез с ногами на скрипучую кушетку. «На мне будут проводить опыты! Или отдадут в цирк и будут показывать словно обезьяну за деньги! Меня это категорически не устраивает! Надо рвать когти, пока не поздно!»
Он огляделся и побежал вниз, туда где был выход. Промчавшись мимо удивленной девушки на ресепшене, он выскочил на улицу и увидев ближайшее дерево, вскочил на нижние ветки. Быстро вскарабкался по стволу и помчался что есть силы в сторону видневшегося неподалеку парка. Углубившись в густую кущу, он слегка расслабился, но потом, движимый беспокойством, что его поймают, начал продвигаться дальше вглубь зеленых насаждений.
Весной темнеет поздно, поэтому ему пришлось ждать до глубокого вечера, чтобы безопасно вернуться на свой район, в свой родной двор, где он прожил в довольстве и радости столько безмятежных лет. Выдохшийся и обессиленный, Семен аккуратно протиснулся в родную форточку и упал на диван. В квартире была тишина. То ли отец еще не вернулся из клиники, то ли они с матерью бросились на его поиски. Он осторожно прокрался на кухню, открыл холодильник и быстренько выпотрошив его, вернулся в комнату. Решение зрело давно, но после того, что он услышал из кабинета профессора Кажанова, сомневаться больше не приходилось. Последний раз бросив взгляд на компьютер, Семен хотел написать записку родителям, но тут услышал, как в дверном замке ерзает ключ, старясь попасть в замочную скважину. В секунду приняв решение, парень прыгнул к форточке, протащил свое пушистое тело наружу и через мгновение только по длинному черному хвосту можно было заметить направление, в котором исчез Семен Каготин, человек-кот.
Часть 2. Кот с района
Глава 1
Желтый апельсин солнца застыл в зените, и на двор постепенно накатывает вязкая майская жара. Но жара эта особенная, питерская, то есть плюс шестнадцать по Цельсию еще не значит, что через пару часов на город не налетит атмосферный циклон и мощный прохладный ливень собьет всю пыль с залатанного асфальта, и в воздухе повиснет тот особый запах, про который говорят: «Весной запахло!».
В центре двора куча гаражей, некоторые используются по назначению, другие давно заброшены и ржавые замки после нескольких лет обильной влаги уже практически невозможно открыть. Хозяева не используют их, и поверх мощной дужки не увидеть куска вырезанной из пластиковой бутылки заглушки.
В таких вот импровизированных домиках любит прятаться всякая живность, не имеющая своего постоянного угла, и поэтому скитающаяся в поисках временного угла или крыши над пушистой головой.
В одном из гаражей спит большой кот. Кот похож на мейн-куна, одного из самых крупных. Во сне к пушистику приходят недавние воспоминания и переживая все заново, лохматый обитатель убежища дергает усами и нервно поводит в разные стороны аккуратными белыми ушками.
«…я не стал говорить при сыне, но как родитель, вы просто обязаны знать то, что я сейчас скажу…»
«…вынужден добавить, что врожденный гипертрихоз не лечится…»
«…теоретически не исключено, поместить его на некоторое время, я повторяю на некоторое время, в специализированное учреждение, где им займутся ученые в области…»
Семен внезапно просыпается, вспотевший, а в ушах до сих пор слышится вкрадчивый голос профессора Кажанова. Несколько секунд парень, а точнее уже можно сказать кот, приходит в себя, поводя ушами-локаторами и сканируя окружающую его местность. Но тревожится нет никакой причины. Поют птички, кто-то ругается во дворе, вот рассыпался мелкой заразительной дробью смех ребят, играющих в мяч. Все спокойно. Но все равно, что-то не то. Ага! Ему просто хочется есть. Но как же поступить? Выйти в таком виде во двор, так его живо отловят и увезут в какой-нибудь приют для бродячих животных. Уж больно он выделяется среди остальных мохнатых и четвероногих обитателей двора. Но до позднего вечера ему не дотерпеть. Семен вскакивает на лапы и бежит к воротам гаража, к той маленькой щели между створками, через которую все видно и по запаху можно определить, друг рядом с тобой или враг. Ну-ка, посмотрим. Ага. Вон греется на солнышке тот самый котяра, которого Перчинка назвала Крысоедом. Хитрый проныра выбрал самое комфортное место для солнечной ванны и теперь греет свою, непонятно какого цвета, шубку на ярком весеннем солнышке. Видать, уже успел где-то позавтракать, а может даже и пообедать. Сквозь зубы потекла слюна и Семен непроизвольно облизнулся красным шершавым языком. Так что же делать? Может наплевать на все и через крышу, – откуда он собственно и попал в этот гараж, – через крышу выпрыгнуть наверх и добежать до ближайшего дерева? И что дальше? Нет, пока он не готов так рисковать и подождет еще немного. Может еще повезет. Но время идет и урчание в желудке становится все громче. Оно заполняет все тело, все существо кота и вот, когда Семен уже готов, наплевав на все риски, выскочить из убежища, сзади раздается шорох и знакомый голос пищит:
– Псс! Семен!
Кот оборачивается и видит черную кошечку Перчинку, держащую в пасти кусок чего-то съедобного. Это он сразу определяет по запаху.
– Есть хочешь?!
Глупый вопрос. Пушистик подбегает к кошке и накидывается на предложенный кусок скумбрии, вынутый заботливой кошачьей мордочкой из консервной банки, что кучами лежат на помойке в углу двора. Семен утробно урчит, жадно поедая рыбину, но все-таки время от времени поднимает морду и благодарно смотрит на спасительницу. Та приветливо оглядывает собрата, понимая его порыв и ожидая пока кот не прикончит добычу. Это происходит буквально за половину минуты. Кот большой, кусок рыбины – маленький.
– Ну, что? Полегчало? – смешливо спрашивает кошечка.
– Огромное спасибо! Я уже не знал, что делать. Хотел вылезти через крышу и рискнуть, прыгнув на дерево. Ну а там…
– Что там? Еду еще найти нужно. А ты конечно, довольно заметная личность… Перчинка оглядывает коллегу, должно быть измеряя его в окружности и диаметре.
– Какие планы на жизнь? Ты к нам насовсем? Или вечером снова вернешься к своей форточке?
Семен, вспомнив вчерашний день, помрачнел, но твердо ответил:
– Насовсем. Меня хотели сдать в специальный приют. Я же болею. Помнишь, говорил?
– Ну да. Что-то такое было. – Кошка начала облизывать лапы и прихорашиваться.
– Если ты хочешь остаться в нашей стае, нужно усвоить несколько правил. Ты готов?
Кот встряхнулся, облизал морду и усы и промурлыкал:
– Говори, Перчинка. Тебя я всегда готов слушать.
– Но, но! Не нужно так много лести! Твое мурлыкание – просто мед какой-то.
В общем, правило первое. Самая вкусная еда достается самому сильному. А кто самый сильный в нашей стае? Правильно, Зефир. Иначе он не был бы вожаком. Поэтому, Семен, придется делиться всем тем, что найдешь: во дворе, на помойке, притащишь из магазина, украдешь втихомолку или отобьешь в честной драке у противника.
Второе правило. Без особой нужды никогда не вступай в словесную перепалку с приближенными вожака. Ты же помнишь, что тебя приняли чисто условно. Ты еще не член стаи. Тебе просто разрешили побыть здесь на время, а дальше будет видно. Если начнешь пререкаться по любому поводу и высказывать на каждом шагу свою точку зрения – выгонят в два счета. И тогда придется искать новый дом, новый двор. А это новая кошачья стая, новые порядки и еще неизвестно, как тебя примут там. Если вообще примут. Не забывай, что ты, ээ…, особенный, что ли. Ну ты понял.
– Да, я понял. – Семен внимательно слушал, думая, что все эти правила и порядки точно не про него.
– Третье правило. Если начнешь заглядываться на чужих подруг, – а ты начнешь, – будь готов к тому, что придется иметь дело с самыми отмороженными котами нашей стаи. Драка за самочку всегда была сопряжена с опасностью и кровью, а тут весна еще…
Перчинка мило ухмыльнулась, потом продолжила:
– Правило четвертое. Если соседская стая решит совершить налет на наш двор – в драке участвуют все коты и кошки. Никто не имеет право уклониться от кровавой драки. Иначе выгонят с позором. И ни одна стая никогда больше не примет тебя. И тогда станешь одиночкой, гуляющим сам по себе. Кошки конечно существа независимые, но, когда дело доходит до того, чтобы выжить на улице, тут уж не до самостоятельности и свободолюбия. Ты понимаешь меня, Семен?
– Я – одно сплошное ухо. – Семен слушал важную информацию, но еще больше ему нравилось, как Перчинка преподносит ему эти правила. И вообще, ему нравилась эта кошечка, ее умение держать себя и вовремя огрызаться на милые и невинные подколки со стороны кота.
– Так вот. Слушай дальше. Последнее и, наверное, самое важное правило. – Перчинка облизнула правую лапку, напрягла вибриссы на мордочке, а потом внезапно посмотрела коту прямо в его изумрудные глаза. – Никогда не води дружбы с собаками. Да, я знаю, домашние пушистые миляги совсем не прочь задружиться с этим бестолковым шерстяным комком, состоящим из громкого лая и бесконечного шума. Но мы, – уличные кошки, – всегда на ножах с гавкающими прошелыгами. Ты просто еще не видел настоящих уличных дворняг, за сочную кость готовых разорвать кота на добрую сотню частей.
– Запомнил? На ножах!
Кошечка притихла, но по ее вздрагивающим от волнения пушистым бокам было видно, что ей приходилось встречаться с не самыми дружелюбными экземплярами семейства собачьих.
– Ну хорошо. На этом моя лекция закончена. – Перчинка прыгнула в угол, намереваясь вылезти на крышу. – Сегодня вечером у нас сходка, смотри не проспи. Я сообщу Зефиру, что ты окончательно с нами. Думаю, с ним проблем не будет. А дальше посмотрим. А пока, спокойной ночи. И помни, ты кот. А кот – что? Правильно! Кот спит все время, пока не ест и не пьет! Удачи! – Кошка исчезла в проеме, на секунду загородив лучик солнца, пробивающийся через крышу. Семен лег поудобнее, положив мохнатую голову на передние лапы и начал размышлять обо всем, что только что услышал.
Конечно, соблюдать все эти кошачьи правила нужно, но все-таки, он все же не кот, в полном смысле этого слова. Хотя все к этому идет, судя по всему. Он даже слегка уменьшился в размерах. Усох что ли. Человеческую речь он понимает, но с трудом.
В общем, пока нужно притереться и обвыкнуться, а там посмотрим. Он в детстве читал книгу Киплинга про кошку гуляющую саму по себе. Она приходила в пещеру к человеку и уходила, когда ей вздумается. Но, поскольку она не заключила договора ни с человеком, ни с собакой, пребывание в теплой пещере с молоком не всегда оканчивалось для киски так, как ей хотелось.
Глава 2
Очередной теплый, весенний, питерский вечер. Счастливые мамы с разноцветными колясками, озорные мальчишки кричат, споря о том, кто будет первым бить по мячу, довольные погодой и отсутствием болей в пояснице бабушки, сидя на лавочке обсуждают новую правительственную реформу. Ну и конечно кошки. Кричат, мяукают. Иногда угрожающе шипят друг на друга. Видать обсуждают кошачьи дела. Ничего не разобрать из их своеобразного кошачьего языка. Но если хорошо прислушаться и включить фантазию…
– …так ему и сказал, представляешь? Он сразу заткнулся и распушив хвостище, неторопливо ушел к себе в вонючий подвал. После этого я долго его не видел…
– …эта фифа с красно-желтыми глазищами пудрила мозги почти всем котам на районе. Но нашелся один, самый наглый и дерзкий. Вот он ее и захомутал. А ты мне мяучишь про неприступных гордых кошечек. Слушать противно…
– …а что тот, новенький. Вроде он какой-то урод, нет? Получеловек, полукот. Не веришь? А ты сам у него спроси. Вон он сидит…
Вечерние посиделки в полном разгаре. Сейчас возле одного из парадных собралась почти вся стая, верховодил которой кот по кличке Зефир. Этот кот уже несколько лет, доказав умом, силой и наглостью, что он имеет право быть вожаком в стае, главенствовал над всеми котами и кошечками в этом уютном небольшом дворе. Вот и сейчас, не спеша оглядывая свои владения и незаметно прислушиваясь к болтовне своей свиты, он брезгливо водил своим розовым носиком, над одной ноздрей которого чернело пятно. Зефиром его прозвали совсем не из-за его белоснежной шерстки. Просто как-то ночью он один залез в ближайший супермаркет и попав в кондитерский отдел, натрескался этих сахаристых кондитерских изделий до такой степени, что не смог сдвинуться с места. Наплевав на все, он заснул и проснулся, когда его пытался выгнать местный охранник. Расцарапав тому похмельную рожу, котяра не спеша ретировался на улицу, шипя на каждого продавца, пытавшегося заигрывать с ним или протягивающего руку, чтобы погладить пушистого взломщика.
С тех пор за Зефиром закрепилась слава отчаянного бойца и вора и никто из местных котов не был против, когда он взял и возглавил банду «Фелис 32», скинув с полосатого престола бывшего вожака Хвоста. Тот, зализав свои раны, убрался подальше, а Зефир стал править стаей, не особо заботясь о конкурентах. Его банда занималась тем, что совершала налеты на большие магазины, попрошайничала у прохожих, потрошила помойки и билась с чужаками за территорию.
Очень многие коты и кошки, изгнанные из родных триб, сбивались в дикие стаи и совершали набеги на спокойные и тихие дворы с налаженной неторопливой жизнью. И тогда приходилось биться не на жизнь, а на смерть, летела во все стороны шерсть и куски кошачьих лап и ушей.
Конечно, иногда в обжитый кошачий двор захаживали и бездомные псы, но тогда ни о какой битве и речи быть не могло. Кошки прятались в укромные места, наблюдая оттуда за собратьями по стае, которым не повезло вовремя убраться с дороги вечно голодных, изорванных в кровавых уличных раках псин. Но собачьи набеги происходили редко, а вот коты-чужаки прорывались во двор к «Фелис 32» чуть ли не каждую неделю. Вот и сейчас, немного потрепавшись о настоящих и придуманных подвигах, кошки примолкли, ожидая, что скажет вожак. Но Зефир молчал. Оглядывая бойцов, он словно искал кого-то. И вот, судя по всему, нашел. Остановив свой флегматичный взгляд на Семене, выбравшимся наконец-то из убежища-гаража, Зефир глянул коту прямо в глаза и тихо, но явственно прошипел:
– Чего тебе нужно от нашей своры, полукот-получеловек?
Он замолк, а Семен, собравшись с духом выпалил:
– Я хочу быть принятым в твою стаю, Зефир, так как моя семья выкинула меня на улицу. Я уже знаю правила, по которым вы существуете, и клянусь следовать им до самой своей смерти, в противном случае я готов быть изгнанным и никогда не возвращаться к вам обратно.
В толпе котов раздалась смешки и фырканья, но пушистый предводитель резко оборвал шепчущихся котов, подняв правую лапку вверх.
– Чтобы оказаться в «Фелис 32», нужно проявить себя. Проявить с лучшей стороны, ты понимаешь, отщепенец? – Зефир хмыкнул, отрыгнул кусочки шерсти и продолжил:
– Сегодня мы ожидаем набег тех самых бродяжек из «Фури Фи». Вы помните их, коты?
Стая зашипела, всем своим видом выражая ненависть и злость по отношению к полосатым врагам. Недавно конкурирующие коты с близлежащего двора славно потрепали местных бойцов, и теперь они жаждали реванша.
– Как только начнется схватка, я посмотрю, как сильно ты хочешь остаться в нашей банде. А позже, если ты выживешь конечно, – Зефир хрипло рассмеялся, – позже, я решу, будешь ты с нами или нет. Перчинка! – Вожак обернулся в поисках кошечки, так приглянувшейся Семену. – Присмотри за новеньким. А теперь за дело, шерстодеры! Нужно быть начеку. «Фури Фи» могут навалиться в любой момент.
Коты и кошки занервничали, переминаясь с лапки на лапку они вертели пушистыми головками во все стороны, отчаянно пытаясь показать своему вожаку, что они начеку и готовы встретить любого врага, будь то пушист с соседнего двора или дерзкий дранный кот с окраины города. Говорят, что там водились самые отчаянные бродяги, готовые за кусок соевой никчемной колбасы разодрать даже смелого боевого кота из центра.
Тем временем Перчинка, подойдя к Семену, решила перекинуться с ним парой слов и напутствовать перед возможной кровавой схваткой.
– Ну привет, лохмач! Вылез наконец из своей гаражной дыры? И, наверное, голоден, я угадала?
Семен пытался выглядеть сильным и независимым, но урчание в желудке не давало ему собраться с мыслями перед схваткой.
– Есть такое дело, Перчинка. Вот, думаю, где перекусить перед боем.
– Хочешь, дам совет. – Кошечка села и не спеша начала вылизывать передние лапки.
– Помойка тебе в помощь. Ну а если брезгуешь, беги к старушкам. Вон они сидят на всех лавочках. Кто-нибудь да подаст, или пакетик «Вискаса», или булочку в молоке. Какая-никакая, а все равно еда.
Перчинка была права. На голодный желудок вступать в бой было как минимум неразумно. Если силы оставят Семена в самый неподходящий момент, то его карьера в качестве уличного кота закончится самым плачевным образом. Хотя, вряд ли кто-то будет пускать слезу о таком бездомном и никому не нужном котяре как этот черный дранный кот по имени, вернее уже по кличке Семен.
Пока он рассуждал, идти к помойке или не идти, дозорные коты внезапно подали тайный сигнал и вожак велел всем приготовиться. Внезапно, во дворе стало тихо, а секунду спустя каждый закоулок и щель наполнилась отчаянным, безумным: «Мяяу».
Перед Семеном выпрыгнул черный кот с бельмом на глазу и обрубком вместо хвоста и сразу же попытался оцарапать врага когтем. Семен увернулся и тоже начал размахивать данным ему природой оружием. Никто не учил его как нужно вести себя в кошачьем бою, поэтому все азы пришлось постигать буквально на лету. И это было действительно так. В воздухе летали, прыгали, подскакивали кошачьи тела всех расцветок и размеров. Кто-то неумело отмахивался от противника и шипел, ну а другие, пользуясь отработанной в десятках боях техникой, уверенно и метко рвали пушистые уши, выдирали глаза и наносили острые порезы в особо ранимые места. Бой закончился быстро и спустя пару минут банда «гостей» уже отступала, гнусавя всевозможные кошачьи проклятья и шипя от боли и понесенного морального и материального ущерба.
А «Фелис 32» осталась на месте, подсчитывая раненных и празднуя маленькую, но уверенную победу.
