Влас Дорошевич
Памяти А.Г. Рубинштейна

И был Рубинштейн с Бетховенской головой, орлиным взглядом, сверкавшим из-под бровей, который гордо и строго глядел кругом и касался клавишей рояля, – словно он прикасался к жертвеннику.

Он не был похож на артиста в эти минуты, – это был скорее пророк, говорящий слова божества.

Перед ним вставали тени Бетховена^[8], Гайдна^[9], Шумана^[10], он приходил сам в священный трепет и, взглядывая в толпу, смотрел только, коленопреклоненна ли она.

Да, это был пророк, готовый разбить о камень скрижали при виде суетной толпы, – легкомысленной даже тогда, когда она видит пред собой скрижали, на которых начертано Божественное откровение.