В благодарность за те прекрасные часы моей жизни, которые я провел, слушая тебя, я хотел бы попытаться нарисовать твой гениальный образ, великий художник, – для тех, кто тебя не понимает…
Рубинштейн не любил Одессы.
Бывая здесь часто по родственным связям, он отказывался выступать перед одесской публикой.[3]
Этот человек, с Бетховенской головой, в которой было нечто львиное, привык к почестям.
Быть может, он требовал их у толпы не только для себя, но и за десятки гениальных музыкантов, которые жили и умерли, не видя никаких почестей.