Владислав Алеф
Землянин 5.0
Глава девятая
Избрали путь через озеро. Появление с его стороны может весьма удивить гиеноидов, а у главного входа нас рассекретят с большей вероятностью. Пока я готовился к смерти и размышлял, как красиво должно быть теперь на Марсе, когда климат его местами приспособили для человека, Веста обдумывала детали нашего проникновения.
– Нам нужно тело.
– Какое тело? – спросил я.
– Пожалуй, любое сгодится, но лучше обзавестись свежим трупом гиеноида. Помните, как вел себя водохрюн?
– Напал на нас, как только увидел? – я все еще не понимал.
– Мы застали его во время обеда – священного действа даже для многих людей. Он защищал свою добычу, и только. Но если мы сами преподнесем ему пищу, он расценит это как жест примирения.
Идею Весты единодушно поддержали. Стали высматривать гиеноидов, но они, как специально, на глаза не показывались. Нашли останки Стервятника, отметили про себя их местоположение, но предпочли поискать еще. Потом заприметили двух неисправных пепельников, но они, к нашему общему удивлению, вдруг обратились в бегство. Их разумное поведение да памятное объединение враждебных видов в одну команду заставляли усомниться во вредоносности нейровируса.
Одного пепельника Рэю, поднявшемуся на крыло, удалось догнать, второй закопался в пепел. Добыча оказалась мелкой и тощей, но хотелось верить, что водохрюну она все же придется по вкусу. Я перекинул ее через плечо – при грузоподъемности в 480 кг поднятие шестой части этой величины никак не отражалось на скорости моего передвижения.
Он лежал в озере, высунув голову из воды, и, как в прошлый раз, буравил нас свирепым взором огромных глаз. Мы переоделись, оставив из оружия только энергопистолет для меня и кэнвокс для Весты, сложили вещи в рюкзаки и закопали в пепле, поставив мету на виртуальной карте.
Веста и Рэй пока оставались на берегу. Я зашел в озеро, опустил тело пепельника и поплыл, толкая его перед собой. Водохрюн с недоверием следил за мной, но открытой агрессии не проявлял. Оказавшись метрах в двадцати от него, я с силой и в последний раз толкнул труп в направлении хозяина озера и немного отплыл назад. Водохрюн задержал на мне взгляд, посмотрел на пепельника, снова на меня и снова на пепельника и медленно, словно боялся спугнуть, двинулся к подношению. Подобравшись, он раскрыл пасть, вызвав небольшой водоворот, и заглотил пепельника целиком. После чего снисходительно посмотрел на меня и вернулся в центр озера. Я подплыл, ориентируясь по отметке, к трубе, незримой в мути воды, и дождался спутников. Они приближались осторожно, совершая размеренные, едва будоражившие воду гребки. Я задержал дыхание и нырнул.
Пластиковая труба, два метра диаметром, за годы простоя завода искривилась, лопнула, оплавилась под действием радиации, но упорно не желала разлагаться в воде. Я нашел ее на ощупь – таким грязным было озеро, – проплыл, разгребая руками что-то вязкое и склизкое, метров тридцать и вдохнул воздуха, подставив лицо одной из прилегающих небольших труб. В нос ударил отвратительный трупный запах, и я чуть не проглотил упавшую на лицо зловонную требуху – похоже, гиеноиды пользовались сливом и сейчас.
Основная труба поднималась вверх, вода начинала отступать. Я перешел на шаг и, расталкивая гниющую массу, плотно сбившуюся в подобие ила, остановился у развилки. Сточная труба в верхней части соединялась с другой, меньшей трубой четырехметровым направленным к ней перпендикулярно проводником. Под ним лежало вздутое замаранное пищевыми отходами тело гиеноида. С брезгливостью я откатил его ногой. Затем подпрыгнул, но другого края переходника не достал. Возможно, незадачливый гиеноид погиб, не сумев выбраться, и голодную смерть предпочел пасти водохрюна. По крайней мере, так он сохранял незначительную вероятность воскрешения.
«Режим сушки активирован».
Мое тело быстро разогрелось до 80ºС. Уф! Хорошо… Вместе с организмов высыхала одежда и оружие. Этот режим интенсивно расходовал энергию, но в «Левиафане» мою батарею бесплатно очистили и полностью зарядили, так что бессилия можно было не бояться.
Увидев вынырнувшую вслед за мной гиениду, на миг я испугался, но тут же вспомнил о маскировочном плаще. Слова Гарольда подтвердились, и на расстоянии одного метра иллюзия уже не успевала обмануть наблюдателя.
Вслед за ней появился Рэй. Подойдя к смежной трубе, он задрал голову.
– Становитесь мне на плечи, – распорядился марсианин и опустился на колено.
Подсадив нас, он подпрыгнул, ухватился за стык переходника и подтянулся. Диаметр трубы, в которой мы оказались, вынуждал нас оставаться на четвереньках. Двинулись в противоположную входу сторону. Рэй волочился последним, его крылья, собирая грязь, шумно скребли по стенам, и я начал опасаться, что он либо переломает их, либо привлечет к нам внимание гиеноидов.
Мы проползли метров сто, уперлись в длинную пластиковую лестницу и поднялись к старому пустынному коридору. Здесь уже было гораздо чище, хотя повсюду и проступали пятна неясного происхождения да тянулись вдоль стен ленты слипшегося пепла.
Проверили сухость одежд, отключили сушку и надели энергомуфту на Рэя, так что руки его за спиной, сцепленные муфтой, дотягивались до крыльев и придерживали их. Следуя прежнему принципу, из двух направлений выбрали то, которое уводило дальше от озера.
Местонахождение матриарха нам известно не было, но Веста придумала нехитрый способ это узнать. Первого же встречного гиеноида, им оказался упитанный юноша, она остановила словами:
– Марсианина необходимо доставить к матриарху. Ты будешь третьим провожатым.
Гиеноид удивленно посмотрел на сцепленные муфтой руки Рэя.
– Выполняй, – она хлестнула его надменным взглядом доминирующего пола.
Гиеноид отрывисто кивнул, не успев сообразить, что его помощь в случае чрезвычайной опасности пленника не будет иметь большого смысла. Сделав вид, что проверяю исправность своего пистолета, я пропустил его вперед, а сам зрительно отмерил безопасное расстояние и только потом двинулся следом. Веста замкнула процессию.
Мы скользили по гладким полам и просачивались меж сотен взглядов. Порою иной гиеноид застывал в изумлении, но, обернувшись, встряхивал головой и уже не видел людей и только убеждался в отсутствии такой возможности. Мы пересекали огромные заброшенные производственные помещения, где прежде забивали и разделывали скот и хранили мясные заготовки. По полу стелились лопнувшие трубы, прежде умертвляющие животных парами едкого газа. С потолков кое-где свисали заржавленные полозья, по которым некогда катились крючья, ленты и цепи, призванные удержать туши или их обрезки. Обнажая голодные чрева, лежали разверстые потемневшие морозильные камеры, задохнулись и больше не дышали понурые нагнетатели холода. Иные из них, наиболее для того подходящие, гиеноиды использовали вместо столов или кроватей, наглядно попирая человеческое величие. Завидев Рэя, многие рычали и скалились, некоторые даже пристраивались к цепочке.
– Не толпитесь! – отгоняла их Веста, сердито отмахиваясь руками. – Не на что смотреть, это добыча матриарха!
В такие мгновения ей приходилось проявлять двойную осторожность, маневрируя между гиеноидами и сохраняя дистанцию. Чтобы отгонять зевак, она нетерпеливо размахивала кэнвоксом, и, даже если в область зрения им попадалась человеческая рука, сосредоточенные на марсианине, они ее не замечали.
А еще здесь были дети. Вдвое, втрое меньше матерей, они боязливо выглядывали из-за их спин и бросали колкие, полные ненависти взгляды на марсианина. «У людей теперь тоже есть дети», – напомнил я себе. У человечества еще был шанс выжить.
Покои матриарха находились в другом конце логова, так что к мысли о безнадежности нашей затеи я успел вернуться дважды. У непрозрачной плотно притворенной темной пластиковой двери наш провожатый неуверенно остановился.
– Что у вас? – поинтересовалась одна из двух высоких статных гиенид, дежуривших у дверей.
– Важный пленник – марсианин, недавно причинивший нам так много неприятностей, – ответила Веста.
Та с интересом прищурилась, опустила энергомат, сделала шаг навстречу Рэю, осмотрела его с ног до головы, обнюхивая, пошевелила ноздрями и вернулась на прежнее место.
– А с виду обычный мешок костей. Ждите, я доложу.
Она скрылась за широкой, в метр толщиной дверью. Если по другую ее сторону и происходил разговор, моим человеческим ушам он оказался недоступен.
– Я вас раньше не видела, – убежденно заявила оставшаяся гиенида. – Откуда вы?
– Издалека, – уклончиво ответила Веста. – Нам пришлось оставить свои земли.
– Почему? – искренне заинтересовалась стражница.
Веста не сразу нашлась с ответом и потому притворилась, что эти воспоминания неприятны для нее. Мне хотелось подсказать, но вмешательство мужчины в разговор женщин было исключено.
– Нас разбили фелиноиды.
– Как жаль, – посочувствовала собеседница. – А в наших краях исконная вражда двух народов скоро будет забыта. Потому что всякое разногласие должно отступить, когда на пути общий враг – человек.
Веста с трудом сдерживала эмоции. Продолжи она разговор, дрогнувший голос мог разрушить весь наш замысел. К счастью, в этот момент вернулась вторая стражница.
– Проходите, – распорядилась она и плотно притворила за нами дверь. Наш провожатый заходить не стал.
Длинный пластиковый стол с вырезанной на нем картой местности имитировал стол управления. За ним, на высоком троне из перевернутого обтянутого тонкой кожей, по-видимому, человеческой, морозильника и поставленной стоймя в качестве спинки его дверью, восседала матриарх. Ее голову венчала вдавленная в череп импровизированная корона из скошенных пластиковых лопастей вентилятора – нагнетателя холода. Энергожилет со спины закрывался плащом человеческой кожи, ноги были облачены в добротные кожаные сапоги, а на грудь спускались цветные скрученные провода и монисто из разнородных гаек и шайб. По сторонам от матриарха неподвижно застыли две дюжие гиениды с энергоматами, другие две стояли поодаль. С потолка свисала полусфера яркой люстры, а еще в помещении присутствовало множество частей автоматизированных механизмов мясокомбината, вероятно, призванных создавать атмосферу уюта.
Я не двигался и оставался чуть позади, Веста остановилась впереди Рэя. Матриарх, не моргая, смотрела на марсианина с неприкрытым отвращением. Он же гулял взглядом, изображая беспокойство. Матриарх молчала довольно долго, будто пыталась обойтись без слов и убить ненавистное существо одними мыслями.
– Марсианин, – заговорила она, неприязненно процедив это слово, и выждала паузу, прислушиваясь к его «послевкусию». – Представитель древнего мудрого высокоразвитого народа. Ты оказался обыкновенным лжецом! Попытайся сказать правду хотя бы со второго раза. Что делаешь ты здесь, на Земле? И почему помогаешь людям?
– Мой народ причинил великий ущерб людям. Мне недостанет сил искупить преступление марсиан. Но моя жизнь долгая, и я намерен успеть помочь еще многим.
– Люди прилетели на Марс, и вы смолчали. Они захватили ваши земли, но вы продолжали терпеть. Наконец нашлись защитники своего народа, не побоявшиеся приструнить людей. И когда это произошло, иные из вас трусливо бежали к захватчикам, чтобы просить у них прощения. Зачем?
– Мы не враждовали с людьми, мы радушно принимали народ, приблизившийся к нам в развитии. Даже с переселенцами разумных обитателей Марса оставалось меньше, чем жителей крупнейших земных городов давних времен. Сражений за территории у нас не происходит, мы давно перешагнули понятие примитивной бессмысленной войны. Потому и удивительна оказалась ответная агрессия к людям, не ограничившаяся самообороной.
– Уж не земные ли переселенцы вас подстрекали к агрессии против Земли?
Рэй отвел взгляд в сторону. Мои глаза начали предательски округляться. А вот Веста не выглядела удивленной.
– Или своих соотечественников уничтожили сами люди?
– Не людей уничтожили, – поправил Рэй. – Только их технологии.
– Одно и то же, – отмахнулась матриарх. – Вы сорвали радиоактивный гнойник, понимая, что заражение распространится по всему телу планеты.
Никто не мог этого знать наверняка – так мне хотелось верить. Я намеревался поспорить, но вовремя вспомнил о нашем положении. Мысли смешались. Неожиданное откровение укололо в самую душу. Далекие, а все-таки родственники, за что они втоптали нас в пепел – своих неразумных братьев? Да, мы угрожали, мы посылали ракеты на Марс. Но никакой настоящей опасности для них они не представляли. Мы никого не хотели убивать, таким способом мы лишь просили свободную территорию. И мы ее получили.
Нет, такие вещи не прощаются и за давностью лет не забываются. Уничтожение нашей цивилизации руками иного биологического вида не могло вызвать той ненависти, которая пробудится, когда люди узнают, что низвергли себя сами. А правда неизбежно откроется, ведь мы с Вестой, как и все развивающиеся организмы Земли, подключены к нейросети планеты, и, может быть, кто-то, находясь в базе данных, получает эту информацию от нас прямо сейчас. Может быть, этой ненависти и жажды мести окажется достаточно, чтобы подняться из пепла. А дальше… дальше мы разовьемся настолько, что сумеем эту ненависть поблагодарить и отпустить. Я посмеялся собственной наивности. Нет, вот такого течения событий не будет точно, а о том, что будет, лучше и не задумываться.
– Этот поступок обезоружил людей и вооружил других животных, – продолжала матриарх. – И в значительной степени все мы благодарны людям. Но только людям марсианским, не земным. Теперь мы ходим на задних лапах, умеем говорить и воевать. Так чем мы отличаемся от людей?
– Чтобы назваться человеком, мало научиться прямохождению, умению убивать и отдавать для того приказы. Человек – это и его история и культура. Ваша история только начинается, а культуру вы еще даже не начали создавать. Вы пользуетесь трудами человека: его оружием, его одеждой, его домом. Когда вы создадите что-то свое, тогда и можно будет говорить о цивилизации гиеноидов. А пока вы все те же звери, но в царстве без царя.
Ответ Рэя не удовлетворил, но только позлил матриарха. Она осклабилась, однако быстро вернула контроль над чувствами.
– Почему бы марсианам не помочь в становлении гиеноидам? Почему не оставить в покое умирающего старика и не воспитать ребенка?
Рэй задумался. Мне с ужасом представилось, что сейчас он перейдет на сторону врага.
– Разве это люди нападают на гиеноидов? Разве они истребляют ваших детей?
– Мы ютимся в подвалах и бункерах, как черви в банках рыболовов. Нам негде жить. Нам нечего есть.
– Постройте новые дома, наладьте с людьми торговлю. Питаться можно и неразумными организмами, и синтетической пищей, и одной только энергией.
– Зачем что-то строить, о чем-то просить, если это можно взять? Пусть дома строят люди – мы возьмем дома. Пусть люди размножаются – нам будет чем питаться. Мы будем держать их рабами, разводить, как скот.
– Мне неприятно это слышать, – честно признался Рэй. – Ведь я пришел с предложением мира.
– Пришел? – переспросила матриарх, начиная подозревать обман. – Ты глупее, чем я полагала, если всерьез рассчитывал склонить меня к союзу с людьми.
– Наше разочарование взаимное. И вас считал я разумней и дальновидней, – признался Рэй и отдал мысленный призыв к началу действий.
Я медленно двинулся к нему, Веста подняла кэнвокс.
– Позвольте мне наградить его дерзость смертью, – попросила она.
Матриарх махнула охране.
– Скормить его водохрюну!
Гиениды зашевелились, но мы действовали быстрей. Рэй повернулся ко мне, а я, подбежав, одним нажатием отключил муфту. Веста набросила кинетический барьер на дверь, так что одна его сторона соединила дверь и стену, остальная часть возвышалась у нас за спинами.
– Предатели! – взвизгнула матриарх. – Убить! – она выскочила из-за стола и попятилась.
Выдвинувшись вперед, Рэй завладел вниманием противников. Большую часть выстрелов принял на себя щит, два снаряда обожгли ему ноги, два других белезненно ужалили меня и Весту.
Я забрал у Весты кэнвокс и выстрелил с двух рук. Раздался невнятный смешанный жужжаще-свистящий звук.
Охранница на несколько секунд согнулась от боли – энергожилет не давал защиты от звука. А вот пистолет проявил себя плохо, едва ее оцарапав. Я завистливо посмотрел на энергоматы гиеноидов.
У Рэя сейчас не было ничего, кроме его рук, но ими он также действовал неплохо. Он бросился на подстреленную мною гиениду, и между ними завязалась драка.
От Весты к другой гиениде потянулся искрящийся туман. Последняя, предчувствуя беду, попыталась убежать. Туман недолго преследовал ее и, подчинив, развернул к матриарху. Увидев непосредственную угрозу повелительнице, две охранницы тут же переключились на ее защиту. Сама матриарх не уделила угрозе большого внимания, легко избежала атаки и незаметно для меня оказалась совсем рядом.
Меня словно огрели чем-то тяжелым по затылку, а затем бросили в вязкую теплую воду. Мысли оставили мой разум, тело больше не являлось моим телом. Дальнейший ход сражения я наблюдал будто со стороны. Я ничего не чувствовал, ни о чем не думал, но только выполнял приказ – защищать королеву.
Рэй задушил свою соперницу как раз вовремя.
– Обезоружь его! – крикнула Веста марсианину.
Слишком поздно, я уже направил на него оружие.
Звуковой удар в упор поразил Рэя. Он крепко зажал уши, от боли царапая кожу на голове когтями. Глаза марсианина загорелись огнем безумия. Он кинулся на меня, а я бросился бежать – наверное, во мне сохранилась толика здравого смысла.
Гиениды пристрелили безвольную предательницу и схлестнулись с марсианином. Я же оказался на расстоянии вытянутой руки от матриарха и здесь, не спуская с Рэя глаз, стал ждать перезарядки оружия.
Веста перегрузила систему одной из гиенид, и та не успела избежать столкновения с метеоритным мечом.
На вражеской стороне оставались всего двое, однако ни я, ни Рэй об этом не знали. Посчитав свою спутницу большей угрозой, я переключился на нее. В ответ Веста послала в меня цепенящий луч.
Заряды энергорукавов взорвались прямо в ее скрещенных ладонях. Яркими вспышками разлетелись противоборствующие силы. Огонь беспощадно пожирал и обугливал плоть.
Веста прижала к груди потемневшие пальцы. Я вздрогнул, по коже побежали искры. Беспорядочно сжимались и разжимались пальцы, шумно загудел сердечный насос, система экстренно отключилась.
Матриарх потеряла терпение и принялась пополнять свой энергозапас. Она отняла энергию у преданных стражниц, и те повалились без сил. Она даже отхватила часть силы у Весты. Всю эту энергию она высвободила единым порывом. Мощный взрыв сотряс помещение.
Разлетелись в стороны и погнулись мелкие механизмы. Сорвалась и разбилась лампа, упала, покосившись, спинка трона.
Рэй и гиениды повалились без сознания, мое тело отбросило в угол. В последний момент Веста успела защититься энергобарьером. Приняв удар, он рассыпался осколками.
Ее старания вызвали усмешку матриарха. На больших когтистых пальцах гиениды вновь заплясали искры.
И вдруг в этот решающий для себя момент Веста стала совершенно спокойна. Она знала, что делать, она подготовилась. Она приложила ладонь к Гривне Погибели, глубоко вздохнула.
Матриарх застыла, огонь на ее пальцах погас. В следующий миг она аннигилировалась – исчезла в один миг, и только одежда ее, тенью, силуэтом повалилась на пол. Мягко опустился плащ, зазвенел энергожилет, жалобно брякнула пластиковая корона. Ожерелье, высвободив всю свою энергию, рассыпалось пылью. Малую долю этого удара, отдачей, приняла на себя и Веста. Она лишилась всей энергии и упала ничком.
Кто-то стучал в дверь. Я открыл глаза. Наброшенный на нее энергощит, мерцая, угасал. Я быстро осмотрелся, подбежал к Весте, потряс ее.
– Вставай, нужно уходить!
Она не отзывалась, только многозначительно стреляла глазами. Сообразив, я снял батарею и пристегнул к ней.
– Мы победили? – слабым голосом прошептала она.
– Победили, – я бережно помог ей подняться. – Нужно спешить.
Стук повторился, теперь стучали настойчивей.
Я растормошил Рэя. Он приподнялся, поморщился, приложил пальцы к вискам.
– Нас не выпустят.
Веста с трудом передвигалась, но уже вернула трезвость мысли. Я вновь осмотрелся.
– Им нужна матриарх…
Дверь отворилась, и народ увидел свою правительницу живой, пускай и со следами сражения.
Я снова надел на Рэя энергомуфту и неприметно встал позади. На нас смотрели десятки пар глаз, несчетное множество голов терялось в глубине коридора.
– Марсианин будет скормлен водохрюну, – спокойно объявила Веста. – Можете расходиться.
Но гиеноиды не спешили выполнять приказа. Они выглядели напуганными и желали убедиться в целости матриарха.
– Вы ранены, – отметил кто-то.
– Позвольте вам помочь, – заботливо предложил другой гиеноид.
– Всем разойтись! – грозно приказала Веста и обратилась к стражницам покоев: – Вы будете нас сопровождать.
– Мы хотим посмотреть на кормление! – крикнули из толпы.
– Разгоните их, – велела Веста.
– Разойтись!
– Дорогу матриарху!
Гиеноиды нехотя подчинились. Размеренно вышагивая, стражницы держали Рэя впереди, за ними вальяжно двигалась Веста, а я замыкал процессию. Именно я рисковал больше других быть разоблаченным. Упершись взглядом в спину «матриарха», я скрывал нервозность под видом бдительности. Но опасения мои были напрасны, недолгое время гиеноиды шли за процессией, потом отстали.
Из логова мы выбирались главной дорогой. Полы здесь также не отличались чистотой и, по-видимому, никогда не мылись, но никаких узких труб, гнилых вод и трупов миновать нам не представилось. Дежурные у титановой крышки люка, завидев процессию, не дожидаясь приказа, отвернули тяжелый затвор и посторонились, став навытяжку. Мы поднялись по металлическим ступеням, и только тогда я облегченно выдохнул. До окончания миссии оставалась самая малость.
Водохрюн продолжал лежать в озере, и я надеялся, что подношением мы заслужили его расположение.
Остановились на берегу, одна гиенида толкнула Рэя энергоматом.
– Ступай.
Он сделал обреченный шаг в воду, словно покорился судьбе.
Вторая гиенида вдруг вздрогнула, вокруг нее заискрился туман.
Напарница растерянно обернулась, ее система запоздало сообщила об угрозе. Я выстрелил ей в голову с двух энергорукавов. Обезображенное огнем удивление застыло на лице, тело с громким плеском упало в воду.
– Отнеси напарницу водохрюну и останься с ней, – велела Веста подчиненной, лишенной воли.
Она выплескивала последнюю каплю мести, тогда как проще и милосердней было приказать гиениде застрелиться.
Царь животных следил за приближением потенциального неприятеля. Агрессивный по натуре водохрюн всех забравшихся на его территорию считал врагами. Необычайно уверенное поведение гиениды его смущало, заставляло глухо рычать и шумно выплескивать воду из ноздрей. Он опасался, что дерзкий чужак смертельно опасен, но тщательно это скрывает. С другой стороны, водохрюну неоднократно приходилось сталкиваться с гиеноидами, и он всегда легко одерживал верх. Тем более здесь, в воде он чувствовал себя как паук в паутине. Он принял подношение, но не успокоился. Водохрюн подплыл к добыче, по пути растворяя пасть и будоража воду. Добыча оказалась в пасти, но даже не попыталась сопротивляться.
Мне хотелось поскорее уйти от логова гиеноидов, о чем я не преминул заявить. Рэй выразил солидарность, а Веста казалась удовлетворенной казнью.
Мы поспешили переодеться и уйти. Боялись не царя животных, но разведки, которая непременно кинется искать матриарха. У рюкзаков замешкались, сомневаясь, в каком виде отступать. Вероятность встретить людей на открытых территориях меньше, чем стать мишенью отряда гиеноидов. И мы всегда успеем сбросить маскировочные плащи в первом случае или разыграть сражение с Рэем во втором.
Неочевидной будет реакция гиеноидов логова, скорей всего на свету они не увидят матриарха в Весте, и обман раскроется. Поэтому мы предпочли родной человеческий облик.
Веста уже бросила украшения матриарха в рюкзак, но Рэя заинтересовала туго скрученная разноцветная проволочная нить.
– Надень еще раз, – попросил он, и, когда та послушалась, заключил: – Вот что мешало мне прочитать мысли матриарха. Нить поглощает мои телепатические волны.
– Полезная вещь, – рассудил я.
Рэй разорвал ее на две части, концы туго скрутил и отдал нам.
– Обвяжите вокруг запястий. Они будут работать и теперь. Если когда-нибудь столкнетесь с телепатом, они могут спасти вам жизни.
Вторым стоял вопрос дальнейшего пути. В достижении своей главной цели я не отказался от сотрудничества со Стервятниками, однако желал иметь и запасной план, то есть выполнить официальные требования для посещения Марса. Только вот в исполнении их существовала известная сложность. Чем совершенней становилась моя система, тем сильнее замедлялось ее развитие. Я беспокоился, что до вылета «Феникса» попросту не успею достичь пятой версии.
Высказывать тревогу я не стал – не хотел портить триумфа Весты. Кроме того, я боялся, что она захочет вернуться в Новую Атлантиду.
По умолчанию мы возвращались в «Левиафан», хотя прежде всего желали удалиться от логова гиеноидов и восстановиться. Окончательной точки прибытия еще не определили.
В тридцати километрах от мясокомбината мы позволили себе первую остановку. Пока мы с Вестой восстанавливались, звуков преследования Рэй не услышал. Увы, столь быстрый способ лечения, применяемый нами, марсианину не был доступен, и до сих пор браслет регенерации восполнил его здоровье всего лишь до отметки умеренного повреждения.
Пробудившись, я вспомнил о блоке полураспада, которого Рэю не хватало для сборки разрушительного оружия на основе импульсного генератора. Карта подсказывала, что для изменения направления сейчас самое подходящее время.
Нам предстояло пройти почти тысячу километров или потратить 8,3 дня, не снижая темпа и не делая остановок. Конечно, на такой быстрый поход надеяться не приходилось – нужно было считаться и с естественными препятствиями в виде свалок и руин, и с агрессивными представителями современной фауны. Сейчас очень кстати пришелся бы электромобиль, но предоставить его нам на срок неопределенной длительности Гарольд не пожелал. Пришлось продолжить путешествие на своих двоих.
Поднявшаяся пепельная буря дала нам передышку и возможность спокойно все обдумать.
Большинство животных укрывается от бури, закапываясь в пепел, иные имеют защитные перепонки, закрывающие уши и органы дыхания. Прячущийся от высокой радиации, распространившейся по Земле после марсианской атаки, человек кибернетический к изменившимся условиям жизни приспособиться не успел.
Прежде наш город-государство покрывал всю планету, и на его территории обитали и прочие биологические организмы. Когда появились первые, еще слабые, пепельные бури, различные организмы, не являющиеся людьми, сопротивлялись непогоде на улицах, люди же просто перебегали из одного жилища в другое.
Со временем наши дома стали пустеть и проседать, Империя развалилась на отдельные безымянные поселения. Животные к изменившимся условиям адаптировались, а человек, тот его немутировавший остаток, сталкиваясь с уже рассвирепевшей и безраздельно завладевшей Землей бурей, теперь не мог приспособиться и вынужденно продолжал прятаться в домах, порою находясь в них безвылазно, как в тюрьмах, и лишь в редкий день выходя за добычей.
Буря принесла к нашим ногам необычный листок дерева: гибкий, как пластик, с равными по длине зубцами, он казался скорее искусственным творением, чем деталью природного организма. Чуть поодаль лежал второй такой лист, за ним третий, дальше листов становилось больше, и, следуя основной их концентрации, мы легко нашли и само дерево.
Небольшое, не выше колена, оно имело острую коническую форму, многочисленные маленькие листья мозаикой складывались в живой щит, закрывая дерево от земли до вершины ствола. Лишь кое-где зияли выбитые бурей бреши, но пепла по другую сторону кроны пробралось немного.
– Плакучий древопластик, – представила дерево Веста, и я вспомнил, что видел такое же в оранжерее «Феникса».
– Сканируйте местность, здесь могут быть убежища, – предположил Рэй.
– Есть и другой способ переждать пепельную бурю, – возразила Веста.
Мы стали близко друг к другу, и, когда буря уже неприятно бросалась горстями пепла, нас окружила телекинетическая сфера. Ветер усиливался, свирепо ревел, поднимал тонны пепла, прячущего нас от мира, а мир от нас. Но тщетно было его недовольство, сфера держала удар.
Приглушенный барьером вой ветра создавал знакомое ощущение уюта: мне вспоминались дрожащие стекла «Гаража» и наши задушевные разговоры с Геной. Вдруг подумалось, что моему другу тоже пора оставить бар. Ведь он всегда на шаг был впереди меня, а теперь так непривычно видеть его позади. Нужно как-то связаться с ним. Ему должна понравиться Новая Атлантида, ведь в ней живут такие замечательные люди, как Веста.
Мы сели вокруг деревца, словно древние путники вокруг костра, и я попросил Весту.
– Расскажи о Новой Атлантиде.
Она ждала этих слов. Ее губы, глаза, вся еще сущность обратилась в сияющую улыбку. Но затем она глубоко вздохнула, и тяжелое, лишь ненадолго оставленное бремя вновь навалилось на нее печатью сумрака.
– Идея создания Новой Атлантиды принадлежала Диме. Он считал матерью человеческих пороков праздность, полагая, что она способна уничтожить нашу цивилизацию без войны. Чтобы спасти людей, их необходимо чем-то занять. Придумать же занятие себе большинство из нас не способно, ибо мы разучились думать, переложив это бремя на безропотные компьютеры. Когда их не стало, не стало и людей, если характеризовать наш вид в первую очередь как существ думающих. Возрождение величия, создание прежних условий существования и прежних вытекающих последствий деятельности занятого, а значит, мыслящего человечества Дима не считал самоцелью существования людей. Гораздо важнее, по его мнению, был сам процесс становления человека, его развитие, индивидуализация и умение мыслить самостоятельно. Мы должны пройти путь развития человека кибернетического земного заново, осмыслить формулы, выведенные уже не людьми, но компьютерами, а самое главное – продолжать движение. Всякая остановка вновь приведет к заболачиванию цивилизации – ее неизбежному погружению в праздность.
Такова была философия Димы. Но сам он, паря в облаках, не касался земли и не имел рабочих идей, какие могли его замысел воплотить. Человек большого интеллекта, он не находил общего языка с простыми людьми, ибо они и так чувствовали себя счастливыми и решительно не понимали его беспокойств. Я стала первой, кто проникся его идеями, и вместе мы отправились в странствия. Мы искали союзников, людей высокоразвитых, способных пожертвовать десятки и сотни тысяч эксманов на возведение Новой Атлантиды. Никаких гарантий мы не давали, никакой прибыли не обещали, и ни одного бескорыстного мецената найти нам так и не удалось.
